Тень прошлого
Солнечный свет, пробирающийся в небольшую церквушку через витражные окна, разноцветными бликами разбивал полумрак помещения. Он, неустанно меняя рисунки на каменном полу, словно пытался что-то сказать, желая нарушить молчание этого места, но напрасно… Сегодня без спроса сюда могла входить только тишина.
Как и каждый год в этот день в церкви не проходили службы, не гремели колокола, не звучал хор голосов и её двери были закрыты для всех, кроме отца Лукаса.
Он, склонив голову, сидел на длинной деревянной скамье и, перебирая в руке розарий, безмолвно читал молитвы.
Третье декабря. Этот день и предшествующую ему неделю, Лукас пронесёт с собой через всю жизнь, сохранив в памяти каждый пазл воспоминаний…
Сильный ветер, разбивая сугробы, со свистом проносился по промёрзшим дорогам пустынной деревушки. Когда-то в этом месте стояло много домов, каждый из которых кипел жизнью.
В те времена, повседневный аромат свежевыпеченного хлеба выбирался из окон и тянулся по улице, любезно зазывая соседей друг к другу в гости и они с радостью принимали эти приглашения. Чаепития, хорошо приправленные разговорами, могли продолжаться до самого позднего вечера, а с утра история повторялась, меняя местами лишь приглашённых.
Двери в деревушке не закрывались никогда, как никогда и не угасали улыбки на счастливых лицах её обитателей. Но, к сожалению, всё хорошее, ровно, как и плохое, когда-нибудь заканчивается.
Дела в деревне пошли на спад и люди, больше не желая прозябать в этом месте, стали покидать её, оставляя после себя лишь наглухо заколоченные окна. Уныние пришло туда, где раньше царила радость.
Застрявшие здесь жители перестали ходить друг другу в гости, устраивать по выходным ярмарки, пестрящие буйством красок. Они просто закрылись каждый в своём мире, спрятавшись за щеколдами и тяжёлыми дверными замками, которые до определённого времени оставались закрытыми.
Небольшой деревянный домик распахнул свои двери перед священнослужителем, коего здесь уже давно ждали. Молодой черноволосый мужчина, облачённый в рясу, сжимал в руке маленький чемодан и осторожно поднимался по полусгнившим ступеням.
− Отец Лукас, как хорошо, что вы приехали, − всхлипнула худощавая женщина маленького роста, замотанная в серую шерстяную кофту. − Мы с мужем совсем не понимаем… − она расплакалась, − нам так страшно… мы не можем потерять и Реджи…
− Дженни, успокойтесь, − прозвучал спокойный голос священнослужителя, входящего в дом, − покажите мне мальчика.
Женщина закрыла лицо руками и быстро замотала головой:
− Я не понимаю… − прорыдала она, − почему мы… почему наша семья… Неужели Бога нет…
− Вера не должна ни на секунду угасать в Вас, − твёрдо произнёс мужчина и положил руку ей на плечо. − Слышите меня, Дженни? Ни на единую секунду. Вера всё, что у нас есть, она и только она сможет помочь. Не забывайте этого. Слышите? − женщина еле заметно кивнула. − Лишившись её, Вы потеряете душу, а ценнее души нет ничего.
Убрав руки от лица, женщина развернулась и быстрым шагом направилась к комнате, располагавшейся в конце коридора.
Лукас перекинул чемодан в другую руку и последовал за женщиной. Он хорошо знал эту семью.
У Дженни и Патрика Керт три года назад погибла дочь. Зои было семь лет. В тот злополучный день она, втайне от родителей, пошла кататься на верёвочных качелях, привязанных к ветви давно высохшего дерева. Больше живой её никто не видел. Сломавшаяся ветвь раздробила девочке позвоночник, оставив лишённое жизни тело лежать на земле.
С тех пор, Дженни не пропустила ни одной церковной службы раз в неделю проводимой в деревне приезжим священником. Она много говорила Лукасу, а он в свою очередь внимательно слушал её, давая наставления, помогая справится с болью и жить дальше ради мужа, ради их двухгодовалого сынишки.
