Тени пустыни: Орден Эль-Хэммам

–Для спасения пустыни и нужен союз джиннов и людей? – перебила Этайн. – И, о какой мести ты говоришь?..

–Именно. О мести – узнаешь позже. Но это все поверхность, Этайн. Прикрытие. Мор, войны, душевные болезни…

Звери исчезли. Вместо них появились селения, объятые огнем. Горы вздувшихся, искалеченных трупов. Крики отчаяния, которые пронизывают до костей. Стоны и плач детей, оставшихся без родителей. И матерей, потерявших детей.

Этайн отпрянула назад. Но, сколько бы она не отворачивалась, ужасающая картина двигалась вместе с ней. Девушка закрыла глаза, чтобы не видеть мертвых детей. Заткнула уши, чтобы не слышать горя. Но, в нос ударил смрадный запах паленого мяса…

–Смотри, Этайн, не прячься. Ты уже знаешь, что может помешать нашему союзу. Но, ты не знаешь, как оно выглядит. То, что ты видела – это поверхность, Этайн. Прикрытие. Узри настоящее лицо зла…

Дым от чудовищного пламени заполонил комнату. Дышать стало невыносимо, глаза заслезились. Этайн протерла их, и вновь посмотрела на пляшущие искры. В горле першило.

Среди всполохов пламени выросла гигантская фигура черного цвета. От его силуэта исходили черные волны, покрывающие пламя.

Лицо существа напоминало светлого джинна. Вытянутая морда, кривое подобие рта, светящиеся глаза… Но глаза были ромбовидными, а рот – искривленный в страшной ухмылке, до самых острых ушей. Длиннющие когти блестели, как лезвия. Само существо превышало по размерам знакомого Этайн джинна.

–Аль-Залам… – выдохнула девушка.

Ее парализовал страх. Сердце сжалось, закололо. Грудную клетку будто сдавила сильная, невидимая рука. Этайн хотела молить, вопить о пощаде, лишь бы жгучая боль отпустила.

«Нет! Надо стоять! Надо держаться, во что бы то ни стало… Я сильная, я смогу», – причитала про себя Этайн.

–Ты сможешь стать не просто лидером Ордена… – заговорил Аль-Залам. –Ты сможешь стать владыкой пустыни… Представь…

Этайн перенеслась в огромный дворец. Из цветных окон струился свет, окрашивая белый каменный пол в яркие тона. Девушка направилась к выходу на балкон. Идти было тяжело – на щиколотках блестели массивные золотые браслеты, а на запястьях звенели манисты. Шею сдавливали кольца. Этайн посмотрела на богатые, облегающие тело доспехи с золотыми вставками. В нос ударил запах фимиама. Такими ароматами многобожники окуривают статуи почитаемых божеств.

На улице шумела толпа. Этайн застыла у двери балкона, все не решаясь открыть двери.

Девушка прислушалась к выкрикам снаружи.

–А-ле-тейн! А-ле-тейн! – вопили они.

Этайн открыла двумя руками двери. Солнце на миг ослепило ее. Но, ведь и она сама – восходящее солнце пустыни…

Толпа внизу колыхалась, переливалась как пестрое море. Люд выкрикивал ее имя.

–Скажи… Я … Владыка пустыни… – прозвучал позади низкий голос.

Этайн ощущала нереальность происходящего и потому сопротивлялась.

–Ты пойдешь по головам. Убьешь всех, кто встанет у тебя на пути. Ты – Владыка пустыни… – вновь пробасил голос.

Люди, притихнув, опустились перед ней на колени и склонили головы. Этайн понимала, что любое ее слово – слово власти. Они сделают все, что она прикажет. Они – ее преданные рабы.

–Тебе не нужны друзья, я ж это вижу… Влассссссть, – голос прошипел.

При упоминании о друзьях Этайн очнулась. Перед глазами появился круглолицый и веселый Хамид. Никайор, колдующий над очередным бодрящим напитком. Улыбающийся Линар с ямочками на щеках. Делазар, подающий ей руку, когда она впервые полезла на скалы и оступилась. Девушка развернулась и ушла обратно во дворец, не сказав ни слова.

