Айдолы

20.Работать на износ

К концу тура ребята были сильно вымотаны. Игривый запал потихоньку угасал. Айдолы хотели скорее вернуться домой и наконец-то выспаться в теплых, домашних кроватях.

Завершающий концерт. Последний город. Сцена была роскошная. Такой большой сцены они не видели давно. Бобби вышел осматривать рабочую площадку.

– Э… да мы тут просто потеряемся. – Он прошёлся по сцене. Посмотрел, посчитал. Пока всех готовили, проверяли аппаратуру, он всё озадаченно смотрел на эти огромные размеры всей концертной площадки.

– Ты чего?

– Грустно мне что-то. – Мин Хён присел рядом с Бобби и обнял его.

– Не грусти. Ты устал просто, завтра мы уже летим в Сеул.

– Да, конечно, но как-то мне грустно. Я себя чувствую маленьким и раздавленным на этой сцене.

– Почему?

– Не знаю. Как-то мне не уютно.

– Может, пойдем, отдохнем немного перед концертом?

– Да не знаю. Понимаешь что? Ребята измотаны, Чан болеет, ему с температурой сегодня на сцену выходить. У Джуна рука не заживает, которую он прорезал недавно, у Сан Хёна вроде нога растянута. Как работать-то?

– Мы всегда работаем с какими-нибудь травмами. Нас разве спрашивают?

– Ну, вот то-то и оно – Бобби встал. – Пойдём Мин, будем переодеваться к концерту.

Концерт давался мемберам тяжело. Фанаты, как всегда кричали, приветствовали своих любимцев оглушительными овациями. Чан еле стоял на ногах. Ребята видели отвратительное самочувствие своего коллеги. У него от природы очень высокий голос и огромный, вокальный диапазон. Однако сегодня голос его не слушался совсем. В один момент, на самой кульминации он осёкся и захрипел. Партию быстро перехватил Сан Хён. Бедный Чан сорвал голос, он не мог спеть больше не ноты. Отведя микрофон от лица, он присел на край сцены. Голос пропал резко, горло разболелось, а из глаз потекли слёзы. Фанаты начали понимать, что случилось, что-то не ладное. Они подняли лайтстики и запели песню вместе со Startus, да так громко, что, ребята вообще перестали себя слышать. Фонарики в руках поклонников слились в единый свет.

Ин Джон и Сан Хён, обняв плачущего Чана, присели рядом с ним, и тянули его партию, хотя это было совсем не в их диапазоне.

– Юни! Наш Чан сильно болен и сорвал сейчас голос, но он вышел и работал сегодня для вас столько, сколько мог. – Со всех сторон послышались овации и крики:

– Чан! Чан ты молодец! Ты красавчик Чан! Мы тебя любим! Чан ты наш! – Чан стоял и плакал. Он кланялся своим поклонникам в знак благодарности и признательности им за такое искреннее отношение.

– Чан! Не расстраивайся! Чан! Выздоравливай скорее! Ты наше солнышко! – Чан был очень растроган, не смотря на такое, своё состояние он продолжил работать на сцене. Танцевал, молчал, но танцевал. Потерять голос во время выступления – это очень страшно для вокалиста. Это шок, боль и обида. Обида на самого себя. Чан чувствовал, что-то похожее.

Концерт был в самом разгаре, когда Ин Джону тоже стало плохо. Он танцевал трио вместе с Бобби и Мин Хёном. У него потемнело в глазах. Айдол дотанцовывал по памяти. Хорошо, что после этого номера они должны были переодеваться. Мемберы зашли за кулисы и в этот момент двое просто рухнули.

– Эй, кто-нибудь. Срочно врачей и кислород, у нас обмороки. – Ин Джон и Сан Хён лежали прямо на ступеньках. Их подняли подбежавшие работники и отнесли в гримёрку.

– Пока перерыв, нужно привести их в порядок, а Чану дайте что-то согревающее. – Джун был в ужасе.

– Хённи! Ин! Боже, что с ними? – Ребят положили на пол в гримёрке, дали кислород. Подбежали врачи. Чану закапали что-то в горло. Это что-то сначала заморозило, а потом согрело. Чану стало немного легче и он начал говорить тихонько, шепотом. Сан Хён и Ин Джон тоже постепенно пришли в себя. Айдолов держали на руках.

– Ребята, вам нужно полежать ещё.

