…Он шёл, и ему вслед кивали белые, никогда не видевшие солнца, маки. Марта притихла. Ей было странно ощущать себя в таком положении, в ее голове даже вспыхнули какие-то детские воспоминания… В тоже время ей было удивительно спокойно. И даже тепло – с одного бока.

– Я думала, что вы холодные… Ну, что кожа у вас холодная, руки…

– Кто это "вы"? Страдающие вегето-сосудистой дистонией? Я к таким не отношусь.

– Нет, ну вы – в смысле нечисть всякая.

– Я тебя сейчас оземь шваркну, – невозмутимо пообещал Файдер. – Нечисть…

Смутившись оттого, что ляпнула лишнее, Марта опустила взгляд на залитую лунным светом степную траву, которая быстро ложилась под ноги, того, чей сердца стук она слышала сейчас. И стучало это сердце чуть быстрее обычного. Она не видела его лица, – лица на котором проскользнула быстрая, как падающая звезда, и легкая, как тень, загадочная улыбка.

Глава 10

Каменные чёрные стены и темнота… если не считать слабый свет от маленького монитора, в котором Эло мог видеть сам себя и всю комнату, в которой находился. Съемка ночного видения делала всё серым, но позволяла ориентироваться в пространстве.

Эло был в Раю.

Здесь он будет ждать, пока его вызовут для очередного допроса. Предыдущие допросы в Серой Зоне для вопрошающих успехом не увенчались – он от всего отпирался, отнекивался, или просто молчал. Но никто, конечно же, не собирается оставить его в покое – таких резонансных, показательных процессов давно уже не было. А почему бы и не наказать злодея за нарушение закона? Даже если вина его не будет доказана, он виновен по сути своей, ибо рождён в Аду. Он сам – есть тьма, и темны его помыслы, и душа его мертва…

Эло прилёг на лавку у стены, никаких кроватей, да и вообще мебели в комнате не было. В дальнем углу на полу лежал небольшой грязный матрас, прикрытый не менее грязной, рваной фуфайкой.

Фуфайка пошевелилась и харкнула.

Эло вздрогнул. Он был уверен, что находится в комнате один. Из-под фуфайки нарисовался голый по пояс дед, который теперь сидел на матрасе в белых бриджах, в позе лотоса и тянул с закрытыми глазами: "…о-о-о-о-ммм". Его тело было худым, но не дряблым. На смуглом безволосом торсе просматривались рельефные мышцы, седая, с желтизной, кудрявая шевелюра ниже плеч… Всё лицо его было изрезано глубокими морщинами, а может, и шрамами. Он поднял тёмные веки: яркие, синие, как море, молодые глаза. Всевидящие, неморгающие очи смотрели сквозь Эло.

– Ты думал о том, зачем ты здесь? – спросил дед.

Тот ответил с паузой и неохотой:

– Допроса жду.

– Я знаю, почему ты здесь. Я спрашиваю, зачем ты здесь? Какова твоя цель?

– Цель? Уж точно моей целью не было тут оказаться!

– Неужели?

Эло нервно дёрнулся не ответив.

Дед продолжал:

– Ты знал это ещё до того, как впервые увидел её. Эту девушку.

Эло злился на себя, не понимая, как прекратить этот разговор.

– Я не думал о плохом. Всё могло проиграться и без последствий.

– Легкомыслие? Слабоумие?

– Я просто рискнул. Вот и всё.

Дед опустил веки и снова погрузился в нирвану. А Эло прошиб холодный пот – до него только сейчас дошло, что этот дед просто-напросто раскручивает его на признание, а в комнате, конечно же, микрофоны, которые всё пишут.

– Нас никто не слышит, – дед снова заговорил. – Ты даже сам себя не слышишь. Ради чего ты рискнул, сынок?

Сынок задумался.

– Ради эксперимента. Это наука… Психосоматика, физика, биохимия… Ты вряд ли поймёшь… Я хочу продлить им жизнь.

– Кому?

– Всем. Нам, людям, всем, кому смогу.

Дед, тихонько и плавно покачиваясь под только ему слышимые ритмы, спросил:

– Исцеление?

– Нет… Скорее – своевременная диагностика.

