Стивен Пэддок. С тобой это совсем не трудно. Мы же знакомы с тобой гораздо дольше, чем с Мэри Лу и мне всегда было так хорошо с тобой в постели, как никогда не было ни с одной женщиной, кроме моей первой жены, просто потому, что я ее очень любил. Ты первая из женщин, которая сама захотела быть сверху. Обычно женщины это делают по просьбе мужчин, а ты сама предложила! Причем, ни одна не умеет так, как ты. Где и когда ты этому научилась?
Крошка Мэри. Давно, еще когда училась на курсах медицинских сестер.
Стивен Пэддок. А-а-а! Теперь понятно, почему мне это безумно понравилось! Тут чувствуется хорошее знание физиологии и психологии! С тобой это, действительно, занятие любовью, а с другими это скорее физкультура. Поэтому-то я и был на седьмом небе! Меня и сейчас это очень заводит! Правда у тебя это называется «давай похулиганим!»
Крошка-Мэри. Тихо! Ты что с ума сошел?
Стивен Пэддок. Чего ты испугалась? Тут никого нет кроме нас с тобой.
Крошка-Мэри. Все равно, я стесняюсь!
Стивен Пэддок. Ты еще можешь чего-то стесняться?
Крошка-Мэри. А что в этом особенного?
Стивен Пэддок. Чего ты стесняешься, если ты сама так говоришь?
Крошка-Мэри. Я говорю в постели …, шепотом …, тебе на ушко!
Стивен Пэддок. Ты просто прелесть!
Крошка-Мэри. Если я «прелесть», то почему ты женился не на мне, а на Мэри Лу?
Стивен Пэддок. Знаешь, для меня самого это загадка.
Крошка-Мэри. Я же гораздо моложе ее! И встретились мы с тобой гораздо раньше.
Стивен Пэддок. Сам не понимаю. Видимо причина кроется в моем первом браке, который никак нельзя назвать удачным. Мы постоянно ссорились. Жена сразу после нашей свадьбы призналась мне, что до встречи со мной очень любила одного человека. И он очень любил ее. Они поженились, но тут же выяснилось, что он импотент, поэтому она решила с ним расстаться. Я ей встретился, как она выразилась, «в минуты душевной депрессии».
Я ее очень любил. Она в самом начале нашей совместной жизни говорила, что меня тоже любит. Но потом я все больше и больше стал убеждаться, что это была какая-то странная любовь. Я постоянно ощущал, будто она меня все время сравнивает с кем-то.
Крошка-Мэри. Может она продолжала любить того первого парня и сравнивать тебя с ним?
Стивен Пэддок. Да! При разводе она подтвердила, что продолжала любить его, поэтому любовь ко мне не была вполне полноценной. Позже я узнал, что в психологии существует специальное название для такой любви – компенсаторная любовь.
Крошка-Мэри. А что это такое?
Стивен Пэддок. Это вот как раз и есть тот самый случай, когда женщина выходит замуж, чтобы компенсировать расставание со своим возлюбленным. Но невольно она начинает сравнивать с ним своего мужа и их жизнь превращается в кошмар.
Крошка-Мэри. Как интересно!
Стивен Пэддок. Может со стороны это и интересно, но мне было хуже некуда.
Крошка-Мэри. А в чем это выражалось?
Стивен Пэддок. Понимаешь, семейная жизнь ведь не бывает без ссор. А первый возлюбленный при отсутствии опыта длительного проживания с ним с размолвками, ссорами остается образцом любви. Он превращается почти в икону. Моя реальная любовь в семейной жизни на фоне его ухаживаний до женитьбы сильно проигрывала. И вот постепенно, день за днем жена стала донимать меня мелкими придирками: не так посмотрел, не так ответил, не тот выбрал тон. Однажды я не выдержал и напрямую спросил ее, продолжает ли она любить своего первого мужа. Она тогда ответила, что не может любить человека, который ее обманул. Это меня успокоило. Но позже я узнал от нее, что она продолжала следить за его судьбой. Как-то в разговоре она сказала, что случайно встретилась с его теткой, от которой узнала, что у него была не импотенция, а просто нервный срыв, что он вылечился, женился, стал петь и выступать на концертных площадках.
Крошка Мэри. А ты что?
Стивен Пэддок. Я сказал: “Мэри, я тоже хорошо пою, ты сама это говорила не раз. Просто я не лезу на сцену”.