«Хамид, Линар, Никайор… Нет никого, дороже вас… Делазар, покойся с миром… Ты учил меня, как надо жить… Я не подведу тебя», – закрыв глаза, шептала Этайн.

Девушка приросла к полу. Открыв глаза, она увидела, что перед ней по-прежнему парит Аль-Залам. Она перестала отводить глаза и посмотрела в светящиеся щелочки-ромбы. По ушам ударил звериный рык.

–Тщесссславие… Обожаю сссслабые мессста людей… – рык вновь сошел на шипение.

Аль-Залам уменьшился в размерах и скрылся среди танцующих искорок пламени. Они становились все меньше и меньше, пока и вовсе не исчезли.

–Что… это было…? – девушка тяжело дышала. В горле будто застрял чей-то кулак.

Комната снова стала привычных размеров. Полочка, мешочки с вещами, свитки, матрац – все на месте. И лисица Лина грызет твердую кость – слишком большую для нее. Все как обычно.

–Испытание. Ты прошла его. Узнала, как зло может воздействовать… Помни – оно ищет у нас слабые места… И, заметь – мы говорим «мы». Каждый из джиннов светлого сонма говорит «мы». Аль-Залам же, веками выделял только себя. Он никого не считал равным себе, – джинн прикоснулась к плечу Этайн когтистой лапой.

Стало легче. Девушка нашла в себе силы приподняться и ответить:

–Да… Точно… Давно, кстати, хотела спросить у тебя про это «мы» …

–Теперь, ты имеешь представление о природе того зла, что скоро придет на наши земли. Оно уже проявляется… Запомни, Этайн! – джинна нигде не было видно, но голос гремел, подобно раскатам грома. –Уже сегодня, ты увидишь два знака… Это только начало…

«Только начало… Начало…» – слова эхом отдавались в голове.

Ба-бах.

Дверь комнаты кто-то пытался выбить. Этайн подскочила, спросонья дернула засов. Перед ней стоял не дежурный, а незнакомый воин в темно-коричневом элитном одеянии с перекинутой через плечо пурпурной лентой. Увидев растрепанную, сонную девушку, он с явным разочарованием сказал:

–Думал, что генерал Бандаро вас предупредил. Собирайтесь, уже пора к Владыке. Приведите себя в порядок!

Этайн пробормотала что-то нечленораздельное, прикрыла дверь и начала впопыхах собираться.

Быстро же она отключилась, настолько быстро, что переход из яви в сон был совсем неощутим. И, сейчас ее вырвали из объятий сна слишком резко, словно одернули занавес.

«Как похоже внезапное пробуждение на быстро вздернутый занавес! Лишь тогда особенно четко подмечаешь, какое странное общество наносит ночью свой визит…»

Для кого-то это общество приятное, для кого другого – не очень. Но для Этайн – уже ставшее привычным.

Наспех собравшись, Алетейн последовала за посланцем Бандаро по коридору. Как раз было время подъема воспитанников школы воинов, и в коридоре оказалось слишком тесно. Они еле продвигались в безумной утренней толчее еще заспанных, неважно соображающих бойцов. «Воины Ордена, тоже мне. Боец должен быть всегда готов ко всему…», – и тут девушка сама себя пресекла, вспомнив свое растрепанное состояние всего несколько минут назад.

При продвижении она мельком увидела Линара, и поспешила смешаться с общей массой, накинув капюшон. Девушка вздрогнула. Сердце затрепетало.

Но, сейчас не время для разговоров и проявления чувств, как бы того не хотелось.

Она еле поспевала за посланцем Имрана.

У главных ворот школы воинов девушка заметила Хамида.

Проводник Этайн, сверкнув глазами из-под маски, бросил:

–Куда! Стой!

Девушка не обернулась на выкрики и побежала к брату. Он неуклюже взбирался на вороного коня. По бокам от него уже сидели верхом на таких же конях два гамадима с закрытыми лицами.

–Хамид, ты куда? Кха-кха, – Этайн закашлялась от быстрого бега.

Даже бок закололо.

–Маме плохо… К годителям еду… Она слабеет с каждым днем… -Хамид прятал взгляд от подруги и перебирал в руках поводья.

–Хамид… Все будет хорошо, слышишь?.. – Этайн коснулась руки Хамида.

