После операции прошло несколько лет, всё было неплохо, хотя потом два или три (уже не помню) раза понадобилась коронарная ангиопластика и стентирование всё тех же сосудов сердца (холестериновые бляшки не оставляли мои артерии), но в итоге я преодолел и это, притом, к удивлению докторов, без всяких инфарктов! Конечно, везло с врачами: моя жена помнит большинство из них по именам. А еще повезло с возрастом: я только подбирался к рубежу официальной старости с её «ослаблением иммунитета и ограничениями адаптационных возможностей организма». Но особенно повезло с местом, потому что мы жили в Петербурге, а не в российской глубинке.

«В России надо жить долго», – сказал когда-то Виктор Шкловский и потом не однажды повторял Корней Чуковский. А я добавлю: и лучше в центре, но не в провинции. Только в Москве или Петербурге, да еще, может быть, в двух-трех самых крупных городах страны можно было рассчитывать на квалифицированную медицинскую помощь в серьёзных случаях. Что это за случаи, могу перечислить для убедительности: сердечно-сосудистые заболевания, инфаркты, инсульты, онкология, перелом шейки бедра, болезнь Паркинсона, сахарный диабет… Список можно продолжить!

Думаю, и сейчас ничего не изменилось, если не стало хуже. Не раз убеждался в этом, когда нужна была врачебная помощь моим близким и знакомым, особенно в пожилом возрасте. Моей матери, которая жила в областном городе, не сделали операцию по замене тазобедренного сустава, и она, генетически расположенная к долгой старости, мучилась на костылях весь свой «заключительный цикл жизни». Сестре с подобным диагнозом повезло больше: после нескольких безуспешных попыток добиться помощи в своём городе и своей стране она оказалась за рубежом, в польской провинции (!), где эта проблема была успешно и своевременно решена. Моя жена с ее многолетним сложным диабетом 1-го типа выжила в период нашей периферийной российской жизни только благодаря молодости и природной рассудительности, но продлить уже немолодую часть своей жизни смогла в Петербурге, а уж спасти свои преклонные годы ей удалось только в Америке.

Да, в России жить надо долго, чтобы добиться признания, чтобы обрести в итоге какое-то удовлетворение, радость в старости, но при этом жить, конечно, предпочтительно в центре и непременно быть здоровым. Ну как тут не вспомнить старую шутку: «лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным».

Эта шутливо-ироническая фраза принадлежит русскому поэту, известному в свое время юмористу и сатирику, автору многих афоризмов Дону Аминадо (псевдоним Аминада Петровича Шполянского, 1888–1957), впервые она была опубликована в газете «Шанхайская Заря» (12 ноября 1931 г.). В записных книжках писателя Леонида Пантелеева отмечается как «афоризм Даниила Хармса» (1905–1942). Известный композитор, дирижёр, пианист, писатель Никита Владимирович Богословский (1913–2004) использовал ее в несколько иной версии: «Лучше быть больным, но богатым, чем бедным, но больным».

И никто при этом не шутит: «лучше быть молодым, чем старым», так как болезни и бедность иногда все-таки преодолеваются, а старость нет. И пугает людей не столько сама старость, сколько немощность – неизбежная спутница глубокой старости. Великий философ и оратор древности Марк Туллий Цицерон сурово предупреждал: «Упадок сил сам по себе вызывается пороками молодости чаще, чем недугами старости: развратно и невоздержанно проведенная молодость передает старости обессиленное тело…» [Цицерон. О старости]. Но, думаю, как в древние времена, так и в новые, это назидание едва ли могло кому-нибудь помочь: одним следовать мудрым советам было рано, другим поздно. Молодость закономерно наслаждается своим легкомыслием и не склонна обременять себя подготовкой к старости, а старости такая мудрость уже бесполезна. Да и наступает этот «упадок сил», немощь и возрастная зависимость у всех без исключения, даже при неплохой наследственности. Если, конечно, человек доживает до старости. А всё дело в том, что старость – это тоже болезнь, как считал известный российский биолог и нобелевский лауреат И. И. Мечников. Как трезво мыслящий пациент добавлю: болезнь неизлечимая, то есть с совершенно определенным ее завершением. И всё же И. И. Мечников был уверен, что эту болезнь «нужно лечить, как всякую другую» [Мечников 1913]. Понятно, учёный имел в виду профессиональную помощь таким больным, прежде всего, медицинскую.

