Бумеранги. Часть 1

Гул голосов на секунду прервал Бена, но одна лишь поднятая рука снова вернула в эфир уважительную тишину и почтительное молчание.

– Так давайте же будем исходить из реальных фактов, касающихся взрослых людей. Ваши заявления оскорбительны и беспочвенны, потому что есть ряд вещей, которые просто случаются. В данном случае они произошли с моими близкими. Вы хотите поколебать уверенность людей в моей персоне через ребёнка? Это недостойно, но я не стану отвечать на вашу провокацию и что-то доказывать. Лишь скажу одну вещь… – Бен на мгновение прикрыл глаза, но тут же вернул взгляд в огромный немигающий глаз направленной на него камеры. – Иногда мы побеждаем, иногда проигрываем, наши слова оборачиваются за или против нас, но в конце всегда остаются действия. Их видит вся страна. И смею надеяться, мои дела говорят о моём психическом здоровье громче, чем любые сфабрикованные обвинения.

Бен замолчал и чуть отступил от трибуны под безумные, ошалевшие в своей ярости аплодисменты, но взгляд не отвёл. Сквозь расстояние и время он спокойно смотрел на жену. И только Джил видела, как лихорадочно бьётся на его виске пульс, выдавая скрытое от всех, кроме неё, напряжение. Как чуть побледнели плотно сжатые в небрежную линию губы. Бену тоже было непросто. Тоже тяжело. Тоже больно. Она знала, будь его воля, из аскетичного зала давно унесли бы едва живого Сандерса. Но Бен всегда был выше подобных склок.

Кадр переключился на ведущего, который, пользуясь молчанием кандидатов, решил задать третий вопрос. Что-то о военных кампаниях или, может, опять об оружии. Но Джиллиан этого не заметила. Прямо сейчас она лихорадочно пыталась просчитать дальнейшие действия. Так и не вырвавшиеся наружу эмоции были заперты, задвинуты другими мыслями и утоплены на дне рационального. И в гостиной, где восковыми фигурами замер предвыборный штаб, оказалось так же тихо, как в её душе.

***

Весь следующий час собравшаяся в гостиной компания молча смотрела дебаты. Говорить было не о чем. Первые часы после эфира покажут, как восприняла новость страна. И Джиллиан отчаянно хотела верить, что Бен не ошибся в своей откровенности. Ну а пока она ждала конца, чтобы по горячим следам придумать стратегию.

– Полагаю, на этом всё, – ровно произнесла Джил, когда кандидаты покинули сцену.

В голове сидело желание тоже убраться подальше от встревоженных глаз. Исчезнуть, испариться, перестать существовать и никогда… никогда не встречаться на пути Бенджамина Рида! Сама того не ведая, она снова его подвела. Меньше всего Джиллиан хотела разочаровывать мужа, но с каким-то удивительным невезением продолжала поступать именно так.

– Мы не оставим это, – сквозь зубы процедил Элвин, который был явно растерян.

Мысль, что она не единственная оставшаяся за бортом информации, показалась Джил удивительно обнадёживающей.

– Почему мистер Рид согласился на эти дебаты? Сандерс псих! Он извратит любую здравую мысль до абсурда. Рейтинги вице-президента без того высоки… – неожиданно воскликнул Макс и запустил руку в короткие, слипшиеся от обилия геля волосы.

Остановившаяся около погасшего экрана Джиллиан машинально постучала ногтями по пластиковому корпусу и бросила взгляд на спичрайтера, который раздосадованно собирал полупустые стаканчики с попкорном. Забавно, но из этого слишком миловидного юноши вышла бы неплохая модель каких-нибудь томных мужских журналов или модных домов. Эдакий тёмный ангел напомаженного порока. Но Макс отчего-то предпочёл стать гением словесных экзерсисов, обожал паниковать по любому поводу и умудрялся укладываться в самые невероятные сроки и темы.

– Сейчас важно не это, – неожиданно раздался безмятежный голос миссис Ван Берг. Поднявшись следом за Джил, Эмили подхватила два последних ведра и спокойно сунула их в руки покрасневшего Макса. – Думаю, вам всем нужно проветриться, прежде чем принимать решения.

