Одно сердце на двоих. Книга 1

Глава 8

Дождавшись, пока Иван скроется в доме, Мальвина Сергеевна переместилась в любимое кресло и снова открыла альбом. На следующем снимке она была запечатлена в костюме для верховой езды рядом с породистым жеребцом. Молодая жена получила коня в подарок от Андрея, но прокатилась на этом красавце всего один раз. Та единственная прогулка едва не стоила ей жизни.

Она проснулась от ощущения, что кто-то ползёт по щеке. Перекатившись на спину и приоткрыв глаза, Мальвина поняла: муж водит по её лицу пальцем.

– Доброе утро, амазонка! С юбилеем тебя!

Мальвина сладко потянулась и улыбнулась в ответ:

– Доброе утро! С каким юбилеем?

– Сегодня ровно пятьдесят дней, как мы обвенчались. И по этому поводу у меня для тебя подарок.

– Какой? – Сон моментально слетел с юной жены.

– Это сюрприз! Так что вставай, жду тебя в столовой!

Андрей поцеловал её в висок и пошёл к себе одеваться. У супругов были отдельные спальни с внутренней дверью. Андрей решил, что так будет лучше для обоих. Несмотря на то, что они были женаты уже почти два месяца, Мальвина по-прежнему стеснялась раздеваться и одеваться в его присутствии. К тому же раздельные спальни давали каждому личное пространство и возможность воздержаться от близости в дни нездоровья жены.

За завтраком Мальвина снова попыталась узнать, какой подарок её ожидает:

– Ну хоть намекни! Я ведь лопну от любопытства!

– Ладно, так и быть. – Андрей состроил кислую мину. Он обожал делать сюрпризы, но здесь, похоже, его план провалился. – Когда закончишь, надень свой любимый костюм для верховой езды и спускайся.

Любопытство молодой женщины было настолько сильным, что она даже не стала заканчивать завтрак и побежала наверх переодеваться.

На место Позёмкины прибыли часа через два. Всю дорогу, сидя рядом с мужем в карете, Мальвина сгорала от нетерпения. Ей казалось, что они едут слишком медленно. Наконец экипаж остановился возле ворот конного завода. Андрей помог жене выйти из кареты, и они прошли за ограду, а затем служащий проводил супругов в конюшни. Теперь они двигались неторопливо, останавливаясь у каждого стойла, и управляющий рассказывал родословную и описывал нрав каждого питомца. Белые, чёрные, рыжие лошадиные морды поворачивались им вслед, но Мальвина продолжала шагать дальше. Они добрались почти до конца ряда, когда она увидела этого красавца. Серебристо-серый жеребец с белым пятном на груди покорил её с первого взгляда.

– Можно этого?

– Конечно, моя амазонка. – Андрей улыбнулся жене. – Он твой.

Сделав выбор, супруги направились к выходу. Надо было оплатить покупку и договориться о доставке коня в имение. Однако Мальвине захотелось прокатиться прямо сейчас.

– Конечно, барышня, пройдёмте в манеж, – ответил на её просьбу сопровождающий. – Прохор! – крикнул он в сторону подсобки. – Оседлай Дьявола для барышни!

Из подсобки вышел другой человек и в удивлении уставился на Мальвину, а потом на служащего:

– Кого оседлать? Дьявола? Для неё?

По-видимому, в его представлении хрупкая девушка никак не вязалась с конём по кличке Дьявол. Мальвине казалось, что это конец. Вдруг, увидев реакцию конюха, Андрей решит не покупать серебристого жеребца? Вдруг начнёт уговаривать выбрать другую лошадь?

– Я могу поговорить с женой наедине? – услышала Мальвина голос мужа.

«Ну вот, так и есть. Сейчас будет убеждать, чтобы я отказалась, только мне нужен резвый конь, а не еле передвигающая ноги кляча».

После полумрака конюшни солнце показалось слишком ярким, и она невольно зажмурилась.

– Дорогая, ты неважно выглядишь. Тебе нездоровится? – озабоченно спросил муж.

– Всё в порядке. У меня так бывает, – Мальвина слегка запнулась, – ну… перед этим.

Эта сторона жизни постоянно доставляла девушке хлопоты. Мало того, что в течение четырёх-пяти дней она вынуждена была отказываться от разных приятных занятий, так ещё попробуй предсказать эти дни. Они случались то раньше, то позже, но, как нарочно, в самое неподходящее время.

