Корректировщик

Когда штабу, сформированному из приезжих чинов и высших сановников правительства, надоело ждать результатов переговоров между посредниками и объектом изучения, последовал приказ провести очередное испытание в рамках прежней программы.

Леко понимал, насколько опасен эксперимент, однако обсуждать приказы не привык и начал готовить одну из уцелевших скважин к взрыву. Полковник Гарнье попытался вмешаться в подготовку, имея собственное мнение по вопросам безопасности, но получил отпор и затаил злобу, нашедшую выход в изоляции Толендаля и Натили от всех людей. Эта изоляция не имела никакого смысла, и Леко в общем-то не собирался вмешиваться, но лейтенант и девушка были ни в чем не виноваты, подобного отношения не заслужили, и Морис в резкой форме потребовал отпустить посредников «для участия в эксперименте». Последовал крупный разговор двух полковников, едва не дошедший до рукоприкладства. Обоих вызвали в штаб, выслушали, и полковнику Леко милостиво разрешили забрать посредников под его ответственность. Взгляд, которым его проводил полковник Гарнье, был весьма красноречив, но на это Морису было наплевать.

Зато в благодарность за освобождение Толендаль вдруг рассказал полковнику о своих «телепатических контактах» с Ифалиуком, чем весьма озадачил и заинтересовал Леко. На следующую встречу с «богом лагуны» они поплыли на катере втроем. Пока шла подготовка испытания, по акватории лагуны можно было передвигаться свободно.

Ифалиук отозвался на этот раз удивительно быстро, всплыв после первого же шлепка по воде.

Полковнику стало не по себе, когда монстр выставил из воды свой могучий лоб и уставился на него всеми тремя глазами, словно вопрошая: кто ты такой? Он продолжал смотреть на Леко и дальше, после того как Натили ласково заговорила с ним, представив Мориса как друга. А затем последовала передача, предназначенная явно не дилетантам в науке Толендалю и Натили, а профессионалу-физику. Ни Франсуа, ни девушка ничего не поняли, да и Леко не сразу врубился в смысл галлюцинации, потеряв сознание уже на пятой секунде контакта. Однако это не помешало ему впоследствии припомнить спектр скользнувших в сознание видений и сделать вывод, что он имеет дело не с разумным существом, а с посредником, связующим звеном неких разумных сил, зависящих напрямую от него, «бога лагуны». Но это случится потом, а до тех пор полковник Леко, потрясенный до глубины души, медленно приходил в себя и все пытался оттолкнуть от себя кого-то, пока не понял, что это руки Натили, протягивающие ему успокоительное.

Проглотив сразу три таблетки, Леко пришел в себя и схватился за бинокль. Но Ифалиук, сообщив все, что хотел, уже скрылся на дне воронки, светясь сквозь толщу воды нежным пластом серебра.

– Что вы видели, полковник? – заинтересованно спросил Толендаль, переглядываясь с Натили.

Леко отбросил бинокль, глубоко вздохнул, оглянулся. Лицо его, квадратное, морщинистое и бледно-пергаментное от природы, побледнело еще больше.

– Можешь называть меня просто Морис, лейтенант. Если бы вы взяли меня на встречу с Несси раньше, может, никаких конфликтов с этим космическим парнем не произошло бы. – Леко пожевал губами. – Впрочем, полигон – не лужайка в Пале-Рояле. Поехали на берег.

Франсуа включил мотор, катер заскользил к северному участку рифа, где работала инженерная бригада полигона.

– Никому ни слова о своих ощущениях, ребятки! Ясно? Пока я не проверю кое-какие идеи.

– Вы придумали, как ему помочь, пол… э-э, Морис?

– Нет, не придумал. Но если… – Полковник замолчал и больше не произнес ни слова. Он не верил, что ему удастся помочь чужаку уцелеть. Судя по действиям полковника Пьера Гарнье, единственным решением проблемы для него было уничтожение мешающего объекта, а не контакт или изучение феноменальных свойств пришельца.