Если старость – это болезнь, то у нее, как и у любого другого заболевания, должны быть свои признаки и проявления (симптомы), совокупность различных расстройств (синдромы), причины (этиология), осложнения и всё такое прочее, приводящее к нарушению нормальных функций человеческого организма. Медицинской науке известны сотни различных гипотез биологической сущности старения. Всем этим занимается специальная область медицины – гериатрия (от греч. γέρων ‘старик’ + ἰατρεία ‘лечение’), шире, – геронтология, а также врачи соответствующего профиля – гериатры, геронтологи. Известно, что заболевание под названием «старость» обычно сопровождается и рядом других не обязательно «смертельных» болезней: атеросклероз и сердечно-сосудистые проблемы, рак, артрит, катаракта, остеопороз, диабет 2 типа, гипертония и многое-многое другое. И тут было бы интересно узнать, приходят ли все эти заболевания к пожилому человеку из его прежних молодых-зрелых лет и начинают влиять на старение, или наоборот: старость сама порождает разные дополнительные недуги как «осложнения» болезни, именуемой «старостью»? Догадываюсь, что ответить на этот вопрос невозможно, что решается он врачами для каждого пациента индивидуально и что в каждом случае возможно и то и другое.

Симптоматика (признаки, проявления) старости – проблема, которая выходит за пределы исключительно медицины, о ней должен иметь представление и сам пациент – стареющий субъект, даже если он в этих симптомах не признаётся. Лучше знать, предвидеть, видеть и по возможности самому контролировать своё состояние. Тем более, что врачи обычно не рассказывают нам о типичных симптомах старости, чтобы не вызвать отрицательный психологический эффект, но они всё видят, знают и делают соответствующие выводы. Я не врач, но все-таки попробую перечислить некоторые наиболее известные признаки прогрессирующей старости – результат собственных моих наблюдений за престарелыми людьми и в том числе за самим собой.

Ухудшение зрения: понадобились очки, хотя раньше, может быть, кто-то из нас не носил их, либо стали нужны более сильные очки, а может быть, уже и очки не очень помогают.

Ухудшение слуха: приходится просить наших собеседников говорить громче (некоторых из них это раздражает), а кое-кому из нас нужен даже слуховой аппарат.

Увядание кожи: кожа становится у нас дряблой, морщинистой, особенно вокруг глаз, на лице, на шее, кистях рук. На теле (на лице, на руках) появляется пигментация (коричневатые пятна) и разного рода бородавчатые образования, наросты.

Физическое ослабление: мы уже не можем столь же успешно делать то, что могли раньше: быстро бежать, а то и просто бежать, поднимать тяжести, без остановок идти вверх по лестнице и т. п.

Изменение голоса, или пресбифония: быстрая голосовая утомляемость, хрипота, осиплость, смена тональности, добавочные звуки в речи.

Замедленность или даже затрудненность движений, некоторая неустойчивость, шаткость походки.

Снижение скорости реакций, они уже не такие быстрые и точные, как это было раньше: мы предпочитаем паузы, нам надо подумать, переспросить, сосредоточиться.

Дрожание (тремор) рук, головы, возможно, незначительное (в спокойном состоянии этого может и не быть), но с годами усиливающееся, особенно в ситуациях волнения, стресса; сначала это замечают окружающие, а потом и мы сами.

Головокружения, головные боли: они могли быть у нас и раньше, но теперь усиливаются, становятся чаще, длятся дольше.

Метеоризм, или недержание газов, отсюда грубые, презрительные прозвища пожилого человека: «старый пердун», «старпёр», «старая пердунья».

Плохой сон, бессонница (см. подробно: Глава # 5).

Ухудшение памяти, даже если в молодости она у старого человека была хорошая (см. подробно: Глава # 6).

Трудности с концентрацией: стало сложнее сосредоточиться, особенно на новой, необычной информации.

Повышенная раздражительность, обидчивость, ранимость, регулярно плохое настроение, особенно с утра.

Недовольство окружающим, постоянное брюзжание.

Настойчивое требование внимания, участия, присутствия.

Упрямство: предпочтение рутины, укоренившихся привычек.

Тревожность, повышенное беспокойство, страхи.

Чрезмерная разговорчивость или даже болтливость у одних старцев, либо напротив, безучастность, молчаливость – у других.

