Остров счастливого змея. Книга 1

Вернулась разгоряченная танцем Ира.

– Ну, как вы тут без меня?

– Хорошо, Ирочка, – сказала Зоя. – Светлана Викторовна так много интересного рассказала. Наверно, пора нам собираться. Люди уже расходятся.

Стали прощаться. Светлана Викторовна сказала:

– Спасибо вам за вечер. Мне было с вами интересно. Вам, Александр Владимирович, хочу сказать: не обращайтесь ни к каким психологам. При желании у каждого из нас можно найти отклонения. Вы совершенно здоровый человек. И не бросайте ваши сны. Если удастся раскрыть тайну, буду рада узнать о результатах. Зоя Николаевна, у вас замечательная семья, муж – интересный, творческий человек. Желаю вам счастья. Ну а с Ирой мы встретимся завтра на тренинге.

Домой вернулись в хорошем настроении. Ира гордилась, что удалась её задумка познакомить родителей со своим любимым преподавателем. У Зои отлегло от сердца беспокойство за мужа. Александр был полон энтузиазма. Светлана Викторовна не только сняла с него подозрение в психической ненормальности, но и дала «добро» на эти удивительные сны. А он, честно говоря, по ним соскучился. Александр зашёл в комнату сына.

– Как сходили, папа? Понравился Иркин универ?

– Да. Неплохо всё было. Иру наградили почётной грамотой. Мы познакомились с её преподавательницей. Интересная женщина.

– Я был у них. Кафедра психологии там действительно сильная. А программирование и дизайн совсем слабые. У нас круче.

– У тебя что, компьютер полетел? – спросил Александр, привыкший видеть сына перед монитором, который сейчас не работал.

– Нет. Книжку читаю.

– Что за книжка?

– А вот, – показал Юра обложку, на которой было написано: «Техника сновидений». – Саня, друг, дал почитать. Знаешь, очень интересно. Он этим уже года два занимается. У него получается. Оказывается, сны снятся нам каждую ночь. Но большинство мы не запоминаем. А когда запоминаем, то только смотрим их, даже если это кошмары. Здесь описывается, как научиться управлять сном.

– Смотри, Юра, с этим надо поосторожнее. «Улетишь» куда-нибудь!

– В том-то и дело, что если умеешь управлять сном, то всегда можешь «выключить» его в случае опасности. Я уже пробовал, кое-что начинает получаться. Это чистая психология – всё в наших руках.

Александр взял книжку, полистал. Конечно, переводная. Кто авторы – непонятно. Но написана, вроде, интересно.

– Папа, если хочешь, возьми, почитай.

– Ты же сам читаешь, и её же возвращать надо.

– Сане она уже не нужна, он её десять раз прочитал. А я постепенно осваиваю. Так что бери.

Александр прочитал эту книгу. Авторы открывали перспективы управления своим сознанием во время сна. Техника казалась простой. Он не доверял таким книгам. Но его привлекала возможность запоминания снов, а больше того, безопасность. Очень уж ярки были в памяти кадры сна с погоней, когда он чуть не погиб. Плечо тогда жутко болело целую неделю. И он не мог с уверенностью сказать, что было причиной, а что следствием: такой сон приснился, потому что болело плечо, или плечо болело, потому что его ранили во сне. А вернуться к снам с Нией очень хотелось, особенно после разговора со Светланой Викторовной. Но было страшновато. И он решил попробовать техники, описанные в книге.

8

Сначала нужно было научиться полному отрешению от действительности и сосредоточению на восприятии сновидения. Трудно было выключить все мысли о делах, но это всё-таки удавалось. Проблема заключалась в том, что он не имел возможности отключаться. Ведь главной его задачей и на судне, и в конторе был как раз контроль ситуации, даже во сне. Всё-таки он позволил себе упражнения в ночные часы во время дежурств в стройконторе. Решил поначалу тренироваться на обычных снах, которые сами возникнут.

