За день подремонтировав телегу, немного увеличили кузов, Зверобой, Следопыт и еще два воина из селенья двинули в путь. Но возникла проблема: Спас, видя, что нет меня, вернулся назад. Пришлось отложить поездку на следующий день. Вечером Зверобой, чтобы хоть как-то отомстить быку, который приставал ко всем, прося хлеб, взял щепотку соли и вместо хлеба сыпанул на язык. Спас фыркнул, закатил глаза.

– Ну все, буду врагом номер один, – вслух произнес воин.

Бык, открыв глаза, стал лизать своим шершавым языком ему руки. Зверобой прятал их за спину, поднимал над головой, но зубр упорно норовил их лизнуть еще и еще. До самой ночи Спас преследовал его, ни на шаг не отступая, это решило все проблемы, и наутро, взявши остаток соли, воины ушли за добычей. Жужжалку брать не стали, с ними пошел саблезубый тигр. Он остался один в селении, не смогли два самца жить вместе, это он тревожил нас во время последнего ночлега. Недоволен был только Спас, он все время норовил сразиться с ним. Тигр, напротив, чувствуя, что трогать его нельзя, находился всегда в стороне и при любой стычке убегал прочь, хотя завалить зубра, думаю, смог бы легко (хорошо воспитанный мальчик).

Мы с Яриком, подключив еще пару воинов, спилили огромное дерево, изготовили из него два колеса и четыре про запас, а то, пока ехали сюда, пришлось по дороге менять, искать подходящее дерево, на что тратится много времени. Затем перебрал металлолом, часть пришлось оставить, сильно проржавел, да и на первом месте стояла потребность в хорошей крепкой стали.

Через три дня в селенье мне стало скучно, в отличие от Донжуана. Он днями напролет только и ошивался возле девок. Везде был слышен его задорный смех, не смолкавший целыми ночами. Дело в том, что по негласному закону, продиктованному природой, во избежание вырождения рода требовалось постоянное обновление генов, которые мог дать только посторонний индивид, дать здоровое крепкое потомство.

Так как Зверобой и Следопыт ушли, я еще молодой, да и балагурить не умею, вся эта «миссия» возлегла на Донжуана. Все мужья понимали это и с терпением относились к происходящему. Волхв подшучивал:

– Через пару лет, когда заговорят родившиеся дети, это будет самое веселое племя всех веков, может, придется убегать в лес в поисках тишины.

В одно прекрасное утро я обошел все село и окрестности. Племя расположилось удачно, на небольшой возвышенности, которая имела по центру прогиб. Землянки вырыты во впадине, а в центре разместилась площадь, одна сторона холма опускалась к лесу, открывая проход в селенье. Вокруг колосилась дикая рожь, вперемешку с капустой. Отыскав на взлесье морковку (очень я ее люблю), направился к волхву.

– Доброе утро, – низко поклонился я.

– Утро доброе, что привело ко мне, юноша?

– Ярик говорил, что вы собирали железо в долине предков, она находится недалеко. Разрешите сходить туда с Яриком.

– Зачем ты хочешь рисковать жизнью? Металла достаточно, повозка не выдержит, да и соль еще будет.

– В прошлый раз ваши воины принесли дивную вещь.

Я рассказал все про жужжалку, про книгу деда. Как по картинкам изготовили пилу, телегу, а еще ранее дед построил печь для ковки железа.

– Так ты можешь понимать картинки древних?!

– Да, некоторые из них мне понятны, да еще мы с мастером Сталь определили, что знаки в ней – это записанная речь, только сколько я не пробовал подобрать звуки, все напрасно.

– В те далекие-далекие времена, как гласит легенда, каждое племя говорило на своем языке, если ты заметил, наш говор также отличается, только древние смогли прийти к общему. Вероятно, тебе попала книга из самого древнего времени.

– Вот и дед говорит, что нарисованы люди древние из древнейших, как мы теперь, история повторяется по кругу!

– Да, история повторяет бег по кругу, мудро говорит твой дед.

Долго еще молчал волхв, смотря перед собой. Я боялся прервать его раздумия.

– А ты знаешь, что означает твое имя?