Крошка Мэри. Мэри? Ее тоже звали Мэри?
Стивен Пэддок. Да, ее звали так же, как и тебя.
Крошка Мэри. Интересно, и что она ответила?
Стивен Пэддок. Ответила: “Нет, он человек искусства, а ты простой бухгалтер”. С тех пор во время каждой ссоры она стала вслух жалеть о том, что развелась с ним. Я как раз тогда понял, что она продолжала его любить. Со временем моей жене стало казаться, что я совсем не люблю ее. Что я не так проявляю свою любовь, как должен любить человек в ее понимании. Она стала упрекать меня в неискренности моей любви. Дело в том, что когда мы поженились, мы стали жить в ее большом доме, который ей подарили ее родители. Так вот она стала упрекать меня в том, что я женился на ней из меркантильных соображений, из-за этого дома. Якобы потому, что мне очень нравился этот дом и что мне очень хотелось в нем поселиться. Мне это было ужасно обидно слышать! Но она стала повторять это раз за разом при каждой нашей ссоре, а ссоры были почти уже каждый день.
Крошка Мэри. И ей это не надоедало?
Стивен Пэддок. Нет! Наоборот, мне кажется, ей даже доставляло удовольствие таким способом изводить меня.
Крошка Мэри. Понятно. Это как раз и доказывает, что она продолжала любить своего первого мужа.
Стивен Пэддок. Да! Из каждого моего промаха она устраивала целый скандал. Постоянно упрекала меня в отсутствии внимания и заботы по отношению к ней. Главное, я не понимал при этом, как себя вести. Если я пытался оправдываться и говорить, что наоборот забочусь о ней, что выбираю для нее каждый раз в супермаркете продукты повкуснее, чтобы порадовать ее, она прекращала их есть, заявляя, что я попрекаю ее.
Крошка Мэри. Ну, ты же не попрекал, ты пытался объяснить ей?
Стивен Пэддок. Да! Я тоже так говорил ей, но ей это было бесполезно объяснять! Она просто не желала слушать ни единого моего слова. Пытаясь хоть что-то доказать ей, я чувствовал себя довольно глупо, но отказываясь доказывать – еще глупее.
Крошка Мэри. Похоже, ты ей надоел и у нее к тебе не осталось ничего кроме ненависти.
Стивен Пэддок. Да, в конце концов она сама призналась в этом, когда после шести лет совместной жизни уходила от меня к одному актеру, т.к. ей не только я, но даже моя работа бухгалтером была ненавистна. Ее больше привлекал статус жены актера Голливуда. Она сказала мне, что осуществила свою мечту, стать женой «человека искусства», как она выразилась. Правда, позже я узнал, что этот «человек искусства» превратился в заурядного алкоголика, как я ее и предупреждал.
Крошка Мэри. Ну, а какое отношение все это имеет ко мне?
Стивен Пэддок. Я думаю, самое прямое. После ухода от меня первой жены у меня возникло стойкое нежелание вступать в новые семейные отношения. Мало того, развился жуткий комплекс неполноценности, началась депрессия. Я долго вообще избегал любых отношений с женщинами.
Крошка Мэри. Когда мы с тобой встретились, ты не производил впечатления такого большого женоненавистника, как ты говоришь или мне показалось?
Стивен Пэддок. Да, ты права, но до того, как мы встретились было одно событие, сильно изменившее меня. Брат Эрик, чтобы вытащить меня из депрессии, стал таскать меня вечерами по кинотеатрам. Однажды я увидел фильм, в котором у молодого парня с такими же психологическими проблемами на почве любви как у меня вдруг загорелись глаза при встрече с красивой девушкой проституткой. Я понял тогда, что лучшим лекарством от женщины является другая женщина. Если сразу после развода мне было противно даже смотреть в сторону женщин, то после этого фильма я стал ходить в публичные дома, желая найти там себе такую же женщину, от которой у меня тоже снова загорелись бы глаза. И вот, когда в одном из таких домов я встретил тебя, то почувствовал себя рядом с тобой счастливым человеком. Тебе удалось разбудить во мне нормального мужчину с чувством собственного достоинства. Я воспринял встречу с тобой, как дар божий. Вся моя жизнь до этого показалась мне неудачным черновиком. У меня появился шанс переписать ее с чистого листа. Единственное, что напоминало мне о моей большой любви к первой жене это непрекращающиеся ночные кошмары, где я продолжал с ней спорить. Даже то, что твое имя совпало с именем моей жены, я воспринял, как знак судьбы.