Сны были неинтересные, в основном о работе, о каких-то конфликтах. Александр был поражён, какая чепуха снится человеку, и как много таких снов. Он даже подумал, что мозг человека правильно устроен, что не запоминает такую бессмыслицу. И наяву хватает информационного мусора. Но ему как раз важно было полное запоминание снов, потому что он собирался вернуться к снам с Нией, чтобы понять причину их возникновения

Лишь однажды приснился сон, связанный с опасностью и страхом. Он оказался на крыше какого-то здания, подошел к краю, и страх высоты охватил его. Он понял, что неминуемо упадёт. Но тут в голове сработало: «Я же во сне!». Он сразу успокоился и позволил себе упасть. Жутковатое чувство падения, стремительно приближающаяся земля, и одновременно сознание, что это сон. Он терпел почти до самой земли, и в последний момент сказал себе: «Проснуться!». В момент просыпания услышал всё-таки четкий звук удара тела о землю. Открыл глаза, и краем глаза заметил конторскую кошку, спрыгнувшую с подоконника. Ничего не болело. Упражнение получилось! Конечно, надо было ещё тренироваться, повышать мастерство управления сном, но сны были скучные. Хотелось к Ние, в захватывающее прошлое.

На следующее дежурство Александр взял с собой заветный обломок горшка. С нетерпением дождался, когда контора опустела, достал керамику. Спать ещё не хотелось, и он стал разглядывать фрагмент. Это был обломок венчика большого сосуда. Венчик был слегка отогнут, на нём сохранились наклонные вмятины от пальцев. Немного ниже шла полоса прочерченных треугольников и косых линий. Александр залюбовался узором, представил, как рука Нии лепила этот венчик. Ведь это следы её пальцев! Он приложил свои пальцы к вмятинам, представил движения её руки. Не получалось. Его пальцы не ложились во вмятины. Не по размерам, просто было неудобно. Он вертел черепок и так и сяк, пришлось неестественно выгнуть кисть руки, чтобы пальцы легли в Ниины отпечатки. Не может быть, чтобы она так выворачивала руку. Возможно, она лепила как-то по-другому? Вспомнился сон: горшок стоит донцем на левом бедре Нии, правая рука внутри… Так она же левша! Он приложил к венчику пальцы левой руки, и они сами легли в отпечатки.

Александр закурил, заходил по тесному помещению, стал рассуждать вслух:

– Вот это открытие! Как я раньше не заметил? Левша – это здорово! Это отличительный знак. Кажется, где-то читал, что левшей всего пятнадцать процентов среди людей. Теперь я смогу отличать керамику, сделанную Нией, по крайней мере ту, на которой сохранились отпечатки пальцев. Я смогу выбрать из всех фрагментов те, которые сделаны левой рукой, и почти наверняка это будут её изделия. Вероятность ошибки очень мала. Я смогу посмотреть во снах всю нашу с Нией жизнь!

Он разволновался, сон не шёл. Достал свои записи про сны, перечитал внимательно. В конце дописал: «Ния – левша! (Проверить!)». Выкурил сигарету, лёг и заснул.

Он медленно продвигался по грудь в тёплой воде вдоль сети, ощупывая её и периодически выпутывая рыбу. За ним двигалась Ния с корзиной, в которую он бросал добычу. Для Нии было глубоко, почти по горло. Она шла по дну на цыпочках, вытянув шею и высоко держа корзину. Они оба были совсем нагие. Забда, работая, любовался своей женщиной.

– Скоро закончим. Глубже уже не будет. Потерпи немного, – сказал он, и погладил её под водой вдоль спины, потрепал ягодицы.

Она улыбнулась обещающе, как может только любящая женщина.

Они выбрались на берег лагуны. Капельки воды сверкали под жарким солнцем на её смуглой коже. Забда не дал ей опомниться, набросился, прижал, повалил на горячий песок.

– Подожди, Забда, – смеясь, отталкивала она его, – давай пойдём на наше место, здесь мне неуютно. Из посёлка нас видно.

– Ну и что? Ты же моя жена!

– На нашем месте ласки всегда слаще. Потерпи немного.

Они вдвоём отнесли улов домой. Ния прикрыла рыбу крапивой, поставила в яму, накрыла шкурой. Достала из ямы две крупных устрицы, положила в заплечную сумку.

– Пошли!

