25.
Штенгель
– Да, уж… – других слов у полковника Штенгеля не нашлось.
Заместитель начальника Тайной стражи смотрел на неровный строй из трехсот человек, которые вызвались служить в рейдерских отрядах герцогства Штангордского и, мягко выражаясь, был в недоумении. Как эти вчерашние уголовники, галерные рабы и отбросы городских окраин, будут воевать? Как!?
– Граф, – Штенгель обратился к полковнику Интару и озвучил свой вопрос – как они будут воевать?
– Очень хорошо будут, виконт, – граф был невозмутим. – Конечно, их придется помыть, переодеть и подкормить, а только после этого отправлять в рейд.
Интар прошелся вдоль неровного строя «добровольцев» и, вглядываясь в лица преступников, стал выкрикивать:
– Красавцы! Орлы! Богатыри!
– Что-то я сомневаюсь, – полковник поморщился. – Ладно, вон тот каторжник с левого фланга, его знаю. Это профессиональный убийца из банды Шрама. Или вон тот, что за спинами прячется, разбойник из шайки Свирепыша. Здесь если выбрать, с полсотни наскребем. А остальных надо обратно отправлять.
– А я говорю, орлы! – сказал граф и, повысив голос, обратился к добровольцам: – Правильно!?
– Та-а-к точно, господин полковник, – нестройно ответили будущие рейдеры.
– Вот, слышали? – Интар обернулся к Штенгелю. – Это же элита будущего рейдерского войска, полковник. Вы мне верите?
– Верю, – согласился тот.
– Правильно. Надо верить. Потому что нам больше ничего и не остается, Гельмут, – уже шепотом произнес Интар. – Честно говоря, это еще ничего бойцы, могло быть и хуже. Пойдем документы на них смотреть?
– Пойдем.
Место для сбора и формирования рейдерских отрядов двум полковникам выделили, замок маркиза Сантре, бывшего генерала, казненного за участие в мятеже. Замок неплохой, двенадцать башен, шесть квадратных и шесть круглых, мощные стены, много каменных построек и обширные казармы. Единственный минус, удаленность от основных дорог. Поэтому служба тыла отдала его без всяких споров.
Первым делом в замок начали подвозить залежалое обмундирование старого образца, продовольствие не первой свежести, а затем и оружие, которое даже ополченцы брать не стали. А сегодня прибыла первая партия добровольцев, триста человек собранных по тюрьмам и в галерном флоте, в сопровождении роты охраны из городских стражников Кримгорда.
Полковники разместились в кабинете покойного Сантре, который определили под свой штаб. После чего, раскидав сопроводительные бумаги на уголовников в две стопы, принялись за работу.
– Мое предложение такое, – сказал Интар. – Делим всех на три сотни. Примерно так, в первую бандитов, во вторую всяких мятежников и воров, в третью остальных. Ты как, поддерживаешь?
– Нет, – не согласился Штенгель. – Предлагаю делить по боеспособности. В первую самых боевых, во вторую тех, кто хоть какое-то сопротивление оказать способен, а в третью шваль и доходных, кто здоровьем слаб. Хоть одну сотню нормальных бойцов иметь будем.
– Хм! – Интар задумался и кивнул. – Хорошо, давай так и сделаем. И есть второй вопрос – лидеры сотен. Кого командирами поставим?
– Кто самый здоровый и злобный, тот и командир. В такой среде всегда так, и одного я уже присмотрел.
– Это не виконта Бертра, которого к галерам в прошлом году приговорили?
– Он самый, – Штенгель заулыбался. – Этого бойца я лично брал, и видел, как он двумя клинками махал. Все же чемпион севера по мечному бою. А если бы в мятеж не полез, то в этом году чемпионом всего герцогства стал. С большим трудом его повязали, сетями закидали, и только тогда подступились.
– Решено, один есть, – одобрил граф. – Остальных позже определим.
Полковники погрузились в работу, и только изредка комментировали друг другу особо интересные личности своих подопечных.