–Я надеюсь, Этайн, – он поднял голову. Черные глаза блестели. –Вон, видишь, одного не отпускают, маленький еще, – он улыбнулся сквозь слезы.

Этайн ободряюще кивнула.

Она долго провожала взглядом маленькую процессию. Девушка даже не успела рассказать близкому другу о том, что с ней приключилось.

Этайн, Линар и Никайор – всегда завидовали Хамиду. Он знает родителей. Более того – они воспитывали его до восьми лет. Раз в полгода, он гостит у них несколько дней. Хамиду хоть немного знакома жизнь за пределами орденских школ.

«Но, когда легче – когда не знаешь родителей вообще, или теряешь кого-то из них?..» – задумалась Этайн, возвращаясь к проводнику.

Она очутилась в Ордене задолго до восьми лет. Ее воспитывали разные люди, но привязалась она лишь к одному. К Делазару. Да и то, спустя годы.

Никто не отвечал ей на вопросы о происхождении. Сирота, ничего необычного. Таких в Ордене сотни.

Сиротой остался и Линар. У него вообще не сохранилось воспоминаний о родителях – его привезли в Орден задолго до Этайн. Более щекотливая ситуация сложилась с Никайором.

Орден, продолжающий извечную войну с кочевниками, часто берет пленных. Судьба взрослых известна одной Элите, а детей младше пяти лет забирают в Орден на воспитание. Никайор родился кочевником – но станет ли он им по духу после муштры Эль-Хэммам, пока неизвестно.

Кровь, все-таки, дает о себе знать.

Снаружи резиденция Имрана не казалась ярким и запоминающимся образцом архитектуры. Выстроенная в форме полукруга, она упирается крепостными стенами в скалу. Задумка хапиру не случайна – в случае нападения на Орден, такое расположение резиденции делает ее неприступной для сколь угодно большого числа противников.

Главное здание – сердце резиденции, огромный дворец, сложенный из желтого кирпича, не мог произвести сильного впечатления на того, кто увидел его впервые. Разве только две высокие башни, утыканные длинными шипами, будто расходящимися во все стороны лучами, заслуживают внимания. Самые древние представители Ордена проповедовали скромный образ жизни, близкий к простоте аскета, поэтому наиболее древние строения не отличались роскошью.

Время идет, суть взглядов может и не меняться кардинально, но зато неизбежно меняются внешние проявления. Владыка этого времени точно далек от аскетизма. Внутренняя обстановка во дворце поразила Этайн.

Казалось, будто Имран вытащил из лабиринтов и сундуков все накопленные Орденом богатства за минувшие столетия. Огромные вазы в человеческий рост из прозрачного, как слеза, стекла. Таких же размеров, бронзовые статуи воинов и фигуры разных животных растянулись рядами на весь главный зал. Увиденное Этайн больше походило на склад, чем на основное дворцовое помещение.

Среди животных она искала тех самых существ, что приснились сегодня, но не нашла их.

Все глаза существ, искусно сделанные из драгоценных камней, светились в полумраке. Мягким зеленым цветом отливали инкрустированные камнями сбруи на бронзовых лошадях. Вазы предназначались для широких пальмовых листьев. Блестел позолотой пол во дворце. Из-за зеркального покрытия, отражающего растительные узоры на потолке, он казался скользким.

Сопровождающий Этайн достал табурет на изогнутых ножках, и предложил сесть. Подождать, когда Владыка изволит спуститься. В ожидании воительница успела несколько раз обвести взглядом весь зал, в попытке найти лестницы, ведущие наверх, входы в другие помещения, но тщетно. Экспонаты закрывали собой все.

«Быть может, не случайно они здесь выставлены?..»

Этайн вспомнила неоднозначные слухи, которые ходили о Владыке.

Несмотря на обилие советников, прислушивался он только к себе одному. К примеру, если совет Элиты единогласно решал кого-то казнить, Имран мог помиловать. Часто, он переодевался в обывателя, закрывал лицо маской и ходил по кварталам и селениям Ордена. Никто и не догадывался, что мимо него только что прошел сам Владыка.

Из-за статуй показался глава Ордена, а вслед за ним – целая свита.