– Это благородно, – оценил дед, сложил молельно ладони и сделал долгий шумный выдох.

Резкий скрежет двери прервал беседу, и голос из динамика вызвал Эло. Он шёл на допрос в сопровождении высокого крылатого красавца. В правой руке красавец держал электрошокер.

Эло завели в пустую мрачную комнату, в которой напрягало наличие, пусть маленького, но окна в потолке, из которого ровным столбом, в пол, падал солнечный свет.

В полуметре от этого столба стоял металлический стул, на котором теперь сидел Эло, стараясь как можно дальше отодвинуться от края, близкого к столбу. Красавец пошарил по бокам Эло, завёл его руки за спину и щёлкнул наручниками.

– Это для вашей же безопасности. Сидите спокойно.

Перед Эло стояла настоящая Фемида – ангел с прекрасным лицом, на котором было всё: ум, строгость, доброта, великодушие, справедливость…

– Вы знаете, в чем вас обвиняют? – спросила Фемида, от голоса которой промчался мороз по коже.

– Нет.

– Вы похитили Человека. Женщину. Против её воли. Вы вступили с ней в контакт, не имея на то прав и полномочий. Вы признаёте свою вину?

Сталью уставших глаз Эло с вызовом смотрел на Фемиду:

– Нет.

Окно медленно расширилось, а столб превратился в настоящий поток света, ниспадающий с потолка. Поток, несущий гибель едва касался плеча Эло, но он чувствовал, как густеет его кровь, как отекают и тяжелеют руки и ноги, как невыносимо тянет уже покрасневшую и воспалённую кожу на плече.

– Вы признаёте свою вину? – повторила Фемида.

– Нет.

Фемида еще какие-то мгновения смотрела на Эло, а после подала знак, и пыточное окно закрылось. Исчез и свет.

– Только что Марта подписала признательные показания: она сама вас вызвала, будучи на Земле, но, не имея достаточного опыта в управлении своей силой, ошиблась и провалилась в портал вслед за вами, – голос Фемиды в темноте уже был гораздо мягче.

Эло плохо соображал:

– Порталы?.. Показания?..

– С вас сняты все обвинения, – пояснила Фемида. – Вы свободны. Скоро вы сможете вернуться. В Ад.

Все немногие силы Эло неожиданно для себя, потратил на то, чтобы задать возникший ни к месту вопрос:

– А за что здесь этот старик?

– Какой старик?

– Тот, что со мной в комнате был. До того, как меня сюда привели.

– Это помещение для одиночного содержания. Там не было никого, кроме вас, – Фемида коснулась всё ещё вспухшей руки Эло, после чего кожа вновь стала приобретать нормальный вид. – Вам показалось.

Глава 11

Яркие огни вечноночного города весело подмигивали Марте. Но отчего-то было грустно. Совсем недавно она злилась на Эло и Файдера до нервных припадков, а потом к злости добавилась ещё и тревога, и ещё куча каких-то чувств, которые она даже не успела осмыслить. А теперь ещё и эта грусть…

Немного ещё чумной после Рая, Эло вышел на балкон к Марте, и стал рядом, явно собираясь что-то сказать.

– Ты как? – спросила Марта.

– Нормально… Слушай, я хотел… сказать… это… спасибо, в общем. Ты меня спасла.

– Эта ваша чёртова бюрократия творит чудеса, – тонко улыбнулась Марта. – Одна бумажка чуть не сгубила тебя, другая – спасла. Какое наказание тебе грозило?

– Не знаю… Это не важно. Я бы просто не дожил до суда, – Эло спрятал в карманы вдруг задрожавшие руки. – Как ты согласилась взять всё на себя?

Марта пожала плечами:

– Согласилась как-то. Нас с Файдером перехватили на въезде в город, и под вежливым конвоем сопроводили в администрацию. Что-то объясняли, я не помню уже… Сказали, что ничего преступного в моих действиях по этим признаниям не будет, и никаких наказаний для меня не предусмотрено. Интересно, а часто у вас в портал выпадают после "вызова"?

– Я о таком не слышал! – Эло засмеялся. – Да и вообще, понятия не имею, кого вы там, на Земле вызываете… Но, раз такое имеет место быть, значит, ты – не первая.

