29.
Пламен
С каждым днем Норгенгорд нравился мне все больше и больше. Да, мрачноватый город. Но это оттого, что он весь из камня, а это в первую очередь основательность и надежность. И в то же самое время, в отличие от того же Штангорда, здесь спокойно. А горожане похожи на свой город, такие же несколько угрюмые и мрачноватые. Но опять же, надежные и основательные. Здесь ведь как, человек сказал – человек сделал, а не выполнил обещания, так и не скажет тебе никто худого слова и не попрекнет этим. Однако все запомнят и совместных дел в будущем постараются не вести.
Яркий представитель этого города сержант Лука, который так и остался с нами после всех приключений. Джоко тот сам по себе, и после того как из нашей общей доли мы выделили ему тысячу фергонских империалов он нас покинул. Ну, это его выбор. А Лука, узнав, что мы перебираемся в Норгенгорд, откуда он родом, отряд не покинул, и я ему за это искренне благодарен. В самом деле, будь мы хоть трижды бури. И пусть на нашем счету есть убитые враги, а так же славное дело, для окружающих, тех, кто нас не знает, мы всего лишь мальчишки. А Лука человек представительный, внушает уважение своими габаритами, и местный житель, что немаловажно.
Столицу мы покинули, как и планировали, через неделю, когда пришло сообщение о победе под Стальгордом. После чего, расплатившись с Джоко, Лукой и Бойко Путимиром, через Тайную стражу в лице полковника Штенгеля, оказавшегося в городе по своим делам, мы удачно разменяли наши слитки на империалы и дукаты, а затем, забрав мальчишек из Старой Гавани, с торговым обозом отправились в Норгенгорд.
Первая наша проблема, которая возникла в этом славном городе, вопрос нашей, как выразился Лука, идентификации и самоопределения. Слова эти мудреные и я их не понял, но суть уловил. Кто мы есть? Документы у нас сиротские, и только на нас троих. А на остальную шайку-лейку никаких, совсем. Но есть деньги, есть Лука с бляхой тайного стражника, и в городском магистрате, за небольшую мзду, нам выправили бумаги на каждого парня. Поэтому теперь наши мальчишки значились беженцами от войны, и имели документ, который удостоверял личность. А мы втроем так и остались дромами из каганата.
Второй вопрос – жилье. Селиться по отдельности смысла мы не видели. А квартировать по тавернам, мера вынужденная и временная. Следовательно, нужен дом, причем достаточно обширный, с конюшней, с двором и хозпостройками. Как бы хорошо и замечательно наша жизнь на данный момент ни складывалась, но мы воины. И наша основная цель – уничтожить как можно больше рахов. Так что необходимо постоянно тренироваться самим и готовить к войне наших мальчишек. И этот вопрос, встал ребром, проблемой, казалось бы, неразрешимой. Война все-таки, и есть много народа, который перебрался из столицы в более спокойный и удаленный от основных военных действий Норгенгорд. Эти граждане скупили всю недвижимость в округе, и ни за какие деньги продавать ее не желали.
Однако и эта проблема была решена, и опять же, поспособствовали деньги и бляха сержанта. Совсем недавно в городе разорился один купчина и, не собираясь возвращать кредиторам долги, он собрал свои пожитки, а затем в срочном порядке мигрировал на далекий север. Скатертью дорога, конечно. Но от него остался дом, то, что нам надо, и если следовать букве закона, он должен пустовать ровно один год – вдруг купец одумается и вернется. А затем, только по истечении этого срока, он выставлялся на продажу за долги. Однако чиновник из городского магистрата оформил нас на этом дворе задним числом как постояльцев, и на целый год мы обрели дом. Надо сказать, очень хороший трехэтажный особняк совсем недалеко от центра города, то есть магистрата, с высоким забором, большой конюшней и хозпостройками. Все как мы хотели.
