Где куют мужчин?
Анна Владимировна и Анатолий Данилович дремали на диване под убаюкивающее бормотание очередного сериала, как вдруг мирную атмосферу нарушила громкая трель звонка.
– Кого это несет на ночь глядя? – недовольно забурчал хозяин и повернул голову к супруге.
– Слышь, мать, звонят! Поди погляди кто там.
– Да это, наверное, Таня из тридцать второй. Ее Федька опять с работы пьяный заявился, так она к нам прятаться прибежала, – тяжело вздохнула жена и стала шарить ногами в поисках тапочек.
– С этими прятками нужно кончать! – ударил по подлокотнику Анатолий Данилович. – Сейчас я ей выскажу! Боишься мужа, не нравиться – разводись, а нечего по чужим углам хорониться. Мало ли что этому придурку с пьяну в голову придет. Прибьет еще ее и нас, и разбираться не станет.
И он вслед за женой вышел в прихожую.
– Кто там? – спросила Анна Владимировна.
– Братковы здесь проживают? – услышали они веселый голос.
– Да.
– Так открывайте! Не слышу оркестра!
Сердце у стариков екнуло и дверь мгновенно распахнулась. На пороге стоял сержант внутренних войск со счастливой улыбкой на лице.
– Сереженька! Сыночек! Вернулся! – радостно закричала мать и бросилась ему на шею.
Анатолий Данилович стоял сзади, в нетерпении переминаясь с ноги на ногу, и ждал, когда мать уступит и ему место, чтобы обнять своего единственного сына.
– Ну, давай, рассказывай, как служилось? – спросил отец, когда после жаркой встречи Сергей умылся и присел за вмиг приготовленный праздничный стол.
– А чего рассказывать? Служба как служба. Ты свою службу помнить?
– А то!
– Ну так за это время полоса препятствий короче не стала, земля мягче тоже, да и устав никто не изменил, – уклончиво ответил сын, распечатывая бутылку водки.
– Вот мать два года человека не видели, а ему и рассказать нечего, – улыбаясь повернулся Анатолий Данилович к жене. – Хорош гусь, нечего сказать!
– Давай, отец, лучше выпьем, – перебил его Сергей, наливая рюмку. – А то я за это время даже забыл какая она на вкус. Поговорить всегда успеем.
Анна Владимировна молча сидела у самого краешка стола и улыбаясь смотрела на повзрослевшего и возмужавшего юношу, украдкой вытирая слеза радости. Какое счастье, когда возвращается сын!
После завтрака Сергей снова надел свой сержантский китель.
– Ты куда! – заслышав шум в коридоре, выглянула из кухни Анна Владимировна.
– Пойду с пацанами встречусь, а то как-то неудобно, – ответил сын, завязывая шнурки.
– Только не долго. Скоро тетя Света должна приехать и дядя Ваня звонил, обещал забежать.
Так что не задерживайся.
– Да ладно тебе, мать! – вступился Анатолий Данилович за сына. – Пусть человек по родному городу пройдется, друзей встретит. Родственников мы и сами примем. Гуляй, сынок, гуляй. Деньги-то у тебя есть?
Сергей уклончиво пожал плечами.
– На, держи, – вынув из кошелька несколько купюр, сказал отец. – Пивка попьешь.
– Спасибо, – улыбнулся парень и вышел.
Город пахнул на него летним зноем. Сергей не спеша шел по улице, ловя на себе оценивающие взгляды девушек и понимающие улыбки мужчин. От такого внимания плечи распрямлялись, грудь, увешенная значками, выпятилась вперед, а подбородок устремился вверх.
«Ну теперь я развернусь» – думал он провожая взглядом очередную девушку. «Уже никто не скажет: Сынок, делай уроки. Смотри, в двадцать один ноль ноль был дома чтобы был дома. Не дружи с этими мальчиками, они плохие. И не армия, где в двадцать два отбой, в шесть подъем, а там по распорядку. Все! Начинается настоящая жизнь. Сейчас отдохну недельку-другую, устроюсь на работу, женюсь и никто не будет указывать, что мне делать».
Набросав в уме примерный дальнейшей жизни, Сергей завернул во двор одного из друзей.
– Серый вернулся! – воскликнул Андрей, сжимая друга в крепких мужских объятиях.
На его возглас из кухни вышли еще трое парней.