Взявшись за руки, они почти бегом покинули посёлок и стали подниматься в гору по едва заметной тропке среди зарослей высоких трав. Путь был неблизкий, но шлось весело. Забда чувствовал лёгкость тела, упругость своих ног. Они поднялись на вершину и немного спустились в сторону моря. Тут было их секретное место, скрытое от посторонних глаз. Плоский уступ скального обрыва порос мягкой травой, густой кустарник укрывал площадку с двух сторон, и только в сторону моря, на север открывался великолепный вид. В двух шагах из скальной трещины сочился крохотный родничок. Им нравилось это место. Они скрывались здесь ещё до того, как прошли обряд Семейного Счастья.

Ния положила устриц в холодную воду, бросила сумку под скалу, быстро разделась, постелила одежду на траву.

– Иди ко мне!

Её губы, груди, горячее упругое тело, нежные руки; трепет, сладостная дрожь во всём его теле; всплеск волшебного восторга, неподдающегося контролю сознания, и томная, сладкая нега расслабления, сравнимая с полётом!

Он лежал на спине обдуваемый лёгким ветерком и смотрел сквозь листву в синее небо. «Это не сон! Это не может быть сном! – думал он в полудрёме, – Это же настоящая реальность! Вот я кладу руку на её грудь. Вот она в ответ тихонько пожимает мою руку. Но что же тогда там, в городе будущего? Может мне только снятся Зоя, дети, работа, раскопки? Как здесь хорошо! Если это сон, то пусть он продлится, как можно дольше!»

– Мне так хорошо с тобой, Забда! – прошептала Ния. – Мне кажется, что всё это во сне, что так хорошо не может быть в обычной жизни. Я хочу, чтобы наш сон длился вечно.

– Я тоже этого хочу, и думаю, что это зависит только от нас с тобой. А ты считаешь, такое может быть во сне?

– Конечно может! Ты разве не знаешь, что душа во сне может улетать в другой мир? Моя душа радуется тебе даже больше, чем тело. Поэтому я иногда думаю, что ты мне снишься.

– Я знаю, что душа летает во сне, но мы-то с тобой живые. Скажи, разве душа сможет тебя вот так обнять, вот так поцеловать…

Их тела, – настоящие, сильные, молодые, горячие тела, – снова бросились в схватку за величайшее в мире удовольствие для тела и для души, удовольствие, которого можно достичь только вдвоём, двумя телами и двумя душами одновременно.

Ния встала, надела свою лыковую юбочку, достала из воды устриц, ловким движением костяного женского ножа вскрыла раковины, одну подала Забде. Он отломил створку, двумя пальцами оторвал тело моллюска. Холодное мясо приятно охладило рот, легко скользнуло в горло. Ния поднесла в раковине воды. В тени под скалой стало прохладно. Он набросил на плечи безрукавку, прижал к себе Нию. Они сидели молча и смотрели на море.

– Забда, надо не забыть поблагодарить Змея за наше Семейное Счастье.

– Вернёмся, сразу сходим. Сегодня хороший улов, есть чем угостить Змея.

– Смотри, какие красивые утки! Я таких ещё не видела.

Под обрывом плавала стая пёстрых уточек с чёрными головками, бурыми спинами, белыми боками и красными клювами. У некоторых хвосты были длинные и тонкие. Они по очереди ныряли, и тогда были видны голубые перепонки лап.

– Это Аунга – утки морянки. Они редко здесь бывают, далеко на севере живут. Красивые птицы, смелые. Людей совсем не боятся.

– Какой ты умный, Забда! Откуда ты всё знаешь?

– Отец рассказывал. Я ещё маленьким был, на охоту с ним ходил. Мы таких птиц видели, он мне сказал, как их зовут.

– Какое красивое имя – Аунга! – пропела Ния. – Забда, если у нас дочка родится, давай назовём ее Аунга!

– Хорошее имя. Если девочка, пусть будет Аунга. Я бы прежде сына хотел. Сначала охотник, рыбак нужен, чтобы было много мяса, а потом и девочек можно рожать. Надо просить духов, чтобы был сын.