Дзынькнул телефон – пришло сообщение от Файдера:

– Ого! Там какая-то движуха в нашей Лаборатории! Все приборы с ума сходят! Похоже… похоже, будет внеплановое открытие Двери… Это очень, очень странно… Высшие силы сегодня, видать, на тебя работают… Идём! Там на месте разберёмся!

***

В центре куба из бронированного стекла стояла Марта. Напротив неё, за стеклом – Эло. Несмотря на толщину стенок куба, слышимость была отличная.

– Через пять минут будешь дома, – он говорил тихо, оборачиваясь на небольшую группу товарищей в белых халатах, которые тоже участвовали в происходящем. – Мне тут Файдер рассказал, что тип, который контролировал камеры наблюдения ещё и в Хеликс похаживал. Он продал информацию о нас хеликсийцам.

– А почему он сразу не поднял шум, когда увидел, как ты меня в телегу грузишь?

– Тогда бы тайна превратилась в городскую новость, а на таком уже не заработаешь.

– Две минуты! – крикнул кто-то из товарищей.

Марта проскользнула взглядом по белым халатам, ища Файдера, но его нигде не было.

Эло как будто бы понял её взгляд:

– Только что был здесь… Не знаю… ушёл куда-то… Может, и хорошо, что ушёл, а то сказал бы тебе на прощание гадость какую-нибудь. Что-то он был не в духе…

– Минута!

Эло показалось, что как будто сейчас надо сказать что-то очень важное, что успеешь сказать за минуту или не успеешь и за всю жизнь…

В стеклянном кубе появился светящийся шар, который с треском стал расти и вытягиваться.

– Тебе туда, – кивнул Эло.

Марта подошла ближе к шару и почувствовала, как ее затягивает эта искрящаяся пустота. Шаг и всё…

– Марта! – вдруг крикнул Эло.

– Что? – обернулась она.

Ещё секунда и…

– Не плюй через левое плечо!

Часть вторая

Глава 1

Плохо болеть в жару. Зимой забраться под одеяло с чашкой горячего чая с малиной даже приятно. Но летом простуда совсем ни к чему: идешь как в полусне – горло болит, глаза слезятся, изнутри на уши давит, а снаружи давит жара. Нападают маленькие пыльные смерчи, и тополиный пух облепляет, стоит лишь спуститься с крыльца подъезда, и преследует тебя в любой точке города.

…Закатное солнце дарит надежду на прохладу, и вечером в автобусе уже не так жарко, схлынула основная масса трудящихся, и уже есть выбор, где примостить свое уставшее тело. Желтый свет ламп на крыше внутри автобуса усыпляет и делает пассажиров смиренными и страшными, как восковые фигуры.

Марта прижалась горячим лбом к прохладному стеклу автобусного окна и стала изучать попутный народ. За окном рассмотреть что-либо уже не было никакой возможности. Освещенный центр города уже проехали, а впереди только спальные районы с улицами темными, как Критские лабиринты. Взгляд Марты скользнул по пассажирам и тут задержался на типе, стоявшем наискосок от нее.

Это выглядело как неудачный фотомонтаж, словно фигура его была вырезана из другой реальности и вклеена в эту. Тени на лице от падающего сверху света не было совершенно. Напротив, казалось, что он был освещен равномерно со всех сторон каким-то белым холодным светом. Нереальное создание без тени и возраста ростом выше среднего. Ясно было только то, что это, скорее всего, не девочка. Не отбрасывающий тени мальчик чуть сменил позу и вздохнул. Марте показалось, что она не слышала в этот момент ничего – ни шума мотора, ни бубнения пассажиров, ничего, кроме этого вздоха.

Тут двери распахнулись, впуская очередную порцию народа. Крашенная в малиновый цвет немолодая дама с огромной ниткой пластмассовых бус на шее обвела орлиным взором автобус, оценила обстановку, прицелилась и радостно заголосила: «Вон свободное место хорошее, пойдем, Любаша!» Малиновая бабушка уверенно направилась к стоящему бестеневому мальчику, ведя за собой подружку. Казалось, что они просто его не видели, как будто его и не было.