Девушка помнила его смутно, и видела всего несколько раз. Он появлялся на грандиозных праздниках и масштабных соревнованиях. Юные воспитанники разглядывали его издалека.

Впервые, Этайн увидела Владыку настолько близко.

Имран оказался небольшого роста, обритый наголо, как книжник. Лицо изрезано глубокими морщинами, хоть он немногим старше Бандаро. Густые, черные с легкой проседью усы добавляли ему важности. Через плечо на блестящем длинном парадном одеянии, напоминающем плащ, но приталенном, искрилась золотом широкая лента. Владыка ступал неслышно в легких остроносых тапочках.

«Все такое блестящее, змеиное», – пришла на ум Этайн ассоциация.

К поясу прикреплялся короткий кинжал – коричневый, отливающий стеклянным блеском. «Скорей всего, тот самый, легендарный, из вулканического стекла», – предположила девушка.

Еще двое из касты воинов, сопровождающие Имрана, напротив, были с головы до ног увешаны оружием. За спинами – по паре коротких мечей, изогнутые короткие клинки на поясах и особые перчатки с острыми шипами для рукопашного боя.

Девушка застыла. Она боялась даже волосы поправить, не то что выдохнуть.

«Сразу ясно – телохранители… Такая важная процессия… А я, стою, в чем попало…».

За ними чинно следовал лекарь в белоснежном длинном балахоне, который, казалось, подметал полы. На плече, как и у владыки, золотилась широкая лента.

А дальше… Дальше предсказанное во сне начало стремительно сбываться.

За лекарем шел книжник, выглядевший совершенно обычно, с ясным, спокойным взором. Но лицо шедшего рядом с ним воина, едва завидевшего Этайн, исказилось страшной гримасой.

Вернее – исказилось, переменилось нечто, что засело в нем.

Оскал показался звериным, неуместным на человеческом лице. По коже Этайн, резко вскочившей с табурета, невольно пробежал холодок.

Имран не замечал, что происходит у него за спиной. Он приближался к воспитаннице. Та даже не успела поклониться ему в знак почтения.

Воин со звериным оскалом оттолкнул лекаря впереди себя.

–Владыка, берегитесь! Сзади! – крикнула Этайн.

Имран повернулся к свите.

Воина, ни с того ни с сего, сильно мотнуло к одной из фигур, и руки, не слушаясь хозяина, начали неестественно выворачиваться. Глаза загорелись бешеным огнем, изо рта пошла пена. По одному движению владыки два телохранителя подхватили его, неистово брыкающегося, под руки и унесли. Лекарь с книжником зашушукались.

–С ним похожие приступы уже случались. Но, не настолько сильные, как сейчас, – будничным тоном сказал Имран. – Муса! Помоги воинам, иди, успокой его. Я скоро приду, – обратился Владыка к книжнику.

Тот, поклонившись, засеменил в сторону скрывшихся с одержимым бойцов.

Из-за статуй и фигур животных вышло еще несколько воинов и по бокам обступило Имрана. Выходит, они тоже наблюдали эту сцену из многочисленных укрытий огромной залы.

Сколько еще тайн хранит резиденция?..

«Надо же, я здесь не одна находилась все это время. За мной пристально наблюдали», – Этайн стало немного не по себе.

Слова джинна сбываются…

–Что же с ним, Владыка? Как он сможет служить вам, в таком состоянии? – спросила она, осмелев.

–В Элиту отбирают только лучших воинов. Такое с ним случается впервые, – тон голоса Имрана, на удивление, не менялся. – Ты предлагаешь его заменить? – обратился он к воительнице, глядя прямо в глаза.

Этайн выдержала испытующий взгляд из-под косматых бровей, и уклончиво ответила:

–Это вы сами сказали, Владыка.

–Верно, – уголки его рта слегка дернулись. Владыка будто бы хотел улыбнуться, но не желал снимать с себя привычную, непроницаемую маску. – Тем не менее, повторю вопрос. Ты бы его заменила?

–Скорей всего, заменила бы… – пространно протянула воительница, шокированная вопросом.

Тело непроизвольно напряглось, как пружина.

–Хорошо. На кого же? – продолжал глава Ордена.