Первая леди подплыла к нависшему над камином зеркалу и ловко пристроила шляпку на положенное той место.

– Не проводите меня, Джиллиан? – небрежно спросила она и неторопливо направилась к двери. Следом полетел нестройный хор вежливого прощания.

Миссис Ван Берг не нуждалась в провожатых и прекрасно знала каждый гвоздь этого дома. Но намёк прозвучал, а потому Джил не посмела проигнорировать просьбу столько сделавшей для них с Беном женщины. Эмили вообще никогда ничего не делала понапрасну, значит, и в этот раз нашлись причины.

– Это было грубо, – неожиданно проговорила Ван Берг.

Уверенно держась за перила, она встала на верхнюю из ступеней, и эхо голосов ухнуло вниз. Столь поздно даже этот дом казался пустым. Где-то сухо тикали напольные часы.

– Непростительно. – Джиллиан шагнула следом.

– Жест отчаяния.

– Либо попытка подорвать наши позиции, потому что Сандерс вёл к этой теме осознанно. Ситуация становится непредска…

– Бесполезно, – едко хмыкнула миссис Ван Берг, перебивая. – Джиллиан, вы опытный политик, хотя никогда не занимали ни одного государственного поста. Предполагаю, никто из прошлых хозяек этого дома не имел такого прошлого, как у вас. А потому взгляните с другой стороны. Вам неумышленно дали самую действенную фигуру в борьбе за кресло для вашего мужа. Я не умоляю способностей милого Бена! Видит бог, мой супруг прекрасно знал, с кем шёл на выборы, и никому другому он просто не смог бы доверить страну. Но сейчас именно в ваших руках эмоции граждан. Смотреть на свары забавно, однако народ хочет увидеть что-то, кроме бездушной правительственной машины. Так дайте им это!

– Давить на жалость? – фыркнула Джил и покачала головой. – Нелепо… Бен зря подтвердил опасения Сандерса. Возможно, лучше было бы вообще ничего не отвечать на столь примитивную провокацию. Но у него не оставалось других вариантов, гадёныш бил умело. Это моя вина. Я не предусмотрела. Господи, даже подумать не могла, что кто-то заинтересуется Эми. А вот Бен смог.

– Глупо жалеть о пролитом молоке, – совершенно невоспитанно закатила глаза миссис Ван Берг и покрепче взялась за полированное дерево перил.

– Она слишком мала, чтобы подводить её под удар прессы, – немного резче положенного огрызнулась Джил, но немедленно замолчала, стоило первой леди мягко коснуться напряжённой руки.

– Зачем им Эми, если у малышки есть вы, – сказала она и ласково посмотрела на раздражённо поджавшую мягкие губы молодую женщину.

Они успели спуститься к главному входу и теперь стояли внизу тёмной лестницы. Сумрачный холл освещали лишь несколько настенных ламп, пока ножки расставленных по периметру кресел стеснительно прятались в собственной тени. Пустой интерьер. Весь этот дом – иллюзия удобства и гостеприимства. Какая же глупость! В месте, где владельцы менялись чаще, чем картинки на марках, не могло быть уюта.

– Люди захотят знать правду. Они уже знают. Отношение общества к таким детям всегда слишком сложное, – едва слышно проговорила Джиллиан. Она мучительно пыталась скрыть сквозившую в словах горечь, но вряд ли смогла обмануть миссис Ван Берг. Та знала её слишком давно.

– Вы лоббист, Джиллиан, – так же тихо ответила Эмили. – И привыкли играть в Го сразу за двух игроков, включая в стратегию не только аргументы и сухую статистику, но и совершенно непросчитываемое влияние своей харизмы. Поверьте, смелые рыжие женщины неизменно привлекают внимание толпы, но сжечь их или вознести на трон решает один-единственный мужчина. Ваш уже решил. И следующий свой ход он отдал вам.

Решил… Джил непроизвольно обняла себя за плечи, словно пыталась одновременно укрыться и от холодного сквозняка, и от проблем.

– Не уверена…

– Вы слишком глубоко спрятались в свою раковину, милая. Бен ждал шесть лет и теперь уверен, что его жена справится. – Ван Берг ободряюще улыбнулась. – Леденцы.