Постепенно миссис Керт стала приходить в себя. Лукас был несказанно рад, что Дженни вновь может улыбаться, что вера дала ей надежду на светлое будущее. Но теперь их семью вновь посетило несчастье…
Женщина подошла к двери и, разрыдавшись, упала на колени. Она стала бить ладонями о деревянный пол и молить Бога пощадить её семью. Взяв миссис Керт под руку, Лукас помог ей подняться и в этот момент услышал несколько голосов, доносящихся из закрытой комнаты, и жуткий смех, пробирающий насквозь.
− Дженни, дальше я пойду сам, − священник смотрел в лицо Дженни и понимал − она не должна входить внутрь.
− Там мой мальчик, − заикаясь, проговорила женщина, − там… там… Реджи.
− Оставайтесь здесь.
Миссис Керт, освободившись от руки мужчины, облокотилась о стену и медленно сползла вниз.
− Патрик… − словно задыхаясь от слёз, прошептала она, − он там, с нашим мальчиком.
Едва войдя в комнату, Лукас бросил на пол чемодан и бросился на помощь крупному мужчине с расцарапанными в кровь руками, пытающемуся привязать собственного сына к металлической кровати. Священнослужитель с силой надавил на грудь мальчика, в то время как Патрик принялся привязывать его кисти и стопы к решёткам.
Казалось, на теле Реджи не было живого места, − его покрывали тёмно-бордовые синяки и ссадины, сочащиеся гноем. Но он не плакал. Ребёнок, яростно вырывающийся из пут, продолжал громко смеяться и, запрокинув голову назад, вцеплялся зубами в подушку,
− Он мой! − прозвучал ядовитый голос из тела мальчика и его тут же подхватили множество других звуков, вырывающихся против воли ребёнка наружу.
Принявшись произносить про себя молитвы, Лукас в мгновение оказался возле чемодана и, достав из него небольшой магнитофон, нажал на кнопку записи.
− Кто ты? − громко произнёс Лукас, начав читать молитвы вслух. − Как мне обращаться к тебе, скверна?
Хруст ломающихся костей повис в воздухе. Запястья мальчика несколько раз провернулись против часовой стрелки, и он резко дёрнулся на кровати, желая скинуть верёвки.
− Реджи, мальчик мой, − Патрик встряхнул сына за плечи, − да что ж это… − окна в комнату со свистом распахнулись, и невиданная сила отбросила мужчину в сторону.
− Здесь нет никакого Реджи, − грубым басом произнёс мальчик и открыл глаза, в которых не было зрачков.− Он презирал тебя, да… − донёсся другой голос из тела ребёнка, − ненавидел… – смеясь, протянул третий, − хотел убить… − прорычал четвёртый голос на латыни, − и мы забрали его себе… − закончил первый.
− Кто ты?! − твёрдо повторил Лукас, направляя на одержимого распятие. − Кто позвал тебя в этот дом?
− Убирайся прочь, тварь! − заорал Реджи, выгибая спину, словно от боли. Комнату затрясло, а огромная ваза пролетела в метре от священника, но он даже не сдвинулся с места, продолжая читать молитвы и держать в вытянутой руке распятие. − Пошёл прочь! Я убью их всех.
− Патрик! − крикнул Лукас мужчине, поседевшему у него на глазах. − Патрик! Пойдёмте, мне нужна ваша помощь.
Забрав магнитофон, священнослужитель вышел из комнаты с мальчиком и тут же опустился на колени, проверяя пульс миссис Керт, без чувств лежащей на полу в коридоре.
− Дженни, поднимайся, − Лукас похлопал по щекам женщины. − Ты должна быть сильной. Я сделаю всё возможное, чтобы вернуть твоего мальчика.
В закрытой комнате вновь раздался леденящий смех, а следом за ним, дверь распахнулась, и из неё вышел широкоплечий мужчина, из покрасневших глаз которого ручьями текли слёзы.
− Дженни! − воскликнул он и, рухнув на колени, прижал к себе жену. − Дженни, родная! − женщина слегка приоткрыла глаза и обняла мужа. − Это больше не наш сын! − воскликнул Патрик. − Нашего мальчика больше нет!
− Патрик, верьте. Просто верьте, − Лукас перебирал в руке розарий, читая череду молитв. − Реджи ещё можно спасти.