– Может быть, тогда не стоит сегодня ездить верхом? Прокатишься, когда почувствуешь себя лучше.

Ждать, пока недомогание закончится, Мальвине не хотелось.

– Так что, седлать коня-то?

Она устремила на мужа умоляющий взгляд. Андрей, не устояв, махнул конюху рукой:

– Седлайте!

Пока Дьявола готовили к пробежке, появился фотограф и предложил супругам сделать снимок на память.

– А можно с конём?

– Конечно, барышня. Будет замечательно, вот увидите.

Наконец конюх вывел жеребца. Левой рукой Мальвина взяла поводья, а правой погладила Дьявола по шее. Именно в такой позе и запечатлел их фотограф – молодая женщина в костюме амазонки рядом с красавцем-конём.

Конюх помог ей сесть в седло. Обычно Мальвина справлялась с этим сама, но Дьявол был довольно высок. Оказавшись в седле, девушка вдела ноги в стремена и взяла из рук конюха поводья.

– Конь норовистый, барышня, так что будьте осторожны! – Конюх счёл своим долгом ещё раз предупредить покупательницу.

– Хорошо, – ответила Мальвина, хотя на самом деле не видела никакой опасности. Сказала с единственной целью: чтобы отвязался. Она с пяти лет в седле, справится. И наездница ударила жеребца пятками.

Первый круг Мальвина всё-таки проехала шагом, чтобы привыкнуть. Поняв, что конь слушается, всадница слегка прибавила ход. На третьем круге она вдруг почувствовала шум в ушах. Ощущение было навязчивым и не слишком приятным. «Это ещё что такое? Со мной никогда раньше такого не случалось! Ладно, главное не паниковать, и всё пройдёт само собой!»

Однако на этот раз девушка жестоко ошиблась. Гул внутри головы всё нарастал, чем-то напоминая завывание ветра в печной трубе. Чтобы хоть немного передохнуть от этого воя, Мальвина закрыла уши руками. При этом всадница выпустила поводья, и конь, набравший к тому времени довольно приличную скорость, запутался в них, споткнулся и выбросил наездницу из седла. Пролетев по воздуху метра два, девушка ударилась о землю и потеряла сознание.

Даже сейчас, спустя почти пятьдесят лет, Мальвина Сергеевна не могла без содрогания вспоминать этот миг. Тогда она даже не поняла, почему мир вдруг исказился до неузнаваемости, закружился в бешеном темпе, всё время меняя плоскость вращения, и почему земля внезапно превратилась в стену и, толкнув её изо всех сил, погрузила в кромешную тьму.

Очнулась она через несколько часов в своей постели. Голова была забинтована и раскалывалась от боли. Впрочем, болела не только голова, болело всё тело. Перед глазами стоял туман, во рту пересохло. Около кровати сидела мать и с тревогой вглядывалась в лицо дочери:

– Мальвина, деточка, как ты себя чувствуешь?

– Плохо, – еле слышно простонала она в ответ. – Пить!

Мать приподняла её голову и поднесла к губам стакан с водой. Сделав пару глотков, Мальвина почувствовала небольшое облегчение.

В этот момент в комнату вошёл семейный доктор. Увидев, что больная пришла в сознание, он обрадовался:

– С возвращением, милая барышня! Ну и напугали вы нас!

– Что со мной?

– Хороший вопрос! Вы помните, что с вами случилось?

– Я упала. С коня. – Говорить было тяжело, слова отдавались в голове гулом. – Он выкинул меня из седла.

– Так. Хорошо. Голова сильно болит?

– Очень! Просто взрывается!

– Меня хорошо видите?

– Нет. Всё расплывается.

– У вас, барышня, сотрясение мозга. Довольно сильное.

– Доктор, это серьёзно? – спросила мать.

– Серьёзно, Людмила Терентьевна, но не смертельно. Главное сейчас – полный покой. Значит так: постельный режим не меньше чем на две недели и никаких верховых прогулок в ближайшие полгода. Да, если будут сильные боли, то дайте ей вот это. – Доктор достал из саквояжа флакончик из тёмного стекла. – Три капли на стакан. Хватает на пять-шесть часов. Если что, присылайте за мной сразу же! – добавил он и ушёл.

