– Никогда не предавай любовь, сынок! Ты можешь предать человека, можешь вычеркнуть его из своей жизни, расстаться с ним, но не убивай свои чувства. Предательство в отношениях – это всего лишь невыполнение чьих-то ожиданий. Мы не обязаны служить кому-то вечно. Рано или поздно наши интересы могут разойтись даже с тем, кого мы любим. И мы пойдем своим путём.
Альберт рискнул прервать этот поток умных мыслей, удивлённо спросив:
– Вы оправдываете предательство?
Бернар потрусил грязной седой гривой и пожал сутулыми плечами:
– Всё относительно, сынок. Храни любовь, береги, спрячь её в самый темный угол, но не убивай. И не предавай её. Наступит тот день, когда она спасет тебя. Однажды это обязательно произойдет. Она пробьётся, как нежный росток через толщу асфальта…
– То есть я должен продолжать любить свою бывшую жену, которая похерила десять лет моей жизни? Я должен хранить любовь к ней на тот случай, если она вздумает вернуться и принять её с распростёртыми объятиями?
– А с чего ты взял, что ты её любил? И что она любила тебя? Я говорю об истинной любви, которую далеко не каждому суждено испытать, не каждому дано попробовать испить даже росы от неё, не говоря уже о том, чтобы всецело ею наполниться… А то, что было между вами – это шаблоны социума. Ты казался ей перспективным, она тебе – полезной. И вы оба ошиблись…
– Демагогия!
– Когда-нибудь ты поймешь меня мой мальчик!
– Мальчик… Мне уже четвертый десяток, – Альберт смотрел в сторону и недовольно щурился, видимо приняв слишком близко к сердцу этот пьяный бред.
Или не бред?..
Он повернулся, чтобы что-то ответить своему нетрезвому собеседнику, но тот исчез. Альберт удивлённо пошарил глазами по столикам, но Бернара нигде не было. Зато он увидел того, кого он меньше всего ожидал здесь увидеть – перед ним стояла Полина, которая старалась сдерживать улыбку, которая всё-таки появилась вместе с приветствием.
– Вы говорили по-французски, и я не поняла ни слова, но я уверена, вы говорили о чем-то прекрасном!
– А где Бернар? – Альберт ещё раз огляделся, поправляя волосы и смущаясь своего несколько помятого вида. – Да, мы говорили… о разном… Как вас сюда занесло?
– Хочу разбить свою грусть о гитарные рифы, – отшутилась Полина и присела рядом, у барной стойки.
От нее шла волна тепла с запахом хмеля, парфюма и вспотевшего чистого женского тела, разгоряченного принятыми напитками душным вечером.
Альберт немного подзавис, но быстро собрался:
– Вам это удалось?
– Разбить грусть? О, да! Этот парень на сцене – поёт как бог… Но музыкой можно сказать гораздо больше, чем словами… И… Да, безусловно, я получила то, за чем пришла.
Альберт невольно остановил свой взгляд на ее ножке, которая как метроном покачивалась туда-сюда в серебристой туфле на тонкой шпильке.
– Полина… Если вы не против, я провожу вас. Уже поздно, а район здесь не спокойный, можете мне поверить.
Полина томно улыбнулась.
– Оправиться домой под надзором полиции? Это будет лучшее завершение вечера! Я согласна.
Она игриво смотрела на Альберта, который даже на допросах не был так серьёзен как сейчас. Точнее, он старался выглядеть серьёзным, несмотря на тот хоровод чертей, что прыгал в его душе в эти минуты.
***
Как же болит голова!..
Альберт приоткрыл глаза и, убедившись, что он не ослеп и не умер, закрыл их обратно.
Он был в доме…
…Полины?
Очевидно.
Теперь бы постараться восстановить цепочку событий.