– У нас концерт.

– Как же вы будете работать-то?

– На износ.

– Ребята так нельзя.

– Мы не можем по-другому, мы должны – прохрипел Чан. – Да, хоть и плохо, но мы выйдем на сцену. Хёну и Ину дали по банке энергетика.

– Зачем это? Нам нельзя.

– Вам нужно сейчас отработать, пейте.

– Нам пора – Бобби, Ли Вон и Мин Хён вышли первыми. За ними в линию встали Чан, Ин Джон, Джун и Сан Хён. Как дорабатывать концерт, если ноги не слушаются, в голове шумит, туман перед глазами, крики, овации, софиты со всех сторон?.. Всё смешалось в одну нечеткую картину. Ин тихонько считал себе, чтобы не сбиться с ритма. Сан Хён тоже дотанцовывал по памяти. Он перепутал строчки в песне. Текст, просто испарился из его головы. Он ждал поклона. Колени дрожали, сердце билось так, что он слышал и чувствовал каждый его удар. Они вымотались. Сойдя со сцены, айдолы буквально по стенке пошли в гримерку. У Ина закружилась голова, Сан Хён дошёл и рухнул в кресло, тут же на руках Ли Вон внёс Ина. Чан растянулся на диване, отпаиваясь горячим чаем. Было похоже на то, что Чан, Ин и Хённи заболели чем-то друг от друга, и поэтому чувствовали себя крайне плохо. Приехала скорая. У всех троих была высокая температура. Им вкололи по уколу. У Сан Хёна начался астматический приступ.

– Дайте ему ингалятор. Срочно! Он астматик. Господи, да как же вы гоняете такого больного парня в таком жестком графике, а? Он же у вас умереть может просто. Мы забираем всех троих в больницу!

– Не надо. – Прохрипел Ин.

– Да как же не надо? Может же заболеть весь коллектив, а вашим вокалистам вообще нужен особый уход.

– Нет, я пишу отказ. Где подписать? – Сан Хён взял ручку. – Давайте. Врачи молча пожали плечами.

– Я тоже.

– И я.– Все трое отказались от госпитализации. – Дайте нам таблетки или уколы, мы придем в себя, а завтра мы улетаем в Сеул. Там всё и решим.

Самолет набирал высоту. Айдолы тихо спали. Сегодня они не брали спиртное, не смеялись и не шутили. Они были истощены. В аэропорту Сеула их уже ждали кареты скорой помощи. Когда все пассажиры вышли, ребят встретил менеджер их агентства.

– Ребята троих из вас мы госпитализируем, остальные в карантин!

– Но…

– Не обсуждается, это распоряжение Господина Пак Ли Чана. – Чана, Ина и Хёна погрузили в скорые и быстро увезли. Остальных с другого выхода отправили на автобусе по домам, взяли какие-то тесты и сказали неделю сидеть дома. Гастроли, в этот раз закончились не так уж и радужно, однако мемберы были счастливы уже от того, что впереди была целая неделя безделья. Значит, можно было поспать, поесть и позаниматься своими делами в полной тишине и спокойствии.

21.Одиночество

Как и предполагалось, в больнице кроме обыкновенного гриппа у ребят ничего не нашли. Подержав их там сутки для порядка, всех отправили по домам. Айдолы заехали в студию Ли Вона, куда по быстрому отвезли их чемоданы. Чану прописали лечение и голосовой покой. Парень совсем приуныл, но Ли Вон умел скрасить плохое настроение и устроил мини стол в студии.

– Чан тебе вполне можно сейчас выпить что-то по крепче, так что налегай на Виски и ешь мясо.

– С чего вдруг банкет? – спросил голодный Ин.

– По случаю вашей выписки.

– А остальные где?

– Джун уже дошел до кондиции и его повезли домой. Вон видишь три бутылки в углу? У Бобби коллаборация какая-то на телевидении, а Мин Хён сейчас приедет. – Действительно, в студию приехал, замерзший Мин Хён.

– О ребята, привет. Рад, что вас выписали.

– Слушай Мини, ты бы не рассекал вот так налегке по улице. А то заболеешь. Нам хватает одного сорванного голоса.

– Да я не пою как бы.

– А для срыва петь не обязательно, можно так сорвать, что будешь месяц играть в молчанку.– Чан опустил голову.