Перед глазами неожиданно возник обычный бумажный пакет, а уже в следующее мгновение первая леди покинула дом.

Постояв ещё немного около входа и окончательно продрогнув, Джил задумчиво подбросила свёрток. Спряталась в раковину? Ах, если бы было так просто. Прошли те времена, когда страна знала её под другой фамилией и едва ли не другим человеком. Когда не мучили сомнения, когда она рисковала чужими жизнями и меняла их, точно фишки. Однако теперь всё иначе, и Джиллиан Рид ни за что не хотела возвращаться к прошлому, которое настойчиво ломилось в наглухо закрытые окна и двери.

Но длинно выдохнув, она посмотрела на равнодушный портрет Вашингтона, а потом стремительно взбежала по лестнице и лицом к лицу столкнулась с хмурым Барретом.

– Я сделаю всё, что захочет ублюдок с фотографиями, – тихо проговорила она и схватила секретаря за руку. – Всё что угодно, лишь бы Сандерс не сел в президентское кресло. Бен ни о чём не узнает. Не смей ему говорить, намекать и даже думать о сделке в его присутствии не смей! Я делаю это не столько для него, сколько для Эми. И мне плевать, кого придётся обмануть, купить или убить.

– Слишком опасно, – так же негромко и быстро проговорил Баррет, а потом оглянулся через плечо. – Если они в курсе про Эми, то за вами следят.

– Шпионы? – Джиллиан хищно улыбнулась, чувствуя в душе смрадную панику. Три недели! Им надо продержаться три недели… – Прекрасно.

– Миссис Рид?

Она взглянула на Элвина, который недоумённо приподнял брови и явно ждал каких-нибудь пояснений. И тогда Джиллиан грустно усмехнулась.

– Договорись о встрече.

– Вы когда-нибудь… расскажете своему супругу про… – Баррет неожиданно замялся, а Джил на секунду прикрыла глаза.

– Про снимки? – прямо спросила она и после кивка договорила. – Да. Как только его задница коснётся президентского кресла. Вот тогда мы поговорим. Ни секундой раньше.

5

6 лет назад

Вашингтон, округ Колумбия

Январь – Февраль

Через несколько дней зима, наконец, вспомнила зачем нужна и впопыхах высыпала на головы жителям весь припасённый за два месяца снег. Его оказалось так много, что жизнь замерла даже в Конгрессе. Те, кто в эти дни всё-таки добирался до офисов, предпочитали пить чай и обсуждать причуды погоды, вместо опостылевших политических новостей. Казалось, город заглох в этом вакууме. Вымерли даже постоянные пробки. Река Потомак уснула под льдинами, передав улетевшим прочь уткам пожелания скорейшего возвращения. На пустых улицах воцарилось уныние – в Вашингтон пришёл снег.

Дорог не было. Нет, теоретически они находились там, где их проложили первые градостроители, но погода внесла коррективы. Снегоуборочные машины, сами припорошённые до состояния невидимок, не справлялись с объёмом растущих сугробов. И глядя в окно, Джиллиан хмурилась, пытаясь найти в серой хмари хоть какие-нибудь проблески к улучшению. Но тех не было. Вашингтон задыхался, обессиленно переползал от снегопада к метели и пытался за пару часов безосадочной жизни залатать бреши.

Аэропорты работали с ужасающими перебоями и предпочитали отправлять пассажиров короткими маршрутами ко всем чертям, а не открывать для них небесные трассы. Поэтому где-то вдалеке от столицы застрял и Джеймс. Он собирался лететь домой то ли из Флориды, то ли Нью-Джерси, то ли бог знает откуда, но не успел и с каждым днём становился всё злее. Не сказать, что Джиллиан волновалась, однако последний разговор с мужем вышел откровенно хреновым.

Впервые на её памяти Джим повысил голос, когда доказывал супруге, что соглашаться на проект длиною в двенадцать месяцев – безумие, неуважение и эгоизм. А при промелькнувшем слове «Иллинойс» его губы скривились так сильно, что Джиллиан невольно съёжилась. Это случилось неделю назад, сразу после памятной встречи с Клейном. Их спор продолжался все выходные, пока не достиг апогея перед самым отъездом Джеймса.