– Здорово, братан! Давно дембельнулся? – приветливо хлопали они его по плечам и крепко пожимали руку. – Надо бы обмыть это дело. Пузырь принес?
Сергей достал из пакета две бутылки водки.
– Вот это человек! Это я понимаю! – обрадовался литру больше чем другу Андрей. – Что значит армейская смекалка. Учитесь! А то все наровите на халяву. Айда к столу.
Когда вторая бутылка подходила к концу, снова позвонили.
– О! Юлька! – открыл дверь хозяин квартиры.
– Я на минуточку, – поспешно сказала девушка, прислушиваясь к голосам, доносящимся из кухни. – Мне только…
– Да ладно, – перебил ее Андрей, – проходи. У нас знаешь какой гость? У-у-у! – и не дожидаясь согласия, взял Юлю за руку и повел к компании.
– Серый! Знакомься – это Юлька! – торжественно сказал парень и подтолкнул девушку к столу. – Юля – это Серега! Наш генерал, только маленький! – довольно рассмеялся своей шутке Андрей.
– Надо бы за знакомство, – взглянули на Сергея слегка повеселевшие ребята.
– Без проблем, – ответил он и достал кошелек. Через десять минут на столе еще три бутылки. Застолье продолжалось.
Сергей с трудом открыл глаза и уставился на голую лампочку, висевшую под грязно-желтым потолком. «Где это я?» – попытался напрячь память парень, но кроме ноющей тупой боли в голове ничего не было. Он огляделся. В комнате кроме продавленного дивана, на котором лежал он сам и какая-то девушка, двух стульев с ворохом одежды, обшарпанного старого стола, ничего не было. «Кто это?» – размышлял Сергей, вглядываясь в помятое лицо спутницы. – «И вообще, как я сюда попал?».
Так и не найдя ответы на свои вопросы, парень тихонько встал, оделся и вышел на улицу.
«Судя по всему, сейчас утро» – поглядел он на небо. – «Выходит, что я в этом бомжатнике всю ночь провел? Меня же родители с дерьмом съедят».
Сергей в волнении было ускорил шаг, но тут же остановился и поморщился от боли. «А почему, собственно, съедят? Я уже не пацан какой-нибудь, а в полнее самостоятельный мужик! Их время кончилось! Теперь я могу делать, что хочу и жить, как хочу! И пошли они все, у меня голова болит!»
Когда он проходил мимо гастронома, его окликнули.
– Серега! Привет, иди сюда!
Сергей оглянулся. У входа в магазин стоял парень и, улыбаясь, приветливо махал ему рукой.
– Здорово, – пожал он протянутую руку и попытался вспомнить, где он вдел это лицо.
– Ты что, не узнаешь? Это же я, Витек! Мы вчера вместе у Андрюхи бухали. Вспомнил? Ну вот. Как голова?
Сергей поморщился и тяжело вздохнул.
– Ясно. Полечиться хочешь?
– Пивом?
Витек рассмеялся:
– Пивом душу не обманешь. Мы тут с утра кое-что сообразили. Много не обещаю, но грамм сто-сто пятьдесят беленькой, для поправки здоровья, плеснем. Будешь?
Сергей утвердительно махнул головой. Вскоре из гастронома вышел напарник Виктора и они втроем отправились в сквер. Домой он попал лишь когда стало темнеть.
– Сынок! Что же ты снами делаешь? – вышел в прихожую Анатолий Данилович, когда Сергей пытался расшнуровать ботинки, – Мать все больницы, морги обзвонила, телефон милиции оборвала, а ты шляешься не известно где, даже позвонить не удосужился. Мы ведь переживаем за тебя, волнуемся. Мать целые сутки с валидолом не расстается, всю ночь у окна просидела, глаз не сомкнула.
– Хватит! – держась за стенку, выпрямился Сергей. – Хватит мне указывать, что делать! Я уже взрослый и буду жить, как сам хочу, а не как вы скажете! Понятно?!
С перекошенным от злобы лицом, он шагнул вперед и упал на руки отца.
– Что с ним? – услышав шум, выбежала из ванной Анна Владимировна.
– Воздухом свободы надышался! – брезгливо поморщился Анатолий Данилович. – Помоги до кровати дотянуть и поставь рядом тазик.
