Наёмник, или Чёрная Лора

Опытный наемник, провоевавший больше половины своей сознательной жизни, в глубине души надеялся, что может в связи со спасением этого солдата, и его судьба изменится в лучшую сторону. И не придется ему умереть на этих бескрайних просторах Африки. Дай Бог, чтобы так и случилось. И вроде как, уже задействованы дополнительные силы, как для усиления его боевой группы, так и для их быстрейшей эвакуации из этого гнилого места, где полегло больше двух третей личного состава роты особого назначения.

Следующая радиограмма в штаб пришла от пилота вертолета, возвращающегося из района боевых действий. В ней было четко указано, что рядовой Крамер на борту. Он ранен, но его жизни ничего не угрожает. Через два с половиной часа вертолет будет в заданной точке, то есть на базе. Радости Крамера – старшего не было предела. И он для всей смены дежуривших офицеров заказал ужин в самом дорогом ресторане города. И не в силах больше сидеть в закрытом помещении штаба, поехал на аэродром встречать вертолет с сыном, в сопровождении заместителя начальника штаба. Он уже верил в удачу, но боялся ее вспугнуть. Потому то и ничего не сообщил жене. Вот когда вертолет приземлится, когда он увидит сына и обнимет, вот тогда и позвонит жене. Жизнь снова повернулась к нему лицом и засверкала всеми яркими красками. Он снова удачливый бизнесмен, он снова успешен во всех сферах своей деятельности. И он сделает все возможное и невозможное, чтобы его мальчик всегда был в пределах его видимости. Он будет опекать своего Руди, пока бьется сердце, пока для этого будут возможности и силы.

А утром поступила боевая задача всем находящимся в лагере выдвинуться на двести метров от лагеря и занять круговую оборону. Взять с собой максимальное количество боеприпасов. С наступлением ночи будет произведена полная эвакуация. Вновь прибывшее пополнение, в количестве сорока солдат, прочесывают местность, выискивая раненных. Приказ смотреть внимательно, чтобы не открыть огонь по своим, когда те вернутся. Оборудовать место обороны с максимальной надежностью. Окопы рыть максимально глубокие. Майор закончил говорить. Семнадцать солдат после ночного «секрета» поделили на четыре группы. За каждой закрепили точку обороны самого лагеря. Лео и его трем сослуживцам, ему незнакомых, досталось северо – западное направление с отличным сектором для обстрела. Перед ними сто метров почти чистого пространства. А редкие деревья и кусты не мешают наблюдению в пределах километра.

День прошел спокойно. Вновь прибывшее подкрепление, вернулось в лагерь только с началом сумерек. Это были очень опытные солдаты. Как понял Лео, после их рейда в глубину саванны, у противника нет ни сил, ни возможности, ни желания больше воевать. То, что они вернулись фактически без боезапаса, говорит о многом. Плохо одно, с ними нет ни одного солдата из взвода Вайцеля. Те уже не вернуться никогда. Эта саванна стала для них саваном.

В одиннадцать вечера прилетел вертолет. И что самое удивительное, Лео выдернули из «секрета» в этот самый первый вертолет, ничего не объясняя. И он, не заморачиваясь происходящим, поблагодарил Бога, что покидает это гнилое место живым и здоровым тут же уснул. Не мешал ему ни шум двигателей, ни вибрация, ни холодный ветер, задувающий во все щели десантного вертолета. Он спал, сидя на жесткой лавке, словно на роскошном кресле. Хотел было на минутку проснуться, чтобы допить коньяк, которого осталось на три хороших глотка. Но не в силах открыть глаза, плюнул на этот соблазн, и уже не просыпался до самой посадки. И покинул вертолет последним, помогая выгружать раненых. За ним, офицером сопровождения и экипажем подскочил военный камуфлированный открытый джип, который доставил их к штабным зданиям. Где Лео пересадили в другой такой же автомобиль, и ровно через час он был в расположении своей части, которую покинул совсем недавно. И он уверен, что то в его судьбе изменилось. А вот в какую сторону, пока не понятно. Он вышел живым из боевой операции, в которой полегла большая часть его сослуживцев. А это что то, да и значит. Видно, судьба имеет на него свои какие-то планы. Почему разведка противника не расстреляла его и раненного сослуживца? Зачем они решили брать его в плен? И это их решение привело нигеров на небо. И вот сейчас он в первых рядах, без единой царапины покидает поле боя. В общем, что тут гадать. Если судьба к нему благоволит, значит надо довериться ей. Слушать голос разума. И поступать так, как подсказывает внутренний голос. То, что он поступил в наемники, решение вроде правильное. Случись все по другому, он сейчас бы был уже в мире лучшем, чем этот. И то, что его дернули одним из первых на эвакуацию, и он вот сейчас уже далеко от боя и смерти, говорит о многом в практическом плане. Там, откуда он вырвался, обстановка не простая. И каждый ствол на счету. И вот прямо сейчас его одного доставили в часть, ничего не объясняя. Что это значит, совсем скоро выяснится.