Сниженная социальная активность, сужение круга общения.

Депрессивность, мрачный пессимистический настрой, многое представляется исключительно в серых или чёрных красках.

Стремление советовать, особенно молодым, навязывать своё мнение (см. [Губерман 2012, с.9]).

Равнодушие к своему внешнему виду, снижение требования к гигиене и собственной ухоженности, а в некоторых случаях и неопрятность.

Повышенный, чрезмерный аппетит – чревоугодие, либо, напротив, резкое снижение аппетита.

Проявления скупости, скаредности, особенно в мелочах.

Разумеется, вовсе не значит, что все перечисленные симптомы непременно должны сопровождать вашу и мою старость. Совсем не обязательно. У каждого из нас свой собственный набор физиологических и психологических проблем, которые характеризует именно нас, именно наш поздний возраст. У меня, к примеру, это ухудшение памяти, плохой сон, небольшое дрожание рук и головы, увядающая кожа, некоторое физическое ослабление, иногда головокружение, рассеянное внимание, упрямство и, кажется, не очень приятная готовность давать советы, которая обнаруживается в этой моей книжке. Согласитесь, немало.

Еще одно важное обстоятельство: часть симптомов мы легко замечаем у самих себя, а значит, можем анализировать и даже контролировать процесс собственного старения: зрение, слух, состояние кожи, физическая слабость, тремор, плохой сон, ухудшение памяти…

Другая группа симптомов бывает заметна больше окружающим, чем нам самим: замедление движений и скорости реакций, трудности с концентрацией внимания, раздражительность, капризность, тревожность, болтливость или безучастность, пессимизм, скаредность, навязывание собственного мнения. Как можно видеть, симптомы старости второй группы имеют в основном поведенческий, психологический характер, поэтому обычно не ощущаются самим престарелым субъектом и гораздо труднее поддаются самоконтролю, а следовательно, могут приносить определенные неудобства не только самому пожилому человеку, но и окружающим: не все и не всегда готовы терпеть рядом с собой не вполне адекватного и надоедливого старого человека. Вот почему нам так необходимо самонаблюдение, изучение собственной старости!

Если продолжать анализировать перечисленные выше признаки старости, то следует иметь в виду, что каждый из них имеет свою определенную мотивацию, причинно-следственную связь: медицинскую, личностную, наследственную.

Медицинские причины «заболевания старостью» очень часто порождаются проблемами, которые отмечали (или не заметили?) у нас врачи еще в молодости или в зрелом возрасте: не очень хорошее зрение, что-то со слухом, желудком, кишечником, нервной системой и т. п. Иначе говоря, у каждого такого недомогания в старости была до этого какая-то своя «история болезни» в молодости.

Личностные мотивы – это наша предшествующая жизнь (тяжелый физический труд, профессиональный спорт, сидячий образ жизни, постоянные стрессы) или пагубные привычки (переедание, курение, алкоголь, наркотики, сексуальная неразборчивость…) и… плохой характер.

И, наконец, наследственность как источник старческих проблем. Недаром врачи при осмотре и выявлении у нас какой-нибудь хвори спрашивают: не было ли такого заболевания, таких симптомов у наших родителей, других родственников? Иначе говоря, очень многое в течении болезни под названием «старость» может быть результатом генетической предрасположенности.

Но вы скажете: если многое или даже вс` в нашей старости предопределяется прожитой жизнью и наследственностью, и повлиять на физическое состояние поздних лет уже невозможно, то стоит ли тогда углубляться во все эти причины старческих недомоганий? Для чего в таком случае нам нужны эти симптомы старости и зачем было их перечислять?

А затем, что лучше знать, чем не знать, лучше быть готовым, чем застигнутым врасплох, лучше заранее насторожиться и, возможно, принять какие-то меры, поддержать самих себя и ограничить окружающих от связанных с нами неприятных впечатлений! Вот почему мудрые люди считают, что старость должна быть объектом познания, хотя она и есть объект познания специалистами, например геронтологами. Но я имею в виду самопознание, самоанализ, изучение самого себя до глубокой старости.

Но что я могу сделать в результате такого изучения и самопознания? Многое.

Я могу, например, заранее приспособиться к аудированию – восприятию звучащей речи других людей, разговора с ними: сесть по возможности ближе, повернуться, включить слуховой аппарат, если мне его прописали.