Загадочный мальчик только еще раз вздохнул и отошел в сторону, ища глазами, где бы пристроиться. И тут он увидел Марту. Остановился на секунду и вцепился в нее взглядом, как радостный клещ. Ей стало жутко. Как будто и не было никого, кроме них двоих, в этом пыльном автобусе со стонущими амортизаторами.

В чехарде мыслей Марта успела понять, что она не может рассмотреть его лицо. Как говорят, «что-то неуловимое было в его лице». В этом лице неуловимо было все. Тут Марту слегка толкнули в бок, и она обернулась.

«Прсстите…» – пьяненькое джинсовое нечто попыталось присоседиться рядом на сиденье. Соседствовать Марте не хотелось, и она встала, продвигаясь к выходу. Скоро ее остановка, можно и постоять немного. Она осторожно посмотрела в сторону, где только что стоял странный бестеневой тип. Никого. Исчез.

Пора выходить. А сердце колотится пульсом в ушах.

И в голове ни одной мысли. Страшно.

Почему?

Непонятно.

Непонятно, потому и страшно.

Ну, вот и приехали. Родные потемки приняли ее из чрева автобуса. Редкие магазины, проливающие свет на жизнь района, доверия не внушали. Стены, заборы, дворы, тьма, тихий свет из окон, снова тьма…

Дрожащими руками Марта достала ключи, – бесконечное пиликанье домофона и… о Господи, наконец-то… Дверь открылась, и Марта, успев обернуться назад: «никого…», облегченно вздохнула и поспешила к лифту. Не работает. Замечательно. Пешком на восьмой этаж. Не беда – даже полезно.

Пролет, еще один.

Краем глаза Марта заметила, как кто-то промелькнул на этаже ниже от нее. В ушах грохнул пульс, и перед глазами вспыхнули разноцветные круги. Марта поняла, что паникует, но почему-то быстрее подниматься не стала. За ней идут. Это точно. Секунды застыли в ожидании. Время натянулось струной и зазвенело в самой верхней октаве.

Кто-то коснулся ее руки. Почему она не закричала в этот момент, не известно. Она медленно и с жутким для этой ситуации спокойствием обернулась и уставилась на стоящего напротив нее человека. Но привычный тесный полутемный подъезд стал вдруг широким и ярко освещенным. Лестница, где с трудом могли разминуться двое, стены, потолок, все ушло от своих обычных размеров и имело неясные очертания, как будто видишь все через воду. На Марту смотрел тот самый загадочный мальчик из автобуса. И странное дело – расстояние до него определить было невозможно – то ли близко он, то ли далеко.

Внезапно все искажения прекратились. Марта за эти секунды успела испугаться, удивиться и, когда подъезд снова принял привычные очертания, испугалась снова. Перед Мартой стоял некто уже совершенно обычного человеческого вида, со всеми полагающимися тенями. Незнакомец коснулся плеча Марты и сказал:

– Тихо, не кричи только. Я думал это как-то поаккуратней сделать, ну, встречу нашу. Но как в автобусе тебя увидел – потерял всякую осторожность. Марта…

Он вдруг замолчал. Видимо, пытаясь убедиться, что в широко открытых глазах Марты еще теплится разум.

– Ты кто? – спросила она каким-то придушенным голосом. Почему-то очень захотелось пить.

На серьезном лице незнакомца растянулась улыбка. Точнее, даже не улыбка, а неровная ухмылка на одну сторону.

И прорезал кожу штрих морщинки у глаз, такой знакомый, такой…

– Файдер, – выдохнула Марта и в один миг вспотела.

Файдер спустил ухмылку с лица:

– Мы что, так и будем тут стоять? Я надеюсь, ты меня пустишь к себе, а то я не в силах уже через стены проходить.

Марта молча пошла к своей двери, слушая абсолютную тишину в голове.

Уже дома она сделала два бессмысленных круга по гостиной, на третьем круге Файдер поймал ее за руку.

– Сядь!

Марта подумала, что если время в их мире идет так же как и в земном, тогда ему, этому существу в мятой пыльной футболке и со ссадинами на руках, должно быть лет… двадцать восемь… или около, но почему-то было ощущение, как будто рядом с тобой древний артефакт, которому миллионы лет и который, наверное, видел ещё рождение Вселенной…

Она села на стул, зарывшись в длинные каштановые волосы руками, и, наконец, произнесла:

– Зачем.