– Пират Бебека, – читал Интар с листа. – Родом из Эльмайнора, по жизни вор, примкнул к одной из самых отчаянных пиратских компаний на всем Корасе, команде капитана Секача. Пятнадцать подтвержденных абордажей. Был взят в плен солдатами береговой охраны после уничтожения пиратской галеры «Серпентина». На сотрудничество с властями не пошел, отправлен отбывать наказание на галеры, пожизненно.
– Это что, – Штенгель взял очередной лист, – слушай, кто еще есть. Контрабандист Печенка. Занимался поставками наркотических орехов маталаки из Апенны в Блонт. Решил расширяться, и вложил средства в доставку наркотиков на территорию Штангорда. Но в связи с дворянским мятежом контроль на границах был усилен, и он попался. Приговор – пожизненная каторга. Тот еще тип.
– Согласен, швали хватает.
Три часа они работали без перерыва, на одном дыхании, и все же определили, кого и куда пристроить. Сотни были укомплектованы по предложенному Штенгелем принципу. С будущими командирами тоже решили. В первую, без сомнений, бывший виконт Бертра. Во вторую пират Бебека. А в третью взяточника и коррупционера, бывшего мэра Норгенгорда, третьего по величине города в герцогстве, мэтра Самбини. После чего, заказав обед на две персоны, Штенгель вызвал тех, кто станет командовать рейдерскими сотнями.
Сначала привели бывшего виконта Бертра, молодого и красивого брюнета двадцати пяти лет отроду, с мужественным суровым взглядом. Некогда, светского льва и любимца дам. Ждать пока его пригласят в кабинет, он не стал и, постучавшись в дверь, вошел. А охранники, растерявшись, последовали за ним.
– Доброволец Бертра по вашему приказанию прибыл, господин полковник, – доложился он графу Интару, видимо посчитав, что доклад «черному мундиру», то есть тайному стражнику Штенгелю, как-то его принизит.
Граф только кивнул на слова бывшего виконта, взмахом отпустил охрану и продолжил хлебать наваристый куриный супчик. А разговор начал Штенгель, промокнувший губы салфеткой и состроивший самый высокомерный взгляд, на какой он только был способен.
– Это я вас вызывал, доброволец Бертра, – с некоторой показной брезгливостью, произнес он.
– Да, господин полковник! – вытянулся бывший виконт. – Виноват, господин полковник!
– Вы готовы искупить свою вину перед герцогом и государством кровью, доброволец Бертра?
– Да, готов!
– У нас возникла мысль, – Штенгель кивнул в сторону Интара, – назначить вас командиром первой рейдерской сотни. Однако, видя, что вы не осознали все свое положение, я пребываю в сомнениях.
– Виноват, господин полковник! – снова отрапортовал доброволец, и лицо его немного передернулось. – Исправлюсь!
– Что же, Бертра, – Штенгель перешел на свой обычный тон. – Спесь с вас немного слетела, и это хорошо. Присаживайтесь с нами, выпейте хорошего горячего взвара. На каторге отвыкли, наверное?
– Признаю, отвык, – ответил тот и понурился.
Штенгель налил Бертра большую кружку горячего ароматного напитка, тот присел на стул возле стола, примостившись с самого краешка, и полковник спросил:
– Итак, вы готовы принять под свое командование первую и самую боеспособную рейдерскую сотню?
– Готов, господин полковник!
Бертра хотел подскочить, но Штенгель придержал его:
– Сидите, доброволец.
– Виноват, – вновь повторил бывший виконт.
– Это ничего, что виноваты, Бертра, искупите своей службой, как говорится. Тем более что тяжких грехов за вами нет. Герцог хоть и суров, но справедлив.
– Да если бы я знал, что мятеж не игра, а самый настоящий заговор, да еще с подачи рахов. Да я бы сам этих заговорщиков убил, своей рукой. Сглупил и заигрался – признаю. А потом сопротивление оказал. Вот и получил.