Я не только могу, но и должен (!) следить за своим внешним видом, за состоянием своей одежды, это не только проявление самоуважения, но и уважения к окружающим. Пожилой человек, в том числе и мужчина, должен следить за собственной гигиеной, состоянием своего тела, кожи и стараться, по возможности, не обнажать их, не демонстрировать, слишком близко приближаясь к партнеру по общению (говорят, у старости есть свой особый запах…).

Мои родственники постоянно напоминают мне, что я обязан соизмерять свои силы в любой физической деятельности. И они правы: конечно, неприятно обнаруживать собственную слабость, неспособность в каком-нибудь действии, но еще хуже оказаться в положении, когда нужна срочная помощь окружающих.

Мне и особенно старшим моим коллегам следует учитывать и скрывать замедленность наших движений и неоперативность реакций. Как? Вы удивитесь – отказом от действия, недействием! (Об этом см.: Глава # 7). Главное, в чем престарелая личность может помочь самой себе во многих жизненных ситуациях: воздержание. Воздержание не только от некоторых физических действий, но и, самое главное, от психологических проявлений своей личности, которые обычно так раздражают окружающих, особенно нестарых: разговоры о болезнях, жалобы на нездоровье, плохое настроение, а также обидчивость, капризность, беспокойство, тревожность, болтливость. Я, как и все мои ровесники, должен знать некоторые неприятные особенности поздней старости и уметь их скрывать, подавлять в себе неаккуратность, неопрятность, жадность, привередливость в еде. Соблюдение всех перечисленных пожеланий, советов, рекомендаций, требований можно, кажется, назвать мерами по «самолечению» старости.

Итак, существует болезнь под названием «старость», есть система симптомов и проявлений старческого недуга, возможны рекомендации разного «самолечения» старости, но должно же быть у нашей болезни и лечение! Именно так считал авторитетный ученый И. И. Мечников.

Но что это за лечение, и вообще, как можно лечить старость? Наверное, возможно какое-то медикаментозное лечение, которое может назначить врач, но что-то не верится, что существуют специальные лекарства «от старости». Игорь Губерман вспоминал «

мудрого Зиновия Ефимовича Гердта, который на склоне лет мечтал, чтоб наконец изобрели лекарство под простым названием – “отнетусил”» [Губерман 2012]. Но, если серьезно,

главное и специализированное лечение старости, это, как я подозреваю, внимание к пожилым, помощь, профессиональный уход за немощными. Людям преклонных лет, разумеется, были бы полезны контакты с профильным специалистом – гериатром. Но кто из вас видел когда-либо гериатра, кто имел удовольствие общаться с геронтологом? Ни я, ни мои близкие, ни раньше в России, ни теперь в США с такими врачами не встречались. Поискал в интернете и выяснил, что в России гериатры бывают составе медицинского персонала государственных домов для престарелых. Может быть, но как-то не верится. В моей прошлой петербургской жизни, когда это было так важно для моих родственников, я даже считал, что геронтологов вообще нет в системе здравоохранения. Не существовало, впрочем, и какого-либо организованного ухода, профессионального внимания к моим престарелым близким и знакомым, если они не в специальных домах или пансионатах. Как и все прочие пациенты, пожилые люди должны были обычным путем записываться к терапевту, добиваться записи к врачам-специалистам, высиживать, если удастся сесть, в общей очереди, а еще хуже – выстаивать огромные очереди в аптеки за льготными лекарствами… То есть стариков у нас как бы и не было!

Справедливости ради надо сказать, кое-какая социальная служба (купить продукты, лекарства, помочь с уборкой) в России была, хотя и ограниченная, не очень надежная, требующая множества документов для назначения. Есть она, видимо, и сейчас: моя весьма пожилая приятельница, живущая под Петербургом, пишет, что им с мужем «иногда помогает социальная служба», которая у них в городе «хорошо организована и недорогая». Я очень рад за свою приятельницу, хотя подозреваю, что как скромный человек, она довольствуется тем, что есть, и хорошо, что это у нее есть.

Но когда мы с женой оказались в Калифорнии, довольно быстро выяснилось, что профессиональное внимание к пожилым людям все-таки существует. Не проработавшие на благо Америки ни одного дня, мы немедленно и бесплатно получили специальную страховку для «синьоров», нам назначили семейного врача, направили на все необходимые анализы и обеспечили каждому врачебное наблюдение и лечение.