– Я постараюсь, – улыбнулась Ния, прижалась щекой к его плечу. – Скажи, ты скучаешь по отцу?

– Да. Я не видел его с тех пор, как мы покинули Большой Посёлок.

– Смотри, сегодня видно мыс, на котором стоит Большой Посёлок. Может твой отец или моя мать смотрят сейчас в нашу сторону, – она показала пальцем на еле видный в дымке мыс. – А левее река, на которую мы в детстве бегали купаться, помнишь?

– Помню, – ответил он, хотя отчетливо осознал, что совершенно ничего не помнит о Большом Посёлке. «Неужели это всё-таки сон?» – пронеслось в голове. – Но мне нравится, как ты рассказываешь. Расскажи мне о Большом Посёлке. Я так люблю тебя слушать, – схитрил он.

– Я рада, что тебе нравится говорить со мной. Другие мужья не слушают своих жён. Но, давай, я потом тебе расскажу. Солнце уже собирается спуститься под землю, а нам нужно ещё посетить Змея, и я должна рыбу почистить, а то пропадёт. У нас ещё будет время поговорить.

Ния была права. Они спустились с горы, и пошли в селение. Дома Забда сам выбрал две самых крупных рыбы, связал их через жабры стеблем полыни, и они с Нией пошли по тропе на мыс. Завидев камень, они замедлили шаг, осторожно, чтобы не потревожить покой Змея, приблизились к жертвеннику. Змей лежал, свернувшись на тёплом валуне. В последних лучах заходящего солнца его кожа отливала золотом. Забда положил рыбу на край камня и опустился на правое колено. Рядом стала на колено Ния, он заметил – на левое, стала шептать благодарность. Змей приподнял голову, повернул в сторону посетителей и затрепетал языком. Забде показалось, что Змей смотрит прямо ему в душу. Он не выдержал долгого немигающего взгляда змеи, опустил глаза и прошептал:

– Благодарю тебя, Хозяин Острова, покровитель нашего племени за наше Семейное Счастье, за хороший улов, за наше здоровье, за спокойную сытую жизнь. Прими наш подарок!

Они встали. Змей ещё выше поднял голову и слегка покачивал ею из стороны в сторону.

– Он принял! – прошептала Ния.

В жилище Ния быстро раздула угольки в очаге, подложила сушняка, и сразу стало светло и уютно. Спать было ещё рано. Забда достал заготовки грузил для сети – круглые плоские гальки, собранные на берегу ещё весной, стал выбивать камнем выемки по краям. Когда проверял сеть, заметил, что двух-трёх грузил не хватает. Надо подвязать новые. Ния проворно разделывала рыбу своим костяным ножичком. Печень и глаза она складывала в глиняную миску. Кишки и головы бросала на лист лопуха, чтобы потом скормить собакам. Тушки разрезала вдоль позвоночника, распирала стеблями полыни и подвешивала на жердь высоко над костром, чтобы коптились.

– Скажи, жена, – спросил Забда, – в нашем посёлке есть кроме тебя люди, которые работают левой рукой?

– Зачем спрашиваешь, твой друг шаман Загу – всегда левой рукой в бубен бьёт.

– А среди женщин?

– Только я. Моя бабушка была левшой, ещё были женщины, но они в Большом Посёлке остались. Зачем тебе это знать?

– Так, интересно. Я не видел кроме тебя женщин, у которых левая рука главная, вот и спросил.

– Тебе не нравится, что я не такая, как другие?

– Наоборот, я горжусь, что ни у кого нет такой жены, как у меня!

Ния закончила с рыбой. В миску с печенью и глазами добавила раздавленные в ступке луковицы лилии, быстро разжевала несколько листьев черемши, всё это перемешала рукой и поднесла Забде.

– Съешь, мой сильный муж, чтобы глаза твои стали ещё зорче, а живот переваривал любую пищу.

Забда отряхнул руку от каменных осколков, взял миску, и с удовольствием съел несколько горстей лакомства. Остальное отдал жене.

– Ешь и ты. Тебе тоже нужны сильные глаза и крепкий живот. Ты вкусно готовишь!