– Не-а, – помолчал, добавил. – Это Донжуан придумал на ходу, меня Рыжиком зовут, а наш старейшина сказал, оно детское и чтоб я придумал себе новое достойное, вот он и выпалил, что взбрело в голову.

– По легенде, Эйнштейн жил в далеком прошлом, и он открыл тайну, по которой живет все живое, и с его подачи началось бурное развитие цивилизации, особенно полеты к звездам.

И снова замолчал.

– Ладно, я буду думать то, что ты сказал.

Мне ничего не оставалось, как уйти, оставив старика в раздумьях. К вечеру к шалашу Ярика, я там временно жил, пришли волхвы, попросились войти.

– Покажи, пожалуйста, свою жужжалку, – сказал Старомир.

Я быстренько достал и продемонстрировал ее в работе. Всех позабавило, когда щипало их за руки, а Ярику крутанул посильнее, и он отлетел в угол.

– Да, я думаю, надо его отпустить в долину, – пробасил молодой волхв Самурай из соседнего селенья. – Круг развития не разорвешь, так устроена Вселенная, лучше, если оно пойдет по спирали.

– Раньше начнется восхождение, больше шансов будет не повторить прошлое, когда оно не забыто, пока видно на горизонте, – добавил Старомир. – Завтра с утра отправишься в путь с Яриком и еще двумя воинами, возьмете малую повозку, которую сделают вам за ночь. Собирай то, что посчитаешь нужным, металл мы соберем и сами.

– Запомни, ты начинаешь прогресс нашей цивилизации. И каким оно будет, во многим зависит от тебя, – добавил седой старец Ермак.

Дневной переход нас сильно утомил. Дорога была тяжела. Камни лежали россыпью, тачку легче было нести на плечах, чем катить. Чтобы сократить путь, мы пошли через болото, переплыли небольшую речку, вышли из леса и оказались возле огромного озера, я в жизни не видел такого (правда, дальше своего селенья никуда и не ходил). Другой берег терялся вдалеке за дымкой тумана. Волны тихо накатывали на берег, усыпанный мелкой галькой. Огромная рыба, выскочив из воды, пролетела метров пять, плюхнулась, подняв стену брызг. Затем поднялись на взгорок, и предо мной открылось диковинное поле, было оно ровное, совсем как зеленое озеро, ни бугорка, ни ямки, даже кусты росли очень редко. Если смотреть с холма, оно казалось колесом, таким же круглым. Остановились на ночлег, ночь выдалась жутковатая, не было слышно а ни шороха, ни крика филина, даже мелкого зверька, полная тишина.

Утром, спускаясь в долину, пройдя несколько метров, я наткнулся на что-то, что внутри меня перевернуло. Меня вдруг затошнило. Передо мной лежал человек. Он лежал в прозрачной оболочке, как котенок в последе. Правда, за столько лет мягкие ткани разложились на солнце, но так как его кокон был прочен, эта жидкость не испарилась, а превратилась в холодец, обнажив местами кости, а местами покрылся плесенью, да и та умерла за столетия. Я с трудом смог сдержать себя, отвернувшись. Пошли дальше, но такие люди попадались довольно часто. Я вспомнил слова Светлича: «Их неприступные искусственные кожи сгубили своих хозяев. Магическая защита исчезла, оставив их умирать так жестоко».

Постепенно мы подошли к центру долины, здесь был вход в пещеру, сделанную, несомненно, людьми. Запалив факелы, спустились вниз, на удивление сырости не ощущалось, было сухо и прохладно. Трупов здесь не было. Проводник, проходя развилки, рисовал стрелки на стене, чтобы не забыть дорогу обратно. Вот, пройдя несколько метров, вошли в огромную комнату, здесь валялось непонятно что, куски железа, еще какой-то материал, гладкий на ощупь и хрупкий. Я брал всего по чуть-чуть и просил относить наверх.