Едва за доктором затворилась дверь, Мальвина прикрыла глаза. Разговор забрал у неё все силы, и она решила передохнуть. Однако стоило девушке задремать, как ей привиделась сцена падения. Вот она выпускает поводья, чтобы прижать ладони к ушам, вот левая передняя нога Дьявола наступает на повод и скользит, вот конь резко наклоняется вперёд, её выталкивает из седла, и она летит в пустоту. Летит и кричит от ужаса, пока не падает плашмя на землю.

Мальвина проснулась от собственного крика.

– Всё, всё, дочка! Тише! Ты дома! Всё позади! – Мать гладила её по забинтованной голове, пытаясь успокоить.

За дверью слышались возбуждённые мужские голоса.

– Пустите меня! Я хочу её видеть!

– Нет! Это ты виноват в том, что случилось!

– Это был несчастный случай! Конь оступился!

– Ты не должен был допустить, чтобы она села на этого коня! Ты ей муж или кто?

– Как? Связать её по рукам и ногам?

– А хоть бы и так! По крайней мере, она тогда не лежала бы там!

От громких звуков голова разболелась сильнее.

– Папа, – позвала девушка слабым голосом. – Не ругайте Андрея, он не виноват. Он пытался отговорить меня, но я так хотела прокатиться!

– Вот и прокатилась! Всех нас чуть ли не до смерти перепугала!

– Ну всё, хватит! – вмешалась мать. – У Мальвины болит голова, ей нужен покой. Андрей, побудьте с ней, пожалуйста, пока я сделаю лекарство. Сергей Филиппович, идите спать. В гостевой спальне постель приготовлена. Утро вечера мудренее.

Родители вышли, а муж встал рядом с женой и взял за руку.

– Как ты, дорогая?

– Голова сильно болит. Врач сказал, что у меня сотрясение мозга и что нужно лежать две недели.

– Значит, будешь лежать! Но скажи мне, бога ради, зачем ты выпустила поводья?

– У меня зашумело в ушах. Сначала я терпела, думала, пройдёт. А шум всё сильнее и сильнее. В конце концов я не выдержала, вот и…

– Но почему же ты не остановилась?

– Я растерялась. У меня никогда раньше такого не было.

– Ну, всё когда-то бывает в первый раз. Теперь будешь знать, что такое может случиться.

– Андрей, а что было потом? Я помню, как упала, а дальше темнота.

– Сначала тебя перенесли в кабинет управляющего, ну того, кто нам показывал лошадей, и местный доктор зашил тебе рану на голове. У тебя было сильное кровотечение, еле остановили. Он хотел забрать тебя в больницу, но я не позволил. Потом мы с управляющим положили тебя в нашу карету, и мы поехали домой.

В спальню снова вошла мать со стаканом в руке, дала Мальвине выпить жидкость с каким-то странным вкусом, после чего боль наконец-то отступила, и девушка погрузилась в сон.

Мальвина проснулась среди ночи. Сперва она не могла понять, что же заставило её вынырнуть из благословенного забытья. Головная боль ещё не вернулась, значит, действие лекарства не закончилось. Что же тогда? Было ощущение, что она лежит в чём-то мокром и горячем. Мальвина с трудом откинула одеяло и поняла, что под ней растекается кровавая лужа. В принципе, девушка не слишком удивилась, ведь организм ещё днём предупредил о своих планах. Но в этот раз что-то было не так. Спустя ещё какое-то время она сообразила, что именно. Кровь выходила не ровно, как обычно, а толчками. И перед каждым таким толчком живот перехватывало от боли. Снова нестерпимо захотелось пить, и Мальвина потянулась за стаканом на прикроватном столике. Ей удалось взять стакан, но тот выскользнул из ослабевшей руки и, упав на пол, разбился вдребезги.

В спальню в одной ночной сорочке вбежала Людмила Терентьевна. Оказывается, Андрей уступил ей на эту ночь свою комнату. Услышав звук разбившегося стекла, Знаменская-старшая поспешила на помощь дочери.

Сквозь пелену перед глазами Мальвина наблюдала, как мать зажигает газовый фонарь, зовёт служанку, велит принести воды и убрать осколки. Когда воду принесли, Людмила Терентьевна помогла дочке напиться. Потом спросила, что случилось.

– Я не знаю. Мне так плохо!