Такого поворота воспитанница не ожидала. Лишь недавно познакомившись с несколькими представителями Элиты, как она могла знать, на кого лучше заменить одного из ближайших к Имрану бойцов?..

Почуяв смену настроения, Владыка приободрил Этайн:

–Мне доложили о тебе еще ночью. Бандаро, хоть и не блещет вежливостью, человек исполнительный и ответственный. Так что я знаю о тебе достаточно, Алетейн. И сейчас прошу помочь мне выбрать воина на место того несчастного.

–Раис, – выпалила, не подумав, Этайн.

Ей показалось, будто это вообще сказала не она. Но напряжение с тела тут же спало.

–Раис? Он уже и так глава фидаи, – брови у Имрана поползли вверх (фидаями в Ордене называют разведчиков). – Будь по-твоему, – Владыка прищурился и слегка склонил голову.

Воины и книжник бегло переглянулись. Несмотря на слышанную всеми непредсказуемость и эксцентричность лидера Ордена, это было слишком.

–Что же касается тебя, воительница, то отныне буду наблюдать за твоим обучением и продвижением, – продолжал поражать Имран. –У тебя что-то есть для меня?

Этайн достала минерал. Как и следовало ожидать, глаза всех в зале приковались к редкостному образцу. Всех, но не Имрана.

Владыка, почуяв силу камня, закрыл глаза и одним сильным движением выхватил минерал из рук девушки. Затем, все так же, не открывая глаз, завернул его в плотный кусок темно-синей ткани. И, только потом, обмотав чарующий камень тканью, открыл глаза.

–Все мне позволительно, но не все полезно. Все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною, – произнес глава Ордена, окинув взглядом приближенных. – И вами тоже.

Этайн кожей ощутила силу и харизму владыки. По рукам и спине пробежали мурашки. Быть может, Имран не чувствует джиннов и не верит в иные миры. Но, главой Ордена его избрали не зря.

–Ступай на учебу, Алетейн, – обратился Имран к девушке. – Для тебя начинаются особые, серьезные дни. Увидимся на грядущих испытаниях, – с этими словами он развернулся.

Все, как один, последовали за своим предводителем.

Рядом с Этайн, словно из ниоткуда, вырос тот самый боец, что привел ее в резиденцию.

Испытания, испытания.

А разве, они уже не начались?..

Глава 10. Новые горизонты.

Хамида на тренировке не было.

«Странно, он уже давно должен был вернуться… И Никайор, тоже, куда-то запропастился», – Этайн обвела взглядом площадку, где воспитанники стреляли из лука по соломенным чучелам.

В ходе стрельбы Этайн перешепнулась с Линаром.

–Где Хамид? – спросила девушка, не глядя на друга.

Натягивая тетиву, она следила за Шакиром. Тетива лука была готова прорезать пальцы. Наставник делал замечания ребятам на другом конце площадки.

Ее стрела со свистом пролетела мимо, едва задев плечо соломенной мишени.

–Понятия не имею, – пожал плечами Линар и достал из колчана новую стрелу. –Не убегай после занятий. Вместе пойдем, – он подмигнул Этайн голубым глазом, натянул тетиву и выстрелил.

Стрела попала в самое сердце мишени.

–Ух, как попал! – девушка улыбнулась. –Да, договорились.

Что-что, но стрельбу она недолюбливала.

«Мечами махать, куда интересней… Эх, еще и эти запропастились…»

Друзья облазили весь квартал в поисках Хамида.

–О… Оазис! – хлопнула себя по лбу запыхавшаяся Этайн.

–Точно! Бежим! – Линар взял ее за руку.

По телу пробежали искорки. Сердце заколотилось.

–Подожди, осторожней! – Этайн открыла сумку шире.

Сумка шевелилась…

–Да что там у тебя? Эээ… – Линар уставился на лисью мордочку.

–Ну, прогуливаю, мм… – замялась Этайн.

–Ладно, чуть сбавим темп, – Линар почесал Лине за ухом.

Уставшие, но довольные, друзья добрались до Оазиса.

Хамид сидел бледный и понурый. Он не замечал, как на щеках засохли слезы вперемешку с пылью на лице. Губы подрагивали. Никайор разжигал перед ним благовония. Витиеватые колечки лениво растворялись в воздухе.