Самуил Лурье, оказавшийся на старости лет в маленьком калифорнийском городке США, потрясенно писал своему адресату: «… Медицина здесь – человечна. Я ведь в университетской клинике, принимающей больных любого уровня достатка со всей округи… И здесь всё заточено на одну идею: чтобы человеку было как можно легче, потому что он – каждый – заслуживает сострадания и заботы. Так жаль наших родителей. И всех, всех…» [Лурье 2016].

Не знаю, всегда ли и везде ли так в США, но мы долго пребывали в изумлении от совершенно непривычного отношения к нам медицинского персонала. Медсестра встречала меня в кардиологическом отделении с такой теплой и ласковой улыбкой, что я тут же поделился с дочерью: «А не должен ли я теперь жениться на ней?». «Не волнуйся, – успокоила дочь, – их всех здесь так учат». Я не волновался, но с непривычки чувство неловкости не покидало меня, особенно когда мне помогали встать с кушетки, пытались надеть и зашнуровать мои ботинки, хотя я вполне был в состоянии делать всё это сам.

А на наш домашний адрес мы с женой периодически стали получать разного рода сообщения «Департамента социальных услуг», явно рассчитанные на старых людей: о нашем законном праве хорошо слышать (а значит, получить слуховой аппарат), о возможности ухода по возрасту, о транспортировке при необходимости к врачу, о разных способах преодоления одиночества, о местах организации досуга пожилых людей (с адресами и телефонами) и даже об обучении на каких-то курсах – всё бесплатно!

Может быть, именно это и есть «лечение старости», о котором писал И.И. Мечников?

5. СТАРЧЕСКИЙ СОН

Сон разума рождает чудовищ (El sueño de la razón

produce monstruos).

Испанская пословица

Сон бывает разный на разных этапах нашей жизни. И это даже отражается в языке. Есть «младенческий сон» («спит как младенец»), то есть глубоко, спокойно, беззаботно, хотя на самом деле младенцы часто просыпаются. Встречается выражение «молодецкий сон» – долгий, глубокий, беспробудный. А еще мы знаем по сказкам «богатырский сон» – крепкий, без пробуждений сон сильного здорового человека, да еще и с громким храпом.

А «старческий сон» – каков он? Спросите у стариков, и большинство из них пожалуется: засыпать стало трудно, сон поверхностный и прерывистый, среди ночи просыпаешься с чувством тревожного беспокойства и потом невозможно уснуть опять. А еще пожилые люди просыпаются очень рано, раньше, чем им хотелось бы, и часто без ощущения бодрости и отдыха после сна. Вот что такое старческий сон. И я всем своим опытом вполне подтверждаю это.

Сон с древности воспринимался и рассматривался в культуре как нечто подобное смерти, так, в греческой мифологии бог сна Гипнос и бог смерти Танатос оба считались детьми богини ночи Никс. Отсюда и характерные для русской языковой культуры фразы и выражения: «заснул вечным сном», «уснул навеки», «покойся с миром», «спи спокойно, дорогой товарищ»… И эта традиционная аналогия сна и смерти в старости приобретает зловещий смысл.

Впрочем, пожилого человека начинает беспокоить и другое качество старческого сна – бессонница, непременный спутник его преклонных лет. Я подступаю к ней в продолжение разговора о болезнях, потому что, как считают специалисты, бессонница – тоже заболевание со своими собственными симптомами, синдромами, лекарствами и плохими последствиями.

Бессонница, или иначе инсомни́я (от лат.in- ‘не-’ и somnus ‘сон’), – это расстройство сна, когда вы спите слишком мало или плохо, либо когда у вас сочетаются оба этих неприятных обстоятельства на протяжение длительного периода времени. Думаю, вы и так это знали, но я пояснил специально для тех счастливых читателей, которые не знакомы с этой проблемой, если, конечно, таковые существуют. У бессонницы может быть много причин: бытовых, психологических, физиологических, прочих разных, но есть в большом списке нарушителей сна одна специфическая графа: пожилой возраст. Кто-то скажет, совсем не обязательно, но опыт показывает: если не всегда, то довольно часто: «в старости время оседает и скапливается, с рассвета до заката; в бессонницу – до четырех утра» [Генис 2021]. И, думаю, природой это «задумано» не случайно.