– Ты обещал мне последний проект, – проговорила Джил и стиснула в руках вилку.

Они оба делали вид, что всё хорошо. Что прямо сейчас у них обычный ужин, а не попытка склеить из разномастных осколков нечто похожее на картинку мечты. Однако, как бы они ни пытались, повсюду ощущалась неправильность. Разбросанные за шесть лет обломки почему-то не складывались, хотя раньше вроде бы подходили друг другу.

– Не нарушай своё слово, Джим.

– Я выполняю всё, о чём говорю. – Муж ткнул в её сторону пальцем. – Всё. В отличие от тебя.

– Так давай не будем портить статистику, – хохотнула Джил, но осеклась.

– Чью? Твою? Предполагалось, это будет делом двух месяцев! А ты опять собираешься пропадать непонятно где и бог знает сколько. Но ради чего, Джиллиан? Тебе настолько плевать?

– Нет, но…

– Что «но»?

Джеймс не выдержал и швырнул вилку на стол, отчего кусочки еды разлетелись по прозрачной поверхности. Джил передёрнуло. Джеймс же резко поднялся и направился вглубь столовой. Повисла недобрая пауза, за которую у Джил так и не нашлось смелости обернуться, прежде чем Джим холодно произнёс:

– Что «но», Джиллиан? Давай, договаривай.

– Хватит мною манипулировать, – спокойно сказала она, а в следующий момент вздрогнула, когда ощутила на щеке чужое дыхание.

– Тебе не нравится? – вкрадчиво спросил Джеймс, и на плечи опустились тяжёлые ладони. Они надавили едва ощутимо, но впервые за десять лет брака, впервые за всю свою жизнь Джил стало страшно. Она испугалась мужа. – А каково мне? М-м-м, воробушек? Не молчи, давай расскажи, каково это.

– Я не…

– Нет? – Руки надавили сильнее. – Полагаю, что да. Ты врёшь мне, милая. Врёшь отчаянно и давно. Ты развесила на стенах нашего дома столько лжи, что того и гляди запутаешься в ней сама. Я не слепой и вовсе не идиот, моя дорогая жена… Я чувствую, но пока не могу понять – где. Где тот момент, с которого начался обман. Любовник? Нет… слишком банально для тебя. Твоя стихия – дерзкие выпады и кардинальные решения. «Aut Caesar, aut nihil»⁷ было написано с обратной стороны входа в твой проклятый кампус. И, чёрт возьми, это всего лишь тупая фраза на латыни, которую ты с чего-то решила сделать девизом своей жизни! Но я не один из твоих идиотов в продавленных креслах Конгресса. Моё терпение велико, но не безгранично. Пришло время найти правду. И в тот момент, когда это произойдёт – берегись. Берегись, потому что пощады тебе просить будет нечем.

– Ты угрожаешь мне? – как можно спокойнее проговорила Джиллиан, но так и не осмелилась посмотреть на Джеймса.

– Информирую. – Он склонился ещё ниже, приласкал большим пальцем левой руки бившуюся на её шее венку и с сарказмом протянул: – Или мне стоит подать официальную петицию? Только скажи…

– Я не понимаю, чего ты хочешь.

Джил чувствовала необходимость сказать хоть что-то, однако в следующий момент Джеймс с силой оттолкнул её от себя, и рёбра больно врезались в твёрдый край стола.

– Ну, разумеется! Десять лет уже не понимаешь и, похоже, даже никогда не хотела понять, – воскликнул он и со всей силы врезал кулаком по жалобно зазвеневшей столешнице, затем на мгновение замер, поджал усыпанные веснушками бледные губы и вдруг двинулся прочь из комнаты.

– Если что-то не устраивает, ты всегда можешь позвонить нашему адвокату, – не выдержав, зло крикнула вслед Джиллиан и потёрла ушибленный бок. А Джеймс резко остановился, когда услышал эту опасную, глупую браваду.

– Боишься? – Он оглянулся, чуть прищурился и растянул рот в жёсткой ухмылке. Его всегда столь аккуратно уложенные волосы растрепались, словно отражали весь хаос царивших внутри эмоций. – Бойся, Джиллиан. И знаешь почему… Нет? Сказать? Потому что ты так и не опровергла ни единого моего слова!