«Что-то случилось» – подумала Этайн.

Что именно, она поняла по запавшим и блестевшим глазам Хамида. Линар тоже все понял и сел рядом с другом.

–Никайор, прекрати суетиться! – возмутилась Этайн, в очередной раз услышав звон падающих склянок.

Неуклюжесть здоровяка ее иногда раздражала. Он подошел к друзьям и брякнул кулаком по столу так, что он разломился надвое.

Линару с Этайн пришлось тушить тлеющие благовония.

–Вы не знаете, что случилось! Мать у него умерла! – завопил Никайор, всплеснув руками.

–Мы поняли. Но, криками ее не вернуть. – Линар подмел каменный пол от пепла и подошел к Хамиду. – Он сел рядом и похлопал его по плечу.

Глаза Хамида невидяще уставились на друзей. Круглое лицо похудело, осунулось. Губы подрагивали. Лисица успела вылезти из сумки и прыгнуть ему на колени. Привыкшая к ласке, она норовила лизнуть его в подбородок.

–Лина, прекрати! – Этайн сгребла лису в охапку и посадила на сумку.

–Она… На гуках у меня… – выдавил Хамид.

–Шшшш… не трать силы! – Этайн присела рядом.

Никайор мерил шагами скромное помещение оазиса, держась руками за голову. Видимо, первый удар горя он принял на себя.

–Она бредила… Перед тем, как уйти… Говорила, тьма наступает…

Этайн застыла, перестав гладить друга по спине. В горле образовался неприятный комок. Линар бросил взгляд на нее и прищурился.

–Твердила, всякое… Какой-то Аль-Зулейн, или Залам… наступает, душит ее…

Этайн побелела.

«Неужели… Началось?.. Нет, нет! Не подавать виду…»

–Хамид… Это все болезнь. Человек ушел. Там, ему лучше. Мучений нет, – Этайн похлопала друга по спине.

–Ты думаешь, что лучше не иметь годителей, чем потегять, вегно?.. – Хамид посмотрел в глаза подруге. –Так вот, знай – это не так… К-каждый момент, с мамой… Ценен был… Я… вот, не… не ценил… – он судорожно затрясся от рыданий.

–Все, хватит. Тебе надо отдохнуть… – Линар надавил на точки на шее Хамида.

Его глаза осоловели, голова склонилась на грудь.

–Да, так лучше, – Этайн поднялась. –Пусть отдохнет.

–Ты сама… В порядке? – Линар положил подушку под голову Хамида.

–Да, да, – отмахнулась та. –Просто, давно со смертью не сталкивалась. Дай сюда, – Этайн вскочила и забрала у Никайора очередное пойло…

–Ну и горечь, – скривилась девушка, отставив бутылку.

Линар мигом осушил ее.

Никайор перестал ходить и сел. Он достал из кармана четки и начал их перебирать, чтобы успокоиться. Только лисица Лина копошилась в сумке в поисках лакомства.

Давно в оазисе не было настолько уныло.

Время летело стремительно. Прошли праздники дождей, день целителей и день книжников. Во время праздников народ слонялся по улицам, любовался небом, напоминавшим бушующее море. Подставлял лица и ладони дождю. Отдыхал после дождей в тени новых оазисов, наслаждаясь контрастами пустыни.

В честь праздников Имран приказал возвести новые скульптуры в квартале целителей и книжников. Философы установили возле здания Великой Библиотеки раскрытую книгу, инкрустированную дымчатым кварцем. А целители отлили колбы и весы на постаменте внутри Цитадели. Никто, кроме самих целителей и представителей Элиты не видел эту скульптуру.

Сезон дождей сменился чередой бурь. Они потрепали поселения Ордена, превратив в руины часть северных поселений. В короткие сроки, Эль-Хэммам возвел прочные заграждения от продвижения песка и укрепил владения. Глиняные стены высотой более трех метров опоясали деревни. Помимо постройки стен, велись работы по расширению подземных помещений – укрытий от наиболее разрушительных тифонов пустыни.