− Да к чему мне ваша вера?! − взревел мужчина. − Она не вернула мне дочь! Не вернёт и сына!
− Патрик, пожалуйста, − взмолилась женщина. − Отец Лукас − наш последний шанс.
Мистер Керт коротко кивнул и, уткнувшись жене в плечо, зарыдал.
− Очистите комнату к моему возвращению, − требовательно произнёс Лукас, в упор смотря на Патрика. − В ней не должно остаться ни единого предмета, кроме кровати, − Дженни повернула голову и с надеждой посмотрела на священника. − Я вернусь сразу, как только получу разрешение на проведение обряда экзорцизма. Ждите. Слышите меня, Дженни? Ждите и не теряйте веры.
Старинные двери ордена экзорцистов распахнулись перед Лукасом. Он быстрым шагом шёл по светлым коридорам замка, не отвлекаясь ни на приветствия с членами ордена, ни на случайные столкновения с ними. Ему нужен был только магистр. И вот, громко постучав в дверь его кабинета, он словно застывшее изваяние ждал ответа старейшины.
− Войдите, − прозвучал хриплый голос мужчины, и Лукас ворвался в его кабинет.
− Магистр, − он слегка склонил голову, а затем посмотрел в серые, почти бесцветные глаза седого мужчины, облачённого в белую мантию.
− Доброго дня, Лукас, − старейшина провёл рукой по длинной густой бороде, − что за срочное дело привело тебя ко мне?
− Этой семье срочно нужна наша помощь, − мужчина поставил на стол магнитофон и включил запись.
Грубые голоса сущностей, увековеченные на плёнке, вновь стали перебивать друга, угрожая всем скорой расправой. Мерзкий смех, разлетевшийся по кабинету, разрывал воздух на части, желая осквернить святые стены, а хруст костей мальчика, заставил Лукаса вздёрнуть плечи. Он многое видел на своём пути экзорциста, но настолько изъеденное демонами тело… никогда.
− Оставь запись, − произнёс магистр, положив руки на стол. − Я созову собрание, и мы решим, как быть с этой семьёй.
− Террелл, − Лукас выключил запись, − ты не понимаешь. Это всё один человек. Это говорит маленький пятилетний мальчик. У этой семьи нет времени, если мы не вмешаемся, он умрёт.
Старейшина нахмурился и посмотрел в глаза Лукасу.
− Когда-нибудь ты сменишь меня, − он похлопал его по спине и хмуро улыбнулся. − Достойней замены я не вижу. А пока ступай, я даю тебе разрешение на проведение обряда. Только возьми с собой двух помощников, − старейшина задумался, − Маркуса и Альберта.
− Хорошо, магистр, − произнёс Лукас и пулей вылетел из кабинета.
Экзорцисты приехали в дом семьи Керт поздно ночью, и с этого самого момента началась их битва за душу и тело Реджи, захваченного в плен мрака демонами. И, сколько бы ни продолжалось это сражение за закрытыми дверьми спальни мальчика, двое экзорцистов знали точно − главное спасти душу, и только Лукас хотел вернуть тело мальчика семье.
Стоило Лукасу с помощниками переступить порог комнаты, как его голос зазвучал в помещении:
− Привожу тебя, злейший дух, к присяге Всемогущему Богу… − он приложил к сердцу Библию, а двое его помощников с силой одели на шею мальчика распятие, от которого на багровой коже ребёнка мгновенно появился ожёг. − Именем Иисуса Христа я повелеваю злым духам покинуть Реджи…
Сквернословия и проклятия рассыпались по комнате, стараясь задеть каждого из присутствующих, расшатывая их веру, но тщетно. Экзорцисты были непоколебимы.
− Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, всякий легион, всякое собрание и секта диавольская, именем и добродетелью Господа нашего Иисуса, − Лукас перекрестился, − Христа, искоренись и беги от Церкви Божией, от душ по образу Божию сотворенных и драгоценною кровию Агнца искупленных…
− Я никуда не уйду, − ответил мерзкий голос басом, и мальчик стал захлёбываться собственной рвотой, − он нужен мне. Его душа нужна нам, − тонко пропели другие голоса…
− Назови своё имя, − Лукас твёрдо стоял на ногах, смотря, как Маркус пытается наклонить голову ребёнка, по телу которого потянулись глубокие кровавые борозды, похожие на рваные раны, оставленные когтями дикого зверя.− Посему тебя, змий проклятый и легион диавольский, заклинаем Богом Живым, − экзорцисты не прекращая перекрещивались, − Богом истинным, Богом святым, Богом, Который так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную…
Череда молитв не прекращалась неделю. Лукас еле стоял на ногах, но эту схватку он проиграл. На шестой день борьбы с демонами мальчика, экзорцистам пришлось прибегнуть к методам, которые никогда не применял священнослужитель, к телесным истязаниям. Но всё было напрасно, − ни один из демонов так и не назвал своего имени, ни один из них не предстал перед судом Божьим.
На седьмые сутки мальчик скончался. Он был страшно истощён. На его коже не осталось ни сантиметра здоровой кожи. Демоны победили, они сломали Реджи и забрали не только его тело, но и душу.
Эта история изменила Лукаса. Тогда, он так и не смог посмотреть в глаза убитых горем родителей, но одно знал точно… Несмотря ни на что его вера осталась непоколебимой. Вот только ордену экзорцистов в ней больше не было места, и Лукас покинул его.
Боль от потери ребёнка долго разъедала его душу. Он основал свой приход, стал помогать людям, но крики Реджи не покидали его мысли ни на миг, даже во сне.
Каждый день он просыпался в холодном поту и уже не мог сомкнуть глаз. И так, продолжалось несколько лет, пока он не встретил на улице маленького кареглазого мальчика в грязной, потрёпанной одежде, навсегда перевернувшего его жизнь.
Лукас хорошо помнил, как маленький Грэгори взял его руку в свою и уверенно произнёс:
− Я нашёл тебя, и теперь ты будешь жить со мной, − мальчик взлохматил вьющиеся волосы. − Знаешь, как отец с сыном.
В тот день Грэг не отпускал его руки, словно нашёл в нём кого-то родного. Тогда Грэгори сказал ещё одну вещь, которая подарила ему покой и сон:
− Душа того мальчика… Реджи, − он остановился и посмотрел Лукасу в глаза, − она там, − маленький Грэг указал рукой на небо. − Ты спас её…
Лукас сжал последнюю бусину розария и открыл глаза.
− Третье декабря, − грустно выдохнул он. − День смерти Реджи…
− Отец Лукас, − тихо обратился к нему служитель церкви, − простите, что отвлекаю, но дело не терпит отлагательств. Вас ждут.
− Кто? − шёпотом спросил Лукас.
− Девушка по имени Криста, − быстро ответил молодой человек. − Её пятилетняя дочь Алиса очень больна…
Пепел смерти
Крупные хлопья снега падали на землю, укрывая её пушистым одеялом. Но не успевали снежинки коснуться тонкой корки льда, как порыв ледяного ветра подхватывал их, унося прочь.
Амелия отложила в сторону разделочный нож и, отодвинув кухонную занавеску в мелкий розовый цветок, печально вздохнула. Сегодня на улице разыгралась настоящая метель. Несмотря на то, что на дворе было лишь начало декабря, а до рождества оставалось ещё около трёх недель, зима полностью захватила власть над их небольшим городком.
Эми очень любила зиму, но в такую погоду её неизменно охватывала грусть. Грусть почему-то далекому и несбывшемуся. Грусть о потерянном детстве. Грусть о родителях, по которым порой девушка невыносимо скучала.
Амелия вытерла руки о подол фартука и, после нескольких секунд раздумий, взяла с деревянной столешницы свой телефон. Когда Эми набирала этот номер, её ладошки всегда дрожали, и не важно, какая погода стояла за окном. Будь то знойное лето или промозглая зима, как сейчас, холод сковывал каждое движение девушки.
Длинные гудки, словно надоедливая мелодия, стали проноситься один за другим. И вот, когда Амелия была готова положить трубку, в ней послышалось уставшее:
− Алло…
− Привет, мам, − тихо поздоровалась Эми, стараясь сглотнуть горечь во рту.