Все подземелье построено очень просто, коридоры расходились лучами от центра, в них по бокам размещались комнаты. Периодически коридоры пересекали другие, которые шли по кругу и соединялись в кольцо. Ближе к вечеру в дальнем коридоре Ярик наткнулся на диковинный труп. Во всем подвале, что успели обследовать, это первый, и он не походил на ранее виденные, он был не прозрачен. Осветив всю комнату, пришли в ужас, в нишах стен в два яруса стояли точно такие. Немного отойдя от впечатления, внимательно осмотрев существ, пришел к выводу, что «это роботы, созданные людьми, чтоб работали за них» – промелькнули в голове слова старейшины. С трудом все вместе мы чуть выволокли одного наверх. Стемнело. Идти в лагерь, натыкаясь на «холодец в упаковке», было очень омерзительно, но и ночевать на кладбище духов никто не хотел.

На следующий день, пока разобрали все вещи, что принесли, солнце поднялось высоко, на небе ни тучки, несмотря на глубокую осень и близость озера, припекало здорово. Шедший впереди воин немного осмелел, стал оттаскивать «мешки» в сторону, чтобы снова вечером не натыкаться. Подойдя к отверстию пещеры, остановились, как вкопанные: робота не было на месте, а вход в подвал закрыт железной полированной плитой, в которой отражались мы все с перекошенными рожами. Нас охватила паника, духи предков забрали робота и закрыли вход, что есть силы бросились бежать назад. Отдышавшись в лагере, немного успокоились, стали соображать.

– Это робот как-то ожил и закрыл дверь, – предположил я.

– Может, как мы выращиваем зерно, так и древние люди вырастили их, – сказал Ярик. – И они, как растения, питаются солнцем и водой, я слыхал в легендах Старомира.

– Верно! Надо сходить туда и поискать его, – взбодрился я.

– Не-е-ет! Я туда не пойду. Еще «мешки» начнут оживать, – испугался один воин.

– С духами я не намерен воевать, – подхватил другой.

– Сваливаем отседа.

– Истина, сваливать надо.

– Нет. Если вы не идете, то я пойду один. Ярик, ты со мной?

– Не, я не пойду, духов нельзя тревожить, – ответил Ярик. – И ты не ходи, не гневи их.

– Завтра уходим назад, – подхватили воины.

Проснувшись раньше всех, я решил идти один. Утро выдалось пасмурное, моросил дождь, когда спустился с холма, дождь внезапно прекратился, а на средину долины падал луч солнца. Вот и центр, возле входа заметил движение человека, оно было неуклюжее, медлительное. Все внутри похолодело, сердце готово вырваться из груди. Неужели и вправду неприкаянные души умерших бродят здесь? Собравшись с духом, подошел ближе, в лучах солнца блеснул металл, это оказался робот. Вместе с тревогой наступило облегчение – что не духи. А роботы, построенные людьми, не должны быть агрессивны.

Ускоряя шаг, думал, что сказать в первой встрече с могучей частицей цивилизации древних людей (какой-то каламбур получается), это немного меня подбодрило. В это время существо оглянулось на мое приближение и, застыв, полетело в пещеру, послышался звон металла, и с гулким скрежетом закрылся вход. Вот и все, контакт не состоялся.

Возле входа лежал «мешок», в области шеи торчало какое-то колечко, я осторожно потянул его к себе, чтобы разглядеть поближе, и… Мешок развалился пополам, все содержимое вывалилось наружу, а так как там собрались газы, то его содержимое взорвалось и окатило меня. От неожиданности я закричал, кругом поднялась такая вонь, что стало выворачивать меня наизнанку. С трудом справившись с собой, побежал на озеро. Залетел в воду, долго мылся, не обращая внимания на холод. Запах казалось, проник в меня во все части тела.

Успокоившись, вернулся в лагерь – никого?! Ушли без меня, тачку забрали с собой. Наверное, услышав крик, решили, что я погиб. Уходили спешно, оставили мой мешок, а может, и специально. Что делать? Догонять или остаться?

Я присел в раздумье:

в мешке есть немного еды (на пару дней хватит);

два дня пути, нет лука (можно и поголодать);

диких зверей нет (можно и остаться);

робот сам избегает меня (значит, не убьет);

любопытство!!!

Все, остаюсь. Закинув походный мешок за плечи, пошел навстречу судьбе. На подходе к пещере рос карликовый куст, возле него и за ночевал. Правда, так и не уснул. Тишина сильно угнетала, наводя на страшные мысли.