И вот, обосновавшись в доме беглого купца и пристроив парней, мы, наконец-то, смогли вздохнуть спокойно. А потом выделили время на то, чтобы просто посидеть и подумать о том, как жить дальше.
Мы сидели в большом зале, вокруг которого и строился особняк, пили полюбившийся нам взвар, благо, наш постоянный походный повар Триша перенял некоторые секреты толстухи Марты, и вели неспешный разговор.
– Скоро похолодает, – сказал Курбат, – надо всем теплую одежду справить, опять траты.
– Это только начало, – дополнил Звенислав. – Нужны лошади для ребят, а еще оружие купить следует и необходимо припасы на зиму запасти.
– Забудьте, – высказался я. – Все это чепуха. У нас денег теперь больше, чем у пяти самых богатых жителей Норгенгорда вместе взятых. Настоящая проблема в другом. Нам требуются хорошие наемники для походов в степь, воины. Наши парни за нами и в огонь и в воду, но это только десяток. А остальным от двух до пяти лет нужно, чтобы в силу войти. Кривой Руг, если его пригласить в дело и поманить хорошим хабаром, впишется, конечно. Однако, нам это надо? Я думаю, что нет, ибо мы сами по себе, а он сам по себе. Просить бойцов у герцога? Тоже не то. Искать в Эльмайноре? Так всех лучших уже разобрали, а шваль нам ни к чему.
– А помните, Штенгель нам про родную тетку рассказывал, которая с отрядом в Эльмайноре обретается? – спросил Звенислав. – Может быть, попробовать как-то наладить контакт с ней?
– Нет, – возразил Курбат. – Она жрица и у нее своя дорога.
– Точно, – я поддержал горбуна. – Сведет судьба, чужими не будем. Но и специально встречи искать не следует. По возможности, будем сами лихой народ высматривать. Но думку имею такую – степь нас породила и силу нашу будит, а потому воинов искать надо там. Вспомните, как к нам Гордей Родан прибился. А если такой молодняк целенаправленно искать? Что думаете?
– Принимаю и поддерживаю, – Звенислав был «за», а методы его не интересовали.
– Как мы их будем искать? – Курбат, напротив, заинтересовался.
– Предлагаю не ждать весны, а еще по осени в степь сходить. Тех же сагареков навестить, им рахи тоже поперек горла. Но основной задачей поставить поиск дромских поселений и кочевий. Людей там немного, воинов тем более. Но если найдется правильная молодежь, как Гордей, например, уводить таких за собой.
– Осенний поход, это да, хорошо придумал, – одобрил Курбат. – Налоги собрали, по кочевьям в распутицу никто не ездит, а мы, если хорошо подготовимся, пройдем через всю Великую степь, словно нож сквозь масло.
– Решено, через месяц в новый поход.
Отхлебнув ароматного взвара, я откинулся на мягкую спинку кресла, и спросил горбуна:
– Курбат, ты у нас вроде казначея сейчас, и чего-то вчера черкал на бумаге, считал. Если не секрет, что там, в бумагах твоих?
Горбун несколько смутился, а потом усмехнулся и ответил:
– Это не секрет, брат. Я считал, что мы имеем. Оно ведь как? То совсем ничего нет, кроме штанов драных. А то, как сейчас, денег много, и все что душа пожелает, купить можно. Но за расходами следить необходимо, и это не скопидомство, а бережливость. Поэтому решил я книгу расхода-прихода завести. Вроде той, что у купца Серджио в порту видел, когда мадам Эра к нему на работу посылала.
– И как подсчеты?
– Да, я только начал.
– И все-таки, что по предварительному подсчету?
– После размена слитков на монеты было двадцать семь с половиной тысяч империалов. Тысячу отдали Джоко, хотя он, обошелся бы и сотней. Еще по тысяче монет Луке и Путимиру. Ну и одна сотня ушла на все остальное: дом, переезд, взятки. В остатке на балансе двадцать четыре тысячи четыреста империалов. Думаю, что опасно это, при себе такие суммы держать. Может быть, в банк положить или в дело хорошее пристроить?
