Тот, кто дает ответы

Глава пятая. Мирослава

1

Таксист, на счастье, попался молчаливый и равнодушный. Никаких дурацких вопросов – что это мы делали на кладбище ночью да кем друг другу приходимся… И даже выступающий из-под черного плаща меч Марьяна не привлек его внимание.

Мы сидели тихо и молча, я следила, как проносятся мимо освещенные фонарями фасады домов, как светлеют билборды с разными лицами – в городе выбирали нового мэра. Едва показалась моя улица, я беспокойно заерзала. Зайдет ли ко мне Марьян или сразу уедет на этой же машине к себе, в наш славный маленький городок?

Но мой парень расплатился с водителем и, взяв меня за руку, решительно направился к подъезду. Я заулыбалась, предвкушая пару часов наедине с Марьяном.

Так вот мы и встречались – тайком, поздно вечером, когда улицы погружались в тишину, а по темному небу ползли холодные осенние облака, время от времени поливая тротуары дождем.

– У тебя кровь на шее, – заметила я, включив свет, едва мы вошли в мою квартирку.

– Да, саданул кирпичом этот Странник.

– Надо обработать рану.

– Так вперед, ты же учишься на врача, правильно? – улыбнулся мне Марьян, вешая на крючок черный плащ.

– А что за амулет ты у него отобрал?

– После покажу. Старинная вещица, я такие уже видел.

Квартирка, которую для меня снимала бабушка, была маленькой, но уютной. На крошечной кухне стоял круглый деревянный столик и висели белые шкафчики. В ванной – сливочно-желтая плитка, в комнате – сливочно-желтый ковер. Здесь было тепло и спокойно, и Марьян, устроившись на кухне, вытянул ноги и с наслаждением закрыл глаза.

Рана на затылке оказалась несерьезной – просто царапина, которую я мигом обработала перекисью водорода. А потом мы пили чай и ели шоколад.

– Вот скажи мне, Мирослава, что у тебя есть на ужин, кроме шоколада и парочки бананов? – поинтересовался Марьян, поглядывая на холодильник.

– Колбаса есть, – спокойно ответила я.

Это был наш старый-престарый спор: мой парень утверждал, что есть надо больше и питательнее и что йогурт с бананом не могут считаться нормальной едой.

– Так доставай колбасу. Надеюсь, батон к колбасе имеется?

– Нет. Я не ем хлеб, ты же знаешь. Зато имеется картошка и квашеная капуста. Я сейчас мигом суну в духовку парочку картофелин, и у нас будет суперский ужин, если ты голоден.

– Конечно, я голоден! – Марьян возмущенно фыркнул. – Я только что разогнал толпу охотников за потусторонним на ночном кладбище, и мне, естественно, хочется есть. Странно, что не хочется тебе.

– Ладно, ладно. Поедим что-нибудь нормальное, – улыбалась я, торопливо намывая картофелины под струей теплой воды. – Сейчас заверну их в фольгу и запеку. Вкуснятина будет невероятная. После разрежу, положу внутрь колбасу и сыр, и у нас получится очень хороший и полезный ужин.

– Жду не дождусь, – улыбнулся Марьян. – А то уже смотреть не могу на эти твои бананы.

А бананов у меня было много – одна крупная связка лежала на столе у плиты, вторая желтела на подоконнике.

– Бананы хороши с растопленным шоколадом на завтрак. И с горячим кофе со сливками.

– Ты стала пить кофе со сливками?

– Да. И даже кладу одну ложку сахара. Мне вдруг понравился такой вариант.

– Ты меняешься, Мирослава.

– Еще скажи, что я взрослею.

2

Это был милый и спокойный вечер. Марьяну нравилось смотреть на меня, и, пока я накрывала на стол, возилась с посудой, он не отрывал от меня глаз. Спрашивал о какой-то ерунде, шутил и улыбался. Я тоже улыбалась, потому что не могла скрыть своего счастья. Все, что мне было нужно, – это сидеть на маленькой уютной кухне со своим парнем и есть запеченный в духовке картофель. И ничто не нарушало идиллию нашего совместного ужина до той минуты, когда Марьяну пришло сообщение в «Вайбер».

– Отец пишет, – тихо проговорил Марьян и помрачнел.

