Она рывком поставила Мен-Ну на ноги и подтолкнула ладонью в спину. Ошеломлённый, он не пытался убежать или снова напасть на Хатхор. Только тихо постанывал, когда она слишком резко одёргивала его в сторону выхода. Вскоре все звуки для Хатхор слились воедино, обратившись сперва в хаос, а после – в тишину.
Воспоминания о белой птице, парящей над танцующими дюнами, о развевающихся флажках потеряли цвета и осыпались золой в огне её души.
Храм Наказаний III
Она потёрла руки над костром и поёжилась от охватившего тело озноба. Он приходил всякий раз, когда наступала пора задавать вопросы. Пламя не помогало согреться, но многочисленные попытки превратились в привычку, а привычка стала своеобразным ритуалом. Хатхор подошла к тяжёлому креслу, лишённому даже намёка на удобство. Скованный по рукам и ногам, в нём сидел Мен-Ну и беспокойно наблюдал за ней. Она не отвечала на его взгляды.
– Что теперь будет? – спросил он.
Она присела перед креслом и проверила удерживающие ремни, грубая кожа требовательно впивалась в пальцы. На мгновение тень от кресла стала силуэтом хищной птицы.
– Хатхор?..
– Да, господин… Мен-Ну.
– Что теперь будет со мной?
– Вы обвиняетесь в заговоре против владыки Великого Скарафса и объявлении войны Городу Амона. Я хочу задать вам несколько вопросов о ваших союзниках. Затем установить наличие вашей вины, впрочем…
Она ненадолго задумалась прежде, чем открыть маленький сундучок.
– Хатхор, – позвал Мен-Ну, когда Хатхор достала из сундучка длинную чёрную иглу. Та замерла. Он попытался придвинуться ближе, но ремни не давали ему шевельнуться.
– Да?
– Всё это, всё то, что я делал – было ради тебя. Прошу, будь милостива.
– Вы сделали то, что сделали, – ответила она, на миг отведя взгляд. – Теперь же… мне вас жаль.
Аура Мен-Ну вспыхнула фиолетовым от неподдельного ужаса.
Хатхор нащупала на его шее точку боли и вонзила туда иглу. Её узоры принялись жечь, словно огонь, перед глазами всё поплыло, и картина сменилась. Пыточная камера уступила место высушенной на солнце детской руке, торчащей из песка.