– Попробовать пристроить небольшую сумму в дело можно – мне эта идея не понравилась. – Вот только куда ни посмотри, везде война. В Штангорде опасно, в Эльмайноре тоже неспокойно. А про западные страны и говорить не приходится, как влезли в войну с Фергоном, так никак из нее выйти не могут. С банками тоже самое, сегодня они есть. А завтра герцог все из них выгребет, и крайнего не найдешь. Так что давайте золото наше припрячем, чтобы место только мы знали. А при себе оставим тысячу-другую на расходы, и этим пока обойдемся.
– Ладно, – согласился Курбат.
– Кстати, о деньгах, – вмешался Звенислав. – Пламен, ты Джоко, Луке и Путимиру денег много дал. А нашим парням, почему долю не выделил?
– А вы смотрите сами. Джоко всю операцию продумал, и план продвижения по степи разработал. Бойко Путимир – проводник. А Лука нам помогал сильно и сейчас помогает. С ними у меня уговор был на долю и, как было договорено, я ее выделил. Все честь по чести. Теперь переходим к нашим парням. Запомните, братья, мы трое – родня по крови и клану. А они наши воины и за службу получают плату. Сколько сейчас наемники имеют, знаете?
Курбат отрицательно помахал головой, а Звенислав спросил:
– Сколько?
– Средний боец получает один империал в месяц, хороший два, а элита от трех до пяти. Если боевые действия идут, то плата удваивается. В общем, хоть я и не любитель подсчетов, но прикинул, что к чему, и решил выделить на каждого парня по паре империалов. Не считая того, что мы на снаряжение и лошадей здорово потратились. И в дальнейшем ни про какую долю для наших бойцов я слышать не хочу. Тот же Кривой Руг каждому своему бойцу по пятнадцать монет выделил, заработная плата плюс премиальные, и на этом все. Такую же систему и мы в своем отряде выстроить должны. Как думаете, я прав, браты?
– Прав, – подтвердили оба.
– Тогда переходим к другому вопросу, к безопасности.
– Да, ну, – Звенислав пожал плечами. – У нас все хорошо, сидим за крепкими стенами, никто про нас не знает. Бояться нечего.
– Ты не прав, Звенислав, – сказал Курбат, поворачиваясь к нашему беззаботному весельчаку. – Рахи про нас уже знают и понимают, что не всех приютских детей их воины перебили. Поэтому, наверняка, вражеская разведка уже ищет нас в Штангорде. Даже если мы не будем суетиться и станем просто тихонько жить, максимум полгода, и они нас вычислят. И вот здесь уже надо серьезно подумать, как нам защититься. Говори, Пламен, что надумал?
– Ты правильно все сказал, Курбат, и идеи у меня некоторые есть. Для начала нужно нанять инструкторов для наших бойцов и через них наладить контакт с Городской стражей. Пусть отслеживают все, что в нашу сторону будет направлено. Это вроде как первая линия обороны, – я усмехнулся. – Потом надо навестить представительство Тайной стражи, и письма Штенгеля им передать. Хотя я больше чем уверен, что они уже в курсе, кто мы такие. Поэтому за нами приглядывают. И третье, преступники норгенгордские. Братву, конечно, как война началась, подчистили серьезно. Но кто-то остался. Сильно голову этим пока забивать не будем, со временем все само собой решится. Однако понимать, что необходимо сделать, нужно.
На том и порешили. Допили взвар и разошлись спать. А поутру, чуть свет, рванули в город, утрясать наши проблемки и вопросики.
Для начала зашли в так называемую Сторожевую Башню, штаб Городской стражи города Норгенгорда и место, где проходила утренняя пересмена городских блюстителей правопорядка. Успели вовремя, и когда новая смена стражников вышла на патрулирование города, а старая отправилась на заслуженный отдых, я увидел того, кто, как мне показалось, нам подойдет. Потрепанный жизнью, около пятидесяти лет, сержант. Наверняка, ветеран армии. Но лицо не пропитое, одежда чистая и, что характерно, чувствуется – он не одинок и у него есть семья.