– Мы вам верим, доброволец Бертра. А в нашем лице и герцог Конрад Четвертый. Так что давайте перейдем непосредственно к делу.
– Как скажете, – сотник Бертра сделал глоток взвара, успокоился и спросил: – Какое вооружение мы получим?
– Старое и не совсем годное, сотник. Пайки так же, не самого лучшего качества, и обмундирование такое же. Расчет состоит в том, что вы сами себе все в бою добудете.
– Понимаю, – Бертра кивнул. – Состав моей сотни?
– Самые ухватистые и боевые люди из тех, что есть в наличии. Контингент сложный, но думаем, что вы справитесь.
– Как мы проникнем на вражескую территорию?
– Если через Сану, то болотами, есть несколько троп. А если через Быстришу, там гораздо сложней, лесом. Вы ведь бывали в тех местах, сотник?
Бертра кивнул, подтверждая слова полковника, и продолжил задавать вопросы:
– Какие-то цели являются приоритетными?
– Приоритетов нет. Для начала, что сможете уничтожить или захватить, то и ваше. Желательно, уничтожать вражеских командиров, жрецов, профессиональных солдат. Но даже если разграбите продовольственный обоз, то и это будет для нашей армии неплохим подспорьем.
– Когда мы получим свободу?
– Как только докажете верность короне и государству сразу же получите волю. Однако до окончания летней военной кампании останетесь под нашим командованием. Еще вопросы есть?
– Никак нет, господин полковник, – бывший виконт, а ныне сотник-штрафник первой рейдерской сотни герцогства Штангордского, встал.
– Тогда удачи вам, сотник, принимайте свое подразделение.
Бертра поставил на стол кружку с недопитым взваром и вышел. А после него в кабинет вошел пират Бебека, полная противоположность штангордскому дворянину, обрюзглый косматый увалень, почти старик. Хотя по документам ему только недавно исполнилось тридцать пять.
– Можно? – спросил пират, протискиваясь в дверь.
– Принимали орехи маталаки, Бебека? – сразу спросил Штенгель.
– Баловался ими по молодости, было дело, – остановившись возле двери, не стал отрицать пират.
– Заметно, – полковник окинул Бебеку оценивающим взглядом. – Вы назначаетесь командиром второй рейдерской сотни.
– А зачем мне эта головная боль? – удивился пират. – Мне это ни к чему. Что взамен?
– Выживешь, получишь свободу.
– Так я ее и рядовым бойцом получу.
– Если твоя сотня уцелеет, то получишь разрешение собрать на следующее лето отряд из пиратов Кораса и сможешь привести их в герцогство. Что такое капер, знаешь?
– А то, знаю, конечно.
– Вот и у нас они тоже появятся, только на суше.
– Подумать надо, посмотреть, обмозговать. Будет ли это выгодно?
– Решай сейчас, – давил Штенгель.
– Согласен, – буркнул пират.
– Иди, принимай сотню, о проведении операций узнаешь у командира первой сотни, – пират направился на выход, и Штенгель бросил ему вслед: – Не вздумай дурить, пират. Сбежать не получится.
После Бебеки, на пороге возник следующий доброволец. Не вошел, не протиснулся, а именно возник, словно из воздуха соткался, мэтр Самбини. Худенький и тонкокостный человечек с лисьей мордочкой и тонкими усиками под носом. А дополняла его обличье небольшая круглая шапчонка ярко-зеленого цвета. Такого ловкого жулика, как бывший мэр Норгенгорда, история герцогства давненько не знала. Мастер своего дела и редкостный пройдоха с огромными связями.