Он вспомнил, как они вышли из паба, по дороге Полина беспрерывно и несмешно шутила и беспрерывно же извинялась и ругала себя… Потом бахнула гроза, пошел ливень, и они насквозь мокрые целовались в какой-то подворотне… Потом уже у Полины он выпил с полбутылки абсента… Потом тьма. Потом было что-то очень-очень приятное, и снова – провал…
Полина лежала рядом и смотрела в потолок:
– Ты мне веришь?
– М-м?
– Ты веришь в то, что я не убивала Филиппа?
– М-м-м…
– Альберт, я не хочу, чтобы ты думал, что всё это только ради того, чтобы как-то повлиять на тебя. Я не бегу от правосудия, но только если оно действительно «право». Он сам погубил себя. Но здесь дело репутации. И если его семейка будет продавливать тему убийства, то и убийца найдется. Я не знаю, что со мной будет. Но я хочу быть уверена в том, что ты мне веришь.
– М-м-м.
– Спасибо. Для меня это действительно очень важно. У меня были планы на Филиппа, и его смерть совершенно ничего не решала.
– Ты могла таким образом отомстить за Диану, – предположил Альберт, отмечая про себя её преображение в сторону холодной безэмоциональной рассудительности. Это была какая-то совсем другая Полина.
Он провел рукой по её бедру, по мягкой округлости животика без признаков кубиков и прочей геометрии, потом ниже, ниже… к центру вселенной… Да, к счастью, в основном Полина осталась прежней – здесь он не чувствовал холодность, здесь было жарко. Теплая влажность под его пальцами каким-то чудесным образом излечила и его голову – в ней вместо тяжёлой, пыльной ваты с опилками появилась лёгкость и ясность мыслей.
Полина с низким стоном убрала его руку в сторону, но не отпустила.
– У меня было больше шансов помочь ей, если бы Филипп был жив, месье Легран. Если бы её муженёк не старался так активно избавиться от неё…
– Он просто боялся за свою жизнь. Неизвестно, какой фортель она могла бы выкинуть после этих бесед с призраком.
– Ерунда!
Альберт приподнялся над Полиной, не давая ей шансов на сопротивление, после чего аккуратно, но настойчиво продолжил начатое.
– Почему ты вообще помогала ей?
– Я хотела, чтобы она была счастлива.
– Счастлива в своём безумии?
– Счастлива в своей любви. Она безумна не более, чем мы с тобой.
– Ну такое себе сравнение, – скептически заметил Альберт, между тем с удовольствием наблюдая, как Полина, закрыв глаза, переходит в иное измерение, где уже нет места спорам и разговорам.
Она проваливалась в это состояние, как в мягкое облако, притянув с собой и Альберта. Притянув в прямом смысле – она держалась за него так, словно висела над пропастью, а он был её спасителем. Мягкое облако стало огненным вихрем страсти, что закружил их обоих. Этот огненный вихрь бил жаром, ускорял пульс, гнал их к вершине чувственных переживаний, чтобы оставить их там, в объятиях друг друга, обессиленных, но довольных.
…Полина заметила, что футболка Альберта лежит на полу, и подняла ее, чтобы повесить на спинку стула. Темно-синий трикотаж, ещё толком не просохший после дождя, теперь отдавал все запахи, которые он впитал накануне. Среди них не было запаха страха – его Полина прекрасно знала. Запах страха, прикрывающий собой ложь. Она чувствовала запах мужчины, и этот мужчина был с ней честен. Он встряхнула футболку и примерила её к своим плечам.
– Не вздумай её надеть,– предупредил Альберт.
– Почему?
– Меня это бесит. Бесит, когда кто-то надевает мои вещи.
– Хорошо. Но я и не собиралась этого делать… А ты не вздумай курить в постели.
– Договорились.
Альберт растянул на лице кошачью ухмылочку, в которую тут же полетела скомканная футболка.
Телефон Альберта завибрировал, сообщая, что расслабуха закончилась – недалеко отсюда заметили женщину, похожую на Диану. И ему, конечно же, предстоит туда отправиться. Немедленно.
Он просвистел мимо Полины, успев сказать ей на ходу:
– Ты едешь со мной!