* * *

Испытание ядерного устройства мощностью в двадцать килотонн окончилось появлением еще одной глубокой воронки в дне лагуны и разрушением части рифа. После чего дремавший до того исполин проявил вдруг странную активность, напав сначала на транспортный корабль с имуществом и оборудованием полигона, а затем сделав попытку нападения на авианосец.

Корабль водоизмещением в тысячу двести тонн Ифалиук потопил, но авианосец успел отойти на безопасное расстояние, использовав против монстра все свое оружие – от артиллерийских установок и торпед до ракет класса «борт – борт». Неизвестно, огонь ли авианосца остановил «бога лагуны» или он просто не решился далеко уходить от «родных пенатов», но напугал он командование изрядно. Особенно сильное впечатление произвела на штаб даже не погоня за авианосцем, а потопление транспортника, совершенное Ифалиуком с легкостью кока, топящего в воде очищенную картофелину. Причем сделал это Ифалиук очень дипломатично: сначала пару раз толкнув посудину в бок, заставив команду эвакуироваться, а затем выпрыгнул из воды и всей массой обрушился на корабль, погребая его под собой.

Срочно было созвано чрезвычайное совещание командования, на котором генералы и руководители служб обсудили создавшееся положение. Больше всего времени и нервов потребовала дискуссия о мотивах поведения Несси-второго, на которой свое мнение высказал и полковник Леко.

– Все очень просто, – сказал он. – «Бог лагуны» хочет есть. Ему нужны либо взрывы, накачивающие его энергией, либо расщепляющиеся материалы. На транспортнике находились готовые к использованию ядерные заряды, вот он и напал на корабль, чтобы заполучить их.

– Но на авианосце-то нет зарядов, – перебил его полковник Гарнье.

– На авианосце есть атомный реактор, – отрезал Леко. – Прекрасная пища для Несси. Хорошо еще, что он по каким-то причинам не может покинуть атолл.

– А если все же решится выйти? – спросил прилизанный, как всегда, Люк Перри. – Что тогда?

Ответом было молчание.

После долгих дебатов штаб принял решение в последний раз послать к Ифалиуку парламентеров, а потом нанести по атоллу ядерный удар, если договориться с ним не удастся. Против этого решения протестовали полковник Леко и профессор Кюри, но их мнение в принципе никого не интересовало. Чиновники испугались последствий предполагаемого похода монстра по океанам и морям. Винить их в желании воевать в общем-то не имело смысла.

Снова лейтенант Толендаль и Натили очутились на катере в лагуне, давно потерявшей прежний мирный вид, со зловещими фиолетовыми пятнами воронок от взрывов, с растрескавшимся дном, с изменившимися очертаниями рифа, практически лишенного растительности. Но на этот раз с ними снова пошел полковник Леко, что придавало молодым людям уверенности и бодрости. Сам Леко далеко не был уверен в успехе переговоров, но держал свое мнение при себе.

Ифалиук всплыл только спустя час после первой попытки вызвать его пошлепыванием ладони по воде. Ракетно-торпедная пальба с авианосца с виду не оставила следов на его теле, и все же Морису показалось, что «бог лагуны» выглядит иначе, не так, как раньше. Вглядевшись в монстра, он понял, что Ифалиук-младший действительно изменил форму. Теперь он выглядел больше похожим на помесь гигантской черепахи и ската, обзавелся панцирем, двумя полукружиями плавников, острым копьевидным хвостом, а также двумя перепончатыми «ушами» по сторонам лобного вздутия. Зато у него исчезла бахрома шипов, ранее окружавшая все тело, отпали рога и удлинились глаза.