– Чан! Не расстраивайся. Да запоёшь ты ещё соловьём.

– Я пойду, ребята – еле прохрипел Чан. – Не могу я тут находиться, петь не могу.

– Чан поехали, я тебя отвезу, а? – Сан Хён успел привезти авто к студии, и сейчас предложил Чану отвезти его домой, чтобы ему не было так грустно.

– Да, я с тобой поеду. Если можно.

– Да можно конечно, нужно Чан, нужно! – Ребята попрощались и Хён с Чаном отправились домой. У входа из студии их ждали поклонницы.

– Чан! Хён! Мы вас ждем. Можно автографы?

– Да конечно! Девочки вы сегодня Чана не трогайте, он сорвал голос и не может говорить, да и нельзя ему стоять на ветру. Давайте я вам всем распишусь сейчас, пусть Чан отдыхает. – Сорок минут Сан Хён раздавал довольным девчонкам автографы, а потом наконец, он смог сесть в машину.

– Блин, ощущение, что я сегодня книгу написал хоть и не писатель. – Чан грустно улыбнулся, опустив голову.

– Не грусти братик, сейчас приедем к тебе, что-нибудь интересное придумаем. – Ребята приехали домой к Чану. Занесли вещи.

– Я не люблю приезжать домой – прохрипел Чан. – Дома пусто, никто не ждёт, мне 23 года и у меня есть всё, а по сути ничего нет. Что мне эти деньги… теперь вот ещё и голос сорван… горло болит. Для чего я все эти годы гонял по гастролям, чтобы приезжать в дом, в котором, хочется удавиться от тоски. – Сан Хён стоял и рассматривал квартиру, которую год назад Чан купил себе на весь свой заработок. У него был прекрасный вкус. Квартира была ухоженная, светлая, с большими окнами, через которые открывался вид на ночную панораму Сеула. Повсюду весели фотографии и картины. Мебели было по минимуму, но в шкафах было много книг и посреди гостиной стояло электронное пианино.

– Ты живёшь совсем один?

– Да. А с кем мне жить? Мама с сестрами и братьями живет в Штатах. У неё там новая семья. С папой они разошлись несколько лет назад. Вот он уехал, а где он я и не знаю. Я жил последние пять лет перед дебютом с тётей в Австралии, а потом сам знаешь, с вами, в общежитии. Тётя умерла недавно. – А с мамой? С мамой ты не общаешься?

– Нет… зачем я ей?

– Ну как… Мама же. – Чан равнодушно пожал плечами.

– Ну, мама. Она ко мне сюда на каникулы братьев и сестёр отправляет, а я ей деньги потом. Я был у неё, когда мы гастролировали по Штатам, но мне там не очень рады.

– Чан… – Хён обнял друга. – Чан у тебя есть мы, хочешь, я с тобой останусь? – Чан улыбнулся.

– Оставайся конечно сколько хочешь. Мне хоть не так тошно будет. А то я петь не смогу долго, и появляться теперь буду только в танцевальном зале. Ты ведь тоже один живешь, но ты всегда такой весёлый.

– Да уж. Веселье это конечно хорошо… давай кофе или чай попьём. – Парни отправились на кухню что-то съесть.

– Я тут чего-то понабрал в туре, давай съедим это что-ли, а то одному и смотреть на это всё не охота.

– Ты что, дома не ешь?

– Не а, скучно… А что у тебя с Линой?

– Да ничего. Я её не видел полгода. Она ведь с Ais Two ездит по гастролям. – Ну а телефон узнать?

– Да знаю я телефон, но она встречается с одним из их мемберов, я не имею права встревать. Так что всё кисло на этом направлении.

– Может познакомиться с кем то другим?

– Ой Чан… Не идет она у меня из головы.

– Джун говорил, что они с нами коллаборацию делать хотят и Пак Ли Чан уже подписал договор. Так что два года мы будем работать вместе.

– А толку-то? Нет Чан. Я уже не рассчитываю даже на её взгляд, ты сам знаешь, что это невозможно.

– Ты так и будешь один? Это же с ума сойти можно.

– Ну, ты же не сошёл с ума?

– Ну, я периодически встречаюсь с девушками.

– А я не могу.

– Ты что вообще не встречаешься с девушками?

– Нет, а зачем? Без отношений это всё мне не нужно, а встречаться для «за так», я не хочу.