А самое интересное началось, едва он переступил порог КПП и кинул руку к берету, приветствуя дежурного офицера. Тот приказал сдать оружие, и следовать в штаб, до которого от КПП двести метров. Лео отдал подошедшему солдату карабин с одним полным магазином и кинжал. Больше оружия и боеприпасов у него не было. Запасные магазины и гранаты забрали перед эвакуацией. Почти строевым шагом промаршировал к штабу, где доложил дежурному капитану кто он, и откуда прибыл. Тот препроводил Лео в канцелярию, где выписал солдату увольнительную на десять суток, начиная с сегодняшнего дня. Лео расписался в журнале и через две минуты был снова на проходной. Где, как объяснил дежурный по штабу, его будет ждать машина. Какая машина? И зачем она будет его ждать? И куда он поедет на ней от проходной усталый, не бритый и грязный, Лео не мог и близко предположить. Да и не предполагал вовсе. Все решается сейчас помимо него. И остается только дождаться результата, не вмешиваясь в процесс, в котором он участвует, но, не понимая пока, в каком качестве. Много вопросов без ответов, хотя предположение есть. Скорее всего, это связано со спасенным им сослуживцем. Похоже на поощрение. Как не крути, а взаимовыручка в боевой обстановке много значит. Без нее, без этой самой взаимовыручки, любое дело может быть провалено. Не говоря уже о боевой работе, где от нее твоя жизнь зависит на прямую, на сто процентов. В бою ты должен быть уверен, что со спины прикрыт. Никто не убьет тебя с того направления, которое прикрывает твой товарищ.

На проходной тот же офицер внимательно прочитал увольнительную записку, вернул ее Лео и показал на огромный черный «Мерседес», припаркованный недалеко от шлагбаума. Как был солдат в полевой форме и походном ранце, так и сел в машину. Дверцу которой предусмотрительно открыл шофер, покинувший водительское место при его появлении. Салон обтянутый белой кожей, тихая и убаюкивающая музыка, легкий, почти бесшумный ход. В такой машине Лео все ни как не мог заставить себя расслабиться, чтобы получать удовольствие от поездки. Сидел на мягком сиденье, словно по стойке смирно. Неизвестность томила его. Но и эта самая неизвестность однозначно сулила какой-то роскошный бонус. Единственное что он сделал, это снял берет и убрал его в ранец. И сосредоточился на дороге, прикидывая в какой район города несет его эта шикарная машина.

А она неслась бесшумно в юго-западный пригород Кейптауна, где Лео никогда не был. И не мог быть в принципе. Ведь этот район обжит и заселен людьми, от которых зависит благополучие и процветание этой страны.