После еды захотелось спать. Забда лёг на спину, закрыл глаза. Приятно было слушать, как заканчивает вечерние хлопоты Ния и одновременно вспоминать удачно прошедший день. Сон пришёл незаметно.

Александр проснулся бодрым и выспавшимся. Без двадцати семь. Отдёрнул штору – небо начало светлеть. Включил чайник и сел записывать сон. Закончив, подчеркнул написанное жирной чертой и написал: «Главное. Ния – левша. Шаман Загу – мой друг (надо его посетить). Поселение на Дымова образовано людьми, пришедшими с мыса Речного в устье реки Ромашовки (Почитать литературу, расспросить Нию)».

Вечером позвонил Наумову:

– Лёша, скажи, как называется горинское поселение на мысе Речном?

– Ну, Саша, такие вещи надо знать! Это же одно из базовых поселений горинской культуры. Называется Рыбацкое-1. Я там ещё студентом копал.

– Большое поселение?

– Очень большое. Там даже захоронения раскопали – редкий случай для горинской культуры.

– У тебя, конечно, и литература есть по этому поселению?

– Конечно, это же классика!

– Ты можешь подобрать для меня всё, что у тебя найдётся? Я бы послезавтра утречком к тебе на кафедру заскочил.

– Постараюсь, заходи. Я тебе говорил, что на днях в Лазурный еду?

– Нет, конечно. И зачем?

– Буду говорить в районной администрации о предстоящих раскопках, подарю им свою книгу. Надо, чтобы о нас знали. Может и помощь их понадобится. В четверг у меня лекций нет, успею за день туда и обратно.

– Слушай, Лёша, а ты можешь передать от меня Сапрыкину конверт?

– Без проблем. Я предполагаю с ним встретиться. Придёшь за книжками, и письмо принеси. Ну, пока. Привет Зое.

Александр разыскал папку, где хранились разные документы, отобрал то, что касалось деда. Не густо, всего две бумаги. Взял чистый лист, стал писать:

«Здравствуйте, Иван Николаевич! Во время нашей встречи Вы предложили сделать официальный запрос по выяснению судьбы моего деда. Пользуясь поездкой А. С. Наумова, передаю с ним сведения.

Забда Чен, родился около 1900 года в Китае, в Маньчжурии. Проживал в станице Казаково Хабаровского края. Работал кузнецом. Участник гражданской войны. Жена Забда (Касаткина) Авдотья Ивановна. Забда Чен пропал без вести в 1938 году.

Это всё, что мне известно. Заранее Вам благодарен. Александр Забда».

После вахты заехал в университет, отдал Наумову письмо для Сапрыкина и забрал книжки по горинской культуре.

– Ты готовься, – сказал Наумов, – Окимура прилетает двадцать шестого, наверно двадцать седьмого поедем на Дымова. Питание, ночлег, если понадобится, – я всё обеспечу. Ты только освободи себе пару дней.

– Ладно, Лёша, попробую. Наверно придётся увольняться. Но это мои проблемы. Я, честно говоря, соскучился по Дымова.

В последующие дни Александр подал заявление на увольнение в стройконторе и предупредил об уходе хозяйку магазина (там он работал нелегально). В конторе огорчились и уговаривали остаться, а хозяйка магазина устроила очередную истерику. Но до отъезда на Дымова оставалось ещё больше двух недель, и у работодателей было достаточно времени для того, чтобы подыскать новых работников.

На вахте внимательно прочитал то, что дал Наумов про поселение Рыбацкое-1. Это были несколько узкоспециальных статей и одна небольшая монография. Александр утонул в подробнейших описаниях стратиграфии раскопов, археологических находок, технологий их изготовления и всего, что касалось материальных остатков древней культуры. Дальше на основании этнографических аналогий давался предположительный образ жизни горинцев: жили в прямоугольных полуземлянках, занимались охотой и рыболовством, имели собак и, возможно, одомашненных свиней.

Александра потрясли две вещи: как мало известно ученым, и исключительно материальная направленность исследований. Уровень развития жителей поселения выводился из технологического уровня изготовления каменных и керамических изделий. Он понимал, что по разбитым черепкам мысли и чувства людей не прочтёшь, но всё равно такой подход показался ему неверным. Ведь получается, что если мужик в дальней деревне колет дрова колуном, то он ничего не знает о космосе! «Если мои сны – правда, – подумал Александр, – то я уже сейчас знаю о горинцах больше всех археологов. Кстати, надо узнать, как горинцы себя называют».