В ее голосе даже не слышался вопрос.

– Зачем. Ко мне.

Файдер внимательно на нее посмотрел, ничего не сказал и сел в углу гостиной, откинувшись к стене. И только сейчас почувствовал, как он устал. Хотел что-то сказать, но закашлялся и закрыл глаза руками, растирая лоб. Потом, не отрывая рук от лица, произнес:

– Я трое суток к тебе добирался. Дверь далековато открылась. Ночью, конечно, шел. Ты же помнишь – нам на солнце нельзя.

– А днем? Где был?

– Да где придется. Эту ночь ехал в поезде, вообще… – тут Файдер постарался подобрать синоним к крутившемуся в голове ругательству, – неудачно. Меня не видит никто – это хорошо, но лежать в пустом купе долго не пришлось, через две станции заняли. И всё. Согласно купленным билетам места для меня ни в одном вагоне не оказалось. Ехал в тамбуре. Сидел, лежал. Спать невозможно – пол холодный… трясет… все время кто-то толчется, курит…

Слова Файдера снова перехватил кашель. Говорить совсем не хотелось, но он понимал, что еще многое придется объяснить.

– Пришлось в параллельный мир идти, Двери с прямым выходом к вам не было. Мир-то параллельный, но близкий к вашему. Я физически всё ощущаю – предметы, температуру, давление, боль. Если сосредоточиться, можно ненадолго из этого измерения выпадать, ну, выходить, и проходить сквозь стены. Но эти маневры на крайний случай.

В этот момент Марта начала понимать важную деталь в речах Файдера. Понимание это наползало, как грозовая туча.

– Подожди-ка. Так ты где сейчас?! В нашем мире?

– Нет. Я же говорю: в параллельном!

– А почему я тебя вижу? Ведь я же вижу тебя!

– Видишь, – согласился Файдер. Он смотрел на нее, подперев подбородок рукой, и его длинные девчачьи ресницы совсем не гармонировали с тяжелым рентгеновским взглядом. – Видишь и слышишь. Я вот не пойму только, почему это тебя до сих пор удивляет. Ты же всегда видела больше, чем среднестатистический гражданин. Ну, может быть, после того Перехода эта способность усилилась.

Тут Файдер потянулся, поморщившись, помотал головой и деловито произнес, смотря куда-то в район люстры на потолке:

– Короче, Марта, мне нужно забрать тебя ненадолго. Я думаю, это не доставит тебе большого беспокойства…

Марта резко поднялась и вышла, не говоря ни слова. Потом тут же вернулась с блестящими от слез глазами. Она встала в дверном проеме и медленно заговорила, ударяя ладонью по дверному косяку, словно вбивая в него каждое слово.

– Да ты… Ты хоть знаешь, что это такое – видеть больше, чем обычные люди?! Уже пять лет прошло, и вот ты появляешься и заявляешь, что я должна куда-то идти, потому что кому-то это нужно. А ты знаешь, как я жила все это время?! Я пыталась все забыть, и мне это почти удалось. Я уже почти поверила в то, что я как будто нормальный обычный человек. И зачем я вам? Что, опять чей-то мир спасать по чьей-то бредовой идее? Я не хочу, слышишь? Не хочу!

Файдер на протяжении ее монолога пару раз опускал глаза на раскрасневшуюся Марту, а потом снова поднимал их к люстре, изучая взглядом завитки на плафоне. Потом прервал это важное занятие и спросил с совершенно искренним удивлением:

– Почему? Почему ты не хочешь? Что тебя здесь держит, в самом-то деле? К тому же ты вернешься обратно – при удачном завершении нашего мероприятия, – Файдер смотрел на Марту сонным взором. – Да, кстати, глупо открещиваться от своих способностей, если они есть. Хотя, в данном случае, я пришел к тебе не потому, что ты можешь видеть зеленых человечков в зеленой комнате…

Файдер поднялся и подошел к Марте.

– Слушай, у нас не было времени искать другого подходящего человека – с устойчивой психикой… А тебя мы уже знаем.

Марта задыхалась – злое отчаяние и обида душили спазмами и даже не давали слезам пролиться как следует.