А тем временем машина, не снижая скорости, вильнула в тенистую улочку и вскоре остановилась у красивых железных ворот в стиле немецкой готики. Выглядевшие монументально и тяжеловесно ворота, между тем, разъехались в стороны бесшумно, показав связку старины и последних достижений цивилизации. «Мерседес» медленно, как бы нехотя въехал во внутрь. Мощной машине, казалось, было тесно в закрытом пространстве. Хотя площадку перед домом очень трудно было назвать закрытым пространством. Только от ворот до главного входа в здание было не меньше тридцати метров. Машина объехала огромную клумбу всю в цветах, и остановилась у ступеней из светло – серого гранита. На верхней, на пятой широкой ступени, стояла черная девушка, белый передник которой говорил, что она горничная, из обслуги. Да и при чем здесь передник? Смуглый цвет кожи говорил, что она может быть только служанкой, которая ждет – встречает именно эту машину. И едва Лео открыл дверцу, не дожидаясь этого от шофера. Ему было бы стыдно, случись это снова.

Девушка легко сбежала к нему, улыбнулась и поздоровалась одновременно. Попросила следовать за ней. Принося извинения от имени хозяев, которых на данный момент нет дома. Они в госпитале, у постели раненного сына. Вот все и прояснилось. Ничего себе наемник, имеющий вот такой дом – виллу. И, наверное, родителей соответствующего статуса. Хозяева этого дома, в этой стране, не последние люди. Если он, Лео, только сдал оружие на КПП, и, не переодеваясь, мгновенно был отправлен на десять суток в отпуск. Такое редко случается. А с наемниками никогда. Он третий сорт, не представляющий большого интереса для власть имущих любой страны. Кому нужны люди, так сказать, одноразового использования. Ведь они воюют за деньги. Потому и с ними не особо церемонятся. Как бы оно не было, а получается, что он не зря тащил на себе этого солдатика, надрывая мышцы и нервы. И которого он до сих пор не знает, как звать. Но из встречи, с которым он постарается выжать для себя максимально возможные дивиденды. Так, кажется, говорят финансисты.

Но это все будет потом. А сейчас его волнует роскошь нового места, и красота черной девушки, рядом с которой он тоскливо осознал, как давно не был в женских объятиях. И эта черная богиня доводит его до потери чувств своим гибким станом и легким, едва – едва ощущаемым запахом духов. Этот легкий аромат, зараза, так явно подчеркивает, выставляет наружу самое сокровенное, самое женское. И все это заставляет его краснеть, волноваться и отвечать что-то в невпопад.

А она, эта изящная девчонка, видя смущение солдата, и прекрасно понимая, от чего это он так смущается, замедляет шаг, и сближается с ним так близко, что почти касается его своим бедром. Чувствуя свою власть над этим совсем зеленым пареньком, в первый момент показавшемся ей таким мужественным и крутым воином в грязной пятнистой форме, от которого за метр разит дымом, потом и перегаром. Всем тем, чем и положено пахнуть настоящему мужчине. Он, наверное, крутой и сильный, ведь спас Руди. Любимчика всей семьи, который исчез так неожиданно, и так надолго. И своим отсутствием всех замучил. А за последние двое суток намного сократил жизнь родителей.

Они прошли через полутемный холл, свернули в коридор, в конце которого оказалась комната, отведенная главному спасителю самой дорогой ценности семьи. И девушка, счастливая смущением парня, просто порхала по комнате, расстилала кровать, объясняя при этом в какой пакет сложить грязную форму, которую она заберет в стирку. Показала шкаф, в котором находится вся необходимая одежда для гостя. Белье в душевой комнате, в которую ведет вот эта дверь.

Объясняла, показывала и видела, что ее слов солдатик совсем не слышит. А только смотрит на нее, не отрываясь. А когда они встречаются взглядами, мгновенно краснеет. И так сильно, что румянец пробивается через загар на его щеках. Глупый, боится, что она прочитает его мысли. А что их читать то? Ведь все в глазах у него написано. И что самое для нее поразительное, и такое неожиданное, что этот белый парень ей понравился так, что она до сих пор не покинула комнату. И покидать не хочется, и сердечко бьется так громко и часто, что, кажется, будто бы он услышит его стуки. И страшно, что не в душе, не в мыслях, а в теле появилась такая сладкая истома, что кажется, вот прямо сейчас, положи он ей руки на плечи, и она не сможет их оттолкнуть. Какое оттолкнуть? Она сама прижмется к нему всем телом. Ведь так хочется целовать его милое лицо, его губы, его глаза.