Правда, попался мэр на чепухе. Так случилось, что в Норгенгорде строилась новая речная пристань и, как водится, треть суммы, которую планировалось потратить на стройку, мэр украл. А бригадир нанятых строителей украл еще треть. После чего Самбини оказался настолько занят, что не проконтролировал стройку. И когда причал в сроки построен не был, приехала инспекция из столицы, которая взяла бригадира под белы рученьки, вот здесь-то все и проявилось. После чего инспектора, оказавшиеся честными людьми, что удивления не вызывало в связи с военным временем, копнули чуть глубже. Как итог, всплыли многочисленные злоупотребления, и последовала незамедлительная конфискация всего имущества мэтра Самбини. Ну и каторга, на которой бывший мэр честно отработал три дня и подал прошение на вступление в рейдерский отряд.
Мэтр Самбини, мелко семеня тонкими ножками, прошел к столу. Кончиками пальцев приподнял свою нелепую зеленую шапочку, и поприветствовал полковников:
– Доброго здравия вам, господа военные.
– И вам того же, мэтр, – ответил Штенгель. – Хотим назначить вас сотником. Справитесь?
– Отчего же. Справлюсь, конечно, – Самбини улыбнулся.
– Чем придется заниматься, понимаете?
– Да-да, слухом земля полнится, – мэтр закивал. – Надо лишать противника продовольствия, снабжения и перехватывать гонцов.
– Все правильно понимаете, – Штенгель был удовлетворен.
– Кхм! – бывший мэр Норгенгорда кашлянул в кулак и сказал: – У меня есть предложение, господа полковники.
– Так сразу? – в разговор вступил Интар. – Излагайте, сотник.
– У меня есть друзья, имена которых я не хотел бы разглашать. И они могут предоставить моей сотне комплекты обмундирования вражеской армии. Поэтому прошу вашего разрешения, за свой счет перевооружить моих солдат, дополнить сотню опытными наемниками и не мешать мне в проведении операций.
– Что-то еще?
– Нет-нет, этого будет вполне достаточно.
– Мы подумаем, сотник Самбини, вы свободны.
Новоиспеченный командир третьей сотни покинул кабинет, и полковник Штенгель спросил Интара:
– Это то, про что ты говорил, я так понимаю?
– Определенно, – согласился граф. – Самбини все вражеские тылы вынесет, и так пристроится, что рахи ему за это еще и приплатят. Одно слово – жулик. Впрочем, время покажет.
Этим же вечером начались тренировки рейдеров. Ну, как тренировки? Некоторое первичное ознакомление с оружием. На все про все командующий оборонительной армией полковник Микит отвел Интару и Штенгелю четверо суток. Что можно успеть за это время? Мало. Практически ничего. Однако народ в рейдерских сотнях подобрался такой, что терять им нечего. Был шанс выжить, обелить свое имя, а при удаче немного приподняться, и они его использовали. Как умели и понимали.
Четыре дня пролетели быстро. После чего сотни выступили в сторону границы, где уже отгремели первые боестолкновения с противником. А еще через десять дней все три сотни в одну ночь пересекли линию фронта.
Прошло еще десять дней, и появились первые результаты. Вернулась вторая сотня под командованием пирата Бебеки. От нее осталось только тридцать человек, а результатов за ними не было. Сотня засветилась, и на рейдеров налетел целый полк наемников-дромов. И только по счастливой случайности сам Бебека и тридцать бойцов смогли оторваться, а затем через болота вернуться в расположение штангордских войск.
Граф Интар весь извелся, да и Штенгель, хоть и не показывал вида, в какой-то мере переживал за дело. Претензий к ним никто не предъявлял и крайними не делал. Но все же им было неспокойно.
Минуло еще три дня и, совершенно неожиданно, пройдя через неизвестную даже пограничникам тропу, в расположении герцогской армии объявилась третья сотня. Что характерно, в полном составе. Потерь нет, а добыча есть.