– Извините, сержант, – окликнул я его.
– Да, – он остановился, обернулся, и его мозолистая рука привычно легла на рукоять штатного армейского катцбальгера.
– У нас есть к вам дело.
– Если у вас проблема, – он кивнул в сторону Сторожевой Башни, – то обратитесь к дежурному, и он ее решит, а я уже сменился и мне недосуг.
– Проблем у нас нет, господин сержант, а интересуете именно вы.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался он. – Чем же это старый сержант Городской стражи Калин Тварда, заинтересовал дромов, шастающих по Норгенгорду с оружием?
– Может быть, пройдем для разговора в таверну? – я кивнул в сторону любимой забегаловки стражников «Щит Города».
– Пожалуй, – согласился сержант.
Когда мы расположились в основном зале таверны, он сразу же перешел к делу:
– Мне надо торопиться, парни, так что излагайте что хотели, по-быстрому.
– По вашему виду, – я кивнул на сержанта, – мы сделали вывод, что вы, сержант, опытный боец.
– Ха, – усмехнулся он. – Это так, но в охранники или наемники, а уж тем более в убийцы я не пойду.
– Нам нужен инструктор военного дела, а лучше два или три. Так сложилось, что хороших бойцов в городе сейчас нет, а нам надо готовить сорок мальчишек. Сами понимаете, сержант Тварда, война не на один год, и в будущем нужны будут воины, а не поэты.
– Специфика и дисциплины? – спросил сержант.
– Мечный бой, рукопашный, скрадывание, разведка, обращение с лошадьми. В общем, все, что вы только можете дать. Насколько мы знаем, в Городской страже служба сутки через двое, и если вы сможете уделять обучению мальчишек, в возрасте от десяти до восемнадцати лет, пятнадцать дней в месяц, оплату положим два империала.
– Не знаю, – засомневался он, однако предложение ему понравилось, – плата очень щедрая, но как к этому отнесется Тайная стража.
– Тайная стража отнесется с пониманием, – заверил я его.
– Ну, раз так, – сержант посмотрел на меня, протянул вперед ладонь и добавил: – Я уточню у тайных стражников, кто вы, а пока…
Что же, я догадливый, вынул из кошеля два новеньких империала, положил ему в ладонь и сказал:
– Это задаток за месяц вперед.
Деньги моментально исчезли, как и не было их никогда, а затем сержант встал и кивнул:
– Договорились. Ваш адрес?
Как и где нас найти, сержанту объяснили, и он, заметно повеселевший, отправился к себе домой. Как мне думается, порадовать супругу, которая, наверняка, частенько попиливает его насчет небольшого жалования стражника.
Следующая остановка городской рынок Норгенгорда. Здесь нет таких больших и специализированных магазинов как в столице. Но зато выбор побогаче будет. Все же изначально Норгенгорд город оружейников и северная твердыня герцогства. Опять-таки нет такого ажиотажа как в Штангорде. На весь рынок здесь только пять больших лавок. Однако каких? Самых лучших на весь край.
Мы шатались из одной лавки в другую, рассматривали мечи, сабли, палаши, ножи и кинжалы, арбалеты и луки, доспехи и щиты. Потом совещались между собой, составляли примерный список того, что нам надо, и остановились в одном месте, в лавке под названием «Северянин». Вот здесь мы скупились, так скупились и, видимо, даже, несмотря на военное время и повышенный спрос на все колюще-режущее и убивающе-защищающее, удивили продавцов. Впрочем, было чем удивить: тридцать арбалетов, десять кольчуг небольших размеров, двадцать ножей (еще десять взяли с тел бордзу в степи), десять щитов, тридцать степных сабель и много другого вооружения и амуниции по мелочи. Отдали больше сотни эльмайнорских дукатов, и обещались зайти еще, очень уж нам метательные ножи с утяжеленным острием понравились. Поэтому сделали на них заказ, сразу на сотню штук.