Чувствуя, как жар истомы опустился к низу живота, девушка слегка вздрогнула, и поспешила уйти. Боже, что с ней случилось? И случилось так неожиданно, и так быстро, что она вот прямо сейчас не может ничего понять, ничего себе объяснить. Но потом, через пять минут вернулась, и долго наблюдала, в предусмотрительно оставленную в дверях щелку, как этот белый парень разделся, затолкал грязную одежду в мешок, ранец поставил в шкаф и сел на стул, выставленный посредине комнаты. Сидит минут пять, о чем то задумавшись. Снова идет к шкафу, достает из ранца темно – зеленую фляжку, делает глоток прямо из горлышка. Еще раз запрокидывает голову, но жидкость во фляжке закончилась. Вернее, не жидкость, а коньяк, аромат которого заполнил всю комнату. Точно такой же коньяк пьют в этом доме. Он очень дорогой, пятнадцатилетней выдержки. Бутылками с этим коньяком заполнен громадный бар хозяина дома. Оставив пустую фляжку на столе, парень идет в ванную комнату, сверкая ослепительно белой спиной и ногами, на фоне темно – коричневых по локоть рук, шеи и темно – зеленых солдатских трусов.

Пока гость плескался под душем, Лора зашла в комнату, открыла фляжку и понюхала. Все понятно, в ней точно был коньяк местных виноделов, который употребляют в этом доме. Она забрала пустую фляжку, сходила в буфет, наполнила ее коньяком, вернулась, но положила уже не на стол, где та лежала, а на стул, на котором еще десять минут назад сидел тот, который заставил ее сердце биться оглушительно сильно и часто. Он увидит эту полную фляжку и поймет, кто о нем в этом доме заботится. А потом все может быть. И просто невозможно поверить, что этого самого просто не может не случиться.

Девушка не успела сделать и шага, как гость, видимо по военной привычке, все делать четко и быстро, появился из ванной комнаты. Он еще завязывал белое махровое полотенце вокруг бедер, уперев глаза в пол. Но вот поднял голову и оказался лицом к лицу с девушкой. Они оба молчали, то ли пораженные неожиданным столкновением, то ли от смущения забыли все слова. И он, ее неожиданная, и такая быстрая любовь, взгляда не отводит, в котором очень и очень откровенно читается все. И восхищение ей, и может быть даже любовь. И конечно, откровенное мужское желание.

Она зачем то снова взяла со стула фляжку, и, чувствуя, как краснеет, протянула ему. Но пальцы от волнения разжались, и фляжка бесшумно приземлилась на толстый ковер. И он, и она одновременно наклонились за ней, чуть не столкнувшись головами. Этот смешной момент разрядил обстановку. Они выпрямились, и девушка уже смотрит на парня, как опытная женщина на юнца. А он и был этим самым юнцом, загоревшимся любовью с одной искры. Да и она была такой же юной и неопытной, правда уже почувствовавшая свою женскую власть над этим мужчиной, которая мгновенно улетучилась, едва он положил ей руки на плечи. И его дыхание легкой, почти неслышной волной коснулось ее губ. А горячие мужские руки на плечах скользнули за спину, почти заключив ее в объятия. Она стрункой вытянулась в его совсем не сильных, даже скорее робких объятиях. И нашла силы, чтобы откинуть голову назад, подставляя под его поцелуи шею и плечи. О Боже, если эти горячие губы найдут, достанут ее губы, она уже не сможет ничему противиться. Ведь уже и ее тело податливо прижалось к его телу. Но в последний момент, едва сдержавшись, огромным усилием силы воли сделала шаг назад, разомкнув сцепленные за ее спиной такие горячие, и такие желанные мужские руки. Мысль, пронзившая в этот миг ее сознание, заставила вздрогнуть. Мягко, но настойчиво освободиться от его горячих рук, сделала шаг назад. Она даже не знает, как зовут этого солдата, так быстро, почти мгновенно заставившего трепетать ее сердце и тело. Еще шаг назад к двери. Отступая шепчет, боясь почему-то произнести слова во весь голос.