Сергей промучился всю ночь. Его рвало, бросало то в жар, то в холод, желудок сводило спазмами, а голова была словно чугунный колокол по которому били пудовыми молотками. К утру парень лежал разбитый и подавленный, не в силах шевельнуть ни ногой, ни рукой. Отец с матерью не отходили от него ни на шаг. После полудня в дверь позвонили.
– Если это твои дружки, я им скажу пару ласковых, – поднялся с кресла Анатолий Данилович и решительно направился в прихожую.
– Сережа дома? – раздался в коридоре девичий голос и, минуту спустя, в комнату заглянула Юля.
– А, это ты. Проходи, – узнал он в Юлии ту самую девушку, с которой провел ночь
– Привет. Пришла узнать, как ты себя чувствуешь, – проворковала она, присаживаясь на предложенный Анатолием Даниловичем стул. – А заодно и лекарство принесла, – прошептала девушка, склонившись над его ухом.
– Пойду, чайник поставлю, – засуетилась Анна Владимировна, увидев, как радостно заблестели глаза у сына.
– Отец, пошли, поможешь на стол накрыть. Вы ведь попьете с нами чаю?
– Я вообще-то на минутку заскочила, – обернулась к ним девушка. – Хотя … Если это не долго, то с удовольствием.
– Через секунду все будет готово! – заверила ее женщина и, увлекая за собой мужа, поспешила на кухню.
– На, хлебни, в раз полегчает, – Юля достала из сумочки фляжку и протянула Сергею.
– Что это? – просипел парень, когда сладковатая жидкость обожгла горло и внутренности.
– Спирт. Настоящий, медицинский. У подружки достала. Будешь еще?
Сергей снова приложился к горлышку, а Юля держала наготове бутылочку с минералкой.
– Все, я побежала, – сказала девушка, пряча флягу обратно в сумочку. – Поправишься, заходи. Где живу, знаешь. Пока! – и она выпорхнула из комнаты.
– А где девушка? – заглянула к сыну встревоженная мать, услышав, как захлопнулась входная дверь.
– Ушла. У нее какие-то дела срочные, – блаженно улыбаясь ответил Сергей.
– Отец! Посмотри, как благотворно влияет она на сына! Как ее зовут?
– Юля.
– Юленька. Побыла здесь всего пять минут, а у него уже глаза ожили и румянец проступил, вон, гляди, какая улыбка.
– Ладно, ма. У нас поесть что-нибудь имеется? – поднялся с кровати Сергей.
– Да, да, конечно, – засуетилась Анна Владимировна. – Пошли на кухню.
Наскоро перекусив, парень стал одеваться.
– Ты куда? – удивилась мать.
– На кудыкину гору! Пойду прогуляюсь.
– Это что еще за новость?! – возмутился Анатолий Данилович. – Час назад еще пальцем пошевелить не мог, а сейчас скачешь как молодой козленок. Что-то здесь не то. А ну, дыхни!
– Ты что, мент или врач, чтобы тебе дышать? – стал отступать к двери Сергей.
– Да он же пьяный! – воскликнул Анатолий Данилович и потянулся к сыну. – Никуда ты не пойдешь!
– Руки убрал! – заорал Сергей и ударил отца по ладони. – Сколько можно лезть в мою жизнь?! Оставьте меня в покое! – и он выскочил на лестничную площадку.
Через два часа Сергей с дружками уже ехал на городскую свалку, чтобы насобирать там меди, картона и тряпок для покупки спиртного. Дома он не появлялся четыре дня.
В пятницу, ближе к вечеру, Анна Владимировна услышала, как кто-то скребется во входную дверь. Она выбежала в коридор и в волнении щелкнула замком. Материнское сердце не обмануло, на пороге стоял сын. Грязный, небритый Сергей прислонился к косяку и смотрел красными, опухшими глазами куда-то мимо нее.
– Отец дома? – вместо приветствия спросил он.
– Сыночек! Вернулся родной! Проходи, что же ты стоишь? Нету пока отца, на дежурстве он, – радостно затараторила мать, пошире распахивая дверь. – Может, умыться хочешь? Или вначале покушаешь? Так я …
– Сполоснусь, – холодно оборвал ее Сергей и, не снимая обуви, направился в ванную.
Умывшись и переодевшись, он вышел в кухню и молча, даже не взглянув на мать, набросился на еду.