– Что хочет так поздно?

– Напоминает о совете кланов. Тебе тоже там надо быть, кстати.

– Зачем?

– Рассказать о сегодняшних событиях. Сказать, что в Старом городе тоже нужны люди, которые будут следить за порядком, чтобы кто попало не баловался со старинными амулетами.

– А совет когда?

– Завтра, в пятницу. Как раз будет повод навестить бабушку и сестру.

– Отец думает, что ты забудешь о своих обязанностях Жнеца? – осторожно спросила я.

Дело в том, что Марьян всегда избегал разговоров о своей семье. Отделывался общими фразами о том, что отец много работает в своей клинике, а брат все время тратит на новую девушку.

– Отец считает, что я должен воспользоваться своим положением Жнеца и продвинуть его людей. Он хочет, чтобы я взял в помощники его хорошего знакомого, Ореста Тригуба. Вроде как власть должна быть в руках у своих.

– А кто он такой, этот Орест?

– Бизнесмен, спонсировавший отца на открытие клиники. Отец многим ему обязан, и вот Оресту вдруг приспичило принимать активное участие в делах Варты.

– Он тоже из кланов?

– Конечно. Но до этого момента он сидел тише воды ниже травы. Никаких пожеланий. Занимался своим бизнесом, помогал отцу. И вдруг теперь дает умные советы.

– Так возьми его, если он умный.

– Я хотел взять Матвея. Матвею я доверяю. И он Левандовский, а это легендарная фамилия.

– И Матвея возьми.

– И тебя я взял бы. Ты – Новицкая, а один из Новицких когда-то был очень хорошим Жнецом.

– Что я в этом смыслю?

– На самом деле гораздо больше, чем думаешь. Это ведь ты нашла на сайте Странника. А он действительно вызывал душу умершего. Пытался по крайней мере.

– Кстати, что это за медальончик?

Марьян вытянул из кармана штанов круглую штуку и положил на стол.

– Я бы не держал такую вещь в своем доме, – сухо сказал он и кончиком указательного пальца подтолкнул вещицу ко мне.

Блеснула красным медь, и на меня уставились глаза двух змей, сплетенных в единый узор. Я склонилась над медальоном, рассматривая рисунок: круглый ободок, внутри равнобедренный треугольник, вокруг которого причудливо обвились две змеюки.

– Что это такое?

– Старый символ двух колодцев силы. Так обозначали эти колодцы в те времена, когда на здешних землях еще не было христианства.

– Откуда он его взял? – спросила я, не решаясь прикоснуться к древнему артефакту.

– Я не спросил. Думаю, он бы не ответил.

– А вдруг там, где он его взял, есть еще похожие штуки?

– Видишь, ты правильно мыслишь. Поэтому я взял бы тебя в помощники. А то в кланах остались только те, кто желает загрести себе побольше власти в городе. Их не интересует безопасность людей, им нужны только деньги. Думаю, этот Орест не исключение.

– Поэтому ты хочешь, чтобы я была завтра на совете?

– Поэтому. Хочу взять тебя и Матвея в помощники. Ну, а третьим пусть будет Орест, а то отец мне покоя не даст. У моего отца слишком много амбиций, и сейчас он невероятно горд, что один из его сыновей стал Жнецом.

– Зачем ему все это надо?

– Видишь ли, – Марьян вздохнул, убрал медальон со стола и невесело глянул на меня, – мы ведь в кланах не потому, что принадлежим к старинному польскому роду королевских рыцарей, которые когда-то поклялись защищать колодцы силы. Мой род не такой древний и славный, мои предки действительно когда-то были пастухами, даже когда служили Варте. Наша принадлежность к кланам определяется Желанной на самом деле. Мы и только мы – тот род, что подчиняется Желанной, а члены клана любят этой книгой пользоваться. Вот и вся наша связь с Вартовыми. Больших денег или власти у нас нет, а отцу всего этого очень хочется.

– Ты хочешь сказать, что твой отец беден и не имеет никакого влияния?

– Не беден. Не в том смысле. Но он и в подметки не годится тому же Совинскому, например. Или пани Новицкой, которая нынче продвигает своего кандидата на выборах в городской совет. У моего отца есть своя клиника, да. Но он еще выплачивает за нее сумму, которую занял у того же Ореста. У нас есть дом, машина и кое-какие деньги. Но моему отцу хочется гораздо больше. Он считает, что ничем не хуже остальных семей кланов Варты.