− Амелия, − выдохнула женщина. – Это и правда ты?
− Прости, что долго не звонила, − девушка неловко закашляла и опустилась на деревянный стул, стоящий подле окна. – Не знала, захочешь ли ты меня слышать, после нашего последнего разговора.
Когда Эми звонила домой в прошлый раз, трубку взял её младший брат Генри. После недолгой беседы с ним, девушка позвала его в гости, но, как только её мать узнала об этом, разразился целый скандал. Последней её фразой, произнесённой тогда было: «Я не отпущу своего сына в дом к двум чокнутым».
Тогда, успокаивая плачущую Эми, Грэгори поклялся, что больше ноги их не будет в том доме, после чего позвонил родителям Амелии и недвусмысленно дал понять, что он о них думает, и что с ними будет, если он ещё хотя бы раз увидит слёзы своей жены.
− Конечно, захочу, детка, − быстро произнесла Самара, и Эми услышала, как голос матери дрогнул от слёз. – Мы очень скучали по тебе.
− Тогда почему ты не позвонила сама? – тихо спросила девушка, поднявшись на ноги.
− Я… − женщина запнулась, подбирая слова. – Понимаешь, на нас навалилось слишком много проблем. Отца снова могут перевести в другой город, а нам не хотелось бы менять место жительство пока твой брат не окончит школу. К тому же, мы все по очереди переболели. Твой папа между прочим успел заболеть трижды! Трижды! Ты представляешь, Эми… − Самара всё продолжала тарахтеть о своей жизни, когда спокойный голос Амелии перебил её.
− Почему ты не звонила, мам? – ещё раз спросила девушка, пропустив всё, что её мать сказала до этого.
Она не знала от чего ей сейчас было так больно… Может быть от того, что её семье было абсолютно плевать жива ли она. А возможно, от того, что они так пеклись о благополучии Генри, тогда как сама Эми в этом возрасте томилась в очередной психушке.
− Я не знала, что тебе сказать, − выдохнула Самара. – Не знаю, как говорить с тобой, не касаясь твоей проблемы…
− Это дар, мама, − прошептала Амелия, чувствуя, как её сердце готово разорваться от жалости к себе.
− Это проклятье, Эми! – воскликнула женщина. – Это то, что не дало нам быть обычной семьёй.
− Не думаю, что проблема в этом, − ответила Эми сглотнув комок, подступивший к горлу. – Просто я перестала быть вашей дочерью много лет тому назад. Прости, что позвонила. Больше я не совершу этой ошибки.
− Это он виноват! – крикнула Самара, пока Амелия не отключила телефон. – Он даже не скрывает, что ненавидит нас. Ты бы слышала, как твой муж разговаривал со мной в прошлый раз. Он настраивает тебя против нас!
− Пока, мам, − спокойно произнесла Эми, пропустив очередную порцию оскорблений через себя. – Больше я вас не побеспокою.
Амелия нажала на кнопку сброса и, откинув телефон в сторону, несколько минут смотрела перед собой. Спроси у неё кто-нибудь, зачем она опять позвонила в дом, в котором ей не рады, то Эми не смогла бы дать ответ на этот вопрос.
Просто порой она скучала по тому идеалу семьи, который она создала в голове, когда была совсем ребёнком.
Схватив нож, Амелия вернулась к нарезке тыквы. Сегодня она решила испечь тыквенный пирог, так горячо любимый Грэгори. Он любил рассказывать, что когда был маленьким, то прокрадывался на кухню отцовского прихода и, пока сёстры не видели, отрезал себе огромный кусок пирога, который мог слопать за считанные минуты.
С возрастом мало что изменилось. Когда Грэгори чувствовал запах тыквы вперемешку с корицей, его глаза начинали гореть таким огнём, что Амелия была готова печь ему это лакомство хоть каждый день.
«Я не знала, что тебе сказать», − неожиданно прозвучал тихий голос матери в её голове. Эми вздрогнула. Острый нож соскочил с тыквы и полоснул её по ладони.
− Кто бы сомневался, − выдохнула Амелия, смотря как алая кровь струйками стекает по руке.