– Да пошли вы все! – она махнула рукой в сторону Файдера, но не рассчитала и случайно задела его рукой по лицу. Свежезаточенный маникюр оставил розовую полоску на его щеке. Следующая секунда – и Марта, стукнувшись затылком о стену, охнула и оказалась прижатой в углу прихожей. Некоторое время они только молча шумно дышали в полумраке, как влюбленная парочка. Рука Файдера медленно двигалась вверх по бедру Марты, по животу, застывшей груди и остановилась на шее, зажав ее двумя пальцами. Он наклонился к ней близко-близко и задушевно прошептал:

– Нас учили, как держать колбу на опытах… двумя пальцами… за горлышко – очень-очень осторожно. Иначе дрогнет рука и весь эксперимент насмарку… а то и пораниться можно осколками.

Файдер, не убирая руки с шеи Марты, прикоснулся губами к ее лбу:

– Надо же, горячий какой. Может, ты заболела? Может, это какой-нибудь злой вирус, очумевший от жары?

Марта оцепенела от страха.

– Нет, Марта, я тебя обрадую – это не вирус. Просто так бывает, когда объект долго изучают по прямому контакту. Достаточно долго, чтобы простить этому объекту истеричные выходки.

Файдер отпустил Марту.

– А почему ты здесь? Эло ведь тоже в этом участвует?

– Конечно, участвует. Но он остался там и будет контролировать наше с тобой возвращение. А я здесь, потому что… ну, мы решили, что каждый будет делать то, что получается у него лучше. Я буду терпеть неудобства, жару и людей, а он будет сидеть в лаборатории, выедая глазами мониторы и датчики.

Марта подошла к раковине и умылась.

– Ты есть хочешь? – спросила она как-то по-домашнему.

Файдер отрицательно мотнул головой.

– Хочу. Но не буду.

– Так ты что, три дня уже ничего не ел?

– Мне без спецподготовки вашу еду есть нельзя. Вот тебе нашу – можно, потому что она у нас, как бы это сказать… безопасная для здоровья. За три дня ничего не случится, а вот если я отравлюсь тут у вас, откачивать меня долго придется.

– Ну, как хочешь. Слушай, а мне же в понедельник на работу…

Файдер засмеялся:

– Ты что? Мир в опасности, а ты про работу! Ладно, все будет хорошо… Что мы тебе больничный не организуем, что ли? Тоже мне проблема – земную бумажку соорудить! – Файдер зевнул и потер за ухом. – Короче, я спать пошел.

Марта налила себе чашку кофе, но задумалась и вылила ее в раковину. Потом заглянула в комнату – Файдер спал сном младенца, занимая всю её кровать.

– Замечательно, – прошептала Марта. – Сумасшедший дом какой-то…

Она тихонько взяла из шкафа домашние вещи и поплелась в ванную.

Глава 2

Раннее летнее солнышко уже раскидало желтые квадраты на полу и потолке, и по лучикам-дорожкам чинно плыли редкие, казавшиеся серебристыми пылинки. В сонной тишине слышны были только часы, стоявшие на журнальном столике, которые отмеряли время маленькими равными кусочками.

Неясное чувство беспокойства, протирающееся сквозь сон, набирало силу и становилось уже вполне ощутимой болью. Файдер приоткрыл глаза и увидел расплывающееся красное пятно на руке: солнечный зайчик, пригревшийся там, действовал как кислота. Он отдернул руку и быстро сел, еще не совсем соображая, что происходит. Закружилась голова. Прилив горячей волны оглушил на время: отдаваясь звоном в ушах, она потом откатилась куда-то в ноги и тут же вылилась через кожу уже какой-то ледяной испариной.

Чуть придя в себя, Файдер пошел в ванную и несколько минут сидел под холодным душем. Замерз, но полегчало. Он внимательно осмотрел руку – осталась только сосудистая сеточка, которая постепенно бледнела. Потом поднял с кафельного пола свои штаны, порылся в их множественных карманных недрах и достал небольшой тюбик, с каким-то синим гелем.

– Если мне не изменяет память, его хватит на сутки. Использовать его надо в крайнем случае, потому что хватит тут только на один раз, если с ног до головы мазать, как положено. Я думаю, сейчас этот самый случай. Сегодня отсидеться до ночи уже не получится, – Файдер поговорил сам с собой и принялся аккуратно втирать гель в кожу.