В тот вечер Джим ушёл на несколько часов. Джил не знала, где он был и что делал. Сидел ли под дверью, поехал к друзьям, на работу, слонялся по городу… Она оказалась даже не в силах предположить. Просто сидела за накрытым столом и смотрела на движение стрелки по белому циферблату бесшумных часов. Джиллиан честно пыталась найти в себе хоть какие-то проблески сожаления или стыда, но не могла. Ни одной капли эмоций, чтобы упасть на колени и до стёртых в кровь губ молить Джеймса о прощении. На плечах будто ещё ощущалась тяжесть рук, что давила к земле, не позволяя выпрямить спину. Но время шло, и когда тело напомнило о себе подкрадывающейся ломотой, Джил поднялась и шатко одолела двадцать три шага до ванной. А там… привычные капсулы, прохладный пол и мир, что принудительно вернулся в свою колею.

Только глубоко за полночь раздался тихий щелчок замка и тяжёлые шаги мужа. Где-то внутри вновь зашевелился страх, но вот под весом Джеймса прогнулся матрас, а комнату наполнил аромат крепкого алкоголя. Больше ничего. Джим не попытался ни обнять, как случалось раньше, ни с чувством удовлетворения огладить изгиб бедра, зарывшись носом в разметавшиеся по подушке волосы. Нет. Они лежали по разные стороны супружеской кровати и были удивительно далеко друг от друга в ограниченном пространстве их спальни.

На следующий день Джим уехал. Он ничего не сказал, не попрощался, даже не предупредил, как долго его не будет. Сквозь шум льющейся в ванной воды Джиллиан уловила звук захлопнувшейся двери, а потом дом погрузился в молчание.

И вот теперь Джил тонула в бесконечном болоте ожидания. Она не представляла, что будет, когда Джеймс вернётся. Действительно ли он что-то знал или только подозревал? Джиллиан вертела на безымянном пальце голубой бриллиант и гладкий обод второго кольца, а сама мечтала сорвать оба прочь, выкинуть и малодушно сбежать от затягивавших в своё жерло проблем. Трусиха. Господи, она всегда была такой трусихой!

Однако какими бы ни были её проблемы, работа оставалась работой. А потому в переизбытке синтетической энергии Джил кружила по комнате, орала по видеосвязи на ни в чём не повинных коллег и медленно сходила с ума от бездействия. Вот уже третий день она с нарастающим раздражением слушала непрерывный бубнёж одной половины команды и щелчки телевизионного пульта другой. А время шло. Пока Вашингтон пытался пережевать снег железными челюстями грейдеров и с трудом проглотить огромные комья сугробов, мир неумолимо бежал вперёд. Ей давно следовало слетать в Иллинойс, вспомнить ненавистные улочки Спрингфилда и попытаться найти тропинку к самому скрытному орешку у демократов. Следовало навестить в Чикаго общих знакомых, быть может, потрепать немного Лероя или парочку словоохотливых журналюг. В общем, дел было много, однако Джил оказалась прикована к засыпанной снегом столице. Она не могла даже дозвониться до Рида – указанный в папке номер самозабвенно молчал.

Оторвавшись от очередного бесцельного созерцания окна, Джиллиан с силой шарахнула по стене, поморщилась от боли в ладони и схватила телефон – в чат отправилось короткое сообщение. К чёрту. Клейн не будет утешаться её отговорками.

«Через час в офисе. Мне нужны все»

***

Мало кто знал, но команда лоббиста – это тот самый ключ, которым можно было открыть любую дверь. Именно от этих нескольких человек зависела правдивость и точность полученных сведений, на которых строился фундамент софистики, а потом и грандиозные планы. И собранная за эти годы команда не была исключением. Джил искала их повсюду. Тащила с университетской скамьи, выдирала зубами у менее ловких, перекупала, вербовала, обучала, критиковала. Ещё не остыла бумага на копии её рабочего договора с агентством, как она бросилась на поиски тех самых людей. Тех, кого за пять лет взрастила в самых умных чудовищ. Джиллиан не прощала ошибок, не входила в положение и не обращала внимания на данные прозвища, однако до пены у рта защищала, когда кто-то из них оступался. Да, её не любили. Но игра, которую вела Джил, грела их эго и оттачивала до совершенства инстинкты. В конце концов, каждый из них тайно мечтал попасть в большую политику. Однако с началом проклятого снегопада даже этих пираний настигла апатия.