Анна Владимировна стояла у окна и со слезами на глазах смотрела на сына: «Бедненький! Оголодал то как! Похудел, мой мальчик! Ну, ничего. Слава Богу! Вернулся! Значит образумился. А то я совсем испереживалась. А отец-то как обрадуется! Все эти дни ходит чернее тучи, молчит и все курит, курит. Ничего, утром придет, а у нас радость. И заживем мы как прежде»,
– Че лыбишься? – ворвался в ее мысли голос сына. – Смешно как я ем или ржешь надо мной, что все-таки домой приполз? Так я сейчас уйду!
– Нет, нет, сыночек, что ты! – испуганно засуетилась мать. – Это я от радости улыбалась, что ты вернулся. Может еще чего положить? Или вот, на, молочка попей.
– Сама хлебай свое пойло! Молокососом меня считаешь? Мать называется! – Сергей в раздражении бросил вилку, встал и пнул ногой стул, ушел в свою комнату.
Анна Владимировна до глубокой ночи проплакала, сидя на кухне.
Два дня сын почти не вставал с постели. С отцом он даже не поздоровался, а когда тот заглядывал к нему в комнату, делал вид, что спит. В понедельник утром Анатолий Данилович ушел на работу и Сергей, заслышав шорох в прихожей, выглянул за дверь.
– Проснулся, сыночек? Очень хорошо. Сейчас завтракать будем. Только за хлебушком сбегаю. Не скучай, я быстро, – словно оправдываясь проговорила мать и выбежала из дома.
Когда вернулась, Сергея уже не было, а в квартире все было перевернуто вверх дном. Белье из шкафов валялось на полу, полки выдвинуты, бумаги разбросаны, матрасы вспороты. Вместе с сыном исчезли деньги, спрятанные на черный день, золотые сережки, подаренные мужем на свадьбу, и видеомагнитофон. Анна Владимировна тихо охнула и медленно сползла по стене на пол.
Юля сидела на грязной кухне и выискивала в пепельнице окурки побольше. После вчерашней попойки ее ужасно мутило, но ни денег, ни спиртного, ни даже сигарет в доме не было. К кому-то идти у нее не было ни сил, ни желания. Да и к кому? У всех свои дела, заботы. О ней вспоминают только тогда, когда негде выпить, либо кого-нибудь наступает «спермотоксикоз». «Эх, хотя бы пятьдесят грамм вина или, на худой коней, глоток пива, а то сдохну, как собака»,– вздыхала девушка, прикуривая очередной «бычок». Вдруг в дверь настойчиво постучали.
– Не уж то кто-то обо мне вспомнил? – встрепенулась Юля и, морщась от боли, пошла открывать. На пороге стоял улыбающийся Сергей.
– Не ждала? – воскликнул парень и схватил ее в охапку.
– Отпусти, придурок, – простонала Юля. – Я и так чуть дышу, а ты тискаешь. Курить есть?
– И курить, и вот, – он показал на высовывающееся из кармана горлышко бутылки.
– Серега! Я тебя обожаю! – завизжала от радости девушка и бросилась ему на шею. – Пошли скорей на кухню, а то я чуть не сдохла.
Выпив двумя глотками первый стакан «чернила», Юля глубоко затянулась сигаретным дымом и блаженной откинулась на шатком табурете.
– Класс! Даже жить захотелось, – растягивая слова, промурлыкала девушка. – У тебя только один пузырь?
– Пока один, но если еще надо так с «бабками» без проблем, – самодовольно хмыкнул Сергей и небрежно бросил на стол толстый кошелек. Юля заглянула внутрь и присвистнула.
– Откуда? Грабанул кого?
– Нет. Со стариками порвал, а это взял как моральную компенсацию Был еще и видак, но я его походу толкнул. Теперь можно и пожить по-человечески, как взрослый, а не слышать постоянно: «Сережа – то, Сережа – се, туда не ходи, сюда не гляди». Думал, из армии приду, меньше приставать будут, ан нет, чувствую – все туда же, жизни учить лезут. Вот я и дал от них деру.
– За это выпьем, – нетерпеливо вертя в руках наполненный стакан, сказал девушка, и быстро влила в рот противную жидкость.
Когда бутылка опустела, Юля взглянула на своего друга помутневшими глазами.
– Слышь, Серый, чего ты одну притащил? Тянул бы уже пару, а то надо теперь за добавкой ползти.
– Ну, так и сходи, – подтолкнул он к ней бумажник. – И поесть чего прихвати. А то я тебя даже мыши повеситься негде, холодильника нет.