Кстати, почему к твоему прекрасному имени приклеилась эта кличка «Крошка»?
Крошка Мэри. Просто у нас все девочки в заведении довольно полненькие. Среди них я одна такая миниатюрная. Кто-то назвал один раз, с тех пор и пошло. А ты не пробовал по поводу этих кошмаров обратиться к специалистам?
Стивен Пэддок. Конечно, обращался.
Крошка Мэри. И что?
Стивен Пэддок. Порекомендовали успокоительные таблетки валиум, которых я выпил с тех пор наверное уже ведро.
Крошка Мэри. И о чем же ты интересно споришь во сне со своей первой женой?
Стивен Пэддок. Пытаюсь доказать ей, что актер Голливуда это не самый лучший выбор.
Крошка Мэри. А у тебя есть знакомые парни в Голливуде?
Стивен Пэддок. У меня несколько лет был пропуск на эту киностудию. И у них там лежала моя анкета с фотографией.
Крошка Мэри. Да-а-а? Как это ты туда попал?
Стивен Пэддок. Просто однажды еще студентом экономического факультета я увидел объявление, что им требуются желающие принять участие в съемках массовых сцен и позвонил.
Крошка Мэри. И что ты там делал?
Стивен Пэддок. Подрабатывал на съемках в массовках в свободное от учебы время. Рядом с нами снимались студенты актерского факультета института киноискусства. Вот там я на них и насмотрелся и понял, какая это своеобразная публика. Хоть они и держались отдельным коллективом, но стоило возникнуть небольшому перерыву в съемках, как они в момент могли передраться между собой. Постоянно что-то выясняли друг с другом. Взрослые актеры, которые курировали эту группу от института, постоянно разбирались с их проблемами. Иногда им доверяли участие в эпизодах. В большой перерыв они ухитрялись принять на грудь по несколько грамм горячительного. Повод всегда находился: то обмыть удачный дебют в эпизоде, то для бодрости, то с устатку, то для перехода в творческое состояние, то для поднятия настроения, то для снятия стресса. Мы тоже не святоши конечно, тоже устраивали у себя в университете студенческие пирушки, но не каждый же день, а только в дни стипендии.
Самое интересное, что стоило им сняться в двух-трех фильмах в Голливуде, как к ним толпой бежали уже корреспонденты и наперебой брали у них интервью по любому поводу, хотя они всего лишь, как дрессированные обезьянки в цирке, проделали то, что требовал от них режиссер и произнесли реплики, написанные сценаристом. А они порой в этих интервью несли полную ахинею, если пытались импровизировать и отклонялись от режиссерского текста.
Крошка Мэри. Но есть же среди них действительно талантливые?
Стивен Пэддок. Да-а-а! Есть, конечно! Есть такие актеры, что способны чтение телефонной книги превратить в спектакль! Только им и удается удержаться на вершине! Но их на самом деле не так много. Они, как правило, очень просто себя держат и великие труженики.
Крошка Мэри. А тебя самого за столько лет это занятие в кино не увлекло?
Стивен Пэддок. Было, конечно, интересно, не скрою, пересматривать фильмы, в которых участвовал, видеть там знакомых актеров, себя иногда в кадре. Даже друзей приглашал посмотреть на меня в кадре. Но никогда не было мысли, сделать это своей профессией. На одной картине жена и помощница режиссера предложила мне остаться после массовки, чтобы сняться в эпизоде, но я отказался, не захотел пропускать занятия в спортивной секции по подводному плаванию. Меня это тогда занимало больше.
Крошка Мэри. Не жалеешь, что отказался от такого шанса, может судьба повернулась бы так, что ты стал бы кинозвездой?
Стивен Пэддок. Ничуть. Зачем? Я считаю, что полностью реализовал себя в своей профессии. Меня уважали, со мной здоровались за руку до самой пенсии руководители компаний, ворочающих миллионами, где я проводил аудиторские проверки и когда работал в налоговой службе.
Я не уверен, что мог бы быть талантливым актером. Мне приходилось играть роли в школьном театре. Я их помню до сих пор. Это было, как продолжение уроков по литературе. Сказать, что я испытывал при этом какой-то восторг, я не могу. А стань я каким-нибудь средненьким актеришкой, может спился бы уже давно, как тот, который увел у меня жену. Судьба актеров ведь во многом зависит от режиссеров и от наличия таланта. И все это актерство, лицедейство оно как-то больше подходит женщинам, чем мужчинам, хотя конечно мужчин тоже берут учиться на актеров, понимая, что «нужны же штаны в театре», но чувствуют себя мужчины в актерстве не очень уютно, мне кажется.