Бормотание соседского телевизора за стеной нарушило безмятежную тишину, повизгивая рекламными роликами. Где-то наверху заухала музыка, загудел пылесос. Утро большого дома сбежало по лестнице собачьим лаем во двор, пугая голубей.

Марта открыла глаза – на полу перед ней сидел Файдер и с любопытством смотрел на нее.

Марта, смутившись, натянула на голые плечи сползшую за ночь простыню, которой она укрывалась, и хрипловато, со сна спросила:

– Ты чего?

На лице Файдера, напротив, никаких признаков смущения не обнаружилось, он продолжал в упор ее рассматривать и честно ответил:

– Да ничего. Смотрю на тебя, – он вдруг провел пальцем по ее ноге и сделал научный вывод: – Бритые.

Файдер, видимо, в очередной раз убедился в несовершенстве человеческих существ.

Марта только сейчас заметила, что после лишенного удобств путешествия никакой трехдневной щетины на щеках Файдера не было.

– У нас в организме с рождения нет ничего такого, от чего бы мы из поколения в поколение избавлялись. Кому нужна потом, например, борода лопатой, тот делает себе определенную инъекцию…

Марта оторопело его перебила:

– Слушай, нельзя так девушек рассматривать. Да еще и за ноги трогать. Это неприлично.

Файдер удивленно на нее посмотрел, нахмурился слегка, что-то припоминая.

– А! Точно. Это у вас называется стыд, – он прищурился, но с места не сдвинулся. Появилась ехидная улыбочка, которая растягивалась всё шире. Потом поднялся и спросил уже почти серьезно: – Что я должен сделать? Выйти? Ладно, ты предупреждай, если что. Все эти ваши нравственные сложности и не упомнишь.

Глава 3

Несколько часов спустя они были уже за пределами города, в месте, знакомом Марте по слухам и газетным статьям, но бывать ей здесь не приходилось. Да и зачем? Эти выжженные солнцем холмы прятали в своих недрах тайны, открывать которые совсем не хотелось.

– Я слышала про эти катакомбы, – сказала Марта, недоверчиво глядя на Файдера.

Тот театрально удивился:

– Надо же! И что говорят?

– Слушай, Файдер, я туда не пойду. Ничего хорошего про эти места не пишут. Чертовщина там какая-то.

– Угу, чертовщина. Она самая.

Файдер чуть наклонился к ней, посмотрел озабоченно прямо ей в глаза и пощелкал перед ними пальцами, проверяя, очевидно, на вменяемость:

– Как слышно? Прием! Мы вообще-то с тобой в Ад отправляемся. Глупо обращать внимание на всяких одичавших архаичных монстров.

Марта скрестила руки на груди и недружелюбно на него посмотрела.

– Так все-таки там что-то есть? И мы вроде как в гости к нему идем? Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, иначе…

– Иначе что? – Файдер покачал головой. – Марта, времени нет на разговоры. Ты лучше помоги мне разгрести это.

Он встал на колени возле куста ежевики и начал отбрасывать в сторону камни и ветки, которые лежали на крутом склоне обычной неинтересной кучей. Марта, вздохнув, принялась помогать.

– И что мы делаем?

– Расчищаем вход.

– Понятно. Вход куда?

– Внутрь.

Столь исчерпывающий ответ Марту не успокоил, но дальше расспрашивать она не стала.

– Я мог бы перетащить тебя сквозь все эти камни и не морочить себе голову, но тогда у меня не хватит сил для нашего главного Перехода, – сказал Файдер. Колючки и веточки разнообразной флоры царапали руки, вездесущие муравьи тоже вели себя неприветливо, норовя укусить. – Придется очень крепко тебя держать, чтобы не занесло куда не надо.

Наконец вход в подземелье был расчищен настолько, что в него можно было протиснуться. Файдер пошел первым, Марта за ним. Они пробирались почти ползком метров пять, пока свет снаружи хоть немного был виден. Далее сделали крутой поворот и оказались в абсолютной тьме, но проход стал шире, и можно было встать в полный рост. Глаза, постепенно привыкнув к темноте, уже различали стены, что-то вроде колонн в центре и несколько чернеющих проходов на противоположной стороне.