Оторвав бумажное полотенце, Эми прижала его к ране, пытаясь остановить кровотечение. Ладошка на месте пореза начала немного гореть, но девушка лишь сильнее прижала полотенце, пропитавшееся её кровью.
− Только что позвонил Карл Хоук, − произнёс Грэгори, заходя на кухню. Его голова была опущена, и он без интереса рассматривал утреннюю почту. – Сегодняшний день они проведут в больнице у Кристофера, а завтра все вместе вернутся домой, − Грэг поднял глаза на жену и сосредоточенно на неё посмотрел. – Мы приглашены в гости. Официально.
Амелия улыбнулась, отводя пораненную руку за спину.
− Я сказал, что мы приедем, − проговорил Грэгори.
Он откинул стопку корреспонденции в сторону и, сев за стол, стал внимательно следить за каждым движением Амелии.
− Что-то случилось? – обеспокоенно спросила Эми, заметив, что несмотря на раннее утро, Грэг надел перчатки. – Почему ты в перчатках? Ты куда-то собрался?
Грэгори опустил взгляд на ненавистный ему аксессуар и, скривившись словно от зубной боли, ответил:
− Нет, просто мои видения… − мужчина на мгновение задумался, подбирая слова. – Стали ярче.
− Они преследуют тебя и дома? – Амелия присела рядом с мужем, пытаясь заглянуть в его карие глаза.
Грэгори кивнул, и с силой сжал ладошку жены.
− Мы справимся с этим, − улыбнулась Эми. – Мы со всем справимся пока вместе.
Лицо Грэга застыло, и он быстро притянул Амелию к себе, порывисто поцеловав в губы.
− С тобой точно всё хорошо? – спросила девушка, прислонившись лбом к его лбу. – Ты кажешься растерянным.
− Всё хорошо, маленькая, − кивнул Грэгори. – Пока мы вместе всё хорошо.
Амелия улыбнулась и, потрепав мужа по растрепанным волосам, поднялась на ноги.
− Кровь? – произнёс Грэг и от его резкого тона по спине Эми пробежали мурашки. – Почему на полу кровь?
− А, ты про это, − как ни в чём ни бывало отмахнулась девушка, показав зажатую в кулак ладошку. – Я порезалась. Ничего особого.
− Покажи, − Грэгори резко дёрнул её руку на себя.
− Ай! – воскликнула Амелия. – Больно ведь.
− Прости. Прости, пожалуйста, − с сожалением произнёс Грэг, нежно разгибая кулачок жены. – Просто у тебя кровь, и я подумал, что…
− Что на меня демоны напали? – усмехнулась Эми, но увидев, как застыло лицо мужа, быстро добавила: − Я пошутила, Грэг.
− Не смешно, − процедил он сквозь зубы, рассматривая порез. – Рану придётся зашить.
− Ну уж нет, в больницу я не поеду, − возмутилась Эми, зажав ладонь. – Я именно поэтому тебе и показывать не хотела. Рана не серьёзная. Сама зарастёт.
− Останется шрам, − попытался вразумить жену Грэгори.
− Будет прекрасным дополнениям к ним, − Амелия подняла руки, показывая две кривые белые полоски, тянувшиеся по её запястьям. – Одним больше, одним меньше. Не вижу разницы.
− Рану в любом случае нужно обработать, − Грэгори встал и, подойдя к аптечке, достал перекись, ватные диски и бинт. – Сядь, − строго произнёс он, − или мы поедим в больницу.
Амелия недовольно пробурчала себе под нос, что она думает по этому поводу, но ей не оставалось ничего другого, как подчиниться.
Грэгори смочил ватный диск в растворе и аккуратно приложил его к ладошке жены. Когда кожу начало щипать, Амелия резко втянула воздух. Грэг наклонился к ней и, подув на её ладонь, тихо произнёс:
− Тише, маленькая, я почти закончил.
− Да мне и не больно, − улыбнулась Эми.
− Я вижу, − Грэг перевязал ладонь жены, после чего поцеловал её в щёку. – Вот и всё.
− На этот раз твой пирог будет приправлен моей кровью, − Эми придирчиво осмотрела забинтованную ладонь.