Снова скрутила боль, и Мальвина протяжно застонала, схватившись за живот. Мать заглянула под одеяло. Ночная рубашка, простыня, одеяло – всё было в крови. В принципе, ничего страшного, обычные «красные» дни. Но вид дочери ей действительно не нравился. Лицо девушки было бледным до синевы, на лбу выступила испарина. Решив не рисковать, Людмила Терентьевна велела послать за доктором.

Глава 9

Врач появился минут через сорок. К этому времени у Мальвины началась лихорадка. Несмотря на то, что её лицо было мокрым от пота, молодую женщину колотил озноб, а зубы выбивали мелкую дробь. Мальвине казалось, что в неё вцепился волк и зубами разрывает внутренности на части.

Доктор потрогал лоб больной, затем приподнял одеяло, посмотрел вниз и озабоченно покачал головой:

– Давно это с вами?

– Что давно? – Мальвина вскрикнула, так как боль снова пронзила её.

– Кровь давно идёт?

– Я не знаю. Когда засыпала, не было.

– А когда заснули?

– Значит, так, – ответила Людмила Терентьевна. – Я дала лекарство в десять, и она сразу же уснула. И сама прилегла в соседней комнате, мало ли что. А проснулась оттого, что стакан разбился около двух часов ночи. Я ещё удивилась, вы ведь сказали, что лекарства на пять-шесть часов хватает.

– Благодарите Господа, Людмила Терентьевна. Если бы хватило, она бы вообще не проснулась. Так, милая барышня, а расскажите-ка мне подробнее о вашем сегодняшнем падении. Всё по порядку.

Мальвине очень не хотелось снова переживать весь этот ужас, но выхода не было. С трудом, делая паузы между словами, она начала рассказывать.

Когда девушка добралась до разговора с мужем, доктор её прервал:

– Вы сказали, что муж поинтересовался вашим здоровьем. Его что-то обеспокоило?

– Сказал, что я неважно выгляжу.

– А вы?

– Сказала, что всё в порядке.

– А как вы себя чувствовали на самом деле?

– Мне показалось, что в конюшне было очень душно. Я решила, что это мои дни приближаются.

– Ясно. Вы ждали их вовремя?

– У меня они никогда не бывают вовремя. То раньше, то позже.

– А как было в этот раз?

– Позже.

– Насколько?

– Дня на три. Но это обычное дело.

– Так. Значит, вас ничего не насторожило, и вы решили сесть на лошадь, несмотря на беспокойство вашего мужа и его попытку отговорить вас от этой затеи. Я вас правильно понял?

– Да.

– А потом что было?

– Я села на лошадь, вернее на коня, и поехала. На третьем круге у меня зазвенело в ушах. Сначала я решила потерпеть, но ощущение было очень неприятным, и я не выдержала – закрыла их руками. Конь запутался в поводьях, которые я выпустила, споткнулся и выкинул меня из седла. Я упала и сильно ушиблась. Всё.

Доктор тяжело вздохнул. Похоже, оправдывались его худшие ожидания.

– Вы очень неосмотрительно поступили, барышня. Если бы вы прислушались к совету супруга, то вскоре поняли бы причину вашего недомогания. На этот раз задержка у вас была вызвана не капризами организма, а вашим положением.

– Каким ещё положением?

– Вы были беременны.

– Почему была?

– Потому что ребёнка вы потеряли из-за падения, и кровотечение – это результат выкидыша.

– Нет! – Теперь Мальвина заплакала.

– Доктор, может, дать ей ещё лекарства? Дочке так больно!

– К сожалению, нельзя. Организм должен избавиться от погибшего эмбриона, в противном случае Мальвине Сергеевне грозит заражение крови. Скажите, Людмила Терентьевна, вы постельное бельё меняли?

– Нет. Какой смысл? Только полотенца подкладывала.

– А где те, что убирали?

– В ванной.

Доктор ушёл в ванную, а когда вернулся, был мрачнее тучи.

– Плохо дело. Я надеялся, что эмбрион вышел, но нет. Если этого не произойдёт в самое ближайшее время, боюсь, придётся везти вашу дочь в больницу, иначе она умрёт от потери крови. Мне бы очень хотелось избежать операции, потому что потом Мальвина Сергеевна не сможет иметь детей.