9

Незаметно подошёл срок поездки на полуостров Дымова. Александр уволился с двух работ, и жить стало легче. Правда прибавилось беспокойство, что очень скоро деньги кончатся, и придётся снова искать подработку.

Наумов позвонил за два дня до отъезда, сообщил, что Окимура приехал с помощником, им нужно побыть день в городе, выезд двадцать восьмого. Александр этому был рад, так как сменялся с вахты в день выезда. Даже отпрашиваться не нужно, впереди три дня выходных. Походные вещи были приготовлены заранее. С вахты отпросился на час раньше и в половине девятого уже был готов к отъезду.

Норд исполнил пляску великой радости. Он был просто вне себя при виде походной одежды хозяина, и Александру стоило больших трудов достучаться до его сознания, чтобы сообщить, что он останется дома. Наконец, пёс понял, что его не берут, и воспринял это, как личную катастрофу. Он свернулся в углу и грустно наблюдал за сборами с тайной надеждой, что вдруг решение изменится. Александр понимал душу собаки, но ничего не мог поделать: Наумов не любил собак, так как у него никогда не было домашних животных, да и неизвестно как воспримут японцы присутствие потенциального носителя болезнетворных бактерий в одной с ними машине.

Наумов заехал за ним только в десять. В машине были два японца Окимура-сан и Сосэки-сан, как назвал их Наумов. Александра он представил как «доктора Забду».

– Лёша, зачем эти игры в докторов? – спросил Александр, когда машина тронулась.

– Для того чтобы не извращаться в объяснениях и тем самым сохранить психику наших японских коллег. Ну как, по-твоему, объяснить людям, привыкшим к жёсткой иерархии и чинопочитанию, что известный археолог, открывший столько памятников, на самом деле не имеет образования и работает грузчиком в магазине? У них от такой информации процессоры в голове поплавятся. И потом не забывай, что они платят деньги тоже в соответствии с иерархией. И если они будут знать, что ты не доктор, то ничто не сможет заставить их платить тебе больше, чем простому рабочему.

– Ладно, если ты считаешь, что так нужно, то пусть так и будет. Только ты сам с ними разговаривай. Скажи, что я совсем не умею говорить по-английски.

Ехали долго. Дважды останавливались перекусить в придорожных забегаловках. Чуть ли не на каждой возвышенности японцы просили остановиться. Они выходили обвешанные фотоаппаратами и старательно фотографировали окрестности, расспрашивая Наумова, где и какие расположены археологические памятники.

На Дымова приехали лишь к вечеру. Из машины были извлечены раскладной стол, стульчики, еда. Японцы привезли с собой свою пищу в коробочках и питьевую воду. Наумов достал бутылку коньяка. Александр сам не понимал, почему всё это вызывает у него раздражение, терпел, делал вид, что ему это привычно.

После трапезы поехали на машине, хотя там было всего метров двести, к шурфу. Александр показал место. Наумов, развернув плакат-карту, пространно объяснил, какая геологическая ситуация была здесь в горинское и зареченское время и какие биологические ресурсы могли привлекать сюда древнее население. Он доказывал уникальность памятника и всеми способами пытался внедрить в сознание японцев мысль, что раскопки данного поселения необходимы. Японцы улыбались, качали головами, со всем соглашались, бесконечно фотографировали. Иногда они спрашивали, далеко ли до ближайшей гостиницы, сколько будет стоить транспорт, чтобы каждый день ездить из гостиницы на раскопки, можно ли в этих местах купить экологически чистые продукты. Но вроде бы их настроение выражало желание здесь поработать.

Долгие разговоры всех утомили. Солнце уже садилось. А японцы непременно хотели посмотреть условия проживания в лазурненской гостинице. Было решено заночевать на берегу, благо, погода благоприятствовала, а завтра ехать в Лазурный. Александру пришлось помогать устанавливать огромную палатку для японцев. Наумов предложил ночевать с ним в его тоже немаленькой палатке, но Александр предпочёл спать в своей. Он ушел подальше от общего лагеря на место, где в прошлом году жили они с Зоей и Нордом, и через двадцать минут уже готов был к ночлегу.

