Остров счастливого змея. Книга 1

– А ты заметил гало? – спросила Зоя, когда они подходили к шурфу.

Вокруг солнца действительно сиял радужный круг.

– Ух ты, неужели тайфун идет? Не хотелось бы под дождем с рюкзаками тащиться. Надо завтра выйти пораньше, может, успеем до начала ливня хотя бы до асфальта добраться.

Как они ни спешили, а закончили довольно поздно. Александр делал последний снимок с пригорка, когда подъехал Василий.

– Здравствуйте. Вы знаете, что тайфун идет? Ожидается две месячных нормы осадков и штормовой ветер. Николаич сказал вам передать, чтобы собирались. Мы через час уезжаем, вас заберём, до парома довезём

– У нас же ничего не упаковано, мы не успеем.

– Не на себе тащить. Мы вас прямо на паром доставим. А то потом неделю отсюда не выберетесь.

– Ладно, Вася, спасибо, мы постараемся.

Они бросились укладывать находки, вещи, палатку. Есть не стали – некогда. Наспех засунутые вещи не вмещались в рюкзаки. Норд, тем временем, спал под кустом, прикрыв нос хвостом – верный признак приближающейся непогоды.

Подошла машина. Николаич выскочил из кабины.

– Ну что, готовы? Поехали, на пароме упакуетесь.

2

– Вот нам повезло, Саша, – сказала Зоя, когда после ухабистой дороги выехали на асфальтированную трассу. – Сегодня уже дома будем!

Подъехали за двадцать минут до отхода. Паром стоял в конце причала.

– Ты, Саня, сходи-ка, узнай, что-то ни людей, ни машин не видно. А Зоя пусть пока посидит, – посоветовал Николаич.

Касса была закрыта. На палубе парома маячил вахтенный с повязкой на рукаве. Александр подошёл, спросил. Оказывается, рейс отменили из-за штормового предупреждения.

– Слушай, у нас проблема, ночевать негде… – начал Александр.

– Бесполезно, кэп не разрешит.

– А если я с ним поговорю? У нас командировки, мы из экспедиции.

– Не, не получится. Нас проверяют. Прошлый раз рыбаков ночевать пустили, так его чуть диплома не лишили.

Александр закурил, поплёлся к машине.

– Штормовая, Николаич. Спасибо вам, что довезли. Сейчас мы быстренько вещи заберем.

– И что?

– Да вон в кустах палатку поставим да переночуем – не привыкать.

– Ещё не хватало, чтобы ты у меня в посёлке на улице ночевал! Садись в машину! – приказным тоном сказал Николаич. Александр молча полез в кузов, понимая, что так будет лучше.

Минут через десять остановились.

– Вылезайте. Василий, помоги с вещами.

– Куда мы сейчас? – шёпотом спросила у мужа Зоя.

– Откуда я знаю?

– У нас переночуете. И не возражайте! Зоечка, я вас лично приглашаю в гости, – игриво поклонился Николаич.

– Если вы приглашаете, я с удовольствием! – в тон ему ответила Зоя.

Ввалились в квартиру и сразу почувствовали себя неуютно. Чистая, светлая, можно сказать, богатая квартира, и они – в замызганной робе, давно не мытые, ещё и с рюкзаками и с собакой. «Лучше бы у причала заночевали» – подумал Александр.

– Зоечка, давайте в ванну, вот полотенце. А вы, Саша, пока переносите вещи вот в эту комнату. Она ваша, располагайтесь, как дома, – взяла правление в свои руки Алевтина.

К тому времени, когда все приняли душ, а Зоя даже ванну, хозяйка уже накрыла стол. Николаич свежевыбритый, в белой рубашке взял в центре стола бутылку дорогой иностранной водки, всю в росинках – из холодильника, налил всем в хрустальные рюмки.

– Давайте выпьем за наше знакомство! Вы люди хорошие, интересные, с вами приятно.