Полгода для Этайн промелькнули как несколько недель. В отношениях с друзьями образовалась дистанция – Этайн упорно скрывала от них беседы с джинном. И, поскольку их становилось все больше, делиться с ребятами оказалось, по сути, нечем. Хамид с Никайором считали, что воительница возгордилась после встречи с Имраном, и теперь взирает свысока «на простых смертных». Этайн очень обижалась на друзей, ведь это было совсем не так. К тому же, Хамид тяжело переживал утрату матери – даже день рождения не праздновал.

Друзья стали с ней меньше разговаривать. Косо поглядывать на ее опоздания – воительница часто задерживалась на одном занятии и едва успевала на другое. Этайн настолько погрузилась в свои мысли и переживания, что иногда забывала про обеды и ела отдельно от всех.

Темная сторона избранности – неизбежное отдаление от близких, непонимание с их стороны.

Линар закрылся от всех, как улитка. Друзья забыли, когда он в последний раз улыбался.

Все реже в «оазисе» горели огни и варились чудо-напитки Никайора. Редко находилось немного времени заглянуть в квартал целителей к Вивиан, чтобы отдохнуть в обществе подруги и поговорить о пустяках. Изнуряющие тренировки, монотонные лекции старого Хасана, к счастью, хоть изредка разбавлялись красочными снами и беседами с джинном.

Он ярко показывал ей сцены происхождения джиннов, первые баталии среди людей и масштабную географию мира. Этайн все больше понимала, что мир не ограничивается пустыней, а Север – не настолько призрачный. Она узнала, что, белая крупа на земле в одном из ее снов называется снегом. Какие бывают обряды у народов крайнего Севера. Что происходит на далеких скалистых островах и как извергаются вулканы.

Она не просто узнала – она увидела.

К тому же, в жизни появился новый, приятный персонаж – Раис аласкирит.

После неожиданного попадания в ближайшие круги Имрана с легкой руки Этайн он стал более занят и неуловим. Виделись они всего пару раз за полгода, да и то, мельком, и говорили совсем мало. Тем не менее, они вышли из положения и стали посылать друг другу письма, что постепенно переросло в традицию.

Вивиан очень кстати показала темную и заброшенную часть квартала целителей. Теперь, именно там, в одном из заброшенных домов с рунической отметиной, под кирпичиками лежали письма.

Содержание посланий, в основном, касалось приближения Этайн к Элите и новых идей для укрепления Ордена в целом. В большей степени, то был революционный бред двух идеалистов. Попади письма в руки Имрана, что адресату, что адресанту пришлось бы несладко. По этой причине, письма приходилось сжигать, а слова – бережно хранить в памяти. В конце каждого письма воины рисовали окружность, объятую пламенем – как символ объединения пустыни.

Поначалу безобидные «как жизнь, как успехи» переросли в то, что структура Ордена Эль-Хэммам порядком устарела. Кочевники беспорядочно рассыпались по пустыне. Ходят слухи о возрождении Водного Ордена и, что в самой Элите творится неладное – появляются странные болезни, называемые «душевными». Неумение с ними справиться, медленно, но верно подтачивает авторитет Владыки. Как бы тщательно ни пытались это скрыть, волнения усиливаются. В любом случае, нужно что-то менять, и Этайн с Раисом неслучайно оказались в эпицентре событий. Их цели, вроде бы, ясны и понятны, однако вот в средствах – сплошные загвоздки.

Нужно всего лишь сменить Владыку, унять оппозиционные прения. Навести порядок в Ордене, объять его властью пустыню, обучить грамоте бедуинов и озеленить пески. Звучит-то красиво, но донельзя фантастично. Вообще, с каждым разом в их письмах все чаще мелькали возвышенные высказывания, а в предпоследнем письме Раис подробно описал свой сон.

Заголовок гласил: «Государство пламени».

«Единая пустынная империя… Одна раса, под названием «человечество». Нет кочевников и нет Элиты. Все равны, и всем – по их потребностям и возможностям. Ничего лишнего, и нет больше никаких сопротивлений и разногласий среди людей.

… В густом тумане начали проявляться контуры и пятна. Затем, нечто бесформенное, начало обретать форму. Надвигались две высокие фигуры. Народ замер, словно в ожидании некоего страшного суда над их душами. Народ желал пасть ниц перед этими двумя фигурами, но от страха перед громадным и неизведанным, не мог даже пошевелиться.