Офис был ожидаемо пуст. Кинув в первое попавшееся кресло влажное от снега пальто, Джиллиан прошла в переговорную, где с нездоровым наслаждением принялась оттирать руки антибактериальными салфетками. В столичном метро было слишком много людей и слишком много чужих бактерий, чтобы Джил могла спокойно это перенести. Её подташнивало всю дорогу.

Включив кофемашину, она села в неудобное кресло, что стояло во главе длинного стола, и заученным до автоматизма движением вытащила из кармана невзрачную пластиковую упаковку тёмно-коричневого цвета. Этикетка с неё была давно и самым тщательным образом содрана. Ловко подцепив коротким ногтем пластиковую крышку, Джиллиан вытряхнула на ладонь две капсулы и одним движением отправила в рот концентрированный яд. Всё-таки запивать стимулятор стимулятором весьма извращённый способ свести счёты с жизнью. Или психикой… Интересно, как давно у неё зависимость? Впрочем, какая разница, покуда заводная кукла внутри Джил не бьётся в психозах и не ловит галлюцинации.

В этот момент в переговорную ввалился толстый Майк. Его жидкие светлые волосы блестели от снега и некрасиво облепляли круглую, точно тыковка, голову. Очки в старомодной золотистой оправе едва не падали с кончика вспотевшего носа. А сам он пыхтел и повсюду разбрызгивал талую воду.

– Пять минут, – произнесла Джиллиан и демонстративно посмотрела на изящные наручные часики. – Тебе повезло, что ещё никто не пришёл.

– И что бы ты тогда сделала? – задыхаясь спросил Майк, а потом с протяжным вздохом растёкся бесформенной кучей на слишком маленьком для него стуле. Он вытер испарину, поправил один из своих отвратительных галстуков жизнеутверждающего оранжевого цвета и глянул на Джил исподлобья.

– Уволила.

– О’Конноли, это уж слишком. Видела какой снегопад? Тем более, с кем ты тогда останешься, если избавишься от всех нас?

– Это уже будет не твоя забота. Я, сладкий, могу делать всё, что считаю нужным. И как только ваши опоздания начнут влиять на качество выполняемой мною работы, вы отправитесь в утиль. – Она приподняла руку, наблюдая, как медленно заскользило по матовой коже золотое плетение браслета часов. А потом перевела взгляд на Майкла. – Можно не успеть на поезд, можно пропустить самолёт или даже прозевать оплату счетов. Но в политике каждая задержка равносильна проигрышу, потому что кто-то придёт вовремя, а может, даже и раньше тебя. Надеюсь, это понятно?

– Более чем, – последовал сухой ответ.

– Тогда, полагаю, тебе пришло время похудеть. В нашей работе бегать надо быстро, а лишний вес может быть только у голосов в Конгрессе.

Повисло напряжённое молчание. А потом Джиллиан услышала тихий шёпот.

– Сука…

– К твоим услугам.

Джиллиан отвернулась, однако тут дверь вновь открылась, и остальные члены команды весёлой и шумной гурьбой ввалились в ярко освещённую комнату. В воздухе закружились ароматы талого снега, горячего кофе и шумных ветров подземки, пока они, смеясь и переговариваясь, толпились около входа. Однако веселье немедленно стихло, стоило им наткнуться на чёрные провалы слишком больших зрачков. В яркой комнате те смотрелись чудовищно неестественно и словно вбирали в себя витавшую вокруг радость. Джил холодно улыбнулась.

– Мы с вами, как в школе, – процедила она, водя пальцем по чуть кривящимся губам. – Может быть, мне вам весёлые стикеры клеить вместо зарплаты?

– Нас задержали, – откликнулась Энн Кроули и немного нервно сдёрнула усыпанный каплями шарф, но замерла, когда на стол с грохотом приземлилась пухлая папка.

– Исчерпывающе.

– Нас. Задержали, – настойчиво процедила Энн и медленно выдохнула.