Ледяная водка пошла хорошо. Закуска была на скорую руку, но изысканная. Зоя с Александром ели с удовольствием. Зоя подняла рюмку:

– Я хочу выпить за хозяев этой прелестной квартирки, за вас, Алевтина Петровна и Иван Николаевич. Ещё четыре часа назад мы были на берегу моря, а сейчас сидим у вас за столом, и ванночку даже приняли. За вас!

Третий тост сказал уже слегка захмелевший Александр.

– А я предлагаю выпить за прекрасное место – полуостров Дымова, где такая замечательная природа, где жили древние люди, и где мы с вами встретились!

Спали как убитые, в мягкой постели на чистых простынях. Норд, которого Алевтина закормила с вечера колбасой, спал на ковре, лёжа на животе и раскинув лапы.

Утром за окном хлестал ливень, летели листья и сломанные ветки, по улице вода шла рекой. Николаич позвонил по телефону и сообщил, что сегодня парома не будет.

– Так что отдыхайте, набирайтесь сил. Я на работу.

– А вы разве не в отпуске? – спросила Зоя.

– Да в отпуске! Но видите – тайфун, а я в комиссии по ЧС. Должность обязывает.

После завтрака Зоя стала расспрашивать Алевтину о цветочках, свисающих из настенных горшков. Они нашли общую тему и протараторили до обеда. Александр был даже рад, что на него не обращали внимания. Он вытащил вещи из рюкзаков, перебрал, сложил аккуратно, и всё поместилось. Потом стал осматривать книжные полки. Две полки занимали книги по бухучету – это явно Алевтины. На полке Николаича, понятно, что это была его полка, стояли книги по администрированию, сборники каких-то кадастров, тут же книга «Автомобиль», несколько журналов «Охота». Александр полистал журналы. Потом пошел в зал, где женщины всё ещё говорили о цветах. Там в серванте тоже были книги: сказки, несколько женских романов, дальше целая подборка брошюр по психологии, книги по эзотерике. Александр вытащил несколько, полистал. Открыл книжку «Жизнь после смерти» и зачитался, стоя у серванта.

– Алевтина, скажите, кто это у вас читает?

– А, – это дочкины. Она в юности увлекалась. Если хотите, берите себе, они ей не нужны. Лежат у нас годами, выбросить жалко, а мы с Иваном такое не читаем.

– Вы знаете, я бы взял почитать, а потом я вам пришлю.

– Да никому она не нужна! Берите, мы только рады будем.

Александр сунул книжку в карман рюкзака.

К вечеру дождь начал стихать. Николаич пришёл поздно, явно усталый.

– Ну что там, Ваня, всё нормально? – спросила Алевтина, накрывая на стол.

– Да, в общем, всё благополучно. Дерево завалилось – линию порвало, да в таком неудобном месте! Две бригады пришлось посылать. Да ещё два клоуна на рыбалку попёрлись на «Жигулях». Да ты их знаешь, Аля, – Пьянковы отец с сыном. Есть тут у нас такие, – сказал он в сторону гостей. – В семье не без урода! На тягаче за ними ездили, еле успели выдернуть. Там наша Грязнуха, как Енисей, деревья несет – жуть! Ну а в остальном всё нормально. Как обычно, где-то крыши протекли, где-то провода замкнуло. Саня, Зоя, утренний паром пойдёт по расписанию в шесть тридцать. Наша машина в город идёт. Я сказал водителю, чтобы вас забрал. Он и в городе вас подвезет. Вы где живёте?

– На Мордовской.

– Ему как раз по пути. Заедет в шесть часов, так что с вечера приготовьтесь. Да перестаньте, Зоя, никаких проблем. Всё равно ведь машина пустая идёт, – прервал благодарности Николаич. – Вы бы лучше телефончик мой записали, вдруг пригодится.

Александр записал. Написал на листочке свой адрес, телефон, протянул Николаичу.

– Будете в городе, обязательно заходите, мы будем очень рады!

