Братья Блэйк
Сладкий аромат выпечки, медленно растекаясь по наполненной солнечным светом кухне, ускользал через распахнутые окна на улицу. Едва он покидал дом, как его тут же подхватывал летний ветерок и уносил за пределы металлической калитки в надежде найти хотя бы кого-то, кто смог бы оценить этот манящий запах. Но все старания были напрасны – двухэтажный особняк был одинок.
Три каменные дороги, ведущие к нему, давно разрушились от непогоды, и лишь четвёртая, в память о прошлом этого места, упрямо тянулась прямо к воротам дома, отбрасывающего искорёженную солнцем тень на ровно выстриженный газон.
Когда-то по воскресеньям сюда съезжались толпы людей со всей округи. Но нет, не для того чтобы осмотреть особняк, словно он или семья, живущая в нём, имели какое-то значение, а для того, чтобы занять свои места перед началом еженедельной Мессы. Да, очень давно вместо огромного безликого особняка, на этих землях стояла церковь, звон колоколов которой простирался далеко за её границы.
С тех пор многое изменилось. Время не пощадило небольшую церквушку, оно разрушило её, не тронув только две старые могильные плиты, некогда располагавшиеся на заднем дворе храма и засыпанную каменную лестницу, уходящую куда-то глубоко под землю.
Святое место долго пустовало, поростая высокой травой, а вскоре оно вовсе словно растворилось вместе с последними призрачными воспоминаниями о нём. Тогда-то на этих землях и появился высокий мужчина в темно-синем шерстяном костюме с небольшим чемоданчиком в руках. Его борода, начинающаяся от линии бакенбард, и усы были аккуратно подстрижены, а в тяжёлом взгляде горел восторг. Он медленно шёл по святой земле и лишь единожды остановился, чтобы поднять покрытое толстым слоем пыли распятие и положить его в карман брюк. С этого момента началась новая жизнь этого места, далёкая от церковной суеты…
Дверь в кухню распахнулась и в неё, смеясь, буквально ввалились два черноволосых мальчишки в перепачканных рубашках. Они были похожи между собой: высокие для своего возраста − одному из них недавно исполнилось четырнадцать, второй был на два года младше своего брата, кареглазые с одинаковыми, немного грубыми чертами лица.
− Мальчики! − воскликнула женщина в нежно-розовом фартуке с убранными под платок золотистыми волосами и повернулась к сыновьям. − Как вы меня испугали, − она ахнула и перехватила поудобней поднос с ароматными булочками, который чуть не уронила при виде своих детей. − На кого вы похожи! Я немедленно отправляюсь за отцом!
Женщина поставила поднос на стол и быстро подошла мальчишкам.
− Не надо идти за ним, − улыбка сползла с лица старшего сына, и он одарил мать уничтожающим взглядом, который тут же продублировался на лице его брата. − Мы можем просто переодеться, − он сделал шаг назад, пытаясь загородить собой дверной проём.
− Дольф! − женщина сорвала фартук и бросила его на пол. − Что ты себе позволяешь?! Какой пример ты подаешь брату?! − она крепко сжала руку сына, но тут же с ослабила хватку и зажмурилась от резкой боли. Младший сын с силой наступил ей на ногу, − Вольтер!
− Не надо трогать нас, мамочка, − язвительно протянул Вольтер, и его губы вновь расползлись в подобии улыбки.
− Всё! Моё терпение лопнуло! − закричала женщина и с силой толкнула сыновей к выходу из кухни. − Что это? − она мимолётно посмотрела на свои ладони и застыла.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять − они были перепачканы кровью. Только сейчас женщина впилась взглядом в одежду сыновей и испуганно выдохнула. Так, что в лёгких не осталось воздуха. Рубашки Дольфа и Вольтера сочились кровью, перемешанной то ли с землёй, то ли глиной.
− Что же это? − передразнил её младший сын, смотря в улыбающееся лицо брата.
− Чья? Чья это кровь?! − крикнула женщина и поочерёдно разорвала рубашки на подростках.
Пуговицы, россыпью упали на деревянный пол и, постукивая, покатились прочь от разыгравшейся на кухне бури. Женщина спешно осмотрела мальчишек. Она не знала, что могло случиться, но сейчас была уверена в одном − её дети в полном порядке.
− Кларисса, − почти прошипел Дольф, смотря в глаза матери, − ты испортила мою любимую рубашку. Никогда тебе этого не прощу.