То были новые правители – существа довольно высокого роста. Мужчина в тяжелых фантастических доспехах и женщина в ореоле пламени. Это не серые кардиналы – это великие правители, харизматичные вожди. И будут они обожествлены, светское и священное срастется… И дети их, и дети их детей будут править после них.

Никто не усомнится в подлинности их власти…»

Этайн польстило такое откровение. В ответном письме она согласилась с видением будущего пустыни. Решив поумничать, от себя добавила:

«Разделять и властвовать, безусловно, мудро. Но еще лучше – направлять и объединять».

Сложно сказать, какие чувства она проявляла к Раису. Особого тепла и нежности она к нему не питала. Но, представляя себя с ним в качестве владык пустыни, сразу воспылала румянцем. Румянцем гордости. Получая письма, девушка долго комкала их в руках, перечитывала по много раз, прежде чем сжечь. А читая, прислушивалась к шорохам и шагам за дверью. Вздрагивала, когда Лина шуршала на соломенном матрасе.

Сильного притяжения девушка больше не ощущала – просто понимала, что вместе они могут добиться много. Именно поэтому им нужно быть рядом, а хочется ли этого сильно или не очень – не имеет значения.

В последнем письме аласкирит, помимо многообещающего «наконец мы скоро увидимся», написал о происшествии среди книжников. Фазима, обычно рассудительного человека, достойного мыслителя, поразил странный недуг. Его сознание раскололо надвое – то он считает, что он Фазим, а через некоторое время утверждает, что он некто Корей. Под личиной последнего он буянит, пытается перерезать себе вены, ломает все, что попадается ему на пути.

Этайн сразу вспомнила о том несчастном воине, которого хватил удар безумия при ее встрече с Имраном. Тот одержимый покончил с собой несколько недель назад. Целители зашли в палату проверить состояние больного, и обнаружили его перерезавшим себе вены куском бутылочного стекла. Элита утаила эту смерть от воспитанников.

За здоровье Фазима-книжника страшно беспокоится глава философов Стигмор. Он приставил к нему сильнейшего лекаря, Сину. Он возглавляет отделение лекарей душ.

С некоторых пор, Раис, как настоящий разведчик, начал наблюдать за некоторыми представителями Элиты. Стигмор не нравился многим, поэтому выбор, в первую очередь, пал на него.

Раису удалось подслушать разговор из подпола, потайного места громадной Библиотеки. Почти все значимые строения Ордена имеют множество потайных ходов и дверей. Порой неизвестно, куда тот или иной ход может привести.

Раис прикрепил к письму вырванный из личного дневника лист с подробным описанием увиденного.

«Наконец, Сина, тот самый лекарь душ, достучался до Стигмора. Тот, прежде важный и гордый, за последние недели порядком опустился на землю. Вероятно, свет от его нимба померк в связи с чередой странных событий.

–Что у тебя еще, Сина? – уставшим голосом проговорил он.

–Новости о Фазиме, – выдал лекарь.

Выражение лица Стигмора вмиг изменилось, приняв сосредоточенный вид. Фраза Сины смахнула усталость и рассеянность. Уже бодрым голосом книжник почти прокричал:

–Так что там, не тяни!

Сина, набрав в грудь больше воздуха, затараторил на одном дыхании:

–Не помню ни одного такого случая за всю мою практику. Случай с Фазимом абсолютно уникален. Он также умоляет о пощаде, о помощи с нашей стороны, а у некого Корея все то же поведение – рушит все вокруг, бросается на лекарей, плюется и творит… эм, весьма постыдные вещи, – целитель замялся.

Лицо Стигмора вытянулось, как у гиены.

–Какой еще Корей?! Ты мне о Фазиме говори!

–Я о Фазиме и говорю! – обиделся Сина. – У него вторая личность есть, этот самый Корей. Не Фазим все вокруг разрушает и плюет во всех, кого видит. Речь Фазима спокойная, рассудительная, какой и раньше была.

–Что происходит?.. Я… Скоро сам таким стану. Что с Орденом?.. И еще, эта девчонка Этайн… Она стоит у меня на пути, – Стигмор в сердцах сплюнул.