– Нет, нельзя. Не надо, пожалуйста.

А парень тянется к ней. Надеясь сломить это не сильное сопротивление, загораясь с каждым мгновением все сильнее и сильнее. И вдруг он споткнулся о фляжку, так и не поднятую с пола. Этого хватило, чтобы вновь разрядить обстановку, все вернуть на свои места. Девушка засмеялась, парень чертыхнулся. И тоже улыбнулся в ответ.

– Как тебя звать, принцесса? – а он быстр освоился. Совсем нет смущения, которое присутствовало на его лице мгновение назад.

– Я не принцесса, а служанка Лора. А вы чуть не воспользовались неопытностью бедной девушки. А я не знаю даже как вас звать.

– Друзья зовут Лео. А вы значит Лора. Очень красивое имя. Очень подходит к вашей красоте. Все так неожиданно случилось, что я даже и говорить то не мог, столкнувшись так неожиданно с красивой девушкой. Онемел просто от восхищения.

– Знаю я такое восхищение. Еле ускользнула из твоих рук. – оба снова рассмеялись. Вроде и напряжение спало, но в смеющихся глазах парня осталось что-то такое, что по-прежнему волновало девушку. И она боялась признаться себе, что не сегодня, а может и не завтра, но будет точно принадлежать ему. И чтобы оборвать это искушение, невесть откуда взявшееся, и так быстро захватившее ее, девушка выбежала из комнаты.

А Лео, оставшись один, поднял фляжку, уже отвинтил крышку, хотел было сделать глоток коньяка, но передумал. Закрыл фляжку, положил ее на стол и занялся своим ранцем. Достал оттуда две футболки защитного темно – зеленого цвета. Откинул их в сторону. Еще одна грязная рубашка добавилась к футболкам. Пестро – камуфляжные шорты, по мнению владельца, были чистыми. И он одел их, сняв полотенце, прикрывающее бедра. Еще одни брюки появились из ранца. Вся эта грязная одежда была отправлена в мешок для стирки.

Свой «пояс наемника» со множеством накладных карманов, Лео аккуратно скрутил и положил в ранец, где продолжал лежать точно такой же пояс «голландца». Интересно, а что тот хотел, протягивая ему самую главную часть военной экипировки наемника? Умирая, почти в предсмертной судороге, он смог снять с себя этот пояс. И снять затем, чтобы отдать его именно Лео. Ведь рядом никого больше не было. Что-то он хотел сказать этим своим действием. Ну что? Какая ценность может храниться в этом ремне из толстой буйволиной кожи? Ведь все самое ценное осталось на базе, где у каждого солдата есть свой небольшой ящичек с цифровым замком – кодом, который откроют только тогда, когда будут уверены в гибели владельца. А этот самый пояс наполняется более – менее чем-то ценным обычно только к концу операции. Это по рассказам более опытных «солдат удачи». А в этот раз наемники то и повоевать фактически не успели, раздолбанные и уничтоженные почти сразу же в начале операции. И не о каких трофеях не может быть и речи.

А с другой стороны, смысл так долго раздумывать. Взять и посмотреть, что находится в многочисленных кармашках чужого пояса. Но вот только одна проблема, Лео отлично знает, что лезть в чужой пояс – преступление номер один среди наемников. И наказание за это одно – пуля в голову. И обжалованию оно не подлежит. Но опять же, владелец этого пояса мертв. Никто чужого ремня у него не видел. Ранец-то не забрали вместе с оружием на КПП. И сейчас по любому надо освобождаться от этого вещественного доказательства. Ведь он не сможет доказать, что не лазил, не проверял карманы чужой вещи. В принципе, ничего не может быть преступного, если он осмотрит внимательно этот чужой ремень. И завтра же выкинет его на свалку, предварительно порезав на мелкие кусочки.