Рассвет. Снова тишина. Непонятно, почему, но возле входа в пещеру тепло, и всегда светит солнце. В небе средь туч образовалась дыра, и лучи ласкового осеннего солнца согревали меня. Так просидел в засаде до обеда, все та же гробовая тишина. Робота сегодня не было.

Надоело. Прошелся по долине. «Мешков» было очень много, лежали они по-разному, но в основном кругами, как годовые кольца в деревьях. Точно так же, как в подземелье коридоры, осенило меня. Я стал лихорадочно обшаривать место вокруг трупа вплоть до следующего, нашел кусок провода, торчавший из земли. Потянув за него, я с легкостью извлекал его, очерчивая большой круг, затем он ушел в землю. Раскопал землю и наткнулся на полированный камень в подземелье.

– Точно так, как ты ставишь свою жужжалку, так и здесь лежат по кругу провода, – проснулся внутренний голос.

Да это был город древних. Когда пропала магическая защита, исчезли и виртуальные дома (понятия не имею, что это и с чем едят), умерло населения от удушья, ведь их искусственные кожи закрывали всецело. Интересно, как они дышали, кушали, а главное справляли, нужду, не ходили же они, наложивши полные штаны? Да и с девчонкой поразвлечься как? Все-таки должны снимать, я же расстегнул один, почему они сами не смогли?

Пятый пункт снова преодолел все. Не спеша, присел возле полного «мешка», стал рассматривать, возле шеи не было никакого колечка, да и вообще оболочка была без дыр, швов, только возле… там внизу, точка немного другого цвета. Сама оболочка была бесцветна, на ощупь повторяла тепло и нежность тела. Было очень противно, но привык («человек не блоха ко всему привыкает» – также из древней мудрости). Нажимая на эту точку, думал, раскрою, но нет, она не поддавалась. Все, решил, вернусь к тому, у входа. «Пацан сказал – пацан сделал (н. м.)»

«Мешок» лежал на месте, вонь прошла, желе впиталось в землю. Осторожно подняв за «ногу», высыпал остальное содержимое и направился к озеру. Мылся он очень легко, достаточно было погрузить в воду. Оболочка была идеально прозрачной, не оставила никакого запаха, колечко возле шеи отцепилось с небольшим усилием, оставив на месте темное пятнышко.

– Ага, значит, темное пятнышко, – снова проснулся собеседник.

Вернулся назад, вход в пещеру не открывался, заметки, сделанные мной из сухой травы, лежали на месте. Немного перекусил, стал рассматривать колечко, оно легко наделось на палец, сверкая на солнце лучами радуги. На нем был бугорок, если нажать на него, появлялась спиральная игла. Нажал им на темное пятнышко оболочки, ничего не произошло.

– Обломайся, оно ни при чем, – возразил я себе.

– Но все же…

Да здравствует пятый пункт! Вскочил на ноги, побежал к полному «мешку» и с размаху надавил кольцом в тёмное пятнышко. Снова все повторилось. «Дым, вонь, огонь». Нет дыма, и огня не было, но зато, облитый содержимом, я несся к озеру волоча пустую оболочку. По дороге весело поливая траву только съеденным содержимым своего желудка. Настроение было приподнятое – сам в дерме, но улыбка до ушей. Зачем они мне, я не знал, просто хотел показать деду.

Закончился еще один день. Ночь, луна и тишина. Снова рассвет. Оставаться причин уже не было:

еда закончилась (настрелять негде, да и нечем);

два дня пути (дотянуть бы ноги голодным);

звери не беспокоят (скучно);

робот не появлялся (наверное, знает, что я здесь);

любопытство (в подземелье не пускают, наверху уже не интересно);

Напоследок нарвал проводов, как поднять. Возле каждого «мешка» они лежали кругами и образовывали кольца вокруг центра «города». Положил оболочки в мешок, странная вещь всё-таки, освободившись от содержимого, они сжались до малых размеров, как на младенца, и места не заняли, можно спрятать в кулаке.

Обратный путь прошел тяжело, через болота. Речку переплывал по несколько раз, перенося проволоку. Ночь сырая и холодная, не то что возле входа, не давала выспаться. В селенье добрался ближе к вечеру. Своим появлением перепугав половину населения, особенно когда малыши закричали «дух идет». Тогда я понял, что могли наговорить воины про духов, схвативших меня.