Девушка взяла пакет, кошелек, чмокнула парня в ухо и покачивающейся походкой вышла из квартиры.
Через три часа Сергей стал нервничать. «Где ее носит? До магазина всего пять минут ходу, а она как сквозь землю провалилась. Может менты загребли? Или по темечку кто смазал?»
Не выдержав, парень выскочил на улицу и скорым шагом пошел по направлению к ближайшему магазину. Подруги, конечно же, там не оказалось.
«Так! Слиняла, кошелка! Ну, блин, найду – ноги вырву!» – в ярости метался по тротуару Сергей. Не зная, куда броситься, он пошел в сторону Андреевого дома. Проходя мимо небольшой кафешки, его внимание привлек очень знакомый девичий смех, доносившийся из открытых дверей. Заглянув туда, парень увидел Юлю, выходящую в окружении трех довольно помятых мужиков. Они из рубах выпрыгивали от усердия, стараясь расположить к себе девушку, а на столе стояло несколько бутылок водки и всевозможная закуска.
– Вот ты где! – подошел к столику Сергей. – Я там на дерьмо исхожу, тебя дожидаясь. А ты тут на мои бабки мужиков угощаешь?
– Сереженька, ну что ты, – заплетающимся языком стала оправдываться Юля. – Я в магазин шла, а они меня пригласили. Ну и вот.
– Короче, пацан, – перебил ее один из «пригласивших», – ты давай, определяйся, или к нам подсаживайся или иди, куда шел.
– Тебя не спросил! – окончательно вышел из себя Сергей, и схватил за руку девушку. – Давай домой! Там поговорим.
Юля молча поднялась из-за стола, к парню подступили мужики.
– Эй, пацан! Оставь нашу подругу в покое.
– Да пошли вы! – огрызнулся Сергей и стал тащить еле держащуюся на ногах Юлю к выходу.
Удар в плечо застал его врасплох. Парень пошатнулся, но на ногах устоял. Развернувшись, он приложил кулаком ближайшему «дядьке» в челюсть, вложив в удар всю свою накопившуюся злость. Второй было метнулся к нему, но ботинок Сергея отбросил его в угол. Заметил, что третий пытается спрятаться под столом, но парня так распалила драка, что он схватил со стола бутылку и обрушил ее на голову несчастного любителя халявы. Мужчина охнул и, закатив глаза, завалился на бок. В кафе наступила мертвая тишина. Сергей, тяжело дыша, несколько секунд бессмысленно глядел, как на бетонном полу водка смешивается с кровью. «Кажется, я убил человека!!!» – резанула мозг страшная догадка, и он, схватив за руку Юля, в ужасе выбежал из кафе. Это произошло так быстро, что бармен не успел даже нажать тревожную кнопку.
Задыхаясь от быстрого бега, парочка влетела в квартиру.
– Ну, что? Доигрался пень на скрипке? – спросила в миг отрезвевшая девушка, когда немного восстановилось дыхание.
– Заткнись! – рявкул он и стал нервно расхаживать по комнате. – Может и не найдут. А, может, я его и не убил вовсе, а так, глушанул малость. Если что, скажу – первый начал. Точно! Они первые полезли, а я защищался. Ты подтвердишь. Да?
– Линять тебе надо, – затягиваясь сигаретой, спокойно сказала Юля.
– Как, линять? Куда? К родственникам нельзя, а больше… – растерянно развел руками Сергей.
Юля взглянула ему в глаза и увидела в них безумный ужас, страх, боль, растерянность. Она скривила губы в презрительной ухмылке и холодно бросила:
– А ты, оказывается, сопляк еще, молокосос. Пыжился тут: я, я, а как серьезная проблема возникла, так сразу сопли распустил. Не знаю…, а может…, а куда мне… – тьфу! Ладно. Слушай сюда, – смягчилась она, видя, как покраснело от нервного напряжения у парня лицо, а на глаза навернулись слезы. – Есть у меня один адресок. Сразу предупреждаю, ехать нужно в Нижневартовск. Приедешь, скажешь, что хочешь работать. Кем? Без разницы. Хоть дворником. Годик-другой там побудешь, тогда можешь и сюда заглянуть. Думаю, за это время все уляжется.
– А бабки? – растерянно спросил Сергей, ошарашено слушая Юлин монолог.