Лео боролся с искушением, стараясь перебороть в себе авантюрное любопытство, способное привести его к самым печальным последствиям. Ведь он обязан сдать этот самый ремень в штаб, поклявшись на кресте, что не знает, что находится в его многочисленных кармашках. Все было бы точно так, не вырасти он на улице, среди не самых благополучных пацанов в самой крутой стране мира. Так и не сумев преодолеть своего авантюрного любопытства, Лео достал чужой ремень из ранца. Во всех многочисленных кармашках ничего ценного не было. Если не считать десятка сигарет, тщательно упакованных в прозрачную фольгу. Они, скорее всего, «заряжены дурью», любителями которой была чуть ли не половина их разномастного воинства. Ни писем, ни каких записок, в общем, ничего ценного. Но умирающий наемник протягивал настойчиво этот пояс Лео. Может затем, чтобы подставить? Мол, выпотрошил карманы, и только после этого отдал командиру. Все может быть. Теперь, когда в этом ремне нет ничего ценного, сам Господь Бог велел его порезать на кусочки и выкинуть, как завещал «голландец». Лео не собирается никому доказывать, что в его поясе ничего ценного не было. И так, не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Пословицы со своей бывшей родины помогают, направляют, учат. И следуя этой умной пословице, Лео достал из ранца маленький универсальный складной ножик, в котором кроме двух лезвий с бритвенной заточкой, были еще ножницы, миниатюрная пилка, шило, штопор.

Лезвия и все его приспособления выполнены из высококачественной стали. А при открытом большом и малом лезвиях сам нож имеет идеальную центровку. И очень отлично втыкается на полный оборот с трех метров. Он в экипировке наемника вещь не только необходимая, но и обязательная, и с которой он обязан не расставаться ни днем, ни ночью.

Все отлично, и острое, как бритва лезвие, входит, как горячий нож в масло, между толстыми слоями кожи. Крепкие синтетические нитки разваливаются от малейшего прикосновения. Минута, и спороты все кармашки на ремне. Десять минут, и эти небольшие квадратики порезаны на узенькие полоски, которые в свою очередь режутся еще на более мелкие квадратики. Теперь вряд ли кто определит, что это было за изделие.

Но это еще не все. Это только начало. Сам ремень сшит из двух половинок. И внутрь его вложены тончайшие пластинки из легкого металла. Они вместе с толстой кожей играют роль миниатюрного бронежилета, который может спасти от пули и осколков. Но больше рассчитан на защиту от холодного оружия, прикрывая живот от удара кинжалом. И когда Лео распорол ремень на две равные половинки, то сразу обнаружил маленькие шарики, диаметров всего-то в пять миллиметров, завернутые в плотную черную бумагу. А развернув на одном бумагу, замер от восхищения. На его ладони засверкал всеми идеальными гранями совсем не маленький драгоценный камень. Его яркая блескучесть граней говорила, вернее, показала, что алмаз посредством идеальной обработки превратился в очень дорогой бриллиант. Всего таких камешков было семнадцать. Кстати, любимое число Лео, как и цифра одиннадцать.

Разложив в ряд на куске кожи, Лео замер в восхищении от их красоты. Он, ничего не смыслящий в ювелирном деле, сразу понял, в его руках огромное состояние. Вот значит, какую тайну содержал в себе пояс наемника. Задачка решилась, но только на половину. Теперь надо думать и еще раз думать, как распорядиться этим подарком судьбы. Ведь эти блескучие камешки несут вместе с собой не только большие деньги, но, и вполне возможно, большие проблемы. Надо быть дураком, чтобы не понять, «голландец» просто не мог единолично владеть таким богатством. Человек, имеющий в законной собственности целое состояние, не пойдет наниматься в «солдаты удачи», жизнь которых висит во время контракта фактически на волоске. Что с жестокой свирепостью подтвердила практика наемного дела.