Хитрый мэтр Самбини, переодевший свою самую слабую по составу сотню в униформу рахских наемников, а затем, дополнив ее двумя десятками лютых наемных бойцов, подошел к делу основательно. Линию фронта его отряд прошел спокойно и без приключений, а когда обосновался на вражеской территории, приступил к делу. Как так получилось, никто не знал и мэтр своих секретов не раскрывал. Но вскоре его сотня числилась в составе рахской армии и встала на боевое дежурство по охране складов. После чего, неспешно, воины Самбини сформировали обоз и нагрузили его самым ценным. А когда пришло время они покинули гостеприимных врагов, напоследок подпалив все, до чего только дотянулись.
Как и было обещано, добычу, которая оказалась в обозе у Самбини, никто не отнимал, и сотню не разоружали. А все кто участвовал в этом деле, получили свободу. Относительную, конечно, потому как до окончания военной кампании этого года, они все равно числились на службе герцога.
Теперь полковники успокоились, дело себя оправдало. И оставалось дождаться возвращения первой сотни, которая не промедлила и спустя всего пару дней с боем прорвалась через реку Сана.
Богатств бойцы Бертра не притянули, но повоевали славно. Первая сотня прошлась по тылам противника, вырезала три патрульных отряда, обзавелась нормальным оружием и совершила дерзкий налет на расположение одного из вражеских штабов. Как результат всего рейда, было захвачено пять важных пленников и уничтожено около двухсот вражеских солдат. А сама сотня потеряла пятнадцать бойцов убитыми и еще шестерых тяжелораненых.
На военном совете, начальство решило, что идея формирования рейдерских отрядов себя оправдала. После чего Штенгель и Интар получили устную благодарность и вновь отправились в замок Сантре. Государство нуждалось в воинах, и полковникам требовалось их предоставить. Чем скорее, тем лучше. А рейдерские сотни, после небольшого отдыха, стали готовиться к новому выходу на территорию противника.
26.
Пламен
Высокий кустарник раздвинулся, и показалась голова Курбата, ходившего в разведку.
– Что видел? – спросил его Кривой Руг.
– Десяток степняков из сагареков, сидят на кургане, что-то высматривают. А еще неподалеку следы, совсем свежие. Судя по ним, сотни две лошадей прошли. Неспокойно вокруг как-то, зверье пуганое и птицы на месте не сидят.
– Хреново. До границы три дня пути, и мы в безопасности, а тут такое. И не поймешь, то ли за нами охота, то ли племена сами между собой грызню затеяли, – Руг посмотрел на меня. – Что думаешь, Пламен? Что чутье ваше говорит?
– Муторно мне, как и братьям, – я кивнул в сторону Курбата и Звенислава. – Остеречься надо, а потому двигаемся в обход, да и все. Пусть лишний день потеряем, но так спокойней будет.
На том и порешили. После полуденной дневки заседлали лошадей, подчистили за собой следы и повернули не на запад, как до этого шли, а к югу больше забирать стали. Решили идти через Горбонские Холмы, на некоторых старых картах, обозначенные как Смертельные Пустоши. Не знаю, смертельные они или нет, а только придется идти этим путем. Своему внутреннему звериному чутью мы стали доверять больше, чем всем нашим чувствам вместе взятым. И сейчас оно говорило о том, что от земель сагареков надо держаться подальше.
Шли, как уже привыкли, обычным походным строем. Впереди головной дозор, пятерка наемников. По флангам боковые дозоры, так же, по пять наемников. В центре вьючные лошади, везущие наш ценный груз, и основные силы. А позади тыловой дозор, трое наших мальчишек. Лошадей старались сильно не напрягать, шаг-рысь, рысью-шагом. Запас овса у нас уже давно закончился, а на одной траве животных гонять смысла нет, и надо поберечь их силы. Все вроде как ничего. Но беспокойство наше не проходило и не унималось, а наоборот, усиливалось. Причем, странное чувство какое-то. Вроде бы и опасность, ищет нас кто-то. А вроде бы и нет. Непонятно.
Уже к вечеру, когда стали высматривать место, где можно остановиться на ночевку, подстегивая своих полукровок, примчались наши парнишки из тылового дозора. Один из них, Торко-крепыш, вклинился между мной и Кривым Ругом, а затем, чуть отдышавшись, устало просипел:
– Погоня.