После того как покупки были отправлены к нам домой, мы уже никуда особо не торопились и, гуляя по рынку, просто приценивались к продуктам и одежде. Хорошо это, когда никуда не надо спешить. На душе спокойно, есть куда вернуться, есть чем заняться, а главное – в жизни появилась цель.
Как-то, в Штангорде еще, я услышал речи уличного философа-проповедника, рассказывающего людям о своей системе взглядов, стержень и основа которых принцип непротивления злу. Забавный человечек, и как это может быть, что зло, должно остаться безнаказанным? До сих пор не понимаю.
Конечно, этот философ говорил о том, что есть некая высшая справедливость, которая и покарает злого человека. Но по мне, так это полная чушь. Взять хоть тех же рахов, как пример. После всего того зла, что они посеяли в бывшем Дромском каганате, мы и есть для них высшая справедливость. Пусть, может быть, мы сгинем, так и не сумев что-то изменить и исправить. Но это будет в бою. Так говорит мое сердце. Так говорит моя душа. Так думает зверь во мне. И так должно быть. Хочется верить в победу, и мы в нее верим, но смерть принять готовы, если уж так случится.
Кстати, не только мы трое так думаем. Но и штангордцы, которые за свою родину дерутся, и даже разбили рахские войска под Стальгордом. Да и жрецы Белгора, помнится, как услышали речи того философа, так сразу его спеленали и, наверняка, на исправительные работы отправили. Чтобы не смущал умы граждан своей поганой придумкой. Оно ведь с этого все и начинается, я так думаю. Десять человек сплюнули и дальше пошли, а один вслушивается, смысл для себя ищет. За ним другой, третий, а там глядишь воевать-то с врагом и некому уже. Одни непротивленцы остались.
– Стой! – голос Курбата прервал мои размышления.
Я повернулся и увидел, как он ухватил за руку чумазого паренька лет пятнадцати. Понятно, уличный воришка-карманник попался. Между прочим, весьма вовремя. Пора нам на местных паханов выходить.
– Отпустите! – истошно закричал парнишка, и попытался вырваться, но от горбуна не сбежишь.
Наклонившись к нему, я резко вскинул перед ним пальцы веером, и прошипел в лицо, как учил Штенгель:
– Ша! Ты чего, паря, попутал? Совсем масти не различаешь? Под кем ходишь?
Паренек, услышав знакомые обертоны речи, успокоился, дергаться перестал и ответил:
– Под Косым хожу, он здесь за порядком среди братвы смотрит.
– Веди, разбор учинять будем.
– Да, вы чего, – воришка напрягся, – на вас узоров нет, одеты как все. Как вас отличить? Давайте краями разбежимся, я вас не видел, вы меня, а?
– Нет, паря. Веди к старшему. Разговор к нему есть.
– Так бы сразу и сказали, а то разбором пугаете, – ответил карманник, зыркнув из под бровей. – Пуганные мы, и не таких видали.
Хата местного пахана по кличке Косой находилась совсем рядом, небольшой глухой тупичок рядом с рынком, а в нем полуподвал. Мы спустились вниз и застали некрасивую картинку. Корявый мужик неопределенного возраста с сальными волосами и такой же одежде, прижал в углу молодую девчонку лет семнадцати и разрывал на ней одежду. Девчонка сопротивлялась и что-то кричала. Однако наверху ее никто не слышал. А здесь в подвальчике, кроме самого Косого, сидели за изгаженным столом два упырка. По виду бродяжки и попрошайки, которые с азартом подбадривали пахана. В том, что корявая морда, пытающаяся изнасиловать девушку, и был Косой, сомнений не было. Достаточно на его морду посмотреть.