– Да я если там и бываю, то только по делам. Да и ночевать у меня в городе – тридцать три места. Так что вряд ли, не обижайтесь. А вот вы всё равно ещё на раскопки приедете, вот и заходите. Может, помощь понадобится, в том числе и административная – всегда пожалуйста!

После ужина вышли на балкон покурить. На западе, за бухтой облака уже освободили край ещё светлого неба с первыми звёздами.

– Саня, ты только не обижайся, можно тебе вопрос задать? Кто ты по национальности? Вроде что-то в тебе китайское что ли? А фамилия – Забда – похоже, украинская?

– Национальность я и сам не знаю. Русский я, советский, – пошутил Александр. – А фамилия по деду, он из Маньчжурии был. Я хотел узнать, что она означает, да у нас маньчжурские словари не продаются. А иначе, как узнаешь?

– А дед кем был?

– Бабушка рассказывала, что он пришёл из Маньчжурии, через Уссури. Они тогда в станице Казаково под Хабаровском жили. Кузнецом работал в кузне. В партизанах был. Япошек отстреливали во время интервенции. Она говорила – герой был, стрелял очень метко, уважали его все, постоянно Змеем звали. Змей, Змей – почему Змей? Может, его партизанская кличка… А когда в тридцатые годы китайцев и корейцев выселять стали, и за ним пришли. Он хитрый был, бабушке сказал, чтобы задержала, а сам в окно – и в тайгу. И пропал. Бабушка до самой смерти ждала, всё думала, что он в Маньчжурию опять ушёл. А там, сам знаешь, то японцы оккупировали, потом война. В сорок пятом наши Китай заняли, многих русских эмигрантов в лагеря посадили. Потом хунвейбины… Я посылал запрос в казаковский архив, хотел хоть что-нибудь узнать. Но, оказывается, архивы сейчас тоже деньги зарабатывают. Просят оплатить работу, а результат не гарантируют. И деньги немалые по моей зарплате. В общем, так это дело и завязло.

– Так слушай, Саня, давай запрос от моей администрации пошлём.

– Но я же здесь даже не прописан.

– Да кто будет спрашивать? Ты документы подготовь, всё, что знаешь, напиши. Придумаем формулировочку, обоснуем необходимость. Отдам секретарю, и само всё сделается.

– А было бы здорово, Николаич! От чего другого отказался бы, а такой подарок от тебя приму. Спасибо!

– Да что, спасибо? Нет проблем, Саня. Приготовь бумаги и привези, или передай с кем-нибудь. В общем, созвонимся.

3

Как всегда после долгого пребывания среди природы, город шокировал шумом дымом и мусором. Конечно, встреча с детьми была желанна. Они, молодцы, прожили самостоятельно почти месяц. Правда острый родительский глаз усмотрел за внешней чистотой недавней генеральной приборки кое-какие мелочи, рассказавшие и о компаниях с выпивкой, и о том, что посуда не мылась подолгу. Но виду родители не подали. Ребята уже большие, пора им привыкать жить самостоятельно, делать свои ошибки и самим их исправлять.

Норд с энтузиазмом обнюхал все комнаты, особых изменений не обнаружил и попросился на улицу, где в его отсутствие вражеские собаки наверняка нарушали границу. Во всём доме Норд один гулял самостоятельно и держал под контролем прилегающую территорию. Через час, восстановив границы, он вернулся, поел и лёг спать. Теперь он всю зиму будет ждать следующей экспедиции, где снова можно будет жить настоящей собачьей жизнью.

Александр, глядя на собаку, признался себе, что на самом деле в городе он тоже не живёт полноценной жизнью, а просто выполняет необходимые человеческие обязанности, а сам ждёт следующего путешествия.

Они с Зоей оба романтики, даже познакомились во время биологической экспедиции на берегу океана. А потом исколесили полстраны в поисках лучшего места. Но лучшего не нашли, потому что всё постоянное быстро приедалось и тянуло к чему-то новому, неизведанному.

