Я позволю себе отойти от православной церкви, оставаясь в пределах истории христианства. Я напомню Вам, как во имя Христово горели костры, зажженные Торквемадой, и святая инквизиция работала во славу Христову. Торквемада был несомненнейший ученик Христа, как Ленин – несомненнейший ученик Маркса. Почему же Маркс должен отвечать за Ленина, а Христос не должен отвечать за Торквемаду?

Почему всегда, когда делались попытки обосновать широкое человеческое общежитие на принципах религии и религиозной морали, всегда, без единого исключения (я говорю, конечно, не о маленьких общинах и не о слишком кратких промежутках времени), всегда оказывалось, что как ни глубоко коренится в человеческой душе религиозное чувство, оно находится в непримиримом противоречии, с одной стороны, с его личными страстями и интересами, а с другой – с потребностями человеческого общежития? Всегда, без единого исключения, оказывалось, что религиозное чувство нетерпимо и ревниво; и это верно ко всем религиям без исключения, как только религия выходит за пределы совсем ничтожной горсти ее первых провозвестников.

«Христиане умеют только ненавидеть ближних», – сказал поэт, сам преклонявший свои колена «под древним сводом храма».

Вы помните, конечно, рассказ о судье, разбиравшем тяжбу между тремя братьями – христианином, мусульманином и иудеем, спорившими о том, чей перстень – символ их религий – подлинный.