– А поклонницы?

– Они пишут в социальные сети. Они хорошие по своему, но родного человека среди них нет, да и ты сам мне говорил про то, что отношения нам не представляются возможными. Может по окончанию контракта мы сможем как-то решать вопросы с личной жизнью.

– Да уж… Хотели известности – получили одиночество.

– Мы известны и популярны. В конце концов, мы есть друг у друга, так что Чан, это сейчас самое главное.

– Меня могут выгнать из проекта, если я не восстановлю голос.

– Восстановишь, это поправимо, и вообще кто тебе об этом сказал?

– Иль То Кан. Он меня вчера так ругал по телефону, говорил, что я буду неустойку ему платить.

– Вот же дрянь, этот То Кан. У тебя серьезные обстоятельства, а ему всё равно – Хён задумался. Теперь Иль То Кан нашёл причину взяться за Чана и не было конца и края этому безобразию. Надо было, что-то делать. Но вот что?..

– Чан, давай к Ли Чану сходим?

– Зачем?

– Поговорим на счет То Кана.

– Да ты что? Нет, нас же вообще повесят.

– Но То Кан может сделать тебе кучу неприятностей и от него потом не избавишься. – Чан начал зевать. Его глаза уже сами закрывались.

– Давай завтра подумаем что делать, а то сейчас я уже совсем не соображаю. – Хён тоже клевал носом. Он улегся на диване в гостиной и мгновенно заснул. Ребятам нужен был отдых.

22.Четырёхлапый друг

Скрасить одиночество Сан Хёну помогал его четырёхлапый друг, который, слыша, как хозяин открывает входную дверь, бежал к нему и приветливо терся об ноги.

– Мяу!

– Привет Фуа, ты меня ждал. Загоняли нас Фуа, ой, как загоняли… Как ты тут? – Сан Хён, не снимая обуви, взял кота на руки. Кот мурчал и терся об лицо Сан Хёна. – Сейчас я тебя покормлю, что-то я тебе принес. Смотри как вкусно.

– Мяу! – Фуа накинулся на еду, которую положил ему его добрый хозяин. Он всем своим видом говорил: – Спасибо, я тебя так ждал.

– Мама сегодня, не заходила что-ли? – Сан Хён подошёл к холодильнику. Заходила. Там лежали свежие фрукты и пакетики ужина для Фуа. Взяв яблоко, Сан Хён полез за котом.

– Фуа! Фуа ты где? Иди, иди сюда, я с тобой поиграю. – Палочка с хвостом была весьма подходящей игрушкой для Фуа, но сытый кот совсем расхотел играть. Он лениво разлегся рядом со своим хозяином, прикрыл глазки и довольно замурчал. Хён чесал своего питомца, а тот мурчал, вращаясь то на один, то на другой бок. – А я Фуа, опять порвал одежду. Танцевал, танцевал, и порвал. Ты тоже считаешь меня неуклюжим? – Но кот явно так не считал. Ему было хорошо, в руках своего друга он нежился.

Сан Хен взял телефон. С экрана на него смотрела красивая, белокурая девушка. Кот подлез к экрану и лапой прикрыл её лицо.

– Фуа! Фуа ты что, ревнуешь что-ли? Не ревнуй, это ведь Лина. – Сан Хен грустно вздохнул. – Она никогда не будет со мной. Она директор одной группы вот таких же, как мы. На неё столько внимания, она славянка. Четыре года уже я её знаю, но она не обращает на меня внимания. Да и кто я такой, что я ей дать могу? Лина красавица и парней вокруг неё много. Нет Фуа… Тут ревновать не нужно. Я всё равно всю жизнь проживу с тобой, и умру вот тут на полу старым, одиноким дедушкой. Пойдем-ка лучше я что-то приготовлю. А то ты поел, а я ещё голодный. Всё-таки до старости мне ещё далеко, и надо как-то тут жить, да и гастроли у меня. Куда тут умирать, у меня времени нет. Совсем нет… «Что же съесть? Вот есть лапша. Сейчас сделаю». Тут раздался, какой-то скрип и звон посуды. Опять кот, что-то расколотил.

– Фуа. – Хён пошел на кухню. На полу валялись две разбитые чашки. – Фуа проказник – Сан Хён поднял осколки, чтобы выбросить их в мусорку.

– Мяу – у ног появился шкодник.