Джил прищурилась и внимательно посмотрела на Кроули. Маленькая, немного неуклюжая, с раскосыми глазами и вечно по-мальчишечьи обутая в тяжёлые ботинки – она стала самым юным и самым дорогим приобретением. Джиллиан заметила её совершенно случайно, во время одной из пресс-конференций государственного секретаря Грегори Ван Берга, и решила любой ценой заполучить себе эту дерзкую на язык студентку. Девчонка сопротивлялась долго. Однако полгода хитроумных интриг и разговоров один на один сделали своё дело. Всегда делали. И как-то так вышло, что со временем Энн стала ближайшим помощником и с пугающим хладнокровием выполняла любую работу. Поговаривали, Джиллиан делает из неё своё подобие. Однако только они знали, что Кроули была совсем другой и просто удерживала суку О’Конноли в рамках адекватных границ.

– Так что же это было? Треснувшая земная твердь, огромный огненный монстр или пафосно потрясающий палкой старик в сером плаще?

– Почти, – хмыкнула Кроули. – Только в бежевом, а не сером.

– Что? – рассеянно отозвалась Джил, которая просматривала протянутую Майклом папку. Неожиданно она скривилась и швырнула её на стол. – Это никуда не годится, мой милый пончик.

– Почему?

– Если хочешь получить настоящее мнение общественности, подними свой жирный зад и выйди на улицы. Большинство людей с форумов – кретины, которые могут рассуждать лишь о качестве порно…

Она прервалась и с тихим шипением вцепилась в резко сведённую судорогой ладонь, а со стороны двери вдруг раздался надменный голос.

– Ах, всё язвишь, дорогая. Терпение, милая, однажды он тоже это поймёт.

Джиллиан на секунду замерла, прежде чем медленно откинулась на спинку неудобного кресла и с неприкрытым раздражением посмотрела в сторону входа в переговорную. Ну а там, прислонившись к одному из толстых матовых стёкол, стоял Клейн. Он аккуратно складывал длинный шёлковый шарф своими высушенными из-за стимуляторов руками, а его золотистое пальто искрилось растаявшим снегом. Ах, вот и причина задержки.

– Не помню, чтобы вы состояли в моей команде, Артур, – холодно протянула Джиллиан. Она заметила маячившего в коридоре Джорджа, значит, и Алекс здесь. Аншлаг ради рядового рабочего процесса, пусть и внепланового?

– Я твой заказчик, – Клейн демонстративно пожал плечами. – Имею право.

Джил презрительно посмотрела на бывшего наставника. Господи, как же она ненавидела Клейна, и это было взаимно!

– Тогда, прошу, сядьте и не перебивайте меня. Пожалуйста, – наконец произнесла она и вернулась к разбросанным бумагам. – Джонас…

Темноволосый парень встрепенулся и слишком сильно толкнул бумажный стаканчик с кофе. Тот пошатнулся, горячий напиток расплескался прямо на стол, а Джиллиан передёрнуло. Откашлявшись и не отрывая взгляда от тёмного пятна, Джоуннопулус забубнил:

– Из всех ргионльных снаторв наш закно…

– Чётче, Джонас. Нас пришли послушать, так прояви уважение к присутствующим. – Джил вздохнула, закрыла глаза и с силой сжала правую руку в кулак, надеясь избавиться от дёргавшей ладонь противной боли.

– Из ста сенаторов необходимый нам законопроект открыто одобрили только десять. Поверхностный опрос показывает, что рассчитывать на поддержку не приходится. Многие согласны изменить точку зрения, но боятся провалить переизбрание.

– Довольно непопулярное предложение. Не правда ли, мистер Клейн? – всё так же, не поднимая век, процедила Джиллиан. Присутствие бывшего учителя раздражало, действовало на обострённые стимулятором нервы и вызывало желание что-то разбить. Но вместо этого она лишь медленно разжала вцепившиеся в подлокотник пальцы.

– Однако ты знаешь, как это изменить. Ведь так, Джил?

Она поморщилась. Конечно, знала. Они обсуждали это две недели назад. Конгрессмен – закон – восхитительная запись в её резюме. Казалось бы, просто… Но Джиллиан слишком хорошо знала о вредности Рида, а потому предпочитала иметь запасной план.