Вольтер громко рассмеялся, и женщина непроизвольно сделала шаг назад. Кларисса давно перестала находить общий язык со своими детьми. Она боялась их и порой, втайне от мужа, закрывала на замок дверь спальни и плотно задёргивала портьеры, чтобы, проснувшись, ненароком не увидеть над собой лицо одного из них.
Ей казалось, что по ночам из сада доносились чьи-то крики, и заливистый смех мальчиков эхом отражался в её голове. В такие моменты страх зажимал её в тиски, Кларисса не могла даже пошевелиться. Она просто лежала, смотря в потолок, и тихо плакала, стараясь не разбудить мужа. Джозеф не мог понять её. Конечно, он не раз проверял дом, сад и погреб на заднем дворе, который она наконец-то убедила сравнять с землёй, но ответ у мужа всегда был один: «дорогая, это мальчишки, перерастут».
Его не пугали кости мелких животных и птиц, хрустящие каждый день у них под ногами, Джозеф будто и подумать не мог, что их могли убить Дольф с Вольтером, а женщина была уверена – это их рук дело. Но она ждала, плакала, сторонилась сыновей, но ждала, когда они наконец «перерастут»…
− Последний раз спрашиваю, − Кларисса попыталась отогнать от себя дурные мысли и сжала руки в кулаки, − чья это кровь?
Криво улыбаясь, мальчики синхронно пожали плечами.
− Пусть с вами разбирается… − женщина на мгновение запнулась, увидев, как в руке Дольфа блеснуло лезвие ножа, − отец, − продолжила Кларисса и, набравшись храбрости, толкнула ребят к выходу. – Шевелитесь!
Кларисса шла позади сыновей, даже не думая догонять их. Страх был слишком силён. На мгновение она перевела взгляд на свой портрет, висящий в золотой раме на стене, и по её щеке скатилась слеза. Та светловолосая девушка улыбалась и радовалась жизни, мечтая о заботливом муже и детях. А что теперь? Теперь у неё всё это есть, но она с каждым днём всё сильнее хотела сбежать от семьи, раствориться, вот только бежать уже было поздно, да и некуда.
Дверь, ведущую в мастерскую мужа, Кларисса всегда теряла из виду. Она настолько сливалась со стенами дома, что женщина зачастую проходила мимо неё. Но только не сегодня – Кларисса была слишком зла и напугана, чтобы позволить мужу остаться безучастным в неразрешённом вопросе с детьми.
− Стоять, − громко произнесла женщина, и Дольф с Вольтером остановились и безразлично посмотрели на мать.
Она распахнула дверь и немного поморщилась от яркого света, вырвавшегося наружу. Кларисса почти не видела мужа. Он днями пропадал на своей фабрике по производству кукол, а когда наступали долгожданные выходные, Джозеф забирался в свою мастерскую и продолжал шить, порой, не выходя даже поужинать с семьёй.
Вперёд, − Кларисса указала рукой на уходящую вниз лестницу, − и поживей.
Недовольно улыбаясь, мальчишки посмотрели на мать и стали спускаться, в то время как самой женщине в очередной раз стало не по себе при виде их затуманенных глаз.
Кларисса ни за что на свете не стала бы спускаться первой, слишком свежа в памяти женщины была история с подвалом, в который она скатилась кубарем и поломала руку. Муж тогда успокаивал её, говорил, что каждый может оступиться, но она точно знала – в это проклятое место её столкнул Вольтер, после чего захлопнул дверь, оставив одну в кромешной темноте.
− Джозеф! – крикнула женщина, как только череда ступеней осталась позади. – Джозеф, ты мне нужен! Срочно!
Кларисса в который раз обвела взглядом мастерскую мужа и передёрнула плечами. Она ненавидела это место. Из каждого угла на неё смотрели мёртвые глаза кукол, резиновые головы и искусственные волосы, валяющиеся повсюду, перекрывали проход, создавая угнетающую атмосферу. Огромные кривые иглы, ножи, ножницы – порой муж напоминал Клариссе маньяка, которому доставляло удовольствие скрупулезно собирать «людей» по частям.
По помещению разнёсся назойливый звук работающих швейных машин, и женщина в очередной раз покачала головой. Джозеф не слышал её. С годами ничего так и не изменилось − куклы навсегда останутся у мужа на первом месте.
Закипая от злости, Кларисса схватила за руки сыновей и потянула их за собой по длинному коридору.
− Вот ты где, − она испепеляла спину мужчины взглядом. – Может, ты вылезешь из своей норы и обратишь внимание на то, что происходит у тебя в семье?
− Вы только посмотрите, − мужчина с бакенбардами и бородой протянул Клариссе куклу в жёлтом кружевном платьице, − только закончил.