– Фуа! Посмотри, что ты натворил. Я ещё только приехал, а ты уже безобразничаешь! Эх ты кот! -Потрепав его по голове, Хён принялся убирать проделки своего усатого друга. В комнате зазвонил телефон.

– Мама? Мама я дома. Можно я заеду? Я тебе кое-что привез. Ты приготовишь что-нибудь вкусное? Ой мамуль спасибо, я бегу. Нет, я не устал, я скоро.

– Фуа я поехал к маме, а ты остаёшься за старшего. Смотри, не разнеси мне полдома к моему приходу.

23.Студийные кроты

Работа над альбомом шла туго. То Чан сорвал голос, потом заболели все вокалисты. Теперь у реперов не шли дела с их партиями. У Мин Хёна не получалось записать четыре строчки уже в седьмой раз.

– Давай-ка вот отсюда – Ли Вон сидел в кресле и невозмутимо переслушивал речитатив Мин Хёна, который путал слова, то ли от усталости, то ли от неуверенности. Ли Вон вышел в тамбур. Рука потянулась за зажигалкой и сигаретой. За эту вредную привычку ему часто влетало от Джуна. В прочем, обращать внимание на эти мелкие возмущения, не входило в правила Ли Вона.

– Ты опять куришь? Да?

– Подожди Джун, не мешай. Дай мне подумать, чуть – чуть – Ли Вон опять затянулся. Клубы дыма наполнили весь тамбур.

– Ли Вон! Ау! – Не обращая внимание на возмущения Джуна, Ли Вон продолжал свою мысль:

– Слушай, а если Мин Хёну по агрессивнее прочитать эти строчки и голос понизить? Он как раз будет отлично сочетаться с вокалом Ина. Мин Хён! Давай-ка по-другому. Ты добавь агрессии в свою партию, и ниже это всё. Как бы из глубины самого себя.

– Угу. – Мин Хён попробовал сделать так, как попросил Ли Вон.

– Ну вот. Теперь совсем другое дело. Джун послушай.

– Идеально! Ли Вон ты конечно гениальный саунд продюсер.

– Да я и так это знал, а вот ты мне сигареты жмотишь.

– Ладно, я сегодня типа не заметил твою выходку. -Джун потрепал Ли Вона по щеке.

– Я тебе кот что-ли? Или сквишь? – Джун расхохотался.

– У какие щёчки! – Не тактильный Ли Вон скривил такую, недовольную мину, что нельзя было не рассмеяться глядя на него.

– Где мой кофеёк? Я пойду, покручу ручки. Хён, Джун! Я вас жду. – Сан Хён и Джун подсели к уже играющему, что то на клавиатуре, Ли Вону.

– Что у нас тут?

– Возьми гитару – бас пропишем. – Джун хорошо играл на гитаре и все партии на этом инструменте он записывал сам.

– Ли Вон подстрахуй-ка меня за компьютером.

– А давай я сейчас соло подпою. Просто бэки сделаем без текста, а потом сэмплируем их. Пока Чан лечит голос, я могу это сделать, чтобы не сидеть на месте. – Работа пошла быстрее. Соображать и фантазировать в три головы, было легче. Целый день эти студийные кроты, что-то крутили, что-то переделывали, вызывали остальных ребят перезаписать, поправить.

– Я думаю, что сегодня мы проделали огромную работу. Так что можно браться за другую.

– Ли Вон, а ничего что мы уже сутки не выходим из студии?

– Не, ничего, вот послушайте. Я тут два дня назад придумал. – он, как будто совершенно не замечал ребят и стал наигрывать им очень интересную мелодию.

– По определению хит уже! – Джун подсел к Ли Вону. – А вот тут можно добавить джазовый ход. Смотри. – И Джун сыграл немного изменённый кусочек.

– Ничего, круто получается! Сейчас запишем? Вот текст – Сан Хён набросал лирику минут за пять.

– Так это хорошо клеится. Давай напой теперь, сделаем демку, и покажем ребятам. Я думаю Чану нужно дать эту партию.

– Вам с Чаном, вы же ведущие вокалисты. Я сейчас ещё реп начитаю. Хён прыгни-ка сюда, запиши меня. – Он начал усердно начитывать реп. С разными интонациями, разными акцентами.