– На, твои деньги, – небрежно бросила она на стол его бумажник. – Все на месте. Это действительно была их водка. А теперь, вот адрес, – Юля огрызком карандаша написала что-то на клочке бумаги. – И катись отсюда. Рембо недоделанный.
Сергей положил листок в задний карман, взял кошелек и, молча, не прощаясь, вышел на улицу. Домой после того, что он там натворил, паренек пойти не решился, и поэтому отправился прямиком на вокзал. Благо документы были при нем, а недостающие вещи решил купить где-нибудь по дороге.
Поезд в далекий северный город прибывал поздно вечером и Сергей с билетом в кармане отправился на рынок.
В купе его подселили к трем молодым людям, чуть постарше его. Ребята уже успели обжиться и потому вели себя по-хозяйски.
– Ну, давай знакомиться, – сказал один из них, когда поезд тронулся, а Сергей, уложив свои немногочисленные вещи, купленные на привокзальном рынке, облегченно присел на краешек полки.
– Сергей, – неохотно представился он.
– А я Саша, – назвался самый разговорчивый. – Это Миша, – указал он на черноволосого крепыша, – а это Леха, – «говорун» обнял за плечи худощавого блондина.
Сергей кивнул головой.
– Предлагаю за знакомство по пятьдесят грамм, – внес предложение Михаил и достал из сумки бутылку водки.
– Держи, – потянулся к пареньку Александр, и в одну руку всунул пластиковый стаканчик, а во вторую бутерброд с колбасой.
Сергей поднес к губам водку, но тут перед глазами встал тот «коктейль», который образовался на полу кафе. Парень вздрогнул всем телом и с отвращением поставил стакан на стол.
– Извините, ребята, не могу, – виновато улыбнулся он.
– А что так? Больной или кодированный? – спросил Леша, занюхивая хлебом спиртное.
Сергей неопределенно пожал плечами и немного отодвинулся от стола, борясь с подступившей тошнотой.
– Не приставай к пацану, не хочет, не надо. Это дело добровольное. Сам терпеть ненавижу, когда силой заставляют, – вступился за него Миша. – Ты куда, если не секрет?
– В Нижневартовск.
– Оп-па, и мы туда! А кем?
Сергей снова пожал плечами.
– На удачу, значит. Делать-то что умеешь? – забрасывал его вопросами Саша.
Сергей растерялся. По правде сказать, он даже не задумывался над тем, что он там будет делать.
– Не знаю. Может, подсобником куда. Или дворником.
По вагону разнесся веселый смех ребят.
– Ну, ты даешь! – вытирая выступившие от смеха слезы, сказал Саша. – Дворником. Им ты и дома мог быть. Что ж тебя несет-то в такую даль? Романтика? Деньги? Так дворники там тоже не шибко получают. Бежишь от кого?
Сергей угрюмо опустил голову.
– Ладно, Сань, отстань от человека, – снова встал на его защиту Михаил. – У парня свои проблемы. Слушай, Серега, а ты когда-нибудь лес валил?
– До армии, с дедушкой, – нерешительно произнес Сергей и с надеждой взглянул на ребят.
– А с бензопилой обращаться умеешь?
– Да. Дед научил. У него «Дружба» была.
– Так давай с нами. Мы на лесоповал подрядились. Вместе все-таки сподручней в тех краях будет, да и лишние руки нам не помешают. Ну, как, согласен? Или все-таки в дворники?
– Согласен, – облегченно вздохнул Сергей и пожал протянутые к нему руки.
– Вот и отлично! За это и выпьем, – провозгласил тост Александр и потянулся за бутылкой, а Сергей поспешно взялся за напиток.
На душе у парня немного отлегло. Теперь он ехал не один, а значит. В этих холодных, угрюмых местах шансов гораздо больше.
Нижневартовск встретил ребят теплой, солнечной погодой.
– А пугали- морозы, снега по крышу, медведи, – проворчал Александр, вытирая рукавом пот. – И нафига мы с собой столько теплых шмоток тащили? Здесь, я смотрю, не холодней чем у нас.
– Не бухти. То ли еще будет, – осадил его Михаил. – Так. Теперь нам нужен автовокзал. Все готовы? Тогда двинули.
Только поздно вечером душный и пыльный ПАЗик доставил их в строительный городок, затерявшийся в бескрайней тайге. Найдя более-менее свободный барак, ребята с трудом уговорили коменданта впустить их на ночлег, а утром прошли нехитрую процедуру устройства на работу. Им выдали инструмент, провизию на неделю и отвезли на дальнюю делянку.