Крошка Мэри. Да-а-а, пожалуй ты прав.
Стивен Пэддок. Вот видишь, тебя я убедил за пару минут, а свою первую жену пытаюсь убедить уже больше двадцати лет и никак не могу!
Крошка Мэри. Ты до сих пор так хорошо помнишь ее?
Стивен Пэддок. Днем я никогда не вспоминаю ее, но стоит мне заснуть, как я тут же вижу ее и начинаю с ней спорить. Пытаюсь доказать ей, что кроме одних и тех же двух или трех сотен актеров и музыкантов, постоянно мелькающих на телеэкране, есть миллионы людей, живущих своей реальной ничуть не менее интересной жизнью. Но по ее получается, кого не показывают в этом ящике, те не живут, их вроде бы и не существует вовсе.
Я не могу ее переубедить, потому что все наши средства массовой информации твердят то же самое, они тоже убеждают нас, что существует только то, что они нам показывают.
Крошка Мэри. Может тебе попробовать какое-нибудь более радикальное средство от этих ночных кошмаров?
Стивен Пэддок. Ха! Я подумаю над твоим советом. В нем что-то есть. Один известный француз советовал в качестве самого радикального средства от головной боли, например, гильотину. Кое-какие идеи на этот счет у меня уже появились. Ну, может, хватит о болезнях?
Так вот, возвращаясь к твоему вопросу, пока я раздумывал, не жениться ли мне на тебе случилось так, что я увидел Мэри Лу Дэнли и влюбился в нее с первого взгляда, как мальчишка.
Крошка Мэри. Да-а-а?
Стивен Пэддок. Представь себе! Прямо что-то притянуло меня к ней, как магнит! Она всего на два года моложе меня, но на нашей совместной фотографии она выглядит так, будто между нами разница не два, а все двадцать лет. У нее удивительная улыбка, как и душа.
Крошка Мэри. Да, не зря говорят, сердцу не прикажешь! А твой брак с Мэри Лу Дэнли зарегистрирован?
Стивен Пэддок. Пока нет, как-то еще не успели. Но это не имеет никакого значения. А ты знаешь, я думаю, фактически ты и так для меня, как вторая жена, как продолжение Мэри Лу. Ты даже в лучшем положении, чем она. Ей приходится видеть и терпеть меня в минуты моей слабости, а к тебе я прихожу всегда только в отличной форме. А видеть мужчину в минуты его слабости это не самая приятная обязанность жены. То, что ты продолжаешь работать в публичном доме, мне никак не мешает.
Крошка Мэри. Ой, да ты знаешь, ко мне в разном состоянии парни приходили и приходят.
Стивен Пэддок. Ну, одно дело, когда пришел и ушел, но совсем другое, когда постоянно досаждает своей немощью. Кстати, ты сама-то была замужем?
Крошка Мэри. Да, была. Четыре года прожила с мужем. Его мать удивлялась: “Как ты с ним живешь?” Он действительно был какой-то неадекватный. Если возмущался по какому-либо поводу, то вел себя очень эмоционально: кричал, размахивал руками. Я в первые годы не обращала внимание. Но потом он стал распускать руки, начал драться. Я подумала: «Зачем мне это надо?» и ушла от него с трехлетним сыном. Работы дома на Украине не было. Перебралась сюда. Устроилась в публичный дом.
Стивен Пэддок. Тебе нравится в нем работать?
Крошка Мэри. Деньги надо же где-то зарабатывать для себя и сына. А еще матери приходится помогать. А насчет нравится…. Все от человека зависит, который приходит. Если интересный человек, то с ним приятно, а если приходит мужлан какой-нибудь, то, что ж тут может нравиться?
Стивен Пэддок. Да, действительно….
Крошка Мэри. В твоей стеснительности перед женщинами ты не был одинок. У меня было несколько таких клиентов. Теперь они приходят или звонят и говорят, что благодаря мне стали семейными людьми. Приносят иногда подарки. Одни сравнивают меня с психоаналитиком, другие со свахой, хотя я никаким сватовством никогда не занималась. Я надеялась, что избавила и тебя от всех твоих слабостей.