– Аааа нахрен… – раздалось из студии. Ли Вон так крикнул в микрофон, что Сан Хён от неожиданности свалился с кресла. Он чуть задремал в процессе записи Ли, и когда в мониторах раздалась откровенная ругань, Хённи просто подскочил на месте и, запутавшись в собственных ногах, свалился вместе с креслом на пол.

– Гы, гы, гы! – Джун катался с хохоту. Он от вопля Ли перелил на себя горячий кофе. Ли Вон вышел взъерошенный к ребятам.

– Вы чего это, спали что-ли?

– Ага. Но ты нас взбодрил – всё ещё давясь со смеху, ответил Джун. – Меня кофе, а у Хённи видимо зарядка с креслом.

– Прикольная картинка – Ли Вон опять взял сигарету и пошёл в тамбур.

– Не пробиваемый, а? – ребята опять покатились со смеху. – Джун, я есть хочу страшно. Умотал он нас сегодня тут. Если ещё хоть два часа он будет так орать, я останусь без своего слуха, а Startus лишатся вокалиста.

– Ой сплюнь ты! Сейчас наш гений музыки примет очередную порцию никотина и может мы сможем поесть в ближайшие два дня. Ли Воон! Сколько мы тут уже работаем? Ты ничего не забыл?

– Не знаю, тарелочки что-ли прописать?

– Тарелочки… Только не музыкальные. Мы есть-то когда будем?

– Ой. А мы ещё ведь не обедали, да? – Ли Вон спокойно посмотрел на весьма уже голодных ребят.

– Представь себе, мы даже не завтракали! – Джун криво усмехнулся.

– Ли мы тут полутора суток уже сидим на одном кофе и чае – сказал Хён, мягко обняв, не высокого Ли за плечи.

– Ой ребятки! Я и не заметил, поехали ко мне. Я сейчас мяса приготовлю быстро, выпьем чего-нибудь. У меня там, в баре вкусное вино есть и виски. Позвоните всем, пусть едут ко мне. Сегодня я всех угощаю в честь случившегося альбома.

24.Дурная привычка

Нога болела всё больше и больше. Как-то не очень помогали уже обезболивающие. Вчера, будучи у Чана они курили какую-то дрянь, от которой его выстегнуло довольно быстро. – «Где бы взять этой дряни, чтобы забыться хоть ненадолго. Нога болит… Завтра выступление на главной концертной площадке Сеула».

– Чан привет. Не спишь? У тебя есть вчерашняя курилка? Дай мне немного. – Хён тебя проняло что-ли? Смотри не злоупотребляй.

– Я не злоупотребляю. – Хен взял заветный сверток и вернулся домой. Забросил в кальян. В глазах поехало. – «Ого. Походу много я её туда забросил». Минут через пятнадцать боль в ноге отступила и ему захотелось спать. На следующий день он приехал на концерт в весьма хорошем настроении. Боль в ноге достаточно притупилась. Он отработал концерт очень бодро. Потом ещё концерт. И ещё. После концертов он просто отключался, а утром на ногу вообще нельзя было наступить. Душевных метаний и поганого ощущение от произошедшего с ним несколько месяцев назад, кальян не заглушал. Даже наоборот. Становилось только хуже. Ощущение, какой-то брошенности, невозможности, что-то изменить порой доводили Хёна до мыслей, что-то с собой сделать. Он пробовал забыться и алкоголем. Но и он не заглушал боли не в душе не в ноге.

Сегодня, предстоял огромный сольник. Сан Хён открыл Виски. Выпил.– «Фу гадость какая» – зло забросил бутылку в мусорку. Нога болела так, что в глазах скакали человечки. Он сел в машину. Голова гудела. – «Зачем я пил сегодня вообще». С трудом приехал к концертной площадке. Кроме техников пока ещё никто не появился. Сан Хён пришёл в гримерку. Ещё пять часов до начала. Он прилёг на диван. Боль в ноге доводила до слёз…

– Хён? Ты давно тут? – Джун тряс его за плечо. – Ты спишь что-ли?

– Да немного. -Джун посмотрел на Сан Хёна.

– Хён ты болен? Что с лицом?

– Ничего. Не выспался просто. Джун всё нормально. – Сан Хён поднялся. Надо собрать себя, чтобы никто ничего не заметил.