Полковник сглотнул ком в горле, внезапно осознав, что несколько дней назад Ифалиук показал ему свой собственный портрет. Вернее, «скульптурную композицию», в которой сам он занимал положение черепахи, послужившей основанием для «динозавра» и двух исполинов в сверкающих золотых доспехах. Сомнений не было. К тому же Морис вспомнил и разговор с контрразведчиком о появлении на территории ядерного полигона в Неваде какого-то «супердинозавра», очень похожего, судя по описанию, на второго члена «скульптурной композиции».

– Пресвятая дева! – пробормотал полковник, ясно понимая, кого именно ждет Ифалиук в лагуне. Сел на палубу, чтобы не упасть на ослабевших ногах.

– Что с вами, Морис? – обернулся Толендаль, удивленный поведением полковника.

– Он не уйдет отсюда, – одними губами ответил Леко. – Нечего даже и пытаться уговорить его.

– Почему вы так думаете?

– Уверен.

– Франсуа, – вдруг позвала Натили слабым голосом.

Оба подскочили к ней, глядя на застывшего напротив гиганта, разглядывающего людей с каким-то странным выражением глаз. Эти глаза спрашивали, предостерегали и как бы плакали, налитые чужой, нечеловеческой тоской.

– Он хочет… чтобы мы ушли, – со слезами в голосе продолжала девушка. – И еще он хочет, чтобы мы нашли какого-то наездника и сообщили ему об Ифалиуке.

– Что за наездник? – осведомился Леко. – Как выглядит? Как динозавр?

– Нет, – покачала головой Натили. – Он такой… два туловища на одной… на одном… но две ноги…

Полковник снова вспомнил свое видение. Неужели два одноруких всадника на динозавре – на самом деле один двутелый и двухголовый урод?!

– Понятно. Спроси своего приятеля, где искать этого наездника.

Натили, запинаясь, обратилась к Ифалиуку, но тот, не спуская глаз с людей, медленно погрузился в воду и скрылся в глубине воронки. Леко только теперь заметил, насколько подрос «бог лагуны»: за прошедшие несколько дней его диаметр достиг не менее ста пятидесяти метров!

Натили беззвучно заплакала, глотая слезы, и Толендаль прижал ее к себе, хмуро поглядывая на воду.

– Ну и что теперь?

– Мне не поверят, – со вздохом ответил Леко. – Шансов спастись у этой одинокой твари нет.

– А если поискать наездника?

– Где вы будете искать его? На полигоне в Неваде вроде бы объявился какой-то громадный динозавр… но вдруг не тот? И как вы туда доберетесь?

– Подам рапорт… улечу в Австралию. Оттуда – в Америку…

– Не успеете. Рене уже отдал приказ о подготовке к пуску ракеты с ядерной боеголовкой. Конечно, Несси питается радиацией, но вряд ли способен переварить сразу столько энергии, что порождает ядерный взрыв. Он просто лопнет, испарится…

– Значит, выхода нет?

– Я так не сказал. Попробую уговорить штаб, но не думаю, что мне это удастся сделать. Для военных профи ваш скат – что бельмо на глазу, которое срочно надо удалить.

Натили перестала плакать, плечи ее вздрагивали. Франсуа среагировал на слова Леко более спокойно, однако и у него испортилось настроение. Один полковник мыслил трезво и хладнокровно, сам удивляясь своему внутреннему позыву помочь необычной твари и тому состраданию, которое вызывала участь неземного исполина. До этого дня он не считал себя способным на такие сентиментально-интеллигентские порывы.

* * *

Полковник оказался прав: ему не поверили. Доказать штабу, что тот имеет дело не с агрессивным мутантом, а с составной частью некоего разумного комплекса, потерпевшего крушение над Землей в доисторические времена, не удалось. Не возымела успеха речь Леко и перед военными специалистами, привыкшими не фантазировать, а решать чисто прикладные задачи. После недолгих дебатов генерал Рене отдал приказ на уничтожение исполинского ската, и с борта авианосца стартовал к атоллу Муруроа штурмовик с ракетой «Марсо», снабженной ядерной боеголовкой мощностью в десять килотонн.