Через день я слег. Меня бил озноб, то бросало в жар, заставляя желать снять с себя кожу, то холод, от которого не чувствовал тепла огня. Три дня лихорадило, волхв поил травами, читал заклинания и гонял духов, пока я не уснул, как в бездну провалился.

. . .

– Ну наконец-то очнулся, – вздохнул Следопыт.

– Заставил нас поволноваться, – добавил Зверобой

– Как мы тебя повезли бы и что сказали бы деду, если бы не довезли?

– Засолили покрепче, надеюсь? Соли много привезли. Ладно, все позади, просто пока проволоку переплавлял через речку, пришлось пять раз плыть туда-обратно, – ответил я.

– Конечно, умник, мудрец такой! А привязать кусок и перетянуть на другой берег слабо?

– Молодой и глупый, не быть тебе Эйнштейном, – засмеялись радостно.

– Ладно, хорошо, что не духи схватили, – и снова смех.

Зашел волхв Старомир. Все притихли.

– Так, кажись оклемался. Покормить не забыли гоготуны? Вам лишь бы поржать.

– Да он только и очнулся.

– А ты рассказывай, что приключилось, какую хворь принес с собой?

– Да это он реку … – начал было Следопыт.

– Цыц! – рявкнул волхв. – Не тебя спрашивают.

Я рассказал все по порядку, что видел, как дернул колечко, про робота, про переправу, как таскал проволоку. Не сказал только про комбинезоны людей, что взял с собой.

– М-да, ты мог простудиться, а мог и заразиться от трупных останков. Ну, думаю, обошлось, а тех трусов, что тебя бросили, я накажу.

– Не надо, это моя вина. После ожившего робота и моего крика никто не ступил бы туда, не зная, что случилось, еще и отмывался очень долго, спасибо, оставили мой мешок, а то пришлось бы догонять их.

– Значит, еду оставили, а сами наутек. Тем более накажу, – смягчив свой гнев, заулыбался старец.

– Жаль, что в подземелье нельзя больше спускаться, а то наверху, кроме проволоки, ничего нет, – с грустью добавил я.

– Хватит и этого, еще лучше, чтобы не открывались совсем, любая вещь может принести как добро, так и зло. Вот нож, например, или лекарственные травы, стоит немного переборщить, – задумчиво произнес волхв.

Помолчав немного, добавил:

– Есть древняя присказка: граната в руках обезьяны.

– А что такое граната? – перебил я.

– Не знаю. Наверное, самое страшное что-то.

– А обезьяна?

– Это ты, несмышлёныш. Хватаешь все, не зная, к чему могут привести последствия.

– Светлич говорил, что это плод, который стреляет семенами в разные стороны, все разом, а обезьяна лохматое чудище, которое знает, где их брать, она их носит недозрелыми и бросает в жертвы, убивая всех, иногда и себя, если плод перегрелся в руке, – предположил Зверобой.

– Интересная трактовка, мне дед говорил, что это высушенный кал огромной обезьяны, который при ударе взрывается как, гриб-дьмуховец, а сама обезьяна грызла камни для пищеварения, отчего в кале прессовались мелкая галька, – окончил Старомир и ушел, глубоко задумавшись сам над своими словами.

На меня также навалилась тревога. Наше гробовое молчание разрядил вошедший Ярик.

– О, ожил. Ну слава богу. Что с тобой было?

Все как по команде дружно засмеялись.

– И он туда же. Начинай снова свою сказку Эйншейн.

– Нет, хватит, теперь ваша очередь, как ваш там поход за солью, Спас не подвел?

– О, не хватало нам Донжуана, он лучше нашего рассказал бы.

– Столько хохмы от Спасителя твоего.

– Да и сам бы он добавил бы чего, – наперебой загомонили все разом.

– Короче, – сказал Следопыт. – Приехали туда очень быстро.

– Да я только успевал бежать впереди с солью. Спас чуть не задавил меня, когда я споткнулся о корень, – вставил Зверобой.

– Гордись, бык молодец, никого не признавал, шел только за тобой.

– Да ну тебя.

– А этот тигр, бывало, выскочит сзади. Перескакивая через куст, так шарахнет Спаса, а тот галопом на меня.