Женщина выхватила игрушку из рук Джозефа и отбросила её в сторону.
− Что ты делаешь? − мягко возмутился мужчина − Они же как дети…
− Как дети?! Да разберись же ты сначала с настоящими! Они оговариваются и угрожают мне, и я не удивлюсь, если они кого-то убили, взгляни на их рубашки.
− Не говори ерунды, Кларисса! Они просто дети! Что ты хочешь? Может, стоит зашить им рты? − в его руках сверкнула кривая игла. − Привязать? Сколько можно говорить?! У нас самые обычные подростки. Дольф, Вольтер, − мужчина одарил ребят грозным взглядом, − собирайтесь. Остаток лета вы проведёте у бабушки.
− Спасибо, − произнесла женщина и впервые за долгое время улыбнулась. У неё с души словно камень свалился, такого подарка от мужа она не ожидала, но была бесконечно благодарна ему.
− Мы не поедем, − бросил Дольф, не сдвинувшись с места. − У нас здесь много незаконченных дел.
− Повтори, что ты сказал? − Джозеф поднялся со стула и посмотрел сверху вниз на сыновей.
− Мы никуда не поедем, − повторил подросток и сплюнул на пол мастерской.
− Конечно, − мужчина оторвал два маленьких лоскута от ткани, лежащей на швейной машинке. − Теперь вы никуда не поедете, пока не вымоете полы, − он вручил ребятам подобие тряпок. Приступайте.
− Нет, − заявил Вольтер, − это не наша обязанность.
− Значит так, − он схватил младшего сына за ворот и отбросил его в сторону лестницы. − Начнёшь с того края. Приступайте. И без пререканий, иначе я правда подумаю о том, чтобы зашить вам рты. Когда закончите, придумайте достойное объяснение окровавленным рубашкам. Такое, в которое я поверю… Пора бы уже научиться быть достойными фамилии Блэйк.
* * *
В округе стояла пугающая тишина, нарушаемая лишь тяжёлыми шагами братьев Блэйк. Казалось, сама природа боится пошевелиться при виде их. Кромешная тьма тянулась следом за Дольфом с Вольтером к месту, над которым совсем недавно возвышался вход в погреб.
− Думаешь, она уже очнулась? − Вольтер потёр ладони друг о друга.
− Надеюсь, что нет, − грубо отозвался Дольф. − Хочу слышать её крик.
− Давно нужно было это сделать…
Убрав ветви, скрывающие металлический лист, под которым пряталась лестница, ведущая в погреб, братья спустились вниз. Когда мать настояла засыпать погреб, отец поддался на их уговоры и снёс лишь холмик с дверью, возвышающиеся над землёй, чтобы Клариссе было спокойней. Джозеф поставил перед ними лишь одно условие, − она не должна узнать их секрет, и женщина не знала о нём до сегодняшней ночи…
Широкий коридор, тускло освещаемый огоньками свечей, вывел братьев к алтарю, возле которого бессознания лежала их мать. Её руки и ноги были связаны, а светлые волосы пропитаны кровью. Не обратив внимания на Клариссу, Дольф вынул из кармана брюк маленький нож и подошёл к коробке, стоящей в дальнем углу комнаты.
Ящик хранил в себе множество предметов: разноцветные ленты, медальоны с выгравированными на них кличками собак или кошек, ножи, разных форм и размеров, спицы, лезвия, на острие которых красовалась засохшая кровь. Всё это были трофеи братьев Блэйк.
Они забирали у каждого убитого им что-то напоминающее о их превосходстве над остальными. Первый раз они убили, когда старшему из них едва исполнилось десять. Как сказал тогда брату Дольф: "голос подсказал, что надо делать". Поначалу страдали животные, нечаянно забредшие к ним в сад, а чуть позже их коллекцию стали пополнять детские игрушки и девчачьи банты.
Дольф захлопнул ящик и подошёл к Вольтеру, стоящему около матери.
− Сегодня особенный день, − Дольф взял с алтаря огромный тесак. − Больше никто не помешает нам. Ты же слышишь его?
− Да… − мечтательно протянул младший из братьев. − Сегодня мы освободимся.
− Он будет гордиться нами.
Кларисса тихо застонала, а когда открыла глаза, громко закричала и вжалась в алтарь.
Дольф сел перед матерью на колени и медленно провёл ножом по её щеке.
− Доброй ночи, мамочка. Не нас ты ожидала увидеть перед сном. Может его? − он подставил лезвие ножа под подбородок, и оно слегка вошло в кожу.
С трудом поднявшись, Кларисса тут же рухнула на пол и, уткнувшись в связанные запястья, зарыдала.