Александру не надоедало в море, и он неоднократно устраивался на суда, но не мог без Зои, и через пару рейсов увольнялся. Последний раз устроился матросом на спасательное судно. Это была работа по душе! Ему нравилось острое щемящее чувство риска, когда перепуганные люди с тонущего судна спешили перебраться на «спасатель», в то время как он в составе аварийной группы опускался в затопленные отсеки. Его пьянило чувство, когда через много часов, измученные безостановочной работой, они осознавали, что спасли безнадёжное судно, что победили. Хорошая была работа! Когда надо было кого-то спасать. Но происшествия случаются редко. Остальное время судно стояло в готовности. А в таком режиме увольнения на берег запрещены, посетители на судно не допускаются. Команда дурела от скуки месяцами в прямой видимости от дома. И Александр в очередной раз уволился.

Выручил старый товарищ, старпом Асеев с того же «спасателя». Они сдружились, когда в осеннем Охотском море всю ночь спасали несамоходную баржу с двумя людьми. Баржонка-то была совсем маленькая, без механизмов, без огней. И экипаж на ней совершенно потерял волю и не пытался помочь спасателям. Шторм был ужасный, море кипело, началось обледенение. А рядом, как хребет дракона, скалы необитаемого острова. Спасли. Успели в последний момент.

Асеева перевели начальником учебной части на учебно-тренажерное судно «Урал», и он пригласил Александра работать там матросом. Судно было старое, времен войны и уже не могло ходить в море. Его поставили у причала, оборудовали внутри учебные классы, помещения под общежитие, и стали обучать на нем специалистов для плавсостава. Матросы работали сутки через трое. Александр быстро оценил удобства такой работы, тем более что зарплата здесь была даже больше, чем на «спасателе». Свободного времени появилось много. Вот тогда они с Зоей и с детьми и стали путешествовать. Сначала ходили недалеко, на один день, потом с ночевками, а если удавалось подмениться, то и на неделю. Теперь они не помышляли о смене работы или о переезде. Они открыли, что им хорошо быть вместе среди чистой природы. И это им не надоедало никогда.

С перестройкой пришла хроническая нехватка денег: зарплата повышалась нечасто, зато цены росли на глазах. Дети выросли, поступили в ВУЗы, за учебу надо было платить. Зато стало позволительно работать на нескольких работах. И Александр работал везде, где было возможно. Конечно, в перерывах между вахтами теперь в походы не ходили. Но отпуск считали своим временем и обязательно отправлялись путешествовать. Правда, теперь старались совмещать путешествие с заработком. В этом плане им помогало знание археологии.

Однажды пришлось ночевать неподалеку от полевого лагеря археологов. Сходили посмотреть на настоящие раскопки, ради любопытства напросились помогать. Руководил раскопками кандидат исторических наук Наумов. Он был рад нежданным помощникам – на полевых всегда не хватает рабочих рук. Им понравилось, и они остались до конца отпуска в археологическом отряде. На следующее лето Наумов снова пригласил всю семью на раскопки. Потом были археологические разведки. Это нравилось больше: путешествия и открытия совмещались при полной самостоятельности и автономности. Отчёты Александра принимались с положительными оценками, и теперь он имел официальное разрешение на археологические разведки. Он стал читать специальную литературу, кое в чём разобрался и считал себя достаточно грамотным в археологии. Наумов всячески поддерживал инициативу добровольных помощников.

Разведку этого года они планировали сами с тем, чтобы побывать в интересных местах. Наумов ничего особенного не ожидал от этой территории, но обещал выкроить из гранта кое-какие деньги.

Сразу по возвращении Александр позвонил Наумову:

– Лёша, привет! – они уже давно были на «ты».

– Привет, Саша! Рад, что вы вернулись. Всё у вас нормально, без происшествий?