Присел на берегу перекурить и вдруг вспомнил, что за всей этой суетой даже не поздоровался с полуостровом. А вокруг была красота! Блестящее море тихонько накатывало волны на уцелевшие на береговой отмели льдины. Заходящее солнце освещало жёлтые тростники, которые придавали пейзажу ещё зимний вид, но у их основания уже пробивалась свежая зелень. Первые птички ужё звенели в сухой полыни, а над головой где-то гагакали невидимые перелётные гуси. Вспомнилось прошедшее лето, последний шурф, сны с Нией. Александр поднялся, огляделся, припомнил, где находился посёлок во сне. Воспоминания полностью ложились на реальный рельеф. Представил, где было его с Нией жилище. Получалось, что оно находилось где-то около шурфа.

Окрик Наумова прервал размышления. Его звали в коллектив. Японцы сидели за столом и любовались закатом. Наумов кипятил воду на примусе.

– О, чаёк будет! – обрадовался Александр.

– Ошибаетесь, доктор. Окимура-сан желает лапши.

За ужином Наумов снова наливал коньяк. Японцы предлагали свои национальные кушанья – сублимированные водоросли, рыбу и что-то ещё. Наумов всё дегустировал и то ли притворялся, то ли ему на самом деле нравилось. Александр попробовал – совершенно безвкусные тоненькие сухие пластинки, отдающие застарелым рыбьим жиром. Начались разговоры по-английски на археологические темы. Александр сослался на усталость, извинился и ушёл. В пропахшей дымом костров старой палатке к нему быстро вернулось хорошее настроение. Он забрался в спальник и сразу уснул.

Он проснулся от вкусного запаха печёной на углях рыбы. Полог входа был приоткрыт и солнечные лучи, пробиваясь сквозь дым, били прямо на его лежанку. Ния уже суетилась у костра.

– С новым Солнцем, Забда! Вставай скорее, рыба вкуснее, когда горячая.

– Ты добрая жена. Как ты всегда успеваешь встать раньше, чем я проснусь?

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо. Тебе же хорошо?

– Очень хорошо! И очень вкусно! – проговорил он, проглатывая кусок горячей рыбы.

Покончив с рыбой, он сунул в рот пару листьев черемши, облизал жир с ладони, накинул одежду и подпоясался ремнём с висящим на нём каменным ножом.

– Когда мне ждать тебя, муж?

– Хочу сходить к Загу. Давно не видел его. Как разговор сложится, так и вернусь. Дай-ка мне хороший кусок рыбы для Змея.

Он вышел из дома, поздоровался с Солнцем:

– Хорошего дня тебе, Солнце! Дай благополучия всем обитателям Земли и Моря, Солнце! Дай и мне удачного дня, Солнце! – сказал он, одновременно прикидывая, что хочет сделать сегодня.

По знакомой тропинке быстро добрался до скалы на мысу. Змей уже грелся на освещённом солнцем камне. Забда положил подношение на край жертвенника, стал на колено:

– Спасибо тебе, Змей, за благополучие моей семьи!

От скалы совсем слабая тропка шла ещё выше на мыс, где укрытый со всех сторон искривленными ветром низкорослыми деревьями стоял дом шамана. С площадки перед домом открывался прекрасный обзор всего острова, моря и дальнего побережья. Но само жилище было построено так, что его можно было заметить, только подойдя совсем близко. Забда залюбовался великолепным видом. Солнце уже вовсю пригревало, море искрилось в его лучах. Не успевшая обсохнуть от росы трава приятно охлаждала босые ступни.

– Стой, Забда! – раздался сзади голос.

Он обернулся. Перед ним стоял крепкий коренастый, средних лет человек, босой и без шапки, одетый, как и все мужчины поселка в штаны и безрукавку из шкуры косули. Необычными были только обереги из высушенных птичьих лап на поясе, крупный клык сивуча на шее и тлеющий пучок травы багульника в руке. Забда знал, что это шаман.