− За что! − прокричала она сквозь слёзы, − Джозеф…
На небольшой возвышенности, за алтарём, с перерезанным горлом лежал её муж. По его окровавленному телу тянулись глубокие перекрёстные раны, а глаза безжизненно замерли, смотря в лицо младшего сына, нависшего над ним. Придерживая губами толстую нить, Вольтер старательно зашивал рот отцу, при этом напевая весёлую мелодию без слов.
− Больше он не будет нам угрожать. Видишь, мамочка, теперь он никогда не заставит нас убирать. Он ничего больше нам не скажет, − в глазах Дольфа полыхало безумие. − Правда, Вольтер?
Оставив иглу во рту отца, мальчишка выплюнул нить и спрыгнул с постамента.
− Каждый получает по заслугам, − пропел мальчик и схватил Клариссу за волосы. − Ты никогда не была хорошей матерью при жизни, не будешь ей и после смерти. Тот, кому нужна твоя душа не позволит тебе.
Кларисса ещё громче зарыдала, с трудом выговаривая слова.
− От… Отпустите меня… Прошу…
− Зачем тебе жить? − широко улыбнувшись, поинтересовался Дольф. − Мужа нет. Детей… ммм… тоже нет. Она ведь нам не мать, правда, Вольтер? − младший брат наклонился и, смотря в глаза матери, покачал головой. − Так может, ты просто уйдёшь? Тихо… сама… А? Мы поможем.
Женщина поджала дрожащие губы.
− Ну… Ну что ты молчишь? − Дольф резким движением руки распорол Клариссе руку, от чего женщина закричала. − Я ведь могу продолжать бесконечно. И ты не умрёшь… он поможет мне сделать всё правильно, − мысли парня заполнил грубый смех. − Ты просто будешь визжать, как свинья от боли, пока не согласишься добровольно сдохнуть.
− Решай, мамочка, − Вольтер с силой отшвырнул голову матери, и та с глухим звуком ударилась об алтарь.
− Что-то, родная ты наша, ты совсем перестала улыбаться, − Дольф поднялся на ноги и, поставив остриё ножа к уголку её губ, быстро провёл им до самого уха. Кларисса взревела от боли. − Улыбнись, мамочка.
− Я… − пытаясь поднять голову, начала женщина, − я больше не хочу… дай мне… − дрожа, она протянула связанные руки к ножу, − не хочу… жить.
Громкий смех братьев Блэйк тяжким грузом повис в воздухе комнаты.
− Это было просто, − Вольтер запрыгнул на алтарь и поднял руки вверх. − Ты слишком, слишком слаба, − мальчик покачал головой. − Так быстро сдалась. Дольф, может, ещё помучаем её?
− Ей пора отдать свою душу, − старший брат разрезал верёвки на руках матери и, вложив тесак в её ладони, крепко сжал их. − Я помогу тебе.
Громкие всхлипы Клариссы стихли. Она подняла красные глаза на сыновей и запинаясь произнесла:
− Вас уже ничего не спасёт… − она надавила на нож, и лезвие плавно вошло ей в горло. − Вы сгорите в аду…
Больше она не произнесла ни слова. Одно резкое движение руки и всё закончилось, − её горячая кровь хлынула на алтарь, а тело, бьющееся в конвульсиях, безжизненно упало к ногам братьев Блэйк.
− Добро пожаловать в его тюрьму… мамочка…
После смерти родителей, всё потекло по установленному братьями плану. Опеку над ними взяла бабушка, которая неохотно, но всё-таки переехала в огромное мрачное здание, где прожила с ними до тех пор, пока старшему не исполнился двадцать один год. Сразу после чего, пожилая женщина просто пропала, растворилась, словно её никогда и не было, и лишь Дольф с Вольтером знали, что случилось…
В тот дождливый день, она за чем-то вышла на задний двор и увидела внуков, тащащих по грязи изувеченного мужчину, за которым тянулись ленты крови. Пожилая женщина пошатнулась и хотела закричать, но, встретившись взглядом с младшим внуком, не смогла произнести и звука. Волна ненависти, охватившая её, заставила замереть.
− Не сегодня ты должна была сдохнуть, но раз ты так захотела, − грубо произнёс Дольф и оскалился.
Вольтер перешагнул через тело мужчины и в мгновение оказался рядом с бабушкой, сделавшей почти незаметный шаг назад. Он с силой зажал ей рот ладонью и ядовито проговорил:
− Добро пожаловать в преисподнюю братьев Блэйк, − тьма заволокла разум Вольтера плотным туманом. − Твоя семья уже ждёт тебя в ней.