Все дружно рассмеялись.

– Да ну вас, вам смешно, а каково мне лежать меж ног громадины? А он еще поднял хвост и лепешками бросался, брызги в стороны.

Еще громче заржали мы.

– Да успел я увернуться. Только, перекатываясь, я в другие влезал.

Все, смехотерапия меня свалила, я качался по полу в судорогах, как представил себе картину, как Зверобой перекатывался, изворачиваясь от лепешек, как от меча грозного противника.

– Когда приехали туда, представление продолжилось. Спас, увидев соль (а там вся пещера из соли), стал просто грызть ее, как мы только его не уговаривали, даже на тигра не обращал внимания. Тогда поводырь натравил тигра по серьезному, и тот со всего размаху вскочил на быка и запустил когти, кусать, правда, не стал. Что там было! Спас издал боевой рев, крутанулся на спину, перекатился с боку на бок, изрядно помяв обидчика своей тушей. Тот наконец отцепил когти и треснул лапой по морде. Это был предел бешенства. У быка налились кровью глаза, из ноздрей повалил пар, еще немного – и огонь появился бы. Опустив рога, рванул к тигру, но кошка есть кошка, она вскочила на дерево и струей залила ему глаза. Озверев окончательно, зубр отходил назад и с разгона врезался в ствол, стараясь стрясти обидчика. Дерево росло на обрыве берега моря, годами подмытое водой, не выдержало натиска монстра, рухнуло вниз, увлекая за собой камни и землю, на которой стоял бык. Корни меж камней тянулись далеко от дерева, один из них хлестнул быка меж ног, и тот от боли прыгнул следом за тигром. Охладившись немного, они дружно вышли из воды, поглядев друг на друга, издали каждый свой боевой клич, умчались в лес, до самой ночи они бесились, ревя, затем пришли бок о бок, как лучшие товарищи.

– Назавтра, проехавши полдня, Спас снова повернул к соли, – вставил Следопыт. – Зверобой, взяв мешочек соли, снова шел впереди, выделяя ему по щепотке. Так прошли день. Спустя еще день его одолела жажда, всю воду выпил, бурдюки были пусты еще вчера. Спас рвался к воде, благо она была впереди. Он продолжал переть повозку, не останавливаясь, обломав колеса, потеряв немного соли, он как санки тащил, не глядя на ночь.

– Ничем нельзя было остановить этого монстра, бежал с немалым грузом до самой речки. Здесь, испивши водицы вдоволь, раздул бока, словно беременный десятком телят. Проехавши немного, Спас открыл пальбу таким фонтаном, – снова смех.

– Во-во, теперь и вам досталось, – засмеялся Зверобой. – Представляешь, поднимается хвост, я сразу понял, спрыгнул на землю, а эти зеваки еще веткой пырнуть хотели для хохмы, ну и получили свое.

– Но если бы не мы, то пришлось бы выкинуть всю соль. Мы заслонили собой ценнейший продукт, – хватаясь за живот, сказал Следопыт.

– Нет, вы бежали, как трусы, только один воин рискнул жизнью, раскинувши шкуру оленя, закрыл ею и собой соль.

– Но первый удар отразили мы.

Ржачка не прекращалась до глубокой ночи. Надорвав животы, уже собрались расходиться, только улеглись, как появился не запылился, нет, скорее, запылился Донжуан. Он предстал пред нами, как новорожденный, без одежды, весь исцарапан, не было живого места на теле. Немного отдышавшись, он продолжил смехопанораму.

– Покутил в этом селе пару дней после вашего отъезда, мне подсказал один воин, увижу – морду набью, что в соседнем селении совсем не осталось воинов, погибли, сражаясь с северным монстром, – начал свой рассказ Донжуан.

– Ну я, конечно, туда, и правда одни девицы. Вот гульнул так гульнул, разрывали на части. И вдруг вернулись мужья, они это время мамонта тянули. Чуть ноги успел унести, даже одеться не успел, гнались за мной с полдня. Тогда, видя, что не уйти от возмездия, прыгнул вбок, в малинник с крапивой. Правда не подрассчитал, малинник с крапивой оказался семечками, а вот дальше рос ежевичник, и я, держа хозяйство в руках, шагов сто ломился, затем залег. Преследователи постояли, посвистели, но за мной не полезли, – весело закончил свой рассказ Донжуан.