– Да, в общем нормально. Поголодали немного. Отдыхающие выручили. Они же и вывезли в Лазурный прямо перед тайфуном. Знаешь кто? Сапрыкин Иван Николаевич. Ты с ним не знаком?

– Сапрыкин? Это из Лазурненской администрации? Мы с ним пересекались. Мне показалось, суровый мужик. От него в районе многое зависит.

– А мне показалось – нормальный человек. Мы с ним водку пили и даже ночевали у него дома.

– Это замечательно! Он, в случае чего, может здорово помочь.

– Он и сам предлагал.

– Ну, Саша, чем порадуешь, нашли что-нибудь?

– Да есть кое-что. Пять памятников, из них три на Дымова. Надо бы встретиться.

– Саша, для тебя – всегда пожалуйста, свободный доступ к телу! Если хочешь, приходи завтра утром. И паспорта захвати, я вас тут в ведомость включил. Сумма не большая, но хоть что-то…

– Лёша, это же превосходно, в кармане полный ноль!

На следующий день Александр с находками поехал в университет. Наумов был «совой», поэтому, если не было крайней необходимости, утро для него начиналось, когда у Александра уже приближался обед. Встретились в одиннадцать. Наумов, зная вкусы Александра, сразу включил чайник. Александр стал показывать материалы, приберегая находки из последнего шурфа на конец. Наумов перебирал черепки, смотрел на карте расположение памятников, делал короткие замечания по поводу возможного происхождения поселений, похваливал Александра. Но было видно, что ему не очень интересно – не его тема. Начали разбирать материалы поселения Дымова-3. Александр показывал сначала материалы верхнего слоя.

– Да, это классическая горинская культура. И такой насыщенный памятник, столько материала! Молодцы вы, – говорил Наумов. – Покажи, где это находится? Да, местечко для горинцев подходящее – полуостров, закрытая бухта, в ней полно рыбы и моллюсков. Что бы им там не жить?

– Знаешь, там на всем полуострове Дымова нет воды.

– Ну, наверное, тогда была. Хороший памятник!

– Лёша, это ещё не всё. Взгляни на это, – Александр стал раскладывать на столе находки из зареченского слоя.

– Саша, это же песня! Это же «зареченка»! Где ты её нашел?

– Да в том же шурфе. Нижний слой.

– Да-а, это вам не кило докторской! – приговаривал Наумов, рассматривая керамику. – Ты посмотри, какой орнамент! Очень похожий встречался, кажется, на западном побережье Хонсю. Надо посмотреть в японских публикациях. Если это то, о чём я думаю, то японцы будут в восторге. Они давно ищут связи своей древней культуры с материковой, подразумевая при этом, что культура распространялась с японской стороны. До сих пор не нашли, но очень хотят. Осенью приедет доктор Окимура, я ему покажу. Очень может быть, что он заинтересуется, и тогда мы устроим большие раскопки на твоём памятнике. Мне крайне необходим материал по зареченской культуре. Я давно говорил, что ты для меня подарок судьбы! Кстати о подарках… – Наумов открыл сейф, достал ведомость. – Расписывайся, и паспортные данные впиши.

Сумма на двоих с Зоей была сравнима с трёхмесячным заработком Александра.

– Ну спасибо, Лёша, ну ты нас выручил!

– Взаимно! Я старался. Удалось немного урвать для вас, правда, не столько, сколько хотелось. Будем надеяться, что японцы захотят копать этот памятник, вот тогда будет и настоящая зарплата.

Начались беспросветные городские будни. Зоя вышла на работу в свой Ботанический сад. Работа с любимыми растениями доставляла ей удовольствие.

Дети пошли учиться. Ира с восторгом рассказывала о психологических тестах и тренингах. Она училась в университете на психфаке и очень этим гордилась. Юра перешёл на третий курс компьютерного дизайна в политехе. Он учился легко, относился к учебе снисходительно, и не скрывал, что учится ради диплома.