Весь многотысячный контингент специалистов, моряков, летчиков, официальных лиц, представителей организации «Гринпис», находящихся на кораблях разного класса и водоизмещения на площади в тысячу квадратных миль вокруг атолла, затаил дыхание, ожидая развязки разыгравшейся драмы. Однако развязка наступила раньше, чем самолет достиг зоны пуска ракеты, и не такая, какую ожидали планировщики бомбометания.

Под тихий возглас наблюдателей Ифалиук всплыл на поверхность лагуны, безошибочно определил местоположение самолета и сбил его с первого же выстрела. Только на сей раз это была не молния электрического разряда, уничтожившая недавно вертолет, а мерцающий звездами столб черного бурлящего дыма толщиной в полметра; назвать лучом этот ровный дымный искрящийся пучок не поворачивался язык.

«Мираж» стал разваливаться на горящие пронзительным жемчужным пламенем куски и упал в океан вместе со всем своим вооружением, в том числе и с ракетой «Марсо». В то же мгновение Ифалиук перепрыгнул через риф атолла, достиг места падения обломков, нырнул, несколько минут рыскал под водой в поисках ракеты и вернулся в лагуну.

Только после этого общий вздох вырвался из сотен грудей, наблюдатели и техники вспомнили о своих обязанностях, в эфир хлынул водопад восклицаний, возгласов, оживленных переговоров и сообщений. А полковник Леко, наблюдавший за происходящим в каюте сторожевика в компании с лейтенантом Толендалем и Натили Нэсок, проворчал, расслабляясь:

– Похоже, нам дали небольшую передышку. Но горячие головы из спецслужб и минобороны на этом не успокоятся. Через пару дней они опомнятся и потребуют новой атаки, но теперь уже выберут игрушку помощней, что-нибудь вроде стратегической ракеты класса «земля – земля» или в крайнем случае ракеты с подводной лодки.

– Может быть, попытаться отыскать наездника, о котором «говорил» Ифалиук, на полигоне в Неваде? – неуверенно проговорил Толендаль. – Если меня не отпустят, я потихоньку сбегу на один из кораблей «Гринпис»…

– Тебя не выпустят без пули в спине. Нет, это попытаюсь сделать я, возможностей у меня побольше. – Полковник Леко выдул одним глотком банку пива, швырнул пустую в монитор и встал. – Адью, лейтенант.

– Но что делать нам? – в отчаянии заломила пальцы на руках Натили.

– Ваша задача – отвлечь на время внимание командования. Пообещайте этому куску дерьма Гарнье добиться непременного диалога с Ифалиуком, наврите ему с три короба, тяните время, общайтесь с вашим скатом, может, он что-нибудь подскажет. В общем, убедительно валяйте дурака, сколько сможете. Связь будем держать по лонг-рации через спутник, я достану для вас один экземпляр.

Леко легонько потрепал Натили по щеке, треснул Толендаля по спине широкой ладонью и вышел из каюты. Девушка и ее друг остались сидеть, глядя на закрывшуюся дверь.

В тот же день после настойчивых просьб принять его Франсуа был допущен к генералу Рене и полковнику Гарнье и сумел уговорить их, поражаясь своему красноречию, отпустить его с Натили в последний раз для контакта с «богом лагуны», который сумел найти в водах океана упавшую ракету, после чего она бесследно исчезла вместе с боевой частью из килограмма с небольшим плутония-237.

– Хорошо, идите, – сказал начальник полигона, не глядя на лейтенанта. – Даю вам два дня. Кстати, спросите этого мерзкого урода, что он сделал с ракетой. Пусть лучше вернет.

– Да-да, пусть вернет, – поддакнул сытым голосом полковник Гарнье, ковыряясь в зубах. – Не то ему будет плохо.

Лейтенант подумал, что Ифалиук, наверное, давно использовал боевую часть ракеты, что на угрозы он не реагирует, но вслух говорить об этом не стал.