– Понятно, – вздохнула я.

В этот момент на смартфон Марьяна пришло еще одно сообщение. Сначала он лишь глянул мельком, потом коснулся экрана, полностью открывая сообщение. А затем поднял на меня глаза, и мне показалось, что мир перевернулся, – столько в его взгляде было мрака и ужаса.

Его темно-зеленые глаза показались мне вдруг черными, как темень за окном.

– Что случилось? – тихо проговорила я, ощущая нарастающий страх.

– Ничего, – ответил Марьян, не сводя с меня взгляда.

Он молчал, и я не знала, что делать.

– Что тебе написали?

– Неважно.

Марьян вдруг поднялся, сжимая смартфон в руке, и направился к выходу.

– Мне надо идти, – сказал он, хватаясь за плащ, висящий в коридоре.

– Да что случилось? – не понимала я. – Что-то с твоим отцом?

– Не спрашивай.

– Я не отпущу тебя просто так, – сказала я, вцепляясь в плечо Марьяна.

Мой парень отпрянул, как ужаленный, отталкивая меня к шкафу у противоположной стены.

– Не подходи! – резко проговорил Марьян, одной рукой открывая дверь, а другой – удерживая меня на расстоянии.

– Ты с ума сошел? – не поняла я, пытаясь скинуть его руку.

– Не подходи! Мирослава, не подходи ко мне! Завтра будь на совете в девять часов вечера, в библиотеке церкви Всех Святых. Матвей тебя отведет.

– А ты?

– Я тоже буду там завтра.

И Марьян сбежал вниз со второго этажа, будто черная молния, оставив меня недоумевать у открытой двери.

Что случилось? Что за сообщение пришло ему на смартфон? Почему он ничего не рассказал мне?

Мое сердце отбивало сумасшедший ритм, я понимала, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Потому что такого ужаса в глазах своего парня я еще никогда не видела, даже в ночь битвы с ведьмами.

Глава шестая. Матвей

1

Даже не заходя в дом, Матвей уловил запах готовящейся еды. Через открытое окно пахло болгарским перцем, луком, морковкой и укропом. Аромат жареных овощей напомнил вдруг о том, что утренние блинчики давно уже куда-то провалились и есть хочется ужасно.

Первый раз за этот год в его доме готовил кто-то другой. Матвей шагнул в кухню и уставился на груду продуктов на столе.

Снежана, стоя у плиты, буквально колдовала над кастрюлькой и сковородкой.

– Привет, – сказала она, оглянувшись.

Ее улыбка вышла очень несмелой.

– Ты зачем тратилась? – тихо спросил Матвей. – Я бы все купил сам.

– Еще купишь. Ты не против? Я подумала, что ты придешь голодный. В доме у пани Святославы всегда готовит прислуга. И меню у них разрабатывается на неделю, и пани Святослава сама его одобряет. А иногда так хочется жареной картошки с огурцами. Я уже жарю. Будет борщ, как ты хотел, без мяса. И картошечка. Уже почти все готово.

– Здорово, – устало выдохнул Матвей и понял, что довольно улыбается.

Даже у Скарбника, выглядывающего из-под стола, морда казалась довольной и широкой.

– Я купила ему кошачьего корма в пакетиках, и ему понравилось. И еще сметана твоему коту нравится, он ест ее, как ненормальный, – сообщила Снежана, заметив, высунувшегося из-под свисающей клетчатой скатерти кота.

Скарбник ел кошачий корм?

Это что ж творится в доме?

– Мой руки и садись за стол, – распоряжалась Снежанка.

А пусть так и будет. Пусть Снежанка приходит и готовит у него дома. Продуктов Матвей купит столько, сколько надо. Можно прямо сегодня вечером поехать в магазин и потратить кучу денег. Зато он не один. Зато тишина и темнота громадного дома не будут давить на него, а ночной мрак перестанет вызывать ужас.

– Ты молодец, – проговорил Матвей, направляясь в ванную. – Есть хочу ужасно.