– Кто? – спросил пахан.
– Сколько? – сразу мой вопрос.
– Сотни две, – выдохнул парень. – Мы их издалека разглядели. Кто такие разобрать не смогли.
– Вперед! – выкрикнул Кривой Руг. – Всем к ближайшему холму! Лошадей с грузом не потеряйте, а то голову оторву! Живее!
Мы рванули поводья, и мой Кызыл-Куш недовольно фыркнул. Но я поддал ему стременами под бока, и он рванулся с места в бешеный галоп. До ближайшего холма недалеко, километра два, не больше, и мы помчались к нему.
Замысел Кривого Руга я понимал, отсидеться на вершине до ночи, дать нашим четвероногим друзьям отдых, а уже в темноте пойти на прорыв. В общем-то, все правильно, а то напрямую с сагареками сходиться, или кто там по нашему следу идет, желания никакого. Конечно, мы бойцы лихие, и даже разбойнички Бергуса, после того как золотишко в руках подержали, все как один сами себе богатырями кажутся. Однако наши восемь десятков против двухсот степняков – такой расклад мне не нравился. Шанс есть, но только в ближнем бою. А кочевники, наверняка, не молодняк, как борасы, которых мы перебили. Поэтому на удар копья нас не подпустят.
С трудом, наши лошади поднялись на изрезанный глинистыми дождевыми стоками и покрытый реденькой чахлой травкой холм. Мой Кызыл-Куш один из первых на вершине, тяжко вздымал бока, и я спешился. Из чехла достал арбалет, подсумок с болтами, и обернулся. Погоню видно хорошо, километра полтора от нас, идут четырьмя полусотнями, выгнувшись полумесяцем и огибая холм. При этом кочевники сильно не торопились и не спешили, ибо понимали, что нам сейчас не уйти.
– Бойко! – окликнул я дородного купчину, свалившегося со своего мерина и никак не могущего отдышаться.
– Чего? – страдальчески выдохнул он.
– Кто это? – я указал в сторону наших преследователей.
Купец оглянулся, приложил к глазам ладонь, всмотрелся и, размазав по лицу грязный пот, текущий с него ручьем, ответил:
– Сагареки, чтоб им пусто было. Только они походные бунчуки в рыжий цвет красят.
Понятно, только вот, что они здесь делают, в этих местах, не ясно. Рядом со мной остановили коней Курбат и Звенислав, а чуть позже появились парни из нашего десятка. Все они деловиты и спокойны, готовятся к бою, заряжают арбалеты, выкладывают на войлок болты. Тут же рядом сабли, мечи, ножи. Правильно, все под рукой и если степняки полезут в атаку за оружием далеко тянуться не надо.
Наконец, весь отряд на вершине, коноводы из разбойников вбивают колы в сухую землю холма, а остальные готовятся к бою. А кочевники тем временем окружают холм, и их построение напоминает неровный квадрат. Все это молча, что странно и несколько необычно, словно они чего-то ждут. И вот от одной полусотни отделился всадник, думается мне, что старший среди сагареков, только у него доспех, а остальные в стеганых халатах. Он остановил коня у подножия холма и закричал:
– Эй, воины! Кто вы такие и что делаете в землях славного племени сагареков!?
Кривой Руг задумался, что ответить, а я подошел к нему и спросил:
– Пахан, разреши, я с ними переговорю?
– Давай, – Кривой устало машет рукой.
– Мы воины герцога Штангордского, – кричу я степняку в ответ, – и мы удивлены, что славные сагареки находятся здесь и говорят, что эта земля принадлежит им. Мы знаем, что владения вашего племени в двух конных переходах от этого места.
– Спускайся, поговорим! – мне показалось, что степняк чем-то раздосадован. – Клянусь честью, вреда тебе не будет! Так сказал я, вождь всех сагареков Джамун Кабатаг!