– Добро твоему дому, Загу!

– Стой! Не шевелись! – приказ прозвучал властно, и Забда, не раздумывая, подчинился.

Шаман трижды обошел вокруг гостя, окуривая едким дымом, затем неожиданно прислонил тлеющую траву к его пояснице. Забда вздрогнул и резко повернулся к шаману. Тот изучающе, очень жёстко смотрел ему в глаза, отчего Забде стало не по себе. Но он чувствовал, что говорить ничего не следует.

– Мир тебе, Забда. Проходи к моему очагу.

Они вошли в полутёмное жилище. Забда сел на возвышение напротив входа. Загу бросил остатки багульника в костёр, посыпал в огонь ещё каких-то трав. Помещение наполнилось терпким приятным запахом.

– Я ждал тебя, Забда, я знал, что ты придешь.

– Почему же ты меня так встретил? Разве я мог принести тебе зло?

– Ты снился мне сегодня ночью. Плохо снился. Никогда мне не снились такие сны. Я видел тебя в необычной одежде, с очень необычными людьми. И главное, вы все прибыли в желудке необыкновенного зверя с круглыми лапами. Ты был с ними на берегу под мысом, и там, где стоит твой дом, вы говорили на чужом языке. Но твоего дома не было, и других домов не было, была только трава. Я не спал полночи. Я гадал на раковине улитки, олицетворяющей время, я спрашивал Луну ночью и Солнце на рассвете. Я не нашел ответа. Я думаю, это были злые духи, которые задумали плохое против нашего племени. Один дух принял твой образ. Вот почему я должен был проверить, настоящий ли ты Забда или злой дух. Ты не должен на меня обижаться. Давай будем пить чай. Это напиток из трав, которые гонят злых духов и дают здоровье хорошему человеку. И давай будем говорить о моем сне. Что ты думаешь?

«Это сон! – подумал Александр. – Я во сне у шамана Загу. Что делать, раскрыться? Но как он на это отреагирует? Сделать вид, что ничего не знаю, но потом я не смогу говорить с ним о будущем. Он, несомненно, обладает даром видеть будущее. Надо обязательно привлечь его на свою сторону».

– Скажи, Загу, – спросил Забда, отхлебывая терпкий бодрящий отвар, – такое, как в твоем сне, может быть на самом деле?

– В мире может быть всё. Если этого нет здесь, то оно может быть в другом месте или в другое время, или в другом мире.

– Но ты сказал, что это было на нашем острове?

– Да, это было здесь, но не было наших домов. Значит, это было в другое время. Или в ином мире.

– А если бы ты действительно встретил человека из другого времени, что бы ты сделал, Загу?

– Я постарался бы убить его, чтобы он не смог нанести вред нашему племени.

– А если этот человек – потомок людей нашего племени, разве хорошо прерывать род даже в далёком будущем ради благополучия племени сейчас? И как ты узнаешь, что он хочет навредить своим предкам?

Загу надолго замолк. Он сыпал в огонь какие-то травы, смотрел, как они тлеют, дышал дымом.

– Ты задал мне трудные вопросы. Я не знаю ответов на них. Мой учитель, мудрый шаман Модо не учил меня смотреть так далеко вперёд. Но сам он умел смотреть в будущее.

– Откуда ты знаешь?

– Я был ещё мальчиком, когда Модо начал учить меня шаманским делам. Однажды я очень расстроился, чуть не заплакал, потому что не мог правильно угадать погоду. Я сказал, что будет солнце, а пошёл ливень. Тогда мудрый Модо сказал: «Учись, Загу, ты должен научиться, потому что ты станешь шаманом большого нового посёлка на острове, и от твоего умения видеть будущее будет зависеть благополучие людей». Ты видишь, я стал шаманом на острове. И я многое умею. Но ответов на твои вопросы не знаю. Я буду думать, я применю все свои знания и обещаю тебе, я найду ответ. А теперь иди. И скажи людям, чтобы не беспокоили меня без крайней нужды. Когда найду решение, я позову тебя. Мир тебе, Забда!