Через два часа после разговора с генералом Толендалю дали пятиместный катер с крохотной каютой на корме, телекамеру, магнитофон, фонари, осветительные ракеты и запас консервов на два дня. Натили заняла место на корме, возле люка в каюту, и Франсуа отчалил от борта сторожевого корабля, где находился все это время. Он знал, что полковник Леко убыл с корабля в неизвестном направлении и под неизвестным предлогом, но рация, которую он оставил Толендалю, пока молчала. Оставалось только ждать от него вестей.

Катер обогнул риф, нашел достаточно широкую протоку и по ней пробрался в лагуну, мирно отсвечивающую лазурью и пляжами с жемчужно-перламутровым песком.

Воронку с лежащим на дне Ифалиуком они нашли быстро, по указаниям наблюдателей, не сводящих стволы приборов и оптики с обиталища двухсотметрового исполина. Посидели на палубе катера, просто свесив ноги через борт, глядя в воду и думая о своем. Потом Натили искоса посмотрела на задумчиво-отрешенное лицо лейтенанта, сказала с виноватой улыбкой:

– Ты, наверное, меня ругаешь в душе, авун?

– За что? – поднял брови Франсуа.

– За то, что втянула тебя в эту историю. Если бы я не рассказала тебе об Ифалиуке и не познакомила с ним…

– Все равно рано или поздно его обнаружили бы.

– Но ты бы не мучился со мной, выполнял бы свой долг, и все.

Франсуа притянул девушку к себе, поцеловал, глянул в ее черные глубокие печальные глаза.

– Кто сказал, что я мучаюсь? Все нормально, Тили. Я благодарен судьбе, что свела меня с тобой.

– Правда? – Глаза девушки вспыхнули, полные пунцовые губы приоткрылись, и Франсуа не удержался от поцелуя, долгого и желанного для обоих.

Запищала рация. Толендаль с сожалением оторвался от девушки, засмеялся, представляя лица наблюдателей, поднес наушник рации к уху.

– Чем вы там занимаетесь, лейтенант? – донесла мембрана недовольно-брюзгливый голос полковника Гарнье.

– Обсуждаем план контакта с Ифалиуком, – ответил Франсуа, не моргнув глазом.

Динамик рации донес чье-то хихиканье, затем голос начальника полигона:

– Займитесь делом! В случае угрозы со стороны объекта убирайтесь прочь, с рифа вас снимет вертолет.

– Вертолет не понадобится, господин генерал. К тому же неизвестно, как на него отреагирует наш приятель.

Рене промолчал.

Толендаль выключил рацию, подмигнул Натили, откровенно любуясь ее грудью, кивнул.

– Ну что, коллега, начинаем?

Девушка улыбнулась, свесилась за борт и дважды звонко шлепнула ладошкой о воду.

Громада «бога лагуны» всплыла на поверхность через несколько минут. Подросший «малыш» помнил о своих друзьях среди людей и, несмотря на ракетно-бомбовые удары со стороны сородичей Натили, откликался на ее вызовы.

Два глаза Ифалиука остались такими же, как и прежде, разве что еще больше удлинились, а вот третий превратился в «кратер вулкана» с блестящим черным зрачком на дне. Франсуа вдруг вспомнил дымно-звездный луч, сбивший самолет, и понял, что этот глаз «бога лагуны» на самом деле представляет собой какой-то неизвестный вид оружия.

– Скажи ему, что у нас всего два дня, – пробормотал Толендаль. – А потом, если он не перестанет нападать на корабли, его накроют более мощными ракетами.

– Он знает, – тихо сказала Натили. – Он не хочет больше встречаться с нами.

– Почему?

– Потому что это опасно… для нас. И еще он… – Девушка не договорила.