Одно резкое движение. Громкий хруст позвонков. И вот бездыханное тело бабушки упало к ногам младшего брата.
− Забирай её и пошли, − Дольф кивнул головой в сторону восстановленного погреба. − Сегодня у нас много работы.
Каждая душа, забранная братьями Блэйк, оставалась в этом насквозь прогнившем доме, каждое изувеченное тело, брошенное прозябать в проклятом месте, было любимым творением Дольфа и Вольтера. При жизни, они, подобно своему отцу, создавали целый театр кукол, играющих только по их адскому сценарию. А после смерти − стали неотъемлемой его частью.
* * *
Давно заброшенный особняк ловил на себе яркие лучи солнечного света, ускользнувшие от тени деревьев. Он притягивал к себе взгляд стариной и манил пробраться внутрь случайных туристов, таких, как молодая семейная пара с фотоаппаратом в руках.
Худощавый мужчина в клетчатой рубашке и жёлтых ботиках перевесил на левое плечо фотоаппарат, и почесав щёку с редкорастущей, торчащей в разные стороны щетиной, подал руку жене, пробирающейся через калитку. Скорее всего, она была моложе его. На выпирающих зубах ещё красовались брекеты, а коротко подстриженные волосы были собраны в небрежный хвост.
− Здесь можно сделать пару отличных кадров, − прозвучал восторженный тонкий голос мужчины. − Пойдём вон к той стене, − он отпустил ладонь девушки и махнул рукой, указывая на левую часть поместья.
− Остин, а ты уверен, что дома никого? − девушка отряхнула от пыли розовые бриджи и посмотрела на мужа.
− Алисия, пошли, − поторопил мужчина, сомневающуюся жену. − Если что, скажем, что заблудились или что-нибудь в этом духе − выкрутимся.
− Ладно, − бросила женщина и широко улыбнулась, − Хочу фотку у вон того дерева, − Алисия быстро зашагала в сторону широкого дерева, разломанного словно напополам и встала подле него.
Кадр, второй, третий и, Остин, сдержанно улыбнувшись, нажал на просмотр. На фоне этого зелёного гиганта его жена казалась совсем маленькой. Он внимательно всматривался в кадры, старательно проверяя качество, и вдруг прищурился. За спиной Алисии стояли две человеческие тени и, казалось, тянули к ней свои длинные пальцы.
Несколько раз моргнув, Остин бросил взгляд на жену, и, убедившись, что за ней никого нет, выключил фотоаппарат.
− Кажется, здесь недостаточно света, − буркнул он, а по его разуму, словно гром, прокатились два голоса:
− Пора…
− Убей…
− Мы покажем тебе как…
Остин встряхнул головой, но его разум всё больше затягивала пелена.
− Пошли с нами…
− Как же ты слаб… мы поможем обрести силу…
− Пошли…
− Милый, − встревожено произнесла Алисия, тормоша мужа, − всё хорошо?
− Да, − коротко ответил он, − пошли.
− Может уйдём? − девушка положила руки на плечо мужчины.
Мужчина хотел было развернуться и направиться к выходу из сада, но не смог. Две чёрные тени, хозяева проклятого дома, крепко ухватили Остина за локти, и его глаза затянула пустота. Больше для него не существовало ярких красок, братья Блэйк стёрли их, стёрли всю его жизнь, заменив на безумие, подталкивающее только к одному − к смерти.
− Всё хорошо… − словно в бреду произнёс он, − пошли…
Тусклый свет от огарков свечей мрачными переливами тянулся к алтарю, около которого Остин неустанно пронзал тело жены длинными ножницами. Голоса в его голове не унимались, а кровь ручьями стекала с его тела.
− Теперь она навсегда останется здесь, − прозвучал голос Вольтера, появившегося перед мужчиной.
− Ты же не оставишь её одну, − оскалился Дольф, поднимая на руки разорванное тело Алисии. − Она не сможет без тебя…
Остин несколько раз кивнул и, раскрыв ножницы, повернулся спиной к братьям Блэйк.
− Я не оставлю её… − его писклявый голос пробежался по стенам. − Она не оставит меня… − он медленно прокрутил головой, после чего принялся раз за разом вонзать раскрытые ножницы себе в грудь.
− Вот и очередные марионетки, − рассмеялся Вольтер.
− Наша коллекция будет бесконечной… Этот дом убьёт каждого, кто посмеет войти внутрь, − Дольф держал руку Остина, пронзающего себя ножницами. − Остаётся ждать − новая жертва уже на подходе…