–А обойти они не могли?

– Не-а, я лежал в центре, да и не видели, в каком месте я залег.

– Хорошо, женилку не оторвал. Будет, за что повесить тебя в следующий раз, – уколол Следопыт.

– Пролежав так до ночи, стал выбираться, забежал я в состоянии аффекта, адреналин, во! Боли не чувствовал, а вот назад это был сущий кошмар. Кое-как раздвигая ветки зарослей, я метр за метром почти до утра выбирался. Пришел в селенье, подождал до ночи. У вас здесь такой шум, думал, что гулянка какая-то или воины ищут меня, куда мне голому, замерз совсем, а что у вас здесь приключилось, а?

– Нет, только не сейчас, завтра, а то меня точно лихорадка убьет, если не от болезни, так от смеха, – попросился я, держась за живот.

К утру, принеся медвежью шкуру, всеми усилиями размяли, отскоблили и пошили новую одежду для Донжуана, правда, ноги и руки его были похожи на деревья, где медведь точит когти, разодраны, покрылись сплошной кровавой коркой.

Еще погостив пару дней, ждали, пока я наберусь сил. Да и Донжуан залечит тело, ноги сильно опухли. Волхв прознал о проделках, в мазь добавил какую-то траву, отчего ноги и руки Донжуана стали зеленые-зеленые, а женилка и задница ярко-синие.

Отъезд. В глазах грусть, пока из шалаша не появился Донжуан, смех прошелся по толпе. Расставание сразу пошло веселей, все друг друга благодарили, мы за гостеприимство, за металл и соль. Они также за соль и металл, только перекованный.

Но больше всех внимания заслужил Донжуан, он как ни в чем не бывало расхаживал зеленым человечком, иногда в шутку пугал маленьких детей. Старомир лично пожал ему руку и шепнул на ухо:

– За всю двухсотлетнюю свою жизнь я не видел такого весельчака. Значит, человечество оживает, и злые дикарские манеры исчезают. Когда человек смеется, жизнь продолжается. Спасибо тебе огромное, – и поклонился в пояс.

Донжуан, растроганный вниманием старца, отвесил поклон до земли, оголив свой зад публике, да и не только зад. Шкуры у него были пошиты юбкой, а он привык к штанам, толпа рявкнула дружным смехом, увидев синий зад. Ничего не понимая, повернулся и отвесил поклон всей братии, готовясь произнести речь, но, видя неумолкающий смех толпы, понял, повернулся к старцу. Он лежал на земле, чуть дыша, заходясь от смеха.

За околицей Донжуан, как будто споткнувшись за корягу, снова показал свой зад, и снова взревела толпа. Уже обоз скрылся за лесом, но рогот в селении не умолкал.

Дорога домой.

На веселой ноте мы шли третий день, Спас вез уже сам. Шел быстрым шагом, рядом бежал тигр. Так проводил он нас до широкого поля, что-то прорычав, лизнув в морду зубра, повернул назад. Бык постоял немного, заревел что есть сил и рысцой побежал вперед, так расстались закадычные друзья, как-то грустно стало на душе. Все, от селения остались одни воспоминания да полная повозка стратегического запаса. Еще несколько дней было спокойно. И вот в один солнечный хороший денек (а может, и не хороший) появились преследователи, стая волков шла по пятам, внаглую подходя на расстояние выстрела стрелы. Двоих убили, но стрелы не вернуть, а идти далеко, надо что-то придумать, дать бой, силы неравны. Ночью волки, атаковав нас, наткнулись на проволоку, больше лезть не хотели. Днем, окружив кольцом, сопровождали нас. Когда отстрелили еще с пяток, их меньше не стало, Спас стал очень нервный, ревел через каждых пять минут, что в свою очередь раздражало волков, собирая всех со всей округи.