Сзади на палубу катера вдруг ловко взобрался аквалангист в необычном блестящем костюме, за ним второй. Оттолкнув Толендаля, первый бросил в черный глаз-кратер Ифалиука блеснувший металлом предмет, а второй рявкнул, сбивая с ног Натили:

– Ложись!

Блестящий предмет вонзился в глаз «бога лагуны» и взорвался, оказавшись гранатой с мощным зарядом. Сноп огня ударил фонтаном вверх, породил три ярких огненно-дымных языка, и тут же раздался еще один взрыв, глуше, но массивнее, тяжелее. От него сотряслось все тело Ифалиука, а вместе с ним и вода в лагуне.

Катер отшвырнуло прочь от этого места на несколько метров, аквалангистов и Толендаля с девушкой снесло с палубы как пушинки, и это их спасло. Непередаваемо низкий, уходящий в инфразвук рев прокатился над лагуной – крик Ифалиука, хотя было непонятно, как он кричал – без рта, а затем во все стороны от его тела рванули десятки змеящихся желто-зеленых молний, испарили катер, искромсали уцелевшие кое-где пальмы на рифе и пробили в самом рифе десятки брешей, окончательно разрушив атолл…

Толендаль и Натили пришли в себя уже на палубе быстроходного спасательного глиссера, уносящего их от атолла Муруроа. Девушка закричала, с плачем стала вырываться из рук морских пехотинцев, глядя на отдаляющуюся полоску раздробленного на куски рифа, потом застыла в объятиях Франсуа.

Через несколько минут глиссер подняли на борт сторожевика, лейтенанта и девушку проводили в каюту, но Толендаль уперся, не желая заходить.

– Мне надо поговорить с генералом Рене, это очень важно.

– Не велено, – сказал мордастый молодой парень с лихо сидящим на голове голубым беретом. – Ждите.

– У меня важное сообщение…

– Проходи, – морпех подтолкнул Франсуа к двери каюты, в которой уже скрылась безучастная ко всему Натили, и тогда лейтенант без замаха въехал локтем в солнечное сплетение мордоворота и добавил рубящий удар по толстой шее. Пехотинец с грохотом рухнул на гофрированный пол коридора.

Его напарник у трапа оглянулся, рванул было с плеча автомат и замер, глядя в зрачок автомата, который направил на него Толендаль.

– Я вас тут всех положу, мальчик, – проникновенно сказал Франсуа. – Иди и доложи командиру, что я хочу поговорить с генералом Рене. Понял?

Пехотинец, знавший лейтенанта в лицо, кивнул.

– Иди.

Проследив за парнем, Франсуа заглянул в каюту.

– Тили, я сейчас вернусь, выясню, что там и как. Не выходи из каюты.

– Ты думаешь, он жив? – Девушка подняла на лейтенанта печальные глаза, имея в виду Ифалиука.

– Конечно, жив, ему не страшны даже бомбы, а тут была одна граната.

– Но он кричал!

– Я бы тоже закричал на его месте. Граната все же не комариный укус. Но я уверен, что Ифалиук жив. Узнаю и приду, жди.

Франсуа закрыл за собой дверь каюты и стал ждать возвращения морпеха, напарник которого начал подавать признаки жизни.

За ним пришли через пять минут трое мощных лбов с автоматами и командир подразделения, которым оказался Буангвиль.

– Ну и влип ты, красавчик! – зловеще ухмыльнулся он. – Придется тебя снова отправить на губу, приказ майора. Так что извини, но…

В ту же секунду Франсуа дал очередь вдоль коридора, рванул к себе приятеля, перехватывая его руку и упирая в бок ствол автомата. Сказал, отступив к стене:

– Ребятки, зовите майора, иначе я из него сделаю красивый труп. Вы меня знаете, я слов на ветер не бросаю. Не так ли, Жорж?

Один из морских пехотинцев, знавший Толендаля, кивнул. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Тогда беги за майором, а то обмочится парень.

