Методологическая несостоятельность теории буржуазной эстетики
TextЯ затянулся поглубже, прошел в комнату, прилег на тахту. Открыл «Буржуазную эстетику» наугад:
«Современная буржуазная эстетика ограничивает сферу искусства в рамках иррационального, субъективного, видит в нём новое мифотворчество, средство внушения, суггестивности, орудие манипулирования сознанием людей, во всех случаях отрывая искусство от жизни, ставя его вне критериев правды, истины. У ряда эстетиков, испытывающих влияние теории Фрейда, оно является символическим выражением подавленных желаний, неким фактором компенсации».
Тьфу, блять! Только Фрейда мне сегодня не хватало. Нахуй, нахуй. Я бросил книжку в другой конец комнаты, к двери, и затянулся.
Радует, конечно, что Александр Михалыч в качественной кондиции. Его возраст, его заболевания и алкоголизм ставили под угрозу успешность всего предприятия.
Александр Михалыч
C Александром Михалычем мы познакомились в кафе «Маяк». Это роскошная закусочная на улице Маяковского, которая хранит в себе атмосферу советского Ленинграда и бандитского Петербурга. На стенах портреты Ленина, Дзержинского, Маркса. Развешаны футбольные шарфы. В этом месте ледокол Ленинград будто врезался в неодолимый айсберг девяностых и застыл. Тебя рассчитывает хамоватая кассирша, а тарелку приносит необъятно большая женщина с фиолетовыми волосами. Не приносит – швыряет на стол, а если видит, что еды в тарелке осталось немного, стоит над душой и ждет пока ты доешь, чтобы лишний раз не ходить. Порой мне кажется, что этим женщинам отдельно приплачивают, чтобы они играли это хамство из Совка, как аниматоры.
Цены в «Маяке» очень демократичные, а еда вполне сносная. Но уже из-за одной атмосферы этого места там собирается самая разная публика: хипстеры и синяки, завхозы и коммерсанты, студенты и офисный планктон, мусора и бандиты, инженеры и художники, проститутки и пожилые супружеские пары. Что примечательно, я никогда не видел драк в «Маяке». Ностальгическая атмосфера и ненависть к персоналу объединяют.
В пятницу всегда аншлаг, все столы заняты, никакого бронирования нет! Поэтому официантки хватают задумчивых посетителей под руки и пристраивают к кому-нибудь за столик. Новички растерянно смотрят по сторонам и говорят «Здрасьте…», бывалые спрашивают «Что пьете?»
Пятница, ранний вечер, а я сижу за столиком один и пью водку. Водку я пью уже с часу дня, поэтому и вовсе не замечаю, как ко мне подсаживают компанию работяг, человек пять. Я здороваюсь со всеми, они что-то отмечают, мы чокаемся, снова чокаемся, бокалы звенят всё чаще и чаще…
Я прислушался к разговору:
– Михалыч, ёптую мать, ты заёб всех со своими бабами! – возмущался краснолицый щекастый слесарь напротив меня.
– И правда заёб!
– Да!
– Заёб!
– Да ну вас нахуй! – отвечал Михалыч. – Дрочилы вы просто блять, вот вы кто, блять, ну вас нахуй…
– Михалыч, ну ж не пидоры мы какие, мы же всё нормально поговорить можем.
– Про баб, да!
– Только у тебя на уме сиськи да письки, на старости-то лет, ну! Свихнулся совсем что-ли, Михалыч? С высшим образованием человек, шесят-три года, скоро на пенсию пойдёшь, какие бабы? Какие школьницы, что ты порешь чепуху-то ёбаную?
– Ну вас нахуй, дрочилы, я курить.
Я вышел курить на улицу вслед за Александром Михалычем. У него и впрямь, на старости лет, то ли из-за чрезмерных возлияний, то ли от инсульта, выросло либидо до небес. Александр Михалыч носил небольшую седую бородку, усы, лицо его покрывал красный кракелюр сосудов. В целом, он выглядел как обычный интеллигентный алкаш, которому семья и работа не позволили спиться окончательно.