До семидесяти лет с небольшим я спал вполне благополучно, за исключением каких-то редких стрессовых ситуаций, нечаянного переедания и прочих случайных событий. И вот вступление в замечательный возраст «синьора» потребовало компенсации, платы за «удовольствие жизни в старости». Я по-прежнему засыпал легко и быстро, но просыпаться стал слишком рано, настолько, что не всегда чувствовал себя отдохнувшим. Терпел, приспосабливался, долго старался обойтись без снотворных, пока, наконец, не сдался где-то на рубеже 75 лет и стал использовать разные легкие лекарственные стимуляторы, снотворные. Но и с лекарствами далеко не всегда удается спать без долгих ночных пробуждений.

Зато появилось дополнительное время для раздумий. Удивительно, но в вынужденных ночных перерывах мой мозг обретает какие-то дополнительные способности. Иногда я мысленно веду с кем-то какой-то диалог по-английски, и так успешно, как не всегда получается в реальности. Бывало, я сочинял что-то, в том числе разные эссе для Facebook’а, а утром потом вскакивал и записывал, но при этом чувствовал, что ночью в мыслях было как-то лучше. Я и сейчас оставляю некоторые свои проблемы для ночного обдумывания, в том числе фрагменты этого моего текста о старости.

Между прочим, такие же причины (врачи скажут:

этиология

) плохого сна обнаружились и у моей жены, которая всегда спала очень хорошо, лучше меня. И тут, «внезапно», наступил и у нее почтенный возраст. Мы сравнялись в отношении качества сна и по утрам почти ритуально стали обмениваться впечатлениями: «как прошла ночь», «сколько раз и когда просыпалась/просыпался», «когда и как снова уснул/уснула» и т. д. Если оба спали плохо, значит, находились какие-то объективные внешние причины. «Перемена погоды, магнитная буря, метеозависимость…»

–

заключали мы с удовлетворением: главное, придумать причину, найти объяснение, пусть и не очень убедительное, все равно уже легче:

«с годами мы становимся весьма искусны в самоуспокоении» [Губерман 2012]

А еще плохой старческий сон стали сопровождать бесконечные сновидения, тяжелые фантасмагорические сюжеты, которые вполне могли бы претендовать на разные мистические толкования, если бы я ими увлекался.

Был, правда, у меня в студенческие годы, один любопытный сон с удивительными последствиями. Однажды приснилось мне, будто еду я на трамвае по городу Сан-Франциско. Яркий солнечный день, голубое небо, дорога по холмам, то спуск, то подъем, а по сторонам, сколько видят глаза, множество белых домов-домиков с красными крышами. Почему я запомнил этот сюжет? Уж больно он был необычный для того времени, странный, красочный, и я пересказывал его потом некоторым своим приятелям. Больше всего тогда меня поразило: почему Сан-Франциско? Я никогда не думал о нем, не знал и даже в кино, кажется, не видел, а интернета тогда еще и в помине не было. А может быть, после прочтения рассказа И. Бунина «Господин из Сан-Франциско»? Возможно, но в нем, кроме названия города, откуда путешествовал этот господин, нет ни малейшего присутствия самого города, тем более его описания. Странно. Но еще более странно, что спустя несколько десятилетий я оказался в Сан-Франциско и увидел именно то, что мне когда-то пригрезилось, а еще через несколько лет поселился неподалеку! Вот вам и «сон в руку».

Случались, конечно, в молодости и другие разные сны, но они в памяти не задерживались, как это и бывает со снами, но, по-моему, всегда снилось что-то хотя и странное, но лёгкое, положительное и даже забавное. В старости же стало всё наоборот: почти всегда снятся тяжкие несообразности, какие-то бесконечные преодоления, мучения. И такие сны резко участились у меня с приемом снотворных (в описании некоторых из таких лекарственных снадобий об этом даже предупреждают). Впрочем, надо признать, что даже в этих плохих снах случаются изредка своеобразные просветы, во всяком случае у меня, когда вдруг, без какой-либо мотивации или причинно-следственной связи снятся мне мама, бабушка, реже отец, которых давно уже нет на свете. Или в единстве времени и какого-то странного места вдруг оказываются вместе близкие и дальние родственники из разных поколений, разных жизней, от чего иногда остаются даже какие-то приятные ностальгические ощущения.