– Идите на грим! – ребят позвали гримеры. В голове Хёна был туман. Он взял таблетку запил стаканом воды… Нога немного опухла. Боль всё же удалось притупить. Он плохо соображал. Концерт работал на одной силе воли. Подвела вредная привычка. Из-за алкоголя обезболивающее быстро отошло и стало адски больно. В нескольких танцах он весьма заметно подволакивал ногу.

– Хённи? Что с тобой? У тебя нога болит?

– Да.. – еле прошептал Сан Хён. – Адски… не могу больше.

– Сейчас будет перерыв. – Джун подошёл к согнувшемуся, пополам Хёну.

– Джун у тебя есть таблетка?

– Есть. Слушай да у тебя отёк же.

– Да фиг с ним. Дай таблетку – я встану. И вот что. Дайте фонограмму а?

– Сейчас спущусь к звуковикам. – Джун убежал. Через десять минут он уже пришёл с медсестрой.

– Давайте Вам ногу обколем.

– А вообще, может, не выйдешь на второе отделение?

– Выйду, этот концерт доработаю.

– Ты уверен?

– Уверен!

– Бобби! Ауу? Как-то нужно Хёна разгрузить.

– Как я это сейчас сделаю? Хён ты что же раньше не сказал.

– Да нормально всё было. Не надо ничего. Просто дайте сейчас отлежаться, и я доработаю этот концерт. – Хён начал переодеваться. Нога не сгибалась. Даже застегнуть себе молнию он не мог. Начало болеть всё тело. Как-то его одели. Как-то он работал завершающую часть. На последних движениях он без слышно стонал, ногу стало сводить. Ребята в танце просто поддерживали его руками, чтобы фанаты ничего не заметили. На поклоне он чуть не свалился со сцены, его еле удержал Чан. Заметно хромая на левую ногу, Сан Хён скрылся за кулисами. Выйдя со сцены, он сел прямо у стены. Попытался согнуть ноги, но они не слушались. Мемберы подбежали к Хёну. Он поднял на них измученное лицо. Ли Вон присел рядом.

– Я вызвал врачей, на воды.

– Спасибо Ли Вон.

– На меня опирайся.

– Нет, не нужно. Сейчас они приедут.

– Поехали вместе. – Хён одобрительно мотнул головой и съехал к Чану и Ли Вону на руки. Подоспели врачи и санитары с носилками.

– Давай обезболим.

– Не хочу, не помогает.

– Вы пили, что-то сегодня?

– Да. Виски. Хотел боль притупить.

– Сан Хён! – Джун положил ему руку на плечо. – Почему ты не сказал нам сегодня ничего?

– Потому что я не хочу быть снятым с выступления.

– Сколько Вы терпите? – врач осматривал ногу Хёна.

– Восемь лет. С того дня как стал Трейни.

– Что? Ты терпишь такие боли восемь лет? Зачем?

А что лучше, чтобы меня признали проф. непригодным?

– Что с тобой случилось? Почему?

– В день, когда я должен был стать трейни, меня сбила машина.

– Э парень, да ты терпеливый, только теперь тебе будут делать операцию. Скорее всего. И сможешь ли ты дальше работать – это вопрос. Да и спиртным нечего было баловаться. Из-за этого теперь обезболивание может плохо действовать. – С этими словами Сан Хёна завезли в машину скорой помощи.

– Я поеду с ним. -Джун запрыгнул в двери автомобиля.

Сан Хёна и Джуна привезли в центральную больницу Сеула.

– Аккуратнее с парнем! Тут травма ноги, а может и что похуже. – После того, как Сан Хёну сделали снимки и отвезли в палату, туда же пришёл и врач.

– Сан Хён у Вас повержены мышцы левой ноги. Есть воспаление и повреждение нижнего отдела позвоночника.

– Я смогу работать на сцене, танцевать?

– Конечно, это всё поправимо. Единственно, что Вам нужна операция.

– У меня есть проблема.

– Какая?

– Астма.

– Это осложняет проблему, ну ничего, мы сделаем Вам операцию под спинальной анестезией. Думаю, что это возможно. Вы молодец, что предупредили нас. Вы согласны на операцию?

– Да на что угодно.

– Тогда подпишите согласие на операцию и поехали.

– Куда? Что прямо сейчас?

– Да. Не бойтесь, всё будет хорошо.

– Я жду тебя тут Хённи! – Джун подмигнул Хёну, которого увозили в операционную.