Ноги обдало холодом – доктор откинул одеяло, чтобы в очередной раз осмотреть её.

Господи, неужели это происходит с ней? Желание прокатиться на красавце-жеребце, невзирая на разумные доводы окружающих, может стоить ей будущего. У неё никогда не будет детей, внуков, правнуков. После неё никого не останется. Пожалуй, в этом случае действительно лучше умереть.

Очередная вспышка боли скрутила Мальвину. И тут доктор закричал:

– Есть! Вот он!

Мальвина была настолько слаба и измучена, что даже не поняла, что произошло. Она просто безучастно смотрела прямо перед собой, чувствовала, как слёзы, стекая по щекам, щекочут шею, но не в силах была вытереть их. Вскоре после того, как организм избавился от погибшего ребёнка, кровотечение остановилось. Мальвину вымыли, сменили постель и ночную рубашку, напоили крепким и сладким чаем. Доктор сделал укол, и сон накрыл её спасительной темнотой.

Лёд в стакане давно растаял, квас из вкусного освежающего напитка превратился в тёплое пойло, а Мальвина Сергеевна по-прежнему сидела в своём кресле, глядя куда-то вдаль. Со временем она перестала винить себя за то безрассудство, ведь если бы тогда она прислушалась к Андрею и отложила прогулку, пока недомогание не пройдёт, то беды не случилось бы. К тому времени отклонение от графика стало бы больше, и она поняла бы, в чём дело. А зная, что беременна, она ни за что не села бы не то что на норовистого жеребца, а даже на древнюю, едва передвигающую ноги клячу. Но чего она никогда не переставала делать, так это благодарить Господа за то, что погибший ребёнок сам покинул её чрево и операция не понадобилась. «Интересно, а сейчас я смогла бы сесть на лошадь? Всё-таки без малого пятьдесят лет прошло, как я делала это в последний раз. Димка тоже вряд ли решится. Он всегда любил твёрдо стоять на земле. Катается в этом железном ящике на колёсах и доволен. И Лилька туда же. Правда, Димка сказал, что пока дочке двадцать один не исполнится, пусть даже не думает о машине, но всё-таки. Я не удивлюсь, что Лилькины дети, когда вырастут, захотят иметь аэроплан!»

От жары пожилую даму разморило, и она задремала, однако вскоре проснулась. В желудке бурчало. Мальвина Сергеевна взглянула на часы и поняла почему: скоро полдень, с завтрака прошло больше четырёх часов. «Надо пойти и узнать, как там насчёт обеда. А то, похоже, эта парочка работников заморит меня голодом!» Опёршись на трость, Мальвина Сергеевна с трудом поднялась с кресла и направилась к кухне.

Яркое солнце просвечивало сквозь кроны деревьев и играло бликами на разномастных памятниках и крестах. С букетом живых цветов Кристина медленно шла по аллее кладбища. Она остановилась у небольшого надгробия из чёрного камня, на отполированной поверхности которого золотыми буквами было выведено: «Витенька Воскресенский 05 (18) – 12 (25) января 1918 года. Спи спокойно, маленький ангел». На фоне траурного платья и шляпки с вуалью бледное лицо женщины казалось мраморно-белым. Опустившись на колени, Кристина поставила цветы в вазу, провела пальцами по надписи.

– Сыночек мой, ну почему? Сегодня ты мог бы получить аттестат об окончании школы, а я смотрела бы на тебя из зала, на самого красивого в классе! Ну почему ты покинул этот мир так рано?

Ответом ей было лишь щебетание птиц на деревьях. Глаза снова наполнились слезами. Пытаясь сдержать их, Кристина зажмурилась изо всех сил, но это не помогло. Слёзы поползли по щекам, оставляя блестящие дорожки и капая на подножие памятника мутными от пудры каплями.

– Господи, за что? За что ты так сурово наказал меня? Почему забрал к себе моего мальчика? И почему не дал мне умереть тогда? Господи, умоляю тебя, позволь мне умереть, чтобы быть вместе с моим сыночком!

– Грех так говорить, красавица!

Незнакомый голос за спиной заставил Кристину обернуться. Сквозь пелену слёз она разглядела немолодую цыганку.

– Дай руку, красавица! Погадаю тебе! Всю правду тебе скажу!

