– И ты нас прости, дочка, – Тепло ответил папа.
Я не хотела, чтобы после этих слов кто-то из нас опять начал плакать, поэтому переменила тему:
– Я, что ли, зря раскладывала все эти печенья, конфеты и пирожные? – Сказала я шутливо-гневным тоном, – Я для вас старалась! Давайте пить чай и наедаться сладким!
Мне удалось разрядить обстановку и снизить накал: беседа пошла в более повседневном и менее эмоциональном русле. Я слушала о здоровье родителей, о новостях с работы… Сложные темы больше не поднимались, что радовало. Родители уехали поздним вечером. Мы завершили посиделки на самой радостной ноте.
Когда мы снова остались с Глебом Борисовичем после пар, я отчиталась о том, что уже прочла определённую часть книги и о том, как хорошо сложилось общение с родителями.
– Я очень рад, что Вы снова поддерживаете отношения с семьёй, это важно. Каково Ваше мнение о Сонечке Мармеладовой?
– Честно? – Пробормотала я, – С одной стороны, мне в какой-то степени жаль её, а в какой-то… и нет.
– Что Вы думаете о финале? О том, что она тоже искупила свой грех, поехав с Раскольниковым на каторгу?
– Я думаю, что судьба у неё, мягко скажем, не сложилась. Мне запомнилась ещё со школьных времён фраза: «Убийца и блудница». Видимо, из-за её прошлого она не смогла связать свою жизнь с кем-то достойным, только с убийцей, с тем, кто поступил гораздо хуже, чем поступала она сама. Я не говорю о каком-то богатом женихе, больших деньгах… нет. Вы говорили, что Достоевский не осуждал Мармеладову, но я с этим несогласна. Автор поступил с ней в каком-то смысле даже жёстче, чем с Раскольниковым – его осудили справедливо. А она просто влюбилась в жестокого человека и разделила его тяжёлую судьбу.
– Вы считаете, что она просто не смогла привлечь никого более достойного из-за «жёлтого билета»? Что она поехала на каторгу от безысходности, а не от любви?
– Конечно, – Фыркнула я.
– Я услышал Ваше мнение. Оно не совпадает с моим, но не буду спорить, мне была интересна Ваша точка зрения, – Потом он задал мне вопрос совсем не по теме, – Как Вы относитесь к феминизму?
– Я считаю, что феминизм полностью изжил себя, – Пробормотала я, – Да, несомненно, в прежние времена было важно бороться за права женщин, и спасибо тем феминисткам, которые смогли поставить знак равенства между мужчинами и женщинами. Но сейчас, когда права одинаковы у всех – лично я не вижу смысла в современном феминизме.
Глеб Борисович опять мягко возразил:
– Формально – да, перед законом сейчас все равны. Но равны ли мужчины и женщины в глазах общества?
– Не поняла, – Пробормотала я.
– Испокон веков в плане интимных отношений мужчинам было дозволено гораздо больше, чем женщинам, – Издалека начал он, – В мусульманских странах мужчина обретал уважение в глазах общества, если был женат на четырёх женщинах и имел десяток наложниц. А женщину, совершившую измену, убивали и считали это справедливым. В некоторых мусульманских странах, кстати, даже в XXI веке происходит примерно то же самое.
– К чему Вы…
– Вас осуждали за то, что Вы продавали свою красоту, – Прямо произнёс он, – Но, по сути, кому Вы делали больно? Только самой себе. Вы никого не насиловали, никого не убивали, Вы не воровали деньги, мужчины сами считали нужным делать Вам щедрые подарки. Вас осудили. А кто осудил тех мужчин, которые покупали Вашу красоту?
Я удивлённо захлопала глазами:
– Почему в глазах общественности те, кто покупает внимание красивых женщин, считаются богатыми и уважаемыми людьми, Альфа-самцами? По сути, Ваши бывшие клиенты ущербны в гораздо большей степени, чем Вы и Ваши «коллеги». Если мужчине нечего предложить приятной ему девушке, кроме денег, если он не может покорить её ни интеллектом, ни харизмой, ни лаской, и всё, что ему доступно – купить общество женщины, разве, их за это осуждать не должны?
Я впервые посмотрела на это под таким углом. Глеб Борисович продолжил:
– Мне искренне жаль тех девушек, которые по каким-то причинам выбирают такую судьбу, но я куда больше осуждаю мужчин, которые покупают живого человека в качестве красивой вещи или секс-игрушки.
Он меня очень удивил, и я не знала, что ответить.
– Это моё мнение, но, к сожалению, у большинства людей мнение иное, – Произнёс он, – С тем, что некоторые люди будут Вас осуждать – можно только смириться, но хотя бы Вы сами не должны носить на себе это клеймо.
Я опять обратила внимание на тоненький браслет и пробормотала:
– Антон… тот мужчина, который меня бросил.
– Да?
– Стоит ли попытаться его вернуть?..
Глеб Борисович обдумал ответ, а потом произнёс:
– Могу сказать с точки зрения мужчины: конечно, он испытал и шок, и ревность, и кучу других негативных эмоций, тем более, если видел откровенные фотографии. И, да, это нормальная мужская реакция. Но Вы ведь знаете, что женятся и на проститутках, и на порно-актрисах, и на стриптизёршах, если женщину любят. И женятся иногда и вполне достойные мужчины, и на руках жён носят… Поэтому тут всё зависит от того, насколько он Вас любит, а насколько осуждает. Я не могу знать, что он к Вам испытывает и попрощался ли он с Вами навсегда
– А если нет… как я могу его вернуть?
– Не пытайтесь изменить его отношение, пытайтесь измениться сами. Если Вы будете звонить, плакать, извиняться – сделаете только хуже. Попробуйте действительно изменить себя: простить себя за прошлое, наладить отношения с родителями, больше уделять времени учёбе и саморазвитию… Но, главное, полюбите себя и станьте счастливой. Даже если Вы не сможете вернуть этого человека, Вы сможете построить здоровые отношения с кем-то новым.
Эпилог:
Я закончила первый курс, мы пошли в кафе отметить это дело с одногруппниками. Да, пусть я не завела близких друзей, но у нас сложились ровные, доброжелательные отношения.
Мы веселились, делали счастливые фото, которые я тут же выкладывала в соц.сеть. Конечно, позже я отмечу этот день с родителями, с которыми я поддерживала прекрасные отношения.
Наутро голова слегка-слегка гудела, когда я проснулась от неожиданного раннего звонка:
– Алло? – Я не посмотрела на дисплей.
– Лиза…
– Антон?! – Подскочила на месте я.
– Да, я… видел новые фотографии. Поздравляю. Я не знал, что ты учишься.
– Я всего лишь окончила первый курс, но пока всё идёт хорошо, – Тепло сказала я, – Ты что-то хотел?
– Да, я… Я хотел извиниться. Я не имел права осуждать и унижать тебя.
Я молчала, а он продолжал:
– Ты сама понимаешь, я был на нервах, на пределе… Словом, прости меня. У меня тоже есть прошлое: развод, сын… это не одно и то же, конечно, но ты безоговорочно приняла меня, а я не смог ответить тем же.
– Ты к чему-то ведёшь? – Мягко спросила я.
– Ты изменилась в лучшую сторону, и я сам изменился, – Произнёс он, – Может, сходим в летнее кафе?
– С радостью, – Улыбнулась я.