– А откуда тут свет? – удивилась Марта. Можно было различить рельеф на стенах, какие-то надписи, рисунки. – Интересно, что тут написано?

– Не знаю, и мне не интересно, – Файдер поморщился, глядя, как пробежало что-то, похожее на большую мокрицу. – И откуда свет, я не знаю. Пусть это ваши краеведы выясняют. Краеведы-экстремалы… Ладно, пошли дальше, – он показал на крайний правый проход.

Шли осторожно, изредка перебрасываясь фразами и отгоняя шутками напряженность, которая цеплялась своими острыми коготками за душу.

Они дошли до большого зала: идти можно было по дорожке шириной пару десятков сантиметров, потому как далее мерцала черным агатом вода. Взявшийся откуда-то легкий ветерок чуть взъерошил водную гладь и принес с собой запах. Очень нехороший запах.

– Как в зверинце, – Марта машинально зажала нос.

– Тихо! – Файдер без шуток взял ее за руку. – Ни звука. И дыши как можно реже. А лучше вообще не дыши. Нам надо пройти мимо без приключений.

Вдруг у кого-то из них из-под ног вывернулся камешек и со звонким хлюпаньем упал в воду. Оба вздрогнули.

– Тьфу ты! – Файдер хотел плюнуть ему вслед, но просто тихо выругался.

Он вовремя вспомнил, что для того, кого они не хотят беспокоить, плевок будет как приманка, на которую он не замедлит среагировать. То, что Файдер был в несколько другом мире, его бы не спасло. Обитающий здесь монстр мог существовать во многих измерениях и не брезговал никем и ничем, будь то заблудшая земная коза или сказочный тролль. Каменный берег был весь в шрамах – следы от когтей за сотни лет оставили глубокие следы, когда он выбирался наружу, ища жертву в мрачных лабиринтах. Иногда, в прохладный дождливый день, он мог позволить себе полежать под сводом какой-нибудь пещерки, ведущей в суетливую земную реальность. Положив клыкастую чешуйчатую морду на лапы, наблюдал за пасущимися неподалеку коровами, терпеливо ожидая, когда какая-нибудь из них, отбившаяся от стада, подойдет поближе.

…Чёрное озеро осталось позади.

Марта и Файдер остановились. Перед ними была дверь. Самая обычная, с фигурной кованой ручкой и замочной скважиной. Файдер, казалось, был озадачен:

– Очень хорошо. Просто замечательно. И когда ее тут поставили? – недовольно спросил он у двери.

Дверь молчала.

– Эти полоумные адепты с их собственническими фантазиями!.. – он пнул дверь ногой, что не произвело, естественно, никакого эффекта. – Короче, там за этой дверью выход в другие миры. Вроде как многодорожечный портал. Им многие пользуются, хотя он и не безопасный. Это вроде как эскалатор, где каждая ступенька увозит тебя в одно из множества измерений и состояний. Надо только точно знать, когда появится нужная тебе ступенька. Работает он, правда, в одну сторону, но зато всегда есть возможность попасть куда надо и не ждать месяцами. Во всяком случае, так нам рассказывали. Так вот, недалеко от этого портала обосновались какие-то сектанты, не знаю, откуда они взялись. Ходят в дурацких шмотках, машут какими-то манускриптами, утверждают, что это их территория, что все им, видите ли, мешают.

Файдер замолчал, глядя в пол, и соображал, что теперь делать. Дверь, конечно же, обычной не была. Наверняка эти сектанты еще и забор энергетический соорудили, тогда просто так через нее не пройдешь, да еще и вдвоем! Но других вариантов нет, надо жертвовать своими силами.

– Отойди-ка в сторону, – попросил он Марту, а сам уперся руками в стену и закрыл глаза. Его ладони вспыхнули каким-то электрическим голубоватым светом, что-то невидимое толкнуло Марту, заставив сделать еще один шаг назад. И тут каменные стены, пол – все стало покрываться, уже знакомой, рябью. Изумленная Марта смотрела на Файдера: он то растворялся в воздухе, то появлялся снова, черты его лица стирались и искажались до неузнаваемости, совсем как вчера на лестничной площадке, где он ее догнал.