Интимная гравитация

“Глупейший вопрос. С чего бы Ланочке волноваться и переживать, глядя на старого, озабоченного любовью чудака? Внимание нужно заслужить. Что я способен предъявить, кроме плаксивой исповеди? Ничего”, – корил он себя за неумение завоёвывать доверие женщин.

“Если только предъявить? бросить к её ногам материальное благополучие? финансовую состоятельность. Но имеют ли эти меркантильные доводы значение, когда дело касается любви? Возможно, Лана выберет самостоятельность, самодостаточность, индивидуальность. Не каждая девушка позарится на такие незначительные для её возраста ценности, как наличие дома и обеспеченная жизнь”.

Игорь зажёг верхний свет, вышел из укрытия, и неуверенно направился в сторону Ланы, заранее предчувствуя фиаско.

– Кто вы… где Игорь Леонидович! Что за сюрпризы. Мы же с ним договорились. Я пожертвовала личным временем. Он что, думает, что надо мной можно шутить таким унизительным образом?

В таком случае… пусть сам съедает всё это великолепие. Мне достаточно стакана чая и бутерброда с сыром. До свидания. Передайте хозяину, я зла на него не держу, но поступать так некрасиво, бессовестно.

И пусть не воображает, что может уложить меня в постель лишь на том основании, что сдаёт мне угол. Я со стариками не сплю. Я вообще в ближайшую пятилетку ни с кем спать не собираюсь. Пусть знает, что я девственница. Не ему меня соблазнять.

Ланочка было собралась уходить.

Игорь быстро переместился ближе к ней, попытался взять за руки, – разве вы не узнаёте мой голос? Это я, Игорь Леонидович, собственной персоной.

– Не морочьте мне голову! Он дедушка, а вы… вы молодой человек, наверно сын… или внук.

– Но ведь вы никогда не видели мой паспорт. Полюбопытствуйте, прошу вас.  Читайте, завидуйте, я гражданин… Маяковского в школе изучали? Добро пожаловать в реальность. Вот, чёрным по белому написано: имя, фамилия, год рождения. На фото я с бородой.

– Вы меня разыгрываете, хитрите! Ладно, положим, я вам поверила. И что дальше, каков на самом деле повод для пиршества?

– Хочу предложить вам, Ланочка, дорогая моя, руку и сердце.

– Положим, не ваша дорогая. Надеетесь, что я растащусь, увижу, что жаба превратилась в добра молодца, и брошусь к вам на шею? Дуальность, вот оно что, вы именно это имели в виду! Это вы здорово придумали. Такой… и сразу такой… молодой, неотразимый. Выбирай любого, результат одинаковый – женюсь.

Лицо девушки пылало негодованием. Она уже готова была сорваться в крик.

– А просто поговорить, выслушать, вы можете?

– Ага! Сейчас начнёте рассказывать дущещипательную историю, о том, как вы докатились до такой жизни: разжалобите, очаруете красивой сказкой. Я поплыву, растаю, растворюсь в сочувствии. И отдамся… вы ведь к этому клоните?

– Зачем делать поспешные выводы? Мне ничего такого от вас не нужно.

– Только руку и сердце… хитро, экая малость. Какое сердце, позвольте полюбопытствовать… то, что сию минуту беснуется в штанах? Ну, вы и фрукт, Игорь Леонидович. Не думала, что вы настолько циничный типчик.

– Наливайте, – вдруг резко сказала Лана, – мне необходимо прийти в себя, успокоиться, уяснить ситуацию. Похоже, нам придётся расстаться. Завтра же найду новую квартиру.

– Остыньте, Ланочка. Вы ошибаетесь. Конечно, слов обратно взять не получится, но уверяю, никаких намёков на интимную близость нет, и не будет. Мы просто поужинаем вместе. Если хотите – молча. Успокойтесь. Беру свои слова обратно. Будем жить как прежде. В конце концов, ужинать я могу в кафе, здесь недалеко.

– Постараюсь стереть из памяти ваше поползновение на мою невинность. Пока не удаётся. Нервничаю. Я возбуждена, огорошена… сердита, сбита с толку. Вы меня раздавили, как какого-нибудь… таракана, смертельно обидели. И вообще… как это понимать – то, старый, то вдруг сразу молодой, вы уж определитесь, не пугайте. Кто вы, какой на самом деле?

Лана внимательно смотрела, недоумевая, но, всё же, узнавала выразительный взгляд, морщины на лбу, особенные жесты, привычку складывать вместе пальцы обеих рук, прежде чем что-то сказать.

“То-то он сразу показались мне молодым. Яркие глаза, нежная для старика кожа, отсутствие морщин”.

– Ладно, уговорили, давайте беседовать. По паспорту вам двадцать семь. Мне двадцать. Восемь лет разницы. Это же целая жизнь. Да вы и в этом случае нахал, Игорь Леонидович! Такое предлагать невинной девушке! Что, по-вашему, скажет моя мама, думаете, обрадуется?

– Я ничего сверхъестественного не предлагаю. Уважение, дружбу. В дружбу вы верите?

– Мальчик с девочкой дружил, и в постельку уложил. Моему возмущению нет предела, Игорь Леонидович. Слов нет, немыслимо это всё, вот это – то, что сейчас происходит!

Вы авантюрист, шарлатан, махинатор, жулик. Отчего, мне хочется смеяться и одновременно плакать… почему вы всё ещё не разлили вино? Ну же… и давайте уже чокнемся… за знакомство… с голограммой Игоря Леонидовича, с его аллегорией из далёкого прошлого.

Впрочем, кажется, я и без вина чокнулась, как бы не загреметь в психушку. За нас! Нет, ну, полное безрассудство, какое-то, полный бред. Себе не верю. Нет, нет и нет… так не бывает!

Лана выпила половину фужера залпом, поставила бокал на стол, сжала кулаки, затрясла ими, закрыла глаза, вдохнула полной грудью.

В кухне повисла тягучая, напряжённая пауза.

Игорь Леонидович готов был расплакаться. Вёл себя как слабоумный тюлень, как слон в посудной лавке, не представляющий, в какую фантастическую реальность провалился.

– Я… согласна, – неожиданно резко выдохнула Лана, открыв глаза, – но предупреждаю, я не игрушка, шутить со мной смертельно опасно.

Игорь схватился за сердце, присел, вскочил, начал наливать вино мимо бокалов трясущимися руками.

– Какое счастье… да, конечно… за нас, за кого же ещё? Ланочка, родная, я тебя так люблю!

Мужчина подхватил на руки её невесомое тело, впервые ощутив необыкновенно притягательный, просