Еще один повод
Любовь не всегда такая, как описывают в книгах.
От краешков стекла успели расползтись красивые белые узоры. Каждый завиток не похож ни на один другой. Можно рассматривать долго, не замечая времени, а потом удивляться, куда это оно утекло.
Или рассматривать мелкие трещинки в резинке, обрамляющей окно. Или находить монстриков в причудливом рисунке ткани, обтягивающей сидения. Кто вообще придумал такую ткань? Можно цепляться взглядом за проходящих мимо людей. Можно вслушиваться в обрывки фраз ребят, что уже сели в автобус.
Можно делать все, что угодно. Только бы не думать о том, что произошло. И о той, что сидит рядом. Не вспоминать ее беспокойный взгляд. Не вспоминать касания к руке уже согревшихся пальцев и тихий вздох. Вздох от того, что выглядит рука уже явно не в порядке. Не вспоминать касания подбородка и губы, когда та обрабатывала рану.
Но мысли лезут и лезут и лезут. Почему она так беспокоится? Она просто такая, или дело в другом? И хотелось бы спросить, узнать, получить ответ. Но почему-то так трудно открыть рот и произнести то, что важно. Невозможно. Проще, намного проще стараться не думать. И почему так страшно спросить? Боится получить какой-то ответ? Или боится, что она что-то не то подумает. А что вообще можно подумать.
И как вообще можно обо всем этом думать. Анн просто заботливая. Все. Точка. Этого достаточно. Потому, что если нет, то придется теряться в догадках. А если в них потеряешься, то найтись уже очень трудно. Где правда, а где вымысел. В конце концов, у нее есть парень. И что это за мысли такие.
Сама же Анита, не утопала ни в каких догадках. Она поняла нечто такое, что не могла уложить в своей голове. То, что она увидела и то, что она почувствовала. Не вязалось ни с планами, ни с целями, ни с пониманием жизни вообще.
В тот момент, когда она увидела Рут, лежащего на снегу.. Весь мир перевернулся. Небо стало алым, давящим. А земля пустынной. Боль зажала все внутри своими тисками. И мысли лишь об одном.
«Пусть все будет хорошо. Я не хочу его потерять.»
Я не хочу его потерять. Было такой странной мыслью. И теперь она звучит и звучит. Логически она понимала, что это не та ситуация, когда стоит задумываться о черной вуали. Но вдруг осознала так ярко и так четко, что влюбилась.
Нет, совсем не так, как она читала в книжках. Совсем иначе. Как-то спокойно, плавно и нежно. Но факт оставался фактом. А вот что теперь с ним делать она не знает. Абсолютно не представляет.
А потому, сидит, молчит и считает от тысячи до нуля. И старается не думать о том, что ей хочется нежно взять за руку, и пусть бы та прошла. Из внутреннего монолога ее выбивает фраза Рут:
– Ты всегда носишь с собой аптечку?
– Да. Никогда не знаешь, где она может пригодиться.
– Почему не пошла учиться на врача?
– Не могу смотреть, как люди страдают. Мне вполне достаточно просто того, что умею сейчас. Самое необходимое.
«А… Она не может смотреть. Ну что ж. Хорошо. Понятно.»
– Понятно.
– Все-таки, сходи в больницу. Правда.
– Нет, не хочу. Все не так уж и плохо. Двигаю? Двигаю. Значит заживет.
Анита вздохнула. Ну вот как, как можно вообще что-то ему говорить. И вдруг ей пришла идея.
– Хм.. Слушай, а не хочешь зайти ко мне?
– Что?
Рут слишком удивился постановке вопроса. И, как обычно бывает в подобных случаях, поднял бровь.
– Ну, мой отец – врач. И он может посмотреть твою руку.
– А. Ты об этом.
– Конечно. Только давай договоримся, что если он скажет, что точно нужно в больницу, ты сходишь. Ну что?
– Ладно, хорошо. Но.. Я.. Разве это будет удобно?
– Да, все хорошо. Я предупрежу, что мы зайдем вместе.
– Ладно.
– Но если скажет, что нужно, обещай, что сходишь. И.. – Она запнулась, выдохнула. – Если хочешь, я схожу вместе с тобой.
– Хочу.
Рут сказал это так быстро и так сразу, что сам удивился и засмущался. Ровно как и Анн, не ожидавшая, но радующаяся. Наконец-то она удостовериться, что все будет как нужно. И.. Еще один повод с ним побыть. Может быть, она придумает, что делать с тем, что чувствует. А может, нет. Кто знает.
Не смотри
Мы выбираем любовь, или любовь выбирает нас?
Так быстро и так резко потемнело. Пусть ехать всего два часа, но многое может за это время произойти. Солнце может опуститься за горизонт, разлив палитру по всему небу, а потом забрав ее с собой.
Пульс может набирать скорость, отдавая в висках гулким эхом. Успокаиваться, и снова набирать. Бессчетное количество раз, вызываемый мимолетными движениями и случайными касаниями.
За каких-то два часа. Может стать неуютно, жарко, душно и одновременно пронизывающе холодно. До мурашек, до дрожи в пальцах. И на ком лежит за это ответственность? На той, что чувствует, или на том, из-за кого это происходит? Из-за него ли, или вопреки?
Осознание текущего положения ощущений пришло так резко и внезапно. Растерянность. Мечты о будущем, граничащие с желанием все прекратить. Едкие фразы сознания, в попытках отрезвления, провалили свою миссию, и теперь просто витают где-то на задворках. Насмешкой указывая на несостоятельность и бесконтрольность.
Можно ли влюбленность назвать выбором? Или она накатывает как морская волна, накрывает, и не спрашивает разрешения на существование? О, как бы хотелось, чтобы чувства поддавались формуле. Когда видишь перед собой листок бумаги, решаешь уравнение, находишь ответ и ставишь точку. Нет, нет.. Почему здесь все не так? Где она просчиталась? Как бы ни думала, у нее получается лишь многоточие, уходящее в бесконечность.
И с другого конца многоточия стоит Рут. Улыбающийся и задорный. В расхристанной куртке, с розовыми щеками и танцующей на ветру челкой. Так близко и так далеко.
Вот он, рядом. Протяни руку и коснись. Но до него так же далеко, как до звезды в небе. И рука неподъемная. Тяжестью всех сомнений на свете прикована к месту, где лежит. И палец не пошевельнется в сторону. И от этих мыслей снова бросает в жар.
Лучше бы оставалась в неведении. Лучше бы не искала ответов. Лучше бы не позволяла проникнуть так далеко. Лучше бы. Но теперь нужно как-то с этим жить. Смотреть, говорить, дышать. И как это сделать, когда хочется подарить всю нежность тому, кто наверняка не захочет, или не сможет ее принять.
Приехали. Анита очнулась от раздумий, встряхнула головой.
– С тобой все хорошо? Ты какая-то странная.
– Да, все хорошо. Просто устала, наверное.
Встают. Рут тянется за рюкзаком наверх и хмурится от боли.
– Так, стой смирно. Я достану и понесу.
– Он довольно тяжелый, не надо.
– Я не спрашивала, я констатировала факт.
Анн вытаскивает оба рюкзака, и они выходят из автобуса. Даяна и Клим поджидают снаружи.
– Ты как? Тебя проводить до дома?
– Я прекрасно. И.. Спасибо, Клим, но не надо. Я не домой.
– Оооо. Рутсааан.
– Заткнись, сказал! Все, пока.
И парень демонстрационно отвернулся. Анита помахала ребятам.
– О, так твое полное имя Рутсан?
– Считай, что ты этого не знала, прошу. Не люблю, когда меня так зовут.
– Зачем же она тогда?
– Потому, что Дан – свинотина.
– Понятно. Ладно, не буду. Как рука?
– Болит. Что ей еще остается.
– Действительно. Я такси вызвала, скоро приедет уже.
– Что ж, хорошо. А то ты и так уже намерзлась.
«Что это было? Элемент заботы? Зачем он это делает?»
Через пару минут приехала машина, поглотила их и укатила по направлению к огромному забору. Удивительно. Удивительно.. Такого просто не могло быть, но случилось.
– Что ж, похоже, они хорошо поладили, ты была права. Но скажи, зачем ты так его подкалываешь, действительно нарываешься?
– Это просто забавно и ничего больше. Разве я не могу? Да ладно тебе, не будь таким праведником, согласись, согласись, что это весело!
Девушка накинулась на друга, пытаясь его защекотать через куртку. Вряд ли ей это удалось, но он все равно рассмеялся из-за этой нелепой попытки.
– Ладно, я соглашусь, что это весело. Только не переусердствуй, а то он же и сдачи даст когда-нибудь, а ты сама будешь злиться.
– Ну и зануда ты.
– У тебя нет чувства меры, как и у него тоже. Поэтому вы все время и собачитесь.
– Но мы же не серьезно.
– Ты в этом уверена? Готов поклясться, что из ваших глаз прямо-таки водопад искр войны сыпется, когда вы оба в бешенстве. Но если ты говоришь, что это все не серьезно, придется поверить.
– Придется, куда тебе деваться. И как только ты нас еще терпишь таких несовершенных? Ума не приложу.
– Да я сам в шоке. Давно нужно было сбежать, но вот только некуда.
– Правильно, от нас не убежишь, хороший мальчик. – Она потрепала его по волосам и еще раз рассмеялась. – Эх, жаль, что сегодняшний день так быстро закончился. А еще этот со своей травмой, вот куда он так гнал? А я надеялась, что мы посидим после бордов где-нибудь втроем, поболтаем. Нечестно просто вот так взять и разойтись по домам.
– Хочешь, пойдем ко мне. Посидим и поболтаем. Можно еще Эстер позвать.
– Вряд ли она согласится. Ты помнишь хотя бы раз, чтобы она ходила куда-то вместе с нами? Ее из дома только пинками выгонять. Как у них собираться, так она первая орет, что хочет. А как куда-то, все, нет ее.
– Но если пойти сейчас к ним, как-то странно будет. Мы и без Рут.
– Если ты боишься остаться со мной наедине, так и скажи. Я просто свалю домой и все.
– Боже… Оставь свои мыслишки при себе, пойдем уже. Я же знаю, что со скуки помрешь, если сейчас одна останешься. Как насчет забежать за парой баночек пива?
– Клим, ты самый настоящий друг! Хочешь поцелую в знак благодарности? Ты же хотел, того, этого, попробовать.
– Ахах, если ты и дальше собралась мне это припоминать, то считай, что с этого момента я с тобой не знаком.
– Да ладно тебе, я ведь пошутила.
– Я-то понимаю, а потому и побаиваюсь, что твои шуточки не прекратятся.
– Хорошо, хорошо, больше не буду, договорились? А теперь в магазин!
Парень ухмыльнулся и улыбнулся спине убегающей девчонки. Вот откуда в ней столько энергии, после такого дня?
***
– Отец сказал, что сейчас немного занят, пойдем в мою комнату, подождем.
Рут осматривает интерьер с иголочки. И вопреки высоким потолкам, кажется, что все так давит и сковывает, что трудно дышать.
Но не смотря на общее впечатление дома, комната Аниты кажется такой милой и уютной. Пожалуй, это именно то место, где можно остаться. Ненадолго. Хоть здесь и просторно, но будто успокаивает.
– Можешь сесть на кровать. А, точно! Наверное, ты голодный. Хочешь чаю?
– А ты не голодная?
Рут резко повернулся и не ожидал, что Анн будет так близко. Слишком близко. Это дыхание, этот взгляд в душу. Это расстояние.. Сделай он еще шаг на пол ботинка, и коснулся бы носом.
Рут смотрит, впитывает и не может оторваться. И хочется сократить это расстояние до минимума, но не смеет.
Не здесь.
Не с ней.
«Не смотри на меня так. Не смотри. Я же не смогу.»
Случайность
Неловкость – это когда задел что-то настоящее.
Она смотрит не мигая. И кажется, будто эта комната, ее комната, вдруг стала незнакомой. Чужой, опасной. Теперь и здесь не спрятаться и не укрыться от мира. Весь мир теперь прикован к знакомо-незнакомому лицу. К уголкам губ. Потрескавшихся, колючих, обветренных. Но таких мягких.
Они что-то говорят. Понять бы что. Фразы протискиваются в сознание медленно и трудно. Просачиваются, распадаясь на отдельные звуки-шарики. Рассыпаются, отскакивают. И никак не хотят собираться в единую картину.
– Да? Что ты сказал?
– Все в порядке, говорю?
– А, да.
– Ты точно не падала?
Рут смотрит участливо, беспокойно. Едва касается рукой щеки, но тут же отдергивает. Анита просыпается, шагает назад, смущается и уводит взгляд в сторону. Неловкость повисла в воздухе плотным туманом, сковывающим движения. И в этом тумане каждое слово кажется лишним и неуместным. И хочется прикрыть, замазать, растворить момент в обыденной болтовне о погоде. Но даже прикрытым он будет напоминать о себе. Просачиваясь сквозь взгляды и вороша мысли и чувства.
– Классный был день.
– Да, классный. Ну, за исключением того, что я слегка навернулся.
– Да. За исключением этого. А, так что, будешь чай? Еще есть пирожные.
– Ну, раз пирожные. Кто откажется то.
– Тогда я сейчас.
Рут улыбнулся и плюхнулся на кровать. Анита выбежала из комнаты так, как будто спасалась от ревущего тигра. Выдохнуть. Выдохнуть и успокоиться. Трясущимися руками ставит чайник. Да что же это такое! Что с ней творится? Жила, значит, до этого дня нормально, жила. А теперь нате. Получите, распишитесь. Только она не подписывалась на это, а все равно получила. Каким правом с ней так поступают?
Она даже не знает, к кому обращается. И кто эти мифические «они». Догадывается, что проще спихнуть все происходящее с ней на кого-то, чем признаться, что это она сама выбрала так себя чувствовать. Чушь.
Рут сидит, рассматривает обстановку. Тут и правда очень уютно. И почему-то спокойно и хорошо. Не привык он чувствовать себя спокойно в незнакомом месте. И что это произошло? Они были так близко. Еще бы немного, еще чуть-чуть, и можно было бы коснуться и не отпускать.
Почему вообще он об этом думает? Это же Анита. Анита! Все не может быть так просто. И вообще не может быть. То, что он здесь сейчас сидит – это чистая случайность, помноженная на бредовую везучесть. И как бы он ни хотел, ему в принципе не может повезти в этой главе. В этой книге. Единственное, что остается – это задвинуть подальше мечты о нереальном. До сих пор прекрасно с этим справлялся.
Анн заходит, спиной открывая дверь. В руках поднос. Аккуратно ставит на стол. Запахло мятой и чем-то сладким. Они действительно проголодались. Гулкое "Спасибо", прозвучавшее от Рут с пироженкой во рту. И легкий кивок головы в ответ. Хотелось тоже что-нибудь ответить, но она не может разговаривать не прожевав. В конце концов, на подносе ничего не осталось.
– Хочешь, принесу еще?
Анн встает, намереваясь уйти.
– Нет не нужно. Было очень вкусно, но зачем еще раз ходить на кухню. Путь не близкий, в твоем-то доме.
– А ты хочешь, чтобы я осталась?
– А ты хочешь сбежать?
Рут тоже встает, делает шаг, оказывается рядом. Не настолько, как в прошлый раз, но все же. Анита опускает глаза и старается ни о чем не думать.
– Нет. Зачем мне сбегать.
– Тебе со мной не комфортно?
– Почему ты так решил?
– Потому, что я могу сделать так.
Шагает еще раз. Медленно. Подносит руку к щеке, проводит тыльной стороной ладони. Целует уголок губ.
Дышать невозможно. Двигаться невозможно. Адская лава со снежной бурей сталкиваются в груди и парализуют.
Стук в дверь рассыпал момент на тысячи песчинок и вернул ощущение реальности. Анита резко отшатнулась, Рут отвернулся.
– Заходи, пап.
Я вам не верю
Среди тысячи случайностей жизнь выберет тысяча одну
– О, здравствуй, молодой человек. Мир удивителен, правда?
– Правда. Здравствуйте, не ожидал увидеть здесь именно вас.
– Поверь, я удивлен не меньше. Но судьба, порой, творит с нами такие вещи, что нарочно не придумаешь. Напишешь сто один вариант, а она предложит сто первый.
– А вы все такой же, философствуете.
– И ты все такой же, совсем меня не слышишь. Повзрослел, но все такой же.
– Погодите, стойте! Вы что, знакомы?
– Что ж, так вышло. Но я думаю, что будет не тактично с моей стороны рассказывать как именно. Если твой друг захочет, сам расскажет. Правда?
–Правда.
Рут слегка потупился и опустил взгляд. Есть то, что лучше не вспоминать и то, что важно помнить. И почему же судьба распоряжается именно так, чтобы это было одним и тем же?
– Ну что ж. Я полагаю, что Анни не просто так попросила тебя посмотреть. Давай, рассказывай, что случилось.
– Да чего рассказывать, я упал неудачно, и рука болит. Скажите уже, что все в порядке, а то она от меня не отстанет, видимо, это у вас семейное.
– Ну, что есть, то есть.
– Эй! Я вообще-то здесь стою, а вы говорите так, будто меня и вовсе не существует.
– Здесь ты, здесь. Но а что, я не правду что ли сказал?
– Ладно, потом выскажите друг другу все, что хотите. Без меня, пожалуйста. Давай, показывай свою руку.
Анн недовольно скрестила руки. Ей определенно не нравилось, что она чего-то не знает.
Рут сел за стол и закатал рукав. Опухло. Больше, чем он думал. Ну и что, ну и пусть. Чего не бывало то. Сейчас скажут, что все в порядке, помазать мазькой и все пройдет.
– Хорошо упал, прицельно.
– Спасибо, я старался.
– Все шутишь.
– Вы тоже.
– Да, я тоже.
Улыбается и подходит. Тонкие, но удивительно мягкие пальцы аккуратно двигают руку в разные стороны. Вдруг неожиданное сильное нажатие на кисть. Рут хватает воздух ртом, жмурится. Еле выдыхает.
– Убить меня хотите, да?
– К сожалению, с этим ты прекрасно справляешься сам. Послушай, что я тебе скажу.
– Не нравится мне этот тон.
– Нравится, не нравится, а ты все равно послушай. Я сейчас вызову такси, и ты поедешь в травмпункт. Необходимо сделать рентген. И скорее всего, тебе наложат гипс. Не смотри так на меня.
– Завтра поеду.
– Никуда ты завтра не поедешь, ты поедешь сейчас. Ты хочешь вместо двух-трех недель месяц в гипсе проходить?
– Не хочу..
– Папа, я с ним поеду.
– Вот и хорошо. Ладно, я пойду. Как соберетесь, скажи мне, я такси вызову.
– Да не нужно, я сама.
– Как хочешь. Только смотри, стереги его, прыткий больно. Да, молодой человек?
– Никуда я не убегу. И хватит мне это припоминать!
– Ну не сердись, я же от души. Ты молодец, Рут, молодец.
С этими словами он покинул комнату. Рут сидит мрачнее тучи, Анита в растерянности.
– Давай поедем быстрее и закончим все это. Пластырь всегда легче рывком.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Нет, не хочу.
– А по поводу того, что сделал, ничего сказать не хочешь?
– Нет, нечего говорить.
– Ладно. Пусть так.
В комнате повисло тягучее молчание. Серое и тяжелое.
***
– Где! Где моя сестра!
– Успокойся, молодой человек. Все с ней хорошо. Она долго ждала, пока ты проснешься и проголодалась. Я отвел ее в буфет.
– Одну?!
– Нет, конечно. Хочешь о чем-то поговорить?
– Нам не о чем разговаривать.
– Когда-нибудь тебе придется с кем-то поговорить.
– Не придется. Просто делайте свою работу.
– Какой дерзкий, это хорошо.
– Хорошо?
– Конечно. Значит, хоть что-то чувствуешь.
– Я ничего не чувствую!
– Ну, если ты об этом, – Он показал на ноги. – то пройдет. Главное, верить и делать все, что я говорю.
– Только вы говорите, что пройдет. Я вам не верю.
Горче крепкого кофе
Одна и та же привычка может как помогать, так и мешать. Все зависит от цели.
Анита сидит на лавочке в коридоре. Нервничает и заламывает руки. Сама не заметила как начала, а теперь просто не может остановиться. Привычка, она такая. Какое-то действие, совсем маленькое, совсем крохотное, становится залогом спокойствия. И кажется, что если не сделаешь, то весь мир рухнет.
Нервничает потому, что помнит взгляд. И лучше бы не помнила. И лучше бы не видела. Горький, горче самого крепкого кофе. С танцующим огоньком страха в зрачках. Глубокого и всепоглощающего.
Еще помнит непроизвольное касание рук. И крепкую хватку, вряд ли осознанную, скорее спасительную. Будто Рут держался за последний шанс не свалиться в пропасть.
Но так или иначе, ему пришлось отпустить и одному скрыться за дверью. И теперь Анита, как губка, впитавшая ужас, сидит и ждет. Пытаясь успокоиться и понять. Больше понять, а от того, спокойнее не становилось.
Наконец-то, дверь открылась и выпустила Рут. Бледного, пустого, скованного. Готового мчать отсюда на край света, лишь бы подальше. Капли холодного пота на лице поблескивают в свете белых ламп.
– Пошли.
Хрипло процедил сквозь зубы. И, не глядя по сторонам, направился к выходу широкими шагами. Исчезнуть. Уйти. Забыть. Не чувствовать. Забыться.
Вышли на улицу. Дышит. Пытается дышать. Получается рвано, сквозь зубы, которые никак не разомкнутся. Держится за перила. Только бы не заплакать. Только бы. Не при ней. А горло уже жжет. Как бывает, когда сдерживаешь слезы. Будто разгорается пламя.
– Ладно. Спасибо.. Тебе. Езжай домой. Я дальше.. Дальше сам.
Прерывается и делает большие вдохи между словами. Все так же хватаясь за перила. До белых пальцев. Не замечая, что почти их не чувствует.
– Я с тобой.
– Ты мне не нянька.
– Нет.
– Ну вот. Езжай домой.
– Я просто хочу остаться с тобой. Нельзя?
Рут задумался. Насколько это сейчас возможно. Может быть? Может быть..
– Если хочешь, оставайся. Но.. Знай, что я собираюсь… Пойти в бар и напиться. И не думаю, что это будет для тебя.
– В бар так в бар. Говори адрес.
Пока кто-то справлялся с воспоминаниями, жадно глотая воздух и пытаясь найти спокойствие в обжигающих напитках, другие веселились от души. Довольно редко случалось так, что они оставались вдвоем. Редко потому, что не видели причин этого делать и потому, что три человека – это всегда веселее.
Сходить куда-нибудь погулять, съездить, посидеть в квартире с играми или хорошим фильмом. Все это намного интереснее, когда вас больше, особенно, если всем комфортно и хорошо друг с другом. Общие темы, общие взгляды, иногда разговоры до утра. А иногда и шум, побуждающий соседей усиленно стучать по батареям. Вместе на пары, вместе на тренировки, вместе готовиться к экзаменам, вместе в гости. Если у двоих из них возникала какая-то идея времяпрепровождения, то третьего всегда звали, как что-то само собой разумеющееся. Как факт.
Но сегодня, раз уж так вышло сегодня, то Даяна с Климом решили провести этот вечер максимально интересно и с пользой, играя в карты на желание. Они обложились горой чипсов и баночками с пивом, включили один из альбомов любимой группы и откровенно смеялись, выполняя самые нелепые поручения.
Играть просто так казалось слишком скучным. Ни азарта, ни драйва. Конечно, что-то невозможное или совершенно неприятное, никто бы из них не пожелал, все-таки друзья знают, где остановиться. Но вот петушиные кудахтанья, снятые на телефон, можно будет потом еще много раз пересматривать и припоминать.
– Давай, Дан, давай! Я знаю, что ты сможешь! – Парень смеялся и наблюдал, как девушка подтягивается на турнике и съедает десятую чипсу, которую он заботливо держит наверху.