– Хорошо, верю тебе, и да будут великий Тэнгри и его слуга Кои-солнце свидетелями твоих слов!
Запрыгнув на верного Кызыл-Куша, я спустился вниз. Никто меня не останавливал, привыкли уже, что наша тройка все делает так, как считает нужным. Мой конь не хуже, чем у местного вождя, а оружие и кольчуга, которую я успел на себя натянуть, качеством получше, чем у него. Видно, что небогато сагареки живут.
– Кто ты, молодой воин? – спросил вождь.
– Меня зовут Пламен сын Огнеяра, я из дромского рода Волка.
– Ой-я-ей, а разве есть еще такие? – вождь изобразил удивление, хотя, наверняка, новостью для него мой ответ не стал.
– Почему и нет? – так же как и вождь сагареков, деланно и на показ, удивился я. – В большом мире говорят, что и племя сагареков только выдумки. И нет такого давно на степных просторах, вымер весь до последнего человека.
Джамун Кабатаг побагровел лицом, и его передернуло. После чего он хотел сказать что-то резкое, но сдержался, поворотил своего буланого конька и спросил:
– А что еще говорят?
– Говорят, что сагареки были мужественным и независимым племенем. Но стали рабами рахов и потеряли свою честь.
Вождь напрягся, схватился за плеть, а потом за саблю, но быстро успокоился и задал иной вопрос:
– Зачем вы пришли в степь?
– Рахам мстить, вождь, и знания природные получить.
– Зря вы вернулись, нет уже вашего народа.
– Есть мы, а значит и народ жив. Есть те, кто в Архейских горах перевалы держит и не сдает. Так что не зря, вождь.
– Может быть, ты и прав, – в некоторой задумчивости, пробормотал Кабатаг. – Однако не про то говорим. Дымами от самой Ориссы передали, что некая банда захватила караван с золотом. Ваших рук дело?
– Да, мы сработали.
– Я так и думал, что вы. Ваши следы мы больше месяца назад видели, и терпеливо ждали, когда вы вернетесь, – сагарек посмотрел на небо, и что-то про себя прошептал, будто совещался с кем-то там, в далеком заоблачном мире, а затем опустил взгляд и произнес: – Духи предков говорят, что надо делиться с ближними своими.
– Так то, с ближними, – заметил я.
– Поверь, молодой волк, – он прищурился, – мои две сотни воинов, самые лучшие твои друзья, пока я не дал им команду вас уничтожить.
– Зачем тебе золото, вождь? Придут рахи, найдут его, и все твое племя в пыль разотрут. Поэтому отпусти нас по доброму, без боя, и тебе, – как и вождь, я приподнял глаза к синему небу и пошевелил губами, – обязательно зачтется. Так духи говорят.
– Наверное, у нас разные духи, – усмехнулся Кабатаг. – Мои говорят, что без золота нам уходить нельзя.
– Пятьдесят слитков по килограмму каждый, хватит?
– Двести, – глаза вождя загорелись. Вряд ли он знал, сколько в караване действительно было золота, не по чину ему. Но кое-что он подсчитал и сам себе додумал.
– Шестьдесят.
– Сто девяносто.
– Шестьдесят пять, – говорил я.
– Сто восемьдесят пять, – настаивал вождь.
Странное зрелище мы в этот момент представляли. Два отряда сгруппировались и готовятся к бою насмерть, а тут двое, верхами, стоят под холмом, и словно барыги на базаре, спорят о цене. Ничего так, минут пять торговались, и сошлись на ста слитках. Каждый из нас поклялся всем самым святым, что будет честен с неожиданно появившимся партнером. Я в свидетели Сварога призвал, хоть и не знал пока, как это делается правильно, а вождь сагареков, соответственно Тэнгри своего помянул. После чего сверху спустили двух вьючных лошадей, их передали нукерам Кабатага, и довольные друг другом мы попрощались.
– Удачи тебе Пламен, сын Огнеяра, – пожелал он мне, разворачивая коня к своим.