Александр работал с надрывом. С нового учебного года подняли цену за обучение детей, увеличилась плата за квартиру, за транспорт и вообще за всё. Поэтому он устроился ещё сторожем в контору строительной организации, тоже сутки через трое. Платили и здесь не много, но вся работа заключалась в том, чтобы с девяти до семнадцати сидеть за столом и спрашивать посторонних, к кому они идут, а после семнадцати закрыться и никого не пускать до утра. Поскольку оставалось ещё два свободных дня, а денег всё равно не хватало, Александр устроился в ближайший магазин грузчиком с графиком день через день по двенадцать часов. В магазине приходилось попотеть на разгрузке машин, продавщицы не давали покурить:

– Мальчики! У меня товар кончается. Где вы там пропали? – кричала продавщица. И злые «мальчики» в черных засаленных халатах, обоим под пятьдесят, таскали по узким проходам тяжёлые ящики, вскрывали их монтировкой.

– Мальчики! Уберите у меня тару, не могу развернуться за прилавком! – кричала одновременно другая, как будто она без тары могла развернуться с такими «буферами».

Зато в эти дни Александр ночевал дома, мог поговорить с женой и детьми, и даже иногда починить кое-что из вечно ломающейся старой домашней утвари.

В конторе Александр отсыпался, иногда читал. А на судне писал отчет по экспедиции. Начальники знали его странные увлечения археологией, и закрывали глаза на то, что он что-то писал, когда дежурил ночью в пустом отсеке учебной части – по крайней мере, не спит на посту. Его уважали, но не понимали. После отпуска как всегда навалились с расспросами:

– Ну что, Санёк, накопал рюкзак золота? Расскажи, где был?

Александр подробно рассказывал о путешествии, о красивых местах, о раскопках.

– Деньжищ наверно огреб? Бросишь нас теперь, дело заведешь.

– Да, немного заплатили…

– Слушай, Саня, ну какой интерес работать, если не платят?

Он не мог объяснить, какой интерес, отшучивался, просил поставить в график так, чтобы ночью дежурить в пустом отсеке.

Подошёл конец ноября. Ледяной северный ветер прохватывал насквозь на автобусных остановках. Надо было форсировать работу с отчётом. Наумов торопил. Он собирался в начале января в командировку в Москву и непременно хотел сам отвезти в Полевой комитет отчет Александра. Александру же катастрофически не хватало времени.

– Саша, отчёт пишется две недели. Ну что ты его вылизываешь?

Ну как ему объяснить, что нет у него этих двух недель, что редко удается заняться отчётом больше двух часов в сутки. Да и не любил он спешить, хотелось всё сделать правильно и красиво. Он уже начертил все планы, сделал описание работ. Осталось описать находки и зарисовать наиболее интересные экземпляры. Пришлось возить пакеты с керамикой и каменными изделиями на судно. Дошла очередь и до поселения Дымова-3.

Александр разложился за столом учебной части, включил настольную лампу, высыпал на стол горинскую керамику. Впереди было четыре часа спокойной вахты в этом отсеке. Он тщательно срисовывал с черепков сложный орнамент, думал:

– Сколько же труда приложил человек, чтобы всё это сделать! А ведь почти наверняка это была женщина. Старалась! Вот бы посмотреть, как это было на самом деле.

Он нарисовал несколько черепков. Глаза стали слипаться. Заездили вчера в магазине, а вечером допоздна помогал Ирке писать курсовую. А как хотелось закончить с этой керамикой сегодня! Нет, надо немного вздремнуть, потом легче работаться будет. Он отвалился спиной на спинку стула, вытянул ноги, уравновесил голову, чтобы не свешивалась набок, и задремал. Это неправда, что он никогда не спал на работе. Просто он умел это делать так, что во сне контролировал ситуацию, а в случае тревоги просыпался мгновенно. Эту способность он приобрел еще во время службы в армии, где иначе было просто не выжить, поэтому, никогда ни один проверяющий не застал его спящим.

