***
Пора было приниматься за дело. Если уж искать, то до конца. Ника не умела уступать. Своим взглядом она посмотрела в каждое окно, светящееся в городской ночи, в каждого прохожего, спешащего по улице, в каждую машину такси. И вот, наконец, она увидела знакомый силуэт. Трехэтажное здание без балконов, приглушенный свет в одном из окошек. Больница. Спустя несколько минут она уже была там. Стояла в коридоре у приоткрытой двери. Ее никто не видел.
Костя сидел возле кровати, на которой лежал немощный старик. На удивление, седые волосы лежащего были также густы, как и у внука, да и ростом он был также высок. Ника поняла, что этой ночью Костя провожает в последний путь своего деда. Она видела силуэт сидящего и могла разглядеть, что из-под линз очков неспешно падают вниз слезы. Несколько минут она, не отрываясь, смотрела на него. Как же он был хорош. Не той привычной красотой, что привлекала ее в прошлых мужчинах, а внутренней силой и благородством, которые так редко встретишь в нынешнем времени. Костя был неподвижен. «Войти к нему или нет?» – думала она. Конечно, объяснить свое присутствие в больнице было бы трудно, но ее это не особенно беспокоило. Вдруг он обернулся. Она резко отступила от двери, но было поздно. Он заметил.
Костя вышел из палаты и изумленно посмотрел на нее:
– Что ты здесь делаешь? – ослабевшим уставшим голосом произнес он.
– Не спрашивай, пожалуйста, я не хочу тебе врать, – со вздохом сказала она.
Он долго и болезненно оглядывал ее, а затем произнес:
– Тебе не нужно здесь быть. Мой дед умирает, и я никого не хочу видеть.
– Я просто хотела бы тебе помочь. Ты очень устал, – по Косте действительно было заметно, что он уже давно не спал, не брился и не приводил себя в порядок, – Умойся хотя бы, на тебя больно смотреть.
Ника боролась с желанием обнять его, и, не удержавшись, дотронулась до его щетинистого лица. Он на секунду прикрыл глаза, а затем посмотрел на нее и сказал:
– Возможно, ты права.
– Я посижу с ним несколько минут. Не бойся. Если будет плохо, я позову врача.
– Я боюсь тебя… – хриплым голосом произнес он.
– Повторяю, не бойся. Я просто хочу хоть чуть-чуть помочь тебе.
– Я сейчас приду. Он спит, не буди его. Во сне он не чувствует боли. – Последние слова он проговорил, уже уходя.
Ника вошла в палату и присела на стул, на котором до нее сидел Костя. Светлые крашеные стены, вторая заправленная койка. Она глядела куда угодно, но не на умирающего. Ника не любила старость. Но внезапное движение старика заставило ее на него взглянуть. Его глаза были открыты, и Ника узнала их. Ее изумлению не было предела.
– Это ты? – произнес он слабеющим голосом. – Значит, я уже умер.
Семь десятилетий назад. Кровь. Смерть. Война. Берега Великой реки, покрытые трупами. Лагерь и ночь. Она плыла в сумерках, как и всегда. Людские эмоции вокруг опьяняли. Люди жаждали ее. С обеих сторон. Они ждали победы. Долгие месяцы. Многие не дождались. Их забрала к себе смерть. А ей хотелось жизни.
Окрик в ночи. Направленное на нее оружие и молодой солдат. Она могла просто раствориться в этой ночи, и он никогда бы ее не узнал. Но жажда жизни звала. И она видела, он очень хочет жить. Он целился в нее, а она смеялась. Ведь ему было не узнать, что оружие не причинит ей вреда. Документы? Их нет. Сгорели. Ведь вокруг все полыхает пожарами. А она одна. В этой войне. У нее никого нет рядом. Ложь? Почему? Ведь и правда, никого. Потрепанное платьишко на юном теле и вечерний холод. Она хотела соблазнить его там же, но удивительно, он не поддался, хотя она и видела в нем то же желание. Желание жизни во всех ее проявлениях. Он назначил ей встречу там же. И в следующий раз она снова пришла. Они сидели и говорили. Про институт, из которого он ушел на фронт, про его погибших родителей и младшую сестру, которых он так любил, про стихи, которые он читал в детстве. Он много говорил, а она слушала. Они сидели, обнявшись, на берегу Великой реки. И ей не нужно было больше ничего.
Она следила сверху за ним в его боях. И всегда знала, когда он сможет прийти к ней вечером, а когда нет. И в тот рассвет, она тоже смотрела на то, что происходит. Смотрела, но не вмешивалась. Она не могла изменить судьбу. Когда здание обрушилось от попавшей в него бомбы, она была рядом, и она чувствовала запах. Запах смерти. А она не переносила это запаха. Это была не ее стихия. В их последнюю встречу он сказал, что женится на ней, когда закончится война. Она сказала, что поговорит с ним об этом после. Его чувства пугали ее. Слишком много в них было искренности и любви. Тогда как она гораздо чаще привыкла слышать желание. Слова его звучали в ее ушах, когда горели обломки. Она не хотела этого видеть. Больше он не приходил. И она знала, что он никогда больше не придет.
– Ты жив. Я просто тебе снюсь, – впервые за долгое время из ее глаз брызнули слезы. Произошло то, чего она всегда так боялась – увидеть, как умирает человек, который был ей так дорог. Умирает не в войне, не в поисках победы, а умирает от старости. – Закрой глаза.
– Не хочу… Я плохо вижу уже, но знаю, что это ты. Я не смог прийти вновь на наше место. Я был ранен. Я искал тебя много лет.
– И нашел.
Ника дотронулась до его руки. Она была очень холодной. Она чувствовала уже дыхание смерти. «Нет, не отдам», – сказала она про себя и с силой сжала его руку. Ее жизненная энергия понеслась по его жилам, пробуждая и излечивая его. И это единение было намного сильнее всего того, что она испытывала прежде. Сердце его начало работать в такт, а легкие наполнились кислородом. Он прикрыл глаза, а когда открыл их вновь, то увидел перед собой свою первую любовь, которую годы не пощадили так же, как и его. Старая женщина сидела и сжимала его руку.