– Я тебе этого не прощу, и так устала за целый день, ты беспощаден! – Ответила она, наконец-то плюхнувшись обратно на пол.
– Да тебе же это раз плюнуть, я ведь знаю.
– Ну держись, сейчас я выиграю, мало не покажется! Но вообще, почему это ты выигрываешь почти всегда? Мухлюешь?
– Разве? Карты-то ты раздаешь. Тоже мне, играть сначала научись, а потом обвиняй невинных людей.
– Ничего, в этот раз я выиграю, посмотрим, кто будет смеяться!
Но в следующий раз у нее не получилось, а потом еще раз и еще раз. В игре в карты она действительно была слаба. Так что, пришлось выполнять желание за желанием снова и снова. Правда, Клим, кажется, над ней сжалился и больше ничего трудного не просил.
В очередной партии у нее все-таки получилось выиграть. Возможно, случайность и удача. А возможно, ей откровенно поддались. Даяна сидела и с минуту думала, на чем бы таком отыграться, но вдруг мотнула головой, посмотрела прямо и спокойно, и выдала.
– Поцелуй меня.
– Что?
– Это мое желание, я же выиграла.
– Ты правда этого хочешь?
– Не сказать, что хочу, но мне любопытно, как ты и говорил. А тебе разве нет?
– Ну да, мне тоже.
– Тогда поцелуй, в любом случае ты проиграл и обязан выполнить мое желание.
– Даже если бы и не проиграл, я бы сделал это, если бы ты попросила.
– Правда?
– А почему нет? Ты же мне не отвратительна.
Девушка рассмеялась, и посмотрела хитрым взглядом.
– А, то есть ты готов целовать всех, кто тебе не отвратителен?
– Нет, я этого не говорил. Но ты, это ты. Ты – вообще отдельная история. Я даже думал говорить тебе все это тогда или нет.
– Почему думал?
– Я не хочу потерять друга из-за каких-то разговоров о поцелуях.
– Ты меня все больше удивляешь. Неужели ты думал, что я не захочу тебя видеть, если ты мне об этом скажешь? Ты настолько во мне неуверен?
– Нет. Просто… Ладно, все это уже не важно. Так целовать тебя, или нет?
– Да, это ведь все еще желание.
Он встал, обошел карты и миски с чипсами, сел рядом. Посмотрел на алые губы и подумал, что действительно хочет узнать, каковы они на вкус. Приблизился и коснулся их своими, едва-едва, отслеживая, нравится ему это, или нет. Нравилось. Даяна ему ответила, тоже осторожно, мягко и даже слегка робко, он не знал, что она может быть такой. После всех рассказанных ею историй, это точно был не первый ее поцелуй, но почему ощущалось именно так?
Клим коснулся ладонью ее лица, провел по шее, запутался в волосах. Поцелуй становился все сильнее и смелее, а дыхание все глубже. Но в какой-то момент, когда стало понятно, что продолжать дальше слишком опасно, они отстранились, и посмотрели друг на друга с любопытством.
– И как тебе, я хорошо выполнил желание?
– Вполне. Ты хотел узнать, каково это, меня поцеловать. И каково же?
– Неожиданно приятно. Ты сказала, что это будет никак, но ты ошибалась.
– Возможно. Все можно узнать только на практике, и мы узнали. И я думаю, что узнали намного больше, чем хотели.
– Ты права.
– Я тоже не ожидала. Но если честно, теперь мне любопытно узнать кое-что еще.
– И что же?
– Но для этого мне нужно еще раз выиграть.
– Разве ты не можешь сказать об этом просто так?
– Но мы же играем, разве нет? Мое желание закончилось, мне нужно еще одно, чтобы удовлетворить свое любопытство. И просто так я его говорить не хочу, я хочу его выиграть.
– Вот ты всегда придумываешь какие-то правила, усложняющие жизнь. Но не скажу, что мне не хочется продолжать играть на желания.
– Вот и договорились.
Они подмигнули друг другу, прекрасно понимая что имеют ввиду, и приняв правила игры. Хорошо иметь рядом человека, который знает твои движения, понимает твои мысли и намерения. Спокойно иметь рядом такого человека. Потому, что иногда не хочется ничего говорить, но хочется, чтобы поняли.