Ния сидела на камне у входа в жилище. Короткая не застегнутая безрукавка, сплетенная из травяных волокон, прикрывала только спину и плечи, оставляя открытой красивую смуглую грудь. Длинные чёрные волосы перевязаны на затылке шнурком. Короткая юбка из свободно висящих на поясе лыковых полосок едва прикрывала интимные места. Ноги широко расставлены. На внутреннюю поверхность левого бедра она поставила ещё сырой горшок, придерживая его изнутри правой рукой. Острой палочкой в другой руке она наносила узор по сырой глине. Было жарко.

– Смотри, какой горшок я слепила. Красивый? Будет в чём зимой варить мясо, когда смелый охотник Забда добудет кабана. Я рада, что ты пришёл, я так тебя ждала! Я приготовила тебе много вкусной еды. Заходи в дом.

Ему было сладко смотреть на неё. Он знал, что она – его женщина. Он чувствовал гордость от её похвалы и был уверен, что добудет для неё много зверей.

– Что, Саня, всё рисуешь? – От тёмного проёма двери приближался вахтенный помощник.

– Да рисую помаленьку, Васильич, – открыв глаза, бодрым голосом ответил Александр, с трудом приходя в себя. – Забодало это рисование!

– И оно тебе надо? Вон Лемешев в третьем отсеке дрыхнет, еле растолкал! И ты бы втихаря вздремнул.

Васильич был добрым мужиком, не сторонником строгого соблюдения всех служебных правил.

– Надо рисовать, Васильич. Отчет нужно написать, а то разрешение на следующий год не дадут. А искать я люблю.

– Ну и искал бы сам. Кто за тобой следить будет?

– А куда потом девать то, что найду? К нелегальным материалам ни один учёный не притронется, их публиковать нельзя. И пропадёт просто так историческая информация.

– Ну, рисуй, – согласился Васильич уходя, хотя было заметно, что он не совсем понял объяснения.

Александр закурил. «Чёрт принес этого Васильича! Такой сон испортил! Чуть я перед ним не прокололся. Опять Ния снилась! И коленки в глине… Симпатичная! Давно не снилась. Когда же был последний сон с ней? Ещё на Дымова. И больше не снилась. Интересно, почему? И почему приснилась сегодня?»

Он вспомнил, что перед тем как заснуть, подумал, что интересно было бы посмотреть, как делался орнамент на керамике. Ярко увидел, как Ния процарапывает узор. Он схватил черепок. Она рисовала этот же орнамент! «Вот это да! Нет, я не сумасшедший! Надо в этом разобраться». Он закурил ещё одну, взял лист бумаги и попытался систематизировать факты.

«Когда она приснилась в первый раз? Когда мы с Зоей стали лагерем на полуострове Дымова. Почему? Нет ответа. Она снилась три ночи подряд очень коротко, и говорила только „Возвращайся скорее“. Потом сказала: „Я рада, что ты близко“ – это когда я напился с Николаичем. Какая связь? Нет ответа. Потом повела меня к камню на мысу, просила обещать, что не забуду её (а ведь в городе ни разу и не вспомнил!). В тот день мы копали шурф Дымова-3. Почему она приснилась в тот день? Может быть потому, что я перед этим был около того камня? Непонятно».

Больше в ту ночь он рисовать не смог. Ходил по отсеку, курил и думал до конца вахты. И ничего не придумал. После вахты сразу поехал в магазин. И завертелась та же карусель. Там уже было не до размышлений. После бессонной ночи надо было выдержать двенадцать часов в магазине, чтобы добраться до дома, поесть и упасть спать. На следующий день он взял археологические материалы на дежурство в строительную контору и твердо решил работать над отчётом не отвлекаясь, пока не закончит.

Теперь он не спал совсем и на судне, и в стройконторе, и каждую свободную минуту работал. К концу декабря с облегчением отнёс отчёт Наумову.