− Я бы тебя и так съел, − Грэг притянул её к себе и нежно поцеловал в шею. − Всю без остатка, − выдохнул он, и тело Эми мгновенно покрылось мурашками.
− Не могу устоять перед твоим обаянием, − засмеялась девушка, смотря в карие глаза мужа. – Никогда не могла.
− Поверь, маленькая, ты единственная кто может это делать, − усмехнулся Грэг, проведя ладонью по её щеке. – Я тебя люблю… − произнёс он, крепко прижав её к себе. Очень люблю.
− И я люблю тебя, родной, − произнесла Амелия, почувствовав, как тело Грэгори застыло подобно камню, и он обнял её так, словно последний раз в своей жизни…
* * *
Запах свежей выпечки, подобно волшебному аромату цветущего сада, расползался по дому, окутывая его неким подобием рождественской сказки. Несмотря на метель, разыгравшуюся на улице, внутри двухэтажного особняка было тепло и уютно.
Разлив по высоким кружкам сваренное какао, Амелия водрузила на стол своё чудо кулинарии и, довольно улыбнувшись, потянулась за ножом.
− Как пахнет, − протянул Грэгори, качающийся на кухонном стуле. – Маленькая, в такие моменты я люблю тебя ещё сильнее. Хотя, казалось бы, куда ещё, − он хитро подмигнул Эми.
− Ты просто обжора, − рассмеялась Амелия. – Как ребёнок, выросший в приходе, может воплощать в себе все семь смертных грехов?
− Каких это? – произнёс Грэгори с набитым ртом. – Я святой человек. Можно сказать, великомученик.
− Отца на тебя нет, − покачала головой Эми.
Не успела девушка закончить фразу, как в дверь позвонили.
− Кого это принесло? − недовольно пробормотал Грэгори, откладывая в сторону недоеденный кусок пирога. – И что им в такую погоду дома не сидится.
− Кушай, − Амелия потрепала мужа по волосам и направилась к выходу из кухни. – Я открою.
− Кто бы это ни был гони их прочь, − крикнул вдогонку Грэг, вновь с полным ртом.
Рассмеявшись, Амелия распахнула дверь. Картина, представшая перед ней, быстро стёрла улыбку с её лица.
На пороге стоял Лукас, на руках которого лежало хрупкое тело маленькой девочки. Ребёнок был закутан в тёплый плед, но даже сквозь него Эми видела, как девочка истощенна. Рядом с Лукасом, кутаясь в вязанную шаль, стояла молодая девушка, едва ли старше самой Эми. Её глаза были красные от бесконечной череды слёз, а некогда красивое лицо осунулось, оставив на своём месте лишь бледную тень. Но был здесь кое-кто ещё…
Чёрная сущность, кожа которой была покрыта тягучей смолой, жадно вдыхала воздух, словно пытаясь наполнить им свои мёртвые лёгкие, но Амелия знала, что она делала на самом деле…
Существо искало то, чем бы оно могло поживиться в новом месте. Оно было подобно паразиту, постоянно ищущему на своем пути более плодородную почву. Тело девочки было практически полностью истощенно, а это означало, что ему вскоре понадобится новая пища.
− Скорее проходите, − быстро произнесла Эми, отходя в сторону. – Сегодня на улице погода не на шутку разыгралась. Настоящая зима.
− Здравствуй, Эми, − кивнул Лукас, заходя в дом. Не разуваясь, он прошёл к дивану и бережно опустил на него ребёнка. – Это Алиса, − священник указал рукой на девочку, которая измученно взглянула на девушку, − а это её мать Криста.
− Очень приятно, − приветливо улыбнулась Эми. – Меня зовут Амелия.
Криста кивнула и перевела обеспокоенный взгляд на дочь. Девочка продолжала тихо лежать, смотря вокруг пустым взором. Эми знала, ребёнок чувствует, что её мучитель был рядом, так же, как она когда-то чувствовала зашиторотого.
− Я знаю, что ты видишь меня, − прошипела сущность, возникнув перед лицом Амелия. Густая смола стала стекать по её телу с тихим шипение падая на пол. – Только попробуй вмешаться, эта девчонка моя!