– Угу, – пробурчал я, – и тебе, всего самого наилучшего, Джамун Кабатаг.
Сагареки собрались в кучу, их вождь что-то выкрикнул и указал в нашу сторону плетью. После чего они дружно прокричали на своем наречии славу богам и духам-хранителям, а затем с развеселыми песнями направились в сторону родных кочевий.
«Да уж, можно и повеселиться, – подумал я, глядя им в след. – Нормально для них все сложилось. Без боя и кровопролития добыли для своего племени пять тысяч фергонских империалов по весу, богатство немалое, и все их бедное племя не один год кормить можно».
Ночевать остались на холме. Благо, неподалеку ручей был, а где вода там и жизнь. В дальнейший путь двинулись с утра и, приглядываясь к окрестным местам, я не понимал, почему здесь никто не живет. Те же самые сагареки могли бы спокойно переселиться, земля ничья, нейтральная. Вода есть, трава имеется, зверья, правда, немного. Но степных дроф, неуклюжих жирных и не летающих птиц, походя, несколько штук подбили. Спросить бы кого, так под рукой только Бойко. Но он сразу сказал, что в этих местах никогда не бывал. Есть у меня подозрение на Джоко, что он здесь бродил, причем неоднократно. Видел я, как он Кривому Ругу вечерком про местные тропы и пути рассказывал. Так может спросить? Это запросто.
– Джоко, – окликнул я агента, пристраивая Кызыл-Куша бок о бок с его кобылой.
– Да-а-а? – Джоко был спокоен и флегматичен.
– Признавайся, ты ведь бывал в этих местах?
– Бывал, – он не стал отрицать.
– Что про них рассказать можешь?
– Спустись на землю, – попросил Джоко, останавливаясь сам и спрыгивая в невысокую, по щиколотку только, густую и ровную травку.
Хм! Странная просьба, но я спустился и подошел к нему. Джоко вынул широкий нож, встал на колено и начал срезать целые пласты травяного покрова. Вычертив окружность, примерно, метр на метр, он попросил:
– Помоги приподнять.
Ухватив вырезанный земляной пласт, я помог агенту откинуть его в сторону. Комель отвалился, а Джоко вошел в круг чистой земли и поворошил ее ногой.
– Смотри, – ткнул он носком сапога.
Пригляделся, металл блестит. Наклонился, ладонью провел, точно металл, что-то наподобие стали, но совсем не проржавела ничуть, словно только вчера кто-то ее здесь прикопал.
– И что это? – спросил я.
– А кто его знает? – пожал он плечами. – Мы сюда в экспедицию ходили, еще двенадцать лет назад, когда я стажером в Тайную стражу пришел. Искали развалины городов, или еще что-то. Однако ничего не нашли, и только вот это, – Джоко кивнул на металл, – древние дороги.
– Это дороги? – удивился я.
– Они самые, и если на холм заехать, то можно видеть, как они между холмов петляют, трава над ними более низкая и цветность у нее другая. Что интересно, – Джоко вылез из ямки, – даже махонького кусочка с этого металла отколоть не смогли. Вот и представь себе уровень развития тех, кто их строил.
Меня это впечатлило, загадка древности, тайна. Если мы уцелеем в будущих испытаниях, надо обязательно заняться этим делом. Лишь бы было оно у нас, это самое будущее.
Агент тем временем взобрался на лошадь и продолжил:
– Между прочим, одновременно с нашей группой в этих местах и дромы работали, только сейчас вспомнил. И, если память мне не изменяет, кажется, в разговоре с нашим старшим, они поминали имя Буривоя из рода Арслана.
– Погоди-ка, – я взобрался на Кызыл-Куша, – ведь это…
– Да-да, отец вашего Курбата, начальник контрразведки каганата.
Больше на эту тему мы с Джоко не разговаривали, но на всякий случай в память его слова я отложил. Кто знает, что и где пригодится.