– Значит так, – объяснял им по дороге старший. – Мы вас отправили на участок номер десять. Там вы будете жить и работать три месяца, то есть вахту. Каждую неделю к вам будет приходить машина с продуктами. Кроме вас на участке еще будут находиться бригадир, водитель тягача и водитель лесовоза. Со всеми вопросами к бригадиру, у него есть рация, и, если что, он с нами свяжется. Какие будут ко мне вопросы?
– Сколько часов рабочий лень? – поинтересовался Алексей.
– Вообще-то десять-двенадцать, но, опять же, все зависит от вас и бригадира. Он устанавливает норму, и, если справляетесь, то может немного и сократить время работы.
– А выходных сколько?
– А ты что, сюда отдыхать приехал? Выходные будут, когда вахту отбудешь, тогда и гуляй себе, сколько влезет.
Больше вопросов не было и ребята молча тряслись по лесной дороге, каждый думая о своем.
Через шесть часов машина въехала на большую поляну. Посреди нее стояло три бревенчатых домика, цистерна с горючим и лесовозная техника.
– Ну, наконец-то! Заждались, заждались! – радостно сказал подошедший к ним мужик с большой окладистой бородой.
Парни спрыгнули на землю и стали разминать затекшие от долгой дороги ноги, тайком бросая взгляды на своего будущего бригадира, разговаривавшего с начальником. По голосу и ясным смеющимся глазам ему можно было дать лет тридцать, но седой волос в бороде и голосе, глубокие морщины и огрубевшие от тяжелой работы руки говорили, что ему намного больше.
После того, как ящики с провизией были выгружены, машина уехала. «Хозяин тайги» подошел к парням и весело пробасил.
– Ну, сынки, давайте знакомиться. Меня величают Иваном Захарьевичем.
Ребята назвали сои имена и по очереди пожали его твердую мозолистую руку.
– Вот и добре, – произнес Захарьевич. – Теперь давайте снесем эти коробки да ящики, вот в тот сарайчик, а потом будем обживаться.
Весь день прошел для ребят в житейских хлопотах. После того, как продукты оказались в хранилище, они мыли и чистили домик, который им выделили под жилье, потом распаковывались, готовили ужин и лишь вечером, когда за окном стемнело, сели за стол пить чай.
– Значит, слушайте сюда, сынки, – добродушно начал бригадир, прихлебывая из кружки. – Жить будем таким образом. Встаем в шесть утра. Пьем чай и кусаем чего, потом идем на работу, хорошо я делянку выбил тут недалеко, а то пришлось бы ехать в тьму-таракань. На обед приходим, когда кашевар в железяку постучит. Поели, минут десять-пятнадцать перекурили, и опять в тайгу. Вечером пришли, ну там уж как кто хочет. Сразу хочу сказать, с куревом здесь тяжело, привозить не шибко хотят, а кто беленькую уважает, тот пусть сразу обратно едет. Нет ее тут, и пока я буду старшим – не будет. А теперь хочу вес послушать. Кто чего спросить хочет?
– А Вы долго здесь находитесь?
– Сколько рабочий день длится?
– А кашевар специальный или из наших кто?
– На счет помыться, постирать тут как?
– Толковые вопросы, толковые, – улыбнулся в усы Захарьевич, – сейчас по порядку и отвечу.
Кружки уже давно опустели, за окном стояла глубокая таежная ночь, а в хижине все продолжалось знакомство с новой неизвестной, особенно для Сергея, жизнью.
Первые дни для него давались особенно тяжело. Не привыкший к тяжелому труду, он в конце смены чуть доползал до своей кровати и падал в изнеможении. Руки, ноги, спина, казалось, каждая клеточка тела болела и просила отдыха, но он усилием воли заставлял себя подняться утром, взять топор, и снова и снова идти в лес. К концу недели физическая боль отступила, усталость уже не была такой тяжелой, но внутри его мучила другая, более сильная боль и источником этой боли была совесть.