Что делать со всем этим богатством он решит. Время на раздумья есть. Впереди целых десять дней отпуска, законного безделья. А пока надо закончить начатое, уничтожить самую главную улику. И через час «пояс наемника» превратился в аккуратную горку мелко нарезанных кусочков кожи. Не найдя в комнате ни какого пакета, Лео ссыпал кожаные обрезки в одно из отделений ранца, застегнул его на молнию. И эту самую молнию перед бегунком, прошил толстой ниткой. Сдвинул бегунок на эту нитку, чтобы его заклинило напрочь. Теперь, если найдется какой-то любопытный, просто так молнию не откроет. Бегунок плотно заклинило на толстой нитке. Чтобы открыть молнию, надо отрезать все нитки, тормозящие движение.

С этого момента он учитывает все детали, все мелочи. Он просто не может полагаться на случай. Не надо быть слишком умным, чтобы понять, «голландец» не единственный хозяин этих драгоценностей. Эта мысль второй раз посетила голову наемника. Заставила в тревоге слегка напрячься. Второй вопрос. Где хранить эти самые брюлики сегодня, завтра, и остальные десять дней отпуска?

А пока надо хоть немножко уснуть. Полноценной ночи осталось всего то часа три. И больше не заморачиваясь накатившими событиями и проблемами, Лео прилег на широченную деревянную кровать, застеленную белоснежным бельем.

Вроде только лег и сразу же открыл глаза. А глянув на свои армейские часы в защитном пластиковом корпусе, которые не снимал с запястья ни днем, ни ночью, то очень удивился. Время перевалило далеко за полдень. В комнате шторы занавешены. Легкий полумрак и комфортная прохлада готовы его усыпить по новой. Он бы рад провалиться снова в безмятежный сон, не думая ни о чем, но нельзя. Это, по крайней мере, бестактно. Выспаться он еще успеет, а сейчас надо познакомиться с хозяевами, да и перекусить не мешало бы. Боже, как приятно одеть легкие белые брюки из тончайшего хлопка. И точно такую же рубашку. Никогда не думал, что простая одежда может так комфортно прилегать к телу. А глянув в зеркало, поразился своему облику. Он себя не узнал. На него смотрел молодой джентльмен из высшего общества. Вот тебе и простая одежда. Теперь правда назвать ее простой язык не поворачивается. Единственный изъян в своей нынешней внешности, это слишком загорелое лицо и кисти рук на фоне ослепительно – белой рубашки. А когда одел легкие мокасины, то очень удивился тому, что считал свою военную форму эталоном удобства и комфорта. Дверь из его комнаты ведет в коридор, который через пять метров заканчивается громадным холлом шестигранной формы, в котором разместилась кухня с громадным монументальным столом, и уголок для отдыха с двумя диванами и пятью креслами. На каждой грани стены по окну в три метра высотой и в два шириной. Так что весь этот зал – холл наполнен ярким солнечным светом. И как будто состоящим сплошь из стекла. Все шикарно, монументально – солидно. Лео, простой парень из низов общества, видел такую обстановку только в кино. А вот и та, которая встретила его в этом доме ночью, и которая мгновенно разбудила в нем мужчину, оторванного уже не один месяц от самого прекрасного на свете, женского. Девушка занимается посудой, сервируя стол. Увидев Лео, улыбнулась ему, как старому знакомому.