Двое из «дубленых загривков» потрусили по коридору к трапу и исчезли. Из кают по обе стороны коридора начали выглядывать привлеченные шумом матросы, появился старпом корабля, но вмешиваться не стал. Через пять минут пришел хмурый командир батальона майор Леблан.

– Что бузишь, Толендаль? Что за концерт ты тут устроил?

– Мне надо поговорить с генералом, – шепотом сказал Франсуа, успокаивающе махнув рукой выглянувшей Натили. – Это очень важно. И если вы меня не отведете к нему, меньшее, что вас ждет, – это разжалование!

– Не пугай, – усмехнулся чем-то похожий на лейтенанта майор, посмотрел на морских пехотинцев. – Опустите пушки, парни. Пошли, лейтенант.

Они выбрались на палубу, спустились в катер и вскоре подошли к авианосцу, на котором расположился со своим штабом генерал Рене.

В каюте генерала находились еще трое человек: представитель Комитета по внешней оборонной политике, полковник Гарнье и работник контрразведки, прилизанный, мышиного вида, с неприятной ухмылкой на бледных губах. Франсуа уже знал, что его зовут Люком Перри. Удобно расположившись в шезлонгах вокруг телемонитора, они беседовали и пили пиво. Франсуа непроизвольно облизнул пересохшие губы, но никто из присутствующих не догадался предложить ему чего-нибудь выпить.

– Слушаю, лейтенант, – глянул на него генерал Рене, сухой, загорелый, с ледяными глазами и ниточкой усов. – Мне доложили, что вы устроили настоящую войну, чтобы встретиться со мной. В чем дело? Что вы хотите сообщить?

– Что с Ифалиуком?

– Вы имеете в виду ската? К сожалению, цел и невредим, по обыкновению лежит на дне. Посбивал, кстати, все телекамеры на атолле, отогнал катера… В общем, мы имеем полное право принять адекватные меры, уничтожить его как опасное агрессивное животное.

Толендаль с недоверием посмотрел на генерала, потом на полковника Гарнье.

– Но вы же первые напали! Кто придумал бросить гранату в его глаз? Зачем?

Присутствующие в каюте переглянулись.

– Вы, собственно, зачем сюда явились? – ледяным тоном осведомился полковник Гарнье. – Адвокаты монстру не нужны. Говорите, что хотели сказать, или убирайтесь.

– Хорошо, я скажу. – Толендаль глубоко вздохнул. – Генерал, Ифалиук передал, что, если вы попробуете атаковать его ракетами с более мощным зарядом, чем прежде, он ответит адекватно. Авианосец вас не спасет.

– Он так прямо и сказал? – усмехнулся бледными губами контрразведчик.

Франсуа посмотрел на него.

– Это случайно не ты предложил бросить гранату, слизняк?

– Но-но, лейтенант, не забывайтесь! – загремел генерал, сдвигая брови.

– Ну, я, – снова растянул в улыбке губы Люк Перри, с превосходством и жалостью посмотрев на Толендаля. – И что из этого следует?

– Ничего, – сжал зубы Франсуа, поворачиваясь, чтобы выйти, потом вдруг прыгнул в глубину каюты и в прыжке ударил улыбающегося контрразведчика ногой в лицо. Прилизанный молодой человек улетел в угол вместе с шезлонгом, сбив экран телемонитора, генерал и полковник Гарнье вскочили, но Толендаль не собирался драться со всеми присутствующими в каюте. Уронив руки, он остановился посреди каюты и вспомнил слова Натили: «Он не хочет больше встречаться с нами, потому что это опасно… для нас». Вероятно, Ифалиук знал, чем в конце концов закончится его контакт с людьми.

* * *

Он проснулся от того, что по щеке проползло что-то мокрое и холодное, как улитка. Не открывая глаз, прислушался. В трюме сторожевика, где располагался бункер гауптвахты, было тихо, но рядом слышалось чье-то легкое дыхание. Снова щеки коснулось что-то прохладное… Женская ладонь!

Франсуа открыл глаза и рывком сел на привинченной к стене койке. В скудном свете, сочившемся в помещение из щели под дверью, блеснули глаза Натили, на губы лейтенанта легли ее пальцы, к уху приблизились горячие губы:

– Мне удалось уговорить охранника… он теперь спит. Пошли отсюда.

– Куда? – спросил шепотом Толендаль, натягивая на себя помятый офицерский костюм; спал он из-за жары и духоты в одних плавках.

– Катер готов, стоит под кормой. Надо попасть в лагуну.

– Зачем?

– Утром с подводной лодки по атоллу будет запущена ракета с ядерной боеголовкой. Надо предупредить Ифалиука, он успеет уйти на момент залпа.

– Ты с ума сошла! После того инцидента с гранатой он не подпустит нас на пушечный выстрел!

– Я могу поплыть одна, оставайся.

Франсуа покачал головой, удерживая руку Натили, притянул ее к себе и, несмотря на сопротивление, поцеловал.

– Нет, ты все-таки сумасшедшая!

Стараясь не производить шума, они выскользнули в трюм, поднялись по трапу наверх, обошли сидящего на полу в глубокой задумчивости охранника и шмыгнули по палубе мимо артиллерийской установки к корме. Ночь была безлунная, никто их не увидел.

Спустились по канату на палубу скоростного глиссера, вытравили шкот, оттолкнулись, и Толендаль начал бесшумно грести специально подготовленными веслами.

Шум на сторожевике начался, когда они отплыли метров на двести. По палубе забегали люди с фонарями, раздались команды, загорелся прожектор на корме. Тогда Толендаль включил двигатель и, уже не таясь, погнал глиссер напрямик к атоллу, располагавшемуся в трех милях к северу. Натили подсказывала курс, хорошо ориентируясь на море ночью.

Их не преследовали и стрелять по глиссеру не стали. То ли командиры решили дождаться утра, а потом выловить беглецов в лагуне, то ли имели другие цели. Таким образом, Толендалю и девушке никто не мешал миновать риф и войти в лагуну. Проплыв еще с милю, лейтенант остановил свой быстроходный катер.

– Ну и что мы будем делать дальше?

– Ничего, – серьезно ответила девушка. – Звонил полковник Леко…

Франсуа присвистнул. Он совсем забыл о рации, которую им оставил Морис.

– Рация у тебя?! Что он сказал?

– Он сейчас на полигоне в Неваде. Дела там обстоят примерно так же, как и у нас: динозавра двое, и их хотят уничтожить. Но он надеется все-таки выйти на них и рассказать об Ифалиуке. Велел нам держаться, тянуть время…

– Как же, потянешь тут время. – Толендаль сплюнул, оглядывая звездное небо. – Завтра Рене выбросит десант, выловит нас и сбросит ракету…

– Пусть попробует! – В голосе Натили послышались гневные нотки. – Я попрошу Ифалиука помочь… десант здесь не высадится. А мы будем сидеть и ждать, сколько хватит терпения, пока Леко не даст команду уходить. Пусть осмелятся пустить ракету или сбросить бомбу на нас.

Франсуа хмыкнул, прошелся по шаткой палубе глиссера на корму, где сидела девушка, присел рядом.

– А если они осмелятся?

– Тогда мы умрем.

Толендаль снова хмыкнул, потом засмеялся, лег на палубу, раскинув руки и глядя на крупные звезды.

– Хотел бы я видеть рожи генерала, полковника Гарнье и этого мерзавца, Перри! Ты не боишься… умереть?

Натили нагнулась к нему, погладила кончиками пальцев грудь, подбородок, щеки, губы, прильнула к нему всем телом.

– Не боюсь. А ты?

– Я тоже… – пробормотал лейтенант, крепче обнимая подругу, жизнь без которой стала ему не мила.

И звезды закружились вокруг них…