Роберт не раз предупреждал её, как опасно связываться с цыганами, и Кристина попыталась отказаться:

– Спасибо, не нужно!

– Что? Боишься, что обворую? Не бойся. Тебе я бесплатно погадаю.

Как во сне Кристина протянула руку. Цыганка какое-то время молча разглядывала ладонь молодой женщины, потом медленно заговорила:

– Вижу, великая печаль гложет тебя! Не даёт тебе покоя! А всё потому, что проклятье на тебе, красавица!

– Какое проклятье?

– Сильное. Сказанное в гневе. Отсюда и все твои беды. Когда-то давно ты связалась с дьяволом. Из-за него ты попала в казённый дом и потеряла самое дорогое. Сейчас ты прячешься от жизни в искусственной изоляции. Но скоро всё изменится.

Кристина поневоле заинтересовалась. Пока всё сходилось: дьявол – это Геннадий, её первая любовь. Она ушла к нему вопреки воле родителей, разорвав все связи с семьёй. Казённый дом – тюрьма, куда она попала на следующий день после рождения сына. Десять лет надежды и известие о смерти ребёнка. Её нынешнее затворничество. Но вот что должно измениться?

– Изменится? Как?

– Тебе поможет «конец света». Ты перестанешь жалеть себя и будешь помогать окружающим. В твою жизнь снова войдёт любовь. Твоему избраннику будет угрожать смертельная опасность, и спасёт его небесный человек.

– Небесный человек – это кто?

– Ты сама поймёшь. Он принесёт тебе радость и боль. Причём не один раз.

– А я буду хоть немного счастлива?

– Будешь. Но недолго. У тебя будет две жизни.

– Две жизни? Как это?

– Узнаешь со временем. И в конце этой второй жизни твоя мечта исполнится. Ну, всё. Прощай, красавица.

Цыганка повернулась и пошла по аллее. Она уже почти скрылась из виду, а Кристина так и стояла на коленях, глядя ей вслед. То, что напророчила старуха, никак не укладывалось в голове. Поднявшись, Кристина опустила вуаль и пошла к выходу. Плотная чёрная ткань скрывала следы слёз, но снижала обзор. Впрочем, молодая женщина приходила сюда так часто, что могла найти дорогу даже с закрытыми глазами.

Тем временем во дворе своего барака Антон колол дрова. Небольшой топорик сидел в его руке как влитой, и вокруг колоды уже высилась гора разрубленных на четыре части поленьев. Работа была настолько привычной, что молодой человек выполнял её, что называется, не глядя. Напротив него рыжий мальчуган лет десяти яростно колошматил свисающий с перекладины мешок, наполненный землёй. Этот снаряд служил Антону для отработки ударов и снятия эмоционального напряжения и носил имя «Дуся». Когда четыре года назад юноша решил научиться драться по-настоящему, перед ним встал выбор: борьба или бокс. Антон попробовал оба варианта и выбрал борьбу. Во-первых, не хотел, чтобы его били по голове, а во-вторых, борьба давала навыки боя не только руками, но и ногами. Были у него и боксёрские перчатки – не новые и порядком истёртые. Понаблюдав за мальчиком ещё пару минут, Антон не выдержал:

– Васёк, что же ты делаешь?

– Хочу научиться драться, как ты!

– Это, конечно, похвально. Уметь себя защитить – это очень важно. Но ты бы хоть перчатки надел, а то ведь так без рук останешься!

– А где я их возьму? – задал Вася вполне резонный вопрос. – Твои-то мне велики.

– Ну, что-нибудь придумаем. А вообще, раз уж у нас зашёл этот разговор, надо тебе, Васёк, в секцию записаться. Там тебя как следует научат. А так ты только покалечишься, и ничего больше.

– И сколько ты этому учился?

– Ну, года два как минимум.

Услышав такое, Вася порядком приуныл. Кропотливый труд парнишку никогда не привлекал. Если бы речь шла о двух часах, в крайнем случае днях, он бы взялся за дело не откладывая. Но два года! К тому времени цель уже утратит для него всякую ценность.

– Ну, что приуныл? Трудностей испугался?

– Нет, – ответил Вася и густо покраснел. Он всегда краснел, когда говорил неправду.

– Не ври. Я ведь тебя не первый день знаю. И запомни: только тот, кто способен долго и упорно трудиться, достигает поставленной цели и успеха в жизни.