– Привет. Долго спите, молодой человек. Я уже хотела вас будить. Прошел и завтрак, и обед. Садитесь за стол. – Лео улыбнулся ей застенчиво. Не привык к такому уважительному обращению. В ярком свете дня девушка была еще красивее, чем показалось ему ночью. Копна черных волос, перехваченных широкой белой лентой, черные большие глаза, глядящие на него так ласково, что замирает сердце. Точеное лицо, слегка смуглое, совсем не показывало ее африканских корней. Похоже, что кровь белых людей преобладает в этой девушке над кровью ее африканских предков. Кстати, на юге Африки, в этой республике, все местное население в основном не очень черное. Но эти детали сейчас не имеют никакого значения. Потупив глаза, сел на монументальный стул, больше похожий на трон, чем на простой предмет кухонного гарнитура. А девушка, с улыбкой поглядывая на застенчивого гостя, выставляет на стол блюдо с румяной жареной картошкой, порезанной тонкой соломкой. Второе блюдо с запеченной телятиной, отсвечивающей румяной коричневой корочкой. И ко всему этому салатница с ярко – красными помидорами, густо посыпанные укропом и зеленым луком. Кушанья выглядят так аппетитно, что голод мгновенно напоминает о себе. Все это отлично, все просто замечательно. Но в его комнате сейчас находится фляжка, наполненная коньяком, глоток которого будет совсем не лишний перед такой роскошной трапезой. Лео извиняется, и стараясь не спешить, уходит на минутку в свою комнату. На столе графин с водой и два хрустальных стакана. Вот в один он вливает чуть меньше половины и залпом осушает. Этот благородный напиток пьется совсем не так. Да и не пьется, а смакуется с наслаждением. Но для солдата, вышедшего только вчера из боя, на такое смакованье нет ни время, ни желания. Да и роскошная закуска на обеденном столе остывает. Еще через минуту он наслаждается божественно – вкусным мясом, чувствуя, как отличное настроение заполняет все его сознание. Вот в такие моменты и, кажется, что жизнь удалась. Все вокруг просто отлично. И не хочется даже думать, что снова придется одеть военную полевую форму, придется снова надвинуть на самые глаза каску, и шагать долгие десятки километров, ведущие то ли к намеченной цели, то ли к бесславному концу человека, профессия которого убивать. Все это так возможно и будет, но не сегодня, не завтра, и не через десять дней. Так что когда будут бить, тогда и придется плакать. А зачем слезы лить, когда до этого самого битья очень и очень далеко. И если судьба подарила вот такой прекрасный момент, то надо его использовать на все сто процентов. А вот чтобы все эти проценты уложились в цифру сто, как раз не хватает женской ласки. И вот эта смуглянка, сидящая напротив, вполне может этот процент заполнить. И Лео, ощутив прилив смелости, от взбодрившей дозы коньяка, поднял глаза на девушку. Что она прочитала в его глазах, он не понял. Но девушка тут же встала, прошла к буфету, зазвенела кружками. И больше к нему не подходила, занимаясь уборкой. А Лео, преодолев желание снова нырнуть в кровать после обильного ужина, вышел на улицу. И два часа бродил по аллеям сада, в котором стоял дом. Познакомился с пожилой женщиной Мартой, которая оказалась поваром. Потом приехал «Мерседес», с тем же самым шофером Герхардом, который ночью привез сюда Лео. Тот передал Лео, что хозяйка просит извинения, что оставила гостя одного. Она будет дома через два часа. Никто раньше никогда не просил у него извинения за то, что ему скучно. Понятно, что он попал в другую среду, в другое общество, в котором никогда не был, и жизнь которого не представлял ни в общем, ни в частном.

В восемь вечера приехала хозяйка из госпиталя от сына. Она без лишних церемоний поцеловала Лео в лоб и вдруг расплакалась, уткнувшись лицом парню в грудь. Потом, не отпуская его руки, провела в дом. Вытерла слезы, устало улыбнулась и сказала, что теперь у нее два взрослых сына. И она не только очень хочет, а все сделает, чтобы этот дом стал для Лео родным. Миниатюрная женщина, с небольшим за сорок, фрау Эльза была необыкновенно красива. И глядя на ее девичью фигурку и свежее лицо без единой морщинки, совсем не скажешь, что у нее взрослый сын двадцати лет. А ее огромные светло – серые глаза, верх женской красоты, в которые хочется смотреть, не отрываясь. И в них сейчас читается боль за сына, и благодарность Лео, который чудесным образом спас ее любимого Руди, который ей дороже всего на свете, включая и ее собственную жизнь. И Лео, глядя в эти прекрасные глаза, хотел сказать что-то теплое, ободряющее. Он очень хотел, чтобы в них вот прямо сейчас засветилось радость и счастье, чтобы они скинули невидимую мантию печали. И не найдя слов, просто поцеловал женщине руку.