2

Они так и договорились. Поели, собрались и поехали в магазин. Матвей наконец решил воспользоваться собственной машиной и сел за руль, вспоминая недавно приобретенные навыки вождения. В машинах он совершенно не тямил, можно сказать, но дед уверял, что «Ниссан Джук» прост и легок в управлении, хотя и смотрелся странновато с этим своим необычным дизайном.

– Это твоя машина? Ничего себе, крутая такая! – восхищенно заохала Снежанка.

Но Матвей, внезапно забеспокоившийся, что не справится с управлением, лишь пожал плечами и скупо сообщил, что это подарок прадеда.

– Классный подарок. Она такая красивая. Мирослава каталась на ней?

Матвей вдруг вспомнил, как они с Мирославой ездили в Самонивцы на маршрутном автобусе, как держали в руках палки и шутили по этому поводу, и ничего не ответил. Стало на минуту грустно и больно, но он уже умел справляться с этими чувствами.

И они поехали в большой черный «АТБ» – самый крупный супермаркет в их маленьком городке.

– Что будем покупать? – поинтересовалась Снежана.

– Еду. Чтобы ты больше не таскала тяжелые пакеты и не тратила свои деньги, – уточнил Матвей.

Это была новая роль в его жизни, и он внезапно почувствовал себя совершенно взрослым, когда выходил из машины, когда расплачивался на кассе – полная тележка всякого-разного – и после помогал Снежанке устроиться на сиденье.

– Я могу испечь тебе торт, – вдохновенно щебетала Снежана, – я умею. Хочешь – шоколадный. А хочешь – с кокосовой стружкой и фруктами.

– Давай торт, – согласился Матвей.

С сестрой Мирославы неожиданно оказалось очень легко. Она говорила много, но в большинстве своем это была несущественная девчачья болтовня, на которую не требовалось отвечать, и Матвей пропускал мимо ушей замечания о том, из какой сметаны лучше печь и в каком магазине лучше покупать молоко.

Но зато он был не один, рядом сидела добрая девчонка, которая точно так же нуждалась в защите и поддержке. Они оба нуждались друг в друге, так почему бы им не быть вместе?

– Мирослава тебе не звонит? – спросил Матвей, когда они почти подъехали к дому.

– Редко. В основном это я пишу ей в «Вайбер». Кидаю фотки вещей, которые купила, спрашиваю, как у нее дела. Я думала, что вы вместе в Старом городе… – Снежанка вдруг покраснела, отвернулась к окну, и, глядя в зеркальце перед собой, Матвей прочел отчаянное смущение на лице своей новой подруги.

– Почему ты так думала?

– Ну… Вы же друзья…

Матвей промолчал. Ему нечего было отвечать, потому что он ничего не помнил.

Это было страшно.

Это было жутко страшно – не помнить, что ты делал последние несколько недель. А вдруг он умудрился поругаться с Мирославой и с горя превратился в медведя и бродил по лесу? Вдруг смелая девчонка окончательно порвала с ним, правнуком Ведьмака, и теперь даже Марьян относится к Матвею как к врагу? Как к сопернику?

Но ведь приглашение на совет пришло именно от Марьяна. Официальное, ничего лишнего. Лишь дата и место проведения. Библиотека церкви Всех Святых.

Раз Марьян позвал Матвея, значит, нуждается в нем. Ведь не старейшины же клана вспомнили о ничего не значащем мальчике, умеющем превращаться в медведя, правильно? Ладно, совсем скоро все станет ясно.

Снежанка действительно принялась печь торт, и на кухне весь вечер пахло горячим шоколадом и клубничным вареньем. Скарбник терся о ее ноги, внезапно обнаружив нелогичную любовь к жидкому шоколаду, да и Матвей то и дело заходил на кухню, чтобы понаблюдать за процессом. Оказалось, что волшебству изготовления шоколадного торта противостоять невозможно.

Блестящая шоколадная масса, пропитанные клубничным сиропом коржи, покрытые глазурью ягоды клубники – все это смотрелось сказочно и невероятно соблазнительно. И когда был заварен чай и на середину стола водрузили эту вершину кондитерского искусства, у Матвея вдруг возникло ощущение праздника.

– Давай посмотрим кино, – предложил он, – пока будем пить чай. Что ты любишь? Мы с Мирославой обычно смотрели «Сверхъестественное».

– Только не про монстров. Не ужастики, – быстро сказала Снежана. – Мне хватает страшных снов с ведьмами. Тебе, кстати, эти ведьмы не снятся?

– Еще как снятся. Поэтому я везде по дому натыкал ночников, чтобы не оказаться в сплошной темноте.

– Я тоже боюсь темноты. Давай что-нибудь веселое, интересное. Что-то про любовь. Про настоящую любовь. Ты смотрел «Счастливчик» с Заком Эфроном в главной роли?

– Понятия не имею, кто такой Зак Эфрон, – честно ответил Матвей.

– Тогда тебе надо посмотреть. Тебе понравится.

В этот момент у Снежаны зазвонил телефон. Матвей подумал, что вдруг это Мирослава вспомнила о сестре, но оказалось, что нет.

– Это моя одноклассница, – кинула ему Снежанка, глядя на экран телефона.

Она вышла в коридор и какое-то время что-то отвечала, взволнованно и быстро. А когда вернулась, Матвей сразу заметил, что его новая подружка расстроена.

– Что случилось? – спросил он.

– Проблемы у моей одноклассницы. Представляешь, у них отобрали аптеку. Разве так можно? Разве так бывает, что к тебе приходят и забирают твой бизнес?

– Какую аптеку? Как зовут твою одноклассницу? – спросил Матвей, вдруг вспомнив то, что видел утром.

– Катя. Величко Катя. Знаешь старую польскую аптеку на Галицкой улице? Она всегда принадлежала деду Кати. А сегодня утром приехали вооруженные люди и отобрали эту аптеку. Вроде как дом старинный и принадлежит городу, и поэтому аптека тоже должна принадлежать городу. Типа там нарушены сроки уплаты аренды и еще какая-то ерунда. А дом всегда принадлежал их семье, просто документы старые. Ну, так я поняла… – постоянно сбиваясь, торопливо объяснила Снежана.

– Странно все это. Кому нужна старая польская аптека? Она не может приносить много денег.

– Ну, Катина семья всегда была небедной… – возразила Снежана.

– Не настолько много денег, чтобы кто-то пожелал ею обладать, – пояснил Матвей. – Ладно, после разберемся. Все равно мы ничего не можем сделать. Это же не ведьмы.

И они сели пить чай, есть шоколадный торт и смотреть кино про любовь.

3

Телефона у Матвея не было. Куда подевался новенький «эппл», он понятия не имел, хотя перерыл весь дом в надежде, что гаджет куда-то завалился и разрядился. Ни телефона, ни симки с номерами. Придется купить новый и переписать нужные номера у Снежаны.

– Конечно, вся память моего телефона в твоем распоряжении, – тут же согласилась девчонка и протянула покрытый трещинами «самсунг».

Модель была хорошая, но, судя по всему, у Снежаны телефоны недолго держались.

– Давай уж завтра. У тебя номер Марьяна есть?

– Конечно. Хотя я ни разу ему не звонила. И он мне не звонил.

– Неважно.

– А какой телефон ты себе купишь?

– Да какая разница? Лишь бы звонил.

– Возьми «эппл», они классные, и камера хорошая.

– Разберусь. Сейчас отвезу тебя домой, чтобы пани Святослава не волновалась. Сам лично доведу до твоей комнаты и везде включу свет, – пообещал Матвей. – А завтра созвонимся. Заеду тогда и перепишу номера.

Снежанка легко согласилась. Она казалась невероятно счастливой. Поглядывала на Матвея, что-то тарахтела постоянно – то о погоде, то об уроках, и ее болтовня была неожиданно уютной и милой. Матвею не приходилось отвечать на этот бесконечный поток сознания, но зато вокруг не стояла тяжелая тишина, не угнетали мысли о том, что с ним произошло что-то страшное.

Он отвез Снежанку домой, выпил кружечку кофе с пани Святославой – пожилая пани, как всегда, была вежлива и корректна, никаких лишних вопросов, никакого неуместного любопытства. После вернулся домой и, пометавшись по всему трехэтажному особняку, включил маленькие ночники в каждом коридоре.

Перед тем как лечь спать, Матвей убедился, что на кухне горит свет, Скарбник сидит под столом, а дверь надежна заперта.

Глава седьмая. Матвей

1

Он стоял на самом краю огромного обрыва, и ярость наполняла его до самого верха, как бензин наполняет канистру. Густая, тягучая ярость, готовая взорваться и полыхнуть ярким огнем.

Его распирало от злости, ему хотелось рвать и убивать, погружать острые когти в податливую плоть и видеть, как жизнь покидает жертву, как глаза стекленеют, как последнее дыхание вырывается изо рта и растворяется в холодном воздухе.

Ярость клокотала внутри, как пар в чайнике, заставляя срабатывать механизм отключения. Только у него этого механизма не было, потому что сейчас он возвышался над миром в образе огромного животного. Он был зверем, он был одинок и принадлежал сам себе. Он был чудовищем.

Зверь взревел, подняв мохнатую голову. Раскрыл пасть, позволяя злости вырываться наружу громким медвежьим рыком. Громадный медведь стоял на краю кручи и рычал так, что дрожала трава под его лапами.

Матвей проснулся. Какое-то время пытался прийти в себя. Не сразу понял, что он – не животное и что все это было лишь сном. Не сразу поверил, что валяется на собственной кровати не в облике медведя и что его лапы не царапают стену, а зубы не клацают от ярости.

Наконец Матвей поднялся и глянул на часы. Половина четвертого. Три часа ночи – время ведьмацкого шабаша, так говорил прадед. Если ты вдруг проснулся после трех ночи без видимой причины, значит, где-то недалеко ведьмы совершают свои обряды.

От этих мыслей внутри зашевелился самый настоящий ужас, и Матвей торопливо направился вниз, чтобы спросить у Скарбника, не наведывался ли кто-нибудь в дом. Но клятый котяра куда-то пропал. Ни под столом, ни в комнате, ни в гараже, ни в мастерской прадеда – нигде не находился огромный кот Скарбник, который умело охранял род Левандовских и приносил деньги.

Понимая, что уснуть больше не получится, Матвей сделал себе кофе и сел за стол. Внутри все еще клокотала медвежья ярость, но теперь к ней примешивался и страх. Страх того, что он, правнук Ведьмака, не совладает со своей звериной сущностью, не сможет оставаться человеком.

Что, если он превратился однажды ночью в медведя просто потому, что теперь звериная сущность – это его вторая натура и она взяла верх? Что, если он просто-напросто не смог остаться человеком? Жажда крови сильна, Матвей чувствовал ее даже сейчас, когда ладони согревала горячая кружка с кофе, а у ног шумела дуйка – маленький воздушный обогреватель.

Сейчас бы позвонить Мирославе, услышать ее голос – спокойный, звонкий, полный энергии и силы, такой родной, такой желанный. Но телефона нет, нигде нет во всем доме, и этой ночью Матвей точно остался наедине с собой. Один на один со зверем внутри.

Хорошо, что он отослал Снежанку. Вдруг он не удержится и станет медведем? Вдруг превратится прямо сейчас?

Матвей вздрогнул от этой мысли и взглянул на свои пальцы, охватывающие кружку. Ногти отросли, под ними – тонкие полоски грязи. Надо бы привести себя в порядок. Утром записаться к парикмахеру, потом съездить в магазин за телефоном и симкой. Потом созвониться со Снежанкой, в общем, сделать самые обычные вещи, свойственные людям. Жить обычной жизнью. Может, тогда наваждение пройдет и он перестанет чувствовать себя животным?

Матвей сидел на кухне и пил кофе до шести утра. Потом набрал полную ванну воды и долго отмокал там, приводя в порядок ногти и удивляясь множеству новых шрамов на своем теле. Неужели, став медведем, он дрался с другими животными? Видимо, да, иначе как объяснить ноющие ребра и пожелтевший синяк на боку? Все эти длинные, едва поджившие шрамы на голенях и ожоги на запястьях?

День прошел спокойно и даже мило, если можно так сказать. Подстригая Матвея, девчонка-парикмахерша радостно улыбалась ему и сыпала комплиментами в адрес его разноцветных глаз, а потом сказала, что Матвей сильно напоминает Адама Ламберта. Был куплен новый телефон и симка, а после обеда, едва Матвей успел переступить порог собственного дома, принеслась Снежанка.

– Привет, – крикнула она от двери, – ты дома?

Едва Матвей услышал ее звонкий голос, как тревога и страх отступили. В человеческом обществе Матвей все-таки чувствовал себя человеком, и это радовало. Они пообедали вместе, после пришлось повозиться с новым телефоном, внося туда номера друзей и знакомых. Потом Снежанка попросила новый гаджет, чтобы поиграть в игры.

– Я просто попробую, ладно? Ты не против? – щебетала она.

Матвей был не против, конечно. Тем более что сам он совершенно не понимал: зачем играть в эти разноцветные картинки на телефоне, если это все не настоящее?

Вечером, забросив Снежанку домой, Матвей долго колесил по городу, опасаясь возвращаться домой. Его пугало одиночество, пугали мысли о том, что он снова останется один на один со своей звериной натурой, и он всячески оттягивал момент, когда придется переступить порог родительского особняка.

Домой он приехал в два часа ночи и тут же завалился спать. Чтобы после трех проснуться от собственного звериного рыка, спуститься на кухню и до утра пить кофе.

2

В пятницу утром он позвонил Мирославе. Набрал ее номер и долго держал трубку у уха, ощущая внутреннюю дрожь и нетерпение.

Голос девушки показался ему отстраненным и слишком спокойным.

– Алло, я слушаю, – сказала она.

– Мирослава, это Матвей, – осторожно сказал он.

– Матвей? – заорала Мирослава. – Где ты был, болван? Я уже собиралась подавать в розыск. Я звонила тебе тысячу раз! Твой телефон все время выключен. Что с тобой?

– У меня новый номер и телефон. Сможешь приехать ко мне сегодня?

– Приеду. Надо поговорить. Очень надо. Меня позвали на совет кланов.

– Меня тоже.

– Марьян сказал, что ты должен меня проводить.

– Отлично. Совет в девять, ты ведь сможешь приехать хотя бы часов в шесть?

– Я буду раньше, где-то около трех. У меня всего три пары сегодня, и я сразу сяду в такси и примчусь. Ты же не поменял место жительства, да?

– Мой дом все там же.

– Значит, жди. Приготовь что-нибудь вкусненькое, ладно? У тебя ведь всегда была еда.

Матвей улыбнулся и положил телефон на стол. Внутри затеплилась надежда, что подруга поможет разобраться со всей этой чертовщиной, которая творится с ним в последнее время.

3

Он ее ждал с самого утра. Чистил картошку, резал сыр и колбасу на бутерброды и постоянно представлял, как расскажет Мирославе обо всем. Возьмет и расскажет. За окном моросил мелкий холодный дождик, и идти никуда не хотелось.

Кроме того, за окном кухни время от времени мелькала соседская Марьяна. Встав у ограды своего дома, она поглядывала на окна Матвея, и глаза ее горели, как новогодние огоньки, словно Марьяна все знала и понимала. От этого ее взгляда становилось неуютно и даже немного странно.

Что с ней не так? Почему она ведет себя словно ведунья-пророчица? Может, она в курсе того, что произошло?

Впрочем, эти мысли пропали мгновенно, едва позвонила Мирослава и сообщила, что скоро будет. Матвей включил чайник и подумал, что никого еще в своей жизни так не ждал.

– Привет, – проговорила Мирослава, переступая порог кухни. – Я по тебе соскучилась. Пахнет вкусной едой, как обычно.

Она улыбнулась, и Матвей не удержался, подошел и обнял подругу. Мягкие волосы Мирославы коснулись его щеки, под ладонями оказались ее тонкие плечи – и старые, слегка угасшие чувства вспыхнули с новой силой. Матвей не понимал, что влечет его к девчонке – симпатия, влюбленность или удивительное чувство общности и доверия, просто это была Мирослава, та самая, которой он доверял свои тайны и с которой мог отправиться в темный лес сражаться с ужасными ведьмами.

– Ты похудел, – сказала Мирослава, усаживаясь на стул и снимая с плеча черный кожаный рюкзак. – Ты перестал есть?

– Тут кое-что случилось. А ты тоже поменялась. Уже не красишь глаза и губы черным.

Макияж Мирославы был самым обыкновенным, никаких резких и темных штрихов. Волосы отросли и теперь лежали на плечах – прямые и блестящие. Лишь крошечный камешек в ноздре остался неизменным. Эта деталь в облике Мирославы сразу напомнила о прошедшем лете, когда Матвей сделал им обоим браслеты-обереги, призванные скрыть их настоящий облик.

– Марьяну не нравится черный макияж, да и мне перестал нравиться. Знаешь… Я хочу с тобой поговорить, потому что кое-что произошло. Просто поговорить, потому что больше никому не могу сказать…

– Я тоже хочу поговорить. Давай поедим сначала…

Матвей поставил на стол тарелку с бутербродами и две кружки кофе – себе, как всегда, с молоком и сахаром, а Мирославе – просто черный.

– Долей мне молока, если еще есть, – попросила вдруг Мирослава, – и добавь ложку сахара.

– Ты изменилась, – Матвей не смог сдержать улыбки, – раньше ты могла пить только черный и абсолютно несладкий.

– Раньше и жизнь у меня была несладкая. Сейчас немного по-другому. Знаешь, жить в своей квартире без матери – это здорово. Просто невероятно здорово! Когда заходишь на кухню, а никто толстый и злой не сообщает тебе, какая ты дрянь, и как ты ночью шлялась где попало, и сколько тебе надо перемыть посуды. У меня посудомоечная машина на кухне, представляешь? Я теперь посуду вообще сама не мою!

Матвей не ответил. Он сидел напротив и просто смотрел на Мирославу, радуясь тому, что она рядом, рассказывает о своей жизни и все так же улыбается – короткой улыбкой с маленькими ямочками, которые временами пропадают, словно они большая-пребольшая тайна этой девчонки.

– Я первые недели наслаждалась тишиной и покоем. Приходила из универа, готовила себе какую-нибудь простую еду – кашу там или картошку с мясом – и сидела читала книги и готовилась к парам. Вставать приходилось рано, и поэтому я ложилась в десять вечера, представляешь? Проваливалась в сон, чтобы утром, в шесть, уже быть на ногах. И мне нравилась такая жизнь.

Мирослава вздохнула, подцепила колбасу с куска хлеба и отправила ее в рот, а хлеб отодвинула. Как обычно, не ест ничего мучного. Значит, кое-что в ней все-таки осталось прежним.

– А Марьян же теперь Жнец, – продолжала рассказывать Мирослава. – Ему со мной нельзя встречаться. Ну, так чтобы остальные видели. Мы встречались ночью, по выходным. Пока тепло было, бродили по городу, сидели в маленьких кафешках на окраине. Но чаще всего он приходил ко мне домой, и мы вместе готовили ужин и болтали. Это случалось редко, но все-таки было. Нормально так было. И вот что хочу сказать… Ты слушаешь меня? Просто ты так смотришь…

– Как будто давно тебя не видел, – закончил ее фразу Матвей.

– Потому что я не могла до тебя дозвониться, иначе позвала бы в гости. Я думала, мы как-нибудь посидим с тобой и поболтаем у меня дома. И чтобы Марьян пришел, и мы вместе, как раньше, смотрели «Сверхъестественное» и ели чипсы.

– Как раньше уже не будет. Да и кому нужны это «Сверхъ – естественное» после всего, что было, – без улыбки сказал Матвей.

Он вдруг понял, что Мирослава хочет рассказать ему не просто о событиях прошедших недель, о своих парах, новой квартире и подругах. Она собирается сообщить нечто важное и подходит к этому медленно и обстоятельно.

– Что случилось? – коротко спросил Матвей.

Мирослава глянула быстро и тревожно и сказала тихим нервным голосом:

– Марьяну пришла странная эсэмэска или сообщение на телефон. Я так и не поняла, на «Вайбер» или куда. Он вчера был у меня дома, мы ужинали и разговаривали, и вдруг это сообщение. Он прочитал его и буквально изменился в лице. Знаешь, как бывает, когда человек получает ужасное известие? Глаза стали такие, как будто у него под ногами треснула земля и разверзлась пропасть. Он вскочил и ушел от меня и даже ничего не сказал, не объяснил. Просто велел звонить тебе и идти вместе на совет кланов.