Эми спокойно взглянула в горевшие глаза монстра и, подойдя к комоду, вытащила из верхнего ящика розарий, который крепко сжала в дрожащей ладони. Сущность растворилась в воздухе напоследок кинув на девушку взгляд полный ненависти.
− Он здесь? – спросил Лукас и, когда Эми кивнула, устало провёл рукой по лицу. – Нам нужна твоя помощь, Амелия. Думаю, у этой девочки осталось не больше двух-трёх дней.
− Мне придётся зайти в один из коридоров мрака, − девушка на секунду прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки.
− А меня никто спросить не хочет? – раздался раздражённый голос Грэгори. – Или здесь нет людей, которых интересует моё мнение?
Амелия развернулась и увидела своего мужа. Облокотившись о дверной косяк, Грэг из последних сил старался сохранить хладнокровие, но его карие глаза горели огнём.
− Привет, сынок, − быстро произнёс Лукас. – Эта Криста, а девочку зовут…
− Мне плевать кто это и как их зовут, − Грэгори сделал шаг в их сторону и Криста тихонько вскрикнула, отступая назад. – Я просто хочу, чтобы они убрались из нашего дома.
− Они никуда не пойдут, − спокойно произнесла Эми, − они пришли к нам за помощью и получат её. Прояви хотя бы капельку гостеприимства.
− Хорошо, − прищурившись, ответил Грэгори, − хотят помощи они её получат.
Стянув с руки перчатку Грэг шагнул в сторону дивана, но неожиданно на его пути возник Лукас.
− Не делай то, о чём потом пожалеешь сынок, − тихо произнёс священник. – Ты навредишь девочке.
− Переживёт, − сквозь зубы произнёс Грэгори, пытаясь обойти отца.
− Боюсь, что нет, − Лукас мягко положил ладонь на плечо сына. – Девочка слишком слаба и твои методы только усугубят ситуацию. Мне нужна Амелия. Ты ведь знаешь, что твоя жена одна из немногих кто способен спасти душу ребёнка, не причинив вреда её телу.
− Моя жена не сделает и шагу на чёрные тропы, − упрямо произнёс Грэг. – Если вы хотите изгнать эту сущность, то у вас есть один вариант – это я!
Амелия увидела, как по щекам девушки скользнули слёзы, но Грэгори лишь бросил в её сторону равнодушный взгляд.
− Посмотри на меня, Грэг, − Эми встала напротив мужа и взяла его лицо в свои ладошки. – Что с тобой происходит, родной?
− Я боюсь тебя потерять, − выдохнул Грэг, пожирая её глазами.
− Ты меня не потеряешь, − улыбнулась Эми. – Хотя если не прекратишь раскидывать по дому грязную обувь, я уйду жить в приход к твоему отцу.
− Я последую за тобой, − улыбнулся Грэг. – Мне неважно, где бросать свои ботинки, лишь бы ты была рядом.
Грэгори невесомо провёл кончиками пальцев по щеке Амелии, после чего его лицо застыло в непроницаемую маску.
− Ты в порядке? – Эми, нахмурившись, на него посмотрела.
− Да, − кивнул Грэг, поспешив натянуть перчатку. – Всё хорошо.
Эми коснулась губами губ Грэгори и, сжав его ладонь, повернулась к Кристе.
− Прежде чем я отправлюсь на ту сторону, мне нужно знать с чего всё началось, − мягко проговорила Амелия. – Попытайтесь вспомнить каждую деталь. В какой момент вашей жизни вы поняли, что с Алисой что-то не так? Когда ваше материнское сердце подсказало, что с ребёнком случилась беда.
− Это случилось две недели тому назад, − тихо ответила Криста и без сил опустилась в кресло, стоящее рядом с диваном. – В тот день в нашем городке проходила ярмарка, и мы с дочерью отправились на неё.
− Вдвоём? А ваш муж? Где был он? – бестактно спросил Грэг, от чего тут же получил толчок от Эми. – Что? Я просто спросил.
− Ничего, − слабо произнесла девушка, подняв на них уставшие глаза. – Мой муж погиб год назад. Несчастный случай на работе, но Алиса до сих пор не оправилась от этой потери.
− Примите наши соболезнования, − сказала Эми, бросив на Грэга ещё один осуждающий взгляд.