– Мы подключим «Экселон»⁸. Они крупнейший игрок. А их солнечная и гидроэлектростанции дадут нам очки у людей с веганской позицией. Кролики там… зайчики…

– Хочешь подружиться с «зелёными»? – Клейн был полон сарказма.

– Я не собираюсь с ними дружить. Просто встану рядом и подниму плакат: «Мои дети хотят дышать чистым воздухом!»

– У тебя нет детей, – фыркнул в ответ старый ублюдок. Послышались шаги, шелест одежды и скрип отодвигаемого кресла.

– А у них они есть? Вы проверяли? – Джиллиан приоткрыла один глаз и насмешливо уставилась на развеселившегося наставника. – Всем плевать на такие нюансы. Хотите прижать нефтяников?

– Да.

– Тогда будьте готовы, что я и голышом продефилирую на градирне, если это поможет. А это обязательно поможет. – Джил вскинула бровь. Ей очень не нравилось то чувство настороженности, что появилось с приходом Артура.

– Не сомневаюсь, – Клейн рассмеялся. – Однако, что даст тебе «Экселон»? Договориться с ними я мог бы и сам.

– Да, но в голом виде вы будете смотреться весьма удручающе, чем вряд ли обеспечите поддержку от главного ядерного гиганта. Их штаб в Иллинойсе, там же, где Рид, а потому…

– Верно. Они там же, где Рид, – насмешливо перебил Клейн. Ну а Джил на мгновение замерла, прежде чем резко открыла глаза.

– На что вы намекаете, Артур? – Её тоном можно было придушить парочку крупных лоббистских змей, однако Клейн лишь улыбнулся. – Говорите уже. Вряд ли вас так интересовала рутина работы, что вы преодолели трёхфутовые сугробы.

– Ты едешь в Иллинойс, – пришёл ответ. – «Экселон»… Рид… Видишь, всё складывается удачно.

– Что?!

Повисло молчание. Такое, что было слышно, как шумели в отдалении лифты. Только разогнанное стимуляторами сердце безумно заколотилось, да тонкие пальцы вцепились ногтями в обивку на подлокотниках кресла. Джил подняла взбешённый взгляд, но Клейн его не заметил. Или сделал вид, потому что самозабвенно черкал каракули на отчёте Майкла. Наконец Джиллиан выдохнула:

– Нет.

– На два слова, О’Конноли, – тут же бросил стоявший в дверях Джордж и направился в сторону кабинета.

Закусив в раздражении нижнюю губу, Джиллиан медленно поднялась и с удивительной ясностью ощутила под каблуками жёсткий ворс офисного покрытия. Тот сопротивлялся и пружинил, точно она сама, но без толку. Джил знала, что скажет Уилсон, какие аргументы будет использовать. Осталось только понять, как долго удастся сопротивляться, потому что согласиться на эти требования равносильно карьерному самоубийству и собственноручно подписанным документам на развод. Она посмотрела в затянутый стандартными бело-крапчатыми плитами потолок, словно в иррациональном ожидании знака свыше. Хоть чего-нибудь, что подскажет решение. Но вместо этого наткнулась на тревожно и нервно мигавшую в глубине коридора лампу. И как это понимать?

Тёмные жалюзи скрывали мутный свет вашингтонского полдня, и в кабинете партнёров царил полумрак. Оправдывая не числившиеся среди талантов Джиллиан пророческие способности, Алекс действительно оказался в офисе и расположился на прямоугольном диване, листая в планшете последние газетные сводки. Он не обратил никакого внимания на вошедших, когда Джордж спокойно прошествовал к своему столу, уселся на краешек и воззрился на Джил.

– Сейчас ты спокойно меня выслушаешь и примешь единственно верное решение, – сухо произнёс Уилсон.

– Верное для кого? – хмыкнула она, но послушно прислонилась к стене и сцепила за спиной руки.

– Вчера Клейн ещё раз связался с Иллинойсом. Понятия не имею, что ублюдок пообещал, но Рид согласился вступить в игру. В твоё утешение скажу, что даже я такого не ожидал. Но нам всё равно нужно обсудить изменения в твоём договоре.