– Э-э-э, – пробасил Курбат и, подскочив к Косому, одним резким рывком откинул его от девушки в сторону. – Ты чего творишь, падла?
Косой быстро вскочил на ноги и, вытирая кровь из рассеченной щеки, выдохнул:
– Вы попали, сопляки! Кто такие!?
– Про Кривого Руга слышал? – спросил я.
– Ну, – Косой принял некое подобие боевой стойки, а его шавки встали по бокам.
– Гну, – резко ответил я. – Мы из его банды. Будем жить в городе, пришли к тебе, посмотреть, что за человек. А ты беспредел творишь. Что за дела?
– Кривой Руг далеко, а у нас свои законы. Девка мне должна, и теперь отработает по полной.
– Сколько? – обернувшись, спросил я девушку.
– Три серебрянки, – потерянно ответила она, пытаясь прикрыться разодранным в клочья серым платьем. – Мы здесь наверху в каморке живем, беженцы. Заняли денег у него, – она кивнула в сторону Косого, – а отдавать нечем. Мы все вернем, – быстро затараторила она, – но позже, как отец вернется.
Понятно. Кому война, а кому мать родна. Покопавшись в кошельке, я вынул полуимпериал, по номиналу десять серебрянок, и бросил на стол.
– Этого за девку хватит? – спросил Косого.
– Дело не в деньгах, – местный авторитет набычился, – и вообще, валите отсюда, а то голыми и босыми отсюда уйдете, и никакой, – он мерзко хмыкнул, – Кривой Руг не поможет.
– Как знаешь, – мой взгляд скользнул по Курбату, который, не отрываясь, смотрел на девчонку, и в то же время был готов в любой момент встать на ее защиту. – Уводи девушку, Курбат.
Горбун накинул на девчонку плащ и повел ее к выходу из подвала. Косой попытался кинуться за ним следом. Однако на него прыгнул Звенислав, и несколькими быстрыми ударами успокоил. Бродяги попытались за него вступиться, но я встал на их пути, и так посмотрел на этих шакалов, что они решили не рисковать и отстояться в стороне.
Звенислав закончил месить Косого, добавил ему пару пинков и тот, глухо застонав, откатился в угол, где до этого стояла девушка.
– Мразь! – Звенислав брезгливо сбил с одежды пыль.
– Что же вы так, – спросил я бродяг, – законы воровские не уважаете? Это не я, пришлый, должен был этого скота остановить, а вы. Что так?
– Да, это, – ответил один из попрошаек. – Всех авторитетов в городе зачистили, и так сложилось, что Косой за старшего остался.
– Еще кто-то кроме него в городе есть?
– Человека три, кто с понятием.
– Ясно с вами все. Если будут какие-то претензии насчет этого козла, – я ткнул пальцем в сторону всхлипывающего Косого, – то всегда милости просим на наш двор, улица герцога Арина, дом пять. Меня зовут Пламен сын Огнеяра.
– Все путем, разбора не будет, – бродяга поморщился, – вы не нашего уровня люди.
– И все же, у меня есть работенка для бродяг, если что, обращайтесь, – попрошайки суетливо закивали, и мы с братом вышли на улицу.
Девушка, закутанная в плащ Курбата, все еще не отошла от шока, и я ее спросил:
– Как звать, где живешь?
– Эльза меня зовут. Здесь, – она махнула рукой в направлении второго этажа, – живем с мамой и братиком младшим.
– А отец где?
– На войну забрали, в ополчение.
– Курбат, – обратился я к горбуну, который, судя по всему, на девчушку крепко запал, как говорится, с первого взгляда, – проводи девушку, и помоги, чем сможешь.
– А вы, как же?
– Мы еще кое-куда зайдем, а встретимся уже дома. Давай.
Курбат кивнул и повел симпатичную девушку Эльзу к ней на квартиру, а мы направились в норгенгордское отделение Тайной стражи. Посмотрим, что там творится, и как нас встретят.