Утром следующего дня кольцо волков не сдвинулось с места, несмотря на наше движение, пришлось остановится. Как по древнейшему писателю Чернышевскому, стоял один вопрос: «Что делать?». Расставляя провода, я вспомнил про кабель из долины предков. Быстренько размотав его, предложил всем снять с его «корку». Затем его расплели и получили очень тонкие и довольно прочные нити из металла. Привязав за стрелы, сидя за ограждением, открыли стрельбу. Первые выстрелы принесли успех, три волка пали. Вернув стрелы, снова сделали выстрел, два подранка рванули в лес, порвав провода, унесли стрелы с собой, а вот третий, убегая, протянул провод по ограждению, вспыхнули искры, и волк упал замертво. Тогда, подключив второй конец нити к ограждению, стреляли уже стрелами без зазубрин и крючков на наконечниках. Это был триумф! Раненые волки падали, пораженные током, и через пару секунд лишались жизни. Мы вытягивали стрелы легко и снова отправляли в полет, поражая очередную жертву. Стая сильно поредела, отступив подальше, взяла нас в осаду. И снова вопрос: «Что делать?». Так прошел день. Снова на вой вожаков ночью пришли новые стаи. Они научились собираться вместе, когда добыча большая, и есть что делить.

Мы сидели возле костра молча, мысли блуждали и не находили выхода из этого лабиринта. Зверобой встал, потянулся:

– Так, надо идти сражаться, пока они не собрались со всей Земли, пора размять свои кости, показать силушку богатырскую, негоже воину прятаться за хлипкими стенами из проволоки.

– Они порвут нас, сил хватит, да и Спаса угонят в лес и распорют животину. Жаль помощничка, – заступился Донжуан.

– Рыжик и ты, Донжуан, останетесь, как только мы со Зверобоем ввяжемся в бой, налегке бегите домой, а затем с воинами вернетесь за повозкой. Всем не выжить, а без воды ослабнем, все равно кранты, – поддержал идею сражения Следопыт.

– Так не пойдет, – сказал я. – Если воевать, то с умом. Я предлагаю свою тактику на живца.

– За неимением других вариантов, то сойдет и эта. Живцом буду я, без обсуждений, – произнес, как отрезал, Зверобой, выслушав мое предложение. – Я по выносливее и не потею, что в нашем варианте немаловажно.

Все засмеялись. Стратегия была такова. Зверобоя сначала обмотали тканью из конопли, затем уязвимые места кожей и поверх обмотали голым проводом. Спасу сделали подгузник из медвежьей шкуры. Протянули лапы меж задних ног под живот, а вторую пару развернули по бокам и завязали веревкой на спине. Такой живот волку сразу не взять. Смастерили и намордник. Только здесь он не выдержал, стал вырываться и поломал оглобли в телеге (волки сразу встрепенулись).

– Рыжик, подключай провода, теперь и я буду роботом, работать от магической силы.

– Ты постоянно кричи, – попросил я. – Мы будем знать, живой или нет, затем выпустим Спаса.

– Громко не надо, а то волки разбегутся, – подбодрил Донжуан.

– Хорошо, как умолкну, так Спаса и отпускай. Только не забывай крутить без остановки, даже если замолчу, мне уже будет все равно, и волкам станет также все равно, – улыбнулся Зверобой. – Да не жалей, чем сильней ударишь, тем целее буду я.

На том и порешили. Взяв с собой два коротких ножа, робот-Зверобой шагнул за забор. Я покрутил ручку, Зверобой не повернулся, ток к нему не проник. Он шел навстречу своей смерти. Поравнявшись с проволокой, волки ринулись на него валом. Что там творилось, сказать трудно. Поначалу видно, как мелькали ножи, волки отпрыгивали от удара током. Зверобой упал, и волки накрыли его целиком, но из-под этой кучи был слышен злорадный смех, леденящий душу. Донжуан и Следопыт стреляли, не жалея стрел. Волки редели очень быстро. Вдруг Зверобой замолк, Спас как будто знал свой выход. А может, просто не выдержали нервы, рванул спасать друга. Легко перемахнул через проволоку, ввязался в драку. Для начала он отвлек стаю в сторону от Зверобоя. Он, как гладиаторский боец, применял свои коронные приемы, то падал на бок и перекатывался, давя убийц друга. То бил грудью, подымаясь на задние ноги и задирая высоко голову, подставляя соблазнительную шею в густой шерсти довольным волкам, затем падал на зазевавшихся, не сообразивших отпрыгнуть в сторону.