В следующий кон выиграл Клим. И это было не удивительно, он действительно играл намного лучше. Но в этот раз он довольно долго молчал, обдумывая как лучше сформулировать свои мысли.
– Так и будешь молчать?
– Я думаю. Кажется, такими темпами, мы еще не скоро доберемся до того, что ты опять выиграешь. А поддаваться я не собираюсь.
– И о чем же ты думаешь?
– О том, как лучше сформулировать, и о том, правильно ли я тебя понял.
– И?
– Ладно. Мое желание заключается в том, что с этого момента я меняю правила игры. Проигравший должен снять с себя одну часть одежды.
– О, так у нас теперь карты на раздевание? Забавный, это распространится и на тебя тоже. А я очень сильно постараюсь не проигрывать.
– Ты так уверена в этом? Если ты принимаешь новые правила, снимай что-нибудь.
Даяна заговорщески улыбнулась и стянула футболку, оставшись в спортивном топе.
– А ты дерзкая. Могла снять резинку для волос, браслет, или носок. Разве никогда раньше не играла в эту игру?
– Мы же вместе и играли, но ты прав, я дерзкая. К сведению, следующей вещью будет топ. Ты точно не хочешь мне поддаться, чтобы я не одна сидела в таком виде?
– А ты точно не хочешь озвучить то, о чем говорила? Все равно, если выиграешь, я лишь сниму с себя что-нибудь. Желания больше не работают. До какого момента мы будем продолжать играть?
– Пока на одном из нас больше не останется вещей, которые можно снять.
– Ты еще и жестокая.
– А ты знал об том. Но можешь и сам озвучить это, тебе ведь тоже любопытно.
– Нет уж, играем, значит, играем. Ты первая об этом заговорила, тебе и начинать.
– Тогда играем, и посмотрим, кто первый сдастся.
Они посмотрели друг на друга улыбаясь, и не желая сдавать позиции. Конечно, Даяна и Рут были самыми ярыми баранами, но и Клим иногда не отставал. Сейчас был именно тот случай, когда ему не хотелось сдаваться первым.
В следующую игру он снова выиграл, а Дан, как и обещала, невозмутимо избавилась от топа. И сидела теперь исключительно в штанах. Ухмыляясь и наслаждаясь положением. Клим только вздохнул, покачал головой и снова раздал карты. В этот кон не повезло уже ему, он подумал, встал, и стащил шорты.
– Интересный выбор. А мог бы снять футболку, или носок.
– Ты играешь по-крупному, я тоже. И к сведению, следующей вещью будут боксеры.
– Говоришь моими словами, хочешь вогнать меня в краску? Не выйдет.
– Я и не надеялся, я просто сообщаю факт. И потом, разве ты не первая сказала, что тебе любопытно?
– А разве тебе не любопытно?
– Именно потому, что это так, я сейчас в таком положении. Так может, закончим эту бессмысленную игру, и перейдем к тому, что любопытно нам обоим?
– Ладно, ты прав. – Она встала, подошла к нему, села рядом и прошептала на ухо. – Мне интересно, каково это, заняться сексом с другом. Будет ли это никак, или будет как-то неожиданно, как с поцелуем. Доволен, что я это сказала?
– Да, доволен. Мне тоже это интересно. И я не против, проверить это с тобой.
– Только у меня есть одно условие.
– Какое?
– Одна ночь и ничего больше. Мы не встречаемся, не продолжаем, не требуем большего. Я не хочу лишиться друга из-за какой-то глупости, не хочу потом друг друга избегать. Пусть эта ночь будет только экспериментом. А потом мы все честно обсудим.
– Идет, я тоже не хочу, чтобы между нами что-то изменилось. Ну так что, идем?
– Да.
– Тогда поцелуй меня.
И Даяна поцеловала. Уже совсем не так, как в первый раз. Уверенно, сильно и страстно. Вот такой он ее знал, и все равно удивился. Клим поднял подругу на руки и унес в спальню, случайно слишком сильно хлопнув дверью. Они от этого рассмеялись, но через мгновение снова вернулись к эксперименту.