«Как там теперь мои родители? Наверное, места себе не находят? А может уже вообще… У матери ведь слабое сердце, ей волноваться нельзя, а я им такое устроил. Скотина! А мужик? Вдруг он на самом деле умер. До конца дней своих я себе этого не прощу, что из-за какой-то шлюхи у человека жизнь отнял» – с такими невеселыми мыслями Сергей каждый вечер сидел на крыльце и в задумчивости стругал веточку. Он даже не обращал внимание на комаров, которые подобно осам, роем кружились около его и впивались в тело. С каждым днем парень становился все мрачнее и мрачнее. Улыбка все реже появлялась на его губах, а в минуты отдыха все чаще отходил в сторону. Этого не мог не заметить Иван Захарьевич, и в один из таких вечером он присел рядом с Сергеем.
– Чувствуешь, воздух-то какой? Чистый, прозрачный, не чета городскому, – начал он, словно разговаривая сам с собой. – Я ведь не всю жизнь тут пробыл. Когда-то в городе жил, большом, красивом. Родители мои не из бедных, я у них единственный сын был. Вот и баловали меня, как могли. Ванечка на тебе то, Ванечка на тебе это, ну я и брал. Вырос, пошли рестораны, пьянки-гулянки разные. На все это деньги нужны были, а где их взять? У мамки с папкой конечно. В конце концов поняли они, какой у них оболтус растет, и перестали меня деньгами-то потчевать. Ух и разозлился же я тогда. Такой скандал закатил, с битьем посуды, телевизора, короче громил все, что под руку подвернулось. Мать до инфаркта довел, отца чуть в инвалидную коляску не усадил, в общем, сейчас вспоминаю – оторопь берет. Короче сошел я из дома. Связался с бандюками, стал по рынкам кошельки из сумок вытаскивать. И закончил бы я жизнь за решеткой, если бы не участковый. Вызвал он меня к себе и говорит:
– Иван. Вот тебе путевка на целину, деньги на дорогу. Езжай-ка ты туда и посмотри, каким должен быть настоящий мужик. А если ослушаешься и за старое возьмешься, уж не взыщи, отгребешь по самую катушку. Пораскинул я мозгами, и так и эдак, и решил поехать. Ох и ломало меня первые месяцы, ох и крутило, а как же, прежняя житуха не больно-то хочет с тобой прощаться. Но ничего, переборол я себя, а там глядишь, все и наладилось. С родителями созвонился, прощения попросил. Потом в отпуск приехал.
– Вот то-то и оно, что как я им позвоню? – бросил в сердцах ветку Сергей. – Они даже не знают где я! Мне бы всего им два слова сказать! Ведь, вот как получилось, – и он без утайки рассказал бригадиру все, что привело его в эту таежную избушку.
Захарьевич внимательно выслушал парня, глубоко задумался и, тяжело поднявшись, сказал:
– Пошли отдыхать, сынок, уже поздно, а завтра тяжелый день. А о твоей беде я подумаю. Утро вечера мудренее.
Телефонный звонок в квартире Братковых раздался в час ночи. Анна Владимировна вскочила с постели и, не одевая тапочек, бросилась в прихожую.
– Алло! Мама? Алло! Это я – Сергей. У меня все в порядке, работаю Приеду через два месяца. Больше говорить не могу. Простите меня.
В трубке давно вместо родного голоса звучали короткие гудки, а женщина судорожно сжимала в руке ее в руке, надеясь услышать хотя бы еще одно слово. «Господи! Он нашелся! Он жив! Сынок, родной!» – шепотом сорвался с ее губ крик сердца. Сколько горя, сколько боли и слез, доставили ей эти месяцы. После того погрома, что учинил в квартире Сергей, Анатолий Данилович попал в больницу с инфарктом. Сама она чудом осталась на ногах, но здоровье было сильно подорвано. Известие о драке в кафе тоже добавило ей седых волос. Счастье, что это человек остался жив, и не стал подавать в суд. Но сын то исчез и до сегодняшней ночи Анна Владимировна страдала и мучалась от того, что ничего не знает о Сергеевой судьбе. Где он? Что с ним? Как он? И вдруг этот звонок.
После того, как Иван Захарьевич, каким-то чудом достал мобильный телефон, у Сергея словно выросли крылья. Он с таким усердием ухватился за работу, будто до этого парень проводил время на курорте. Друзья только диву давались, глядя с каким усердием и с какой легкостью он орудует топором или пилой. Когда они, не чувствуя рук и ног, возвращались на базу, Сергей в припрыжку шел впереди что-то мурлыча себе под нос. И только бригадир понимающе кивал головой и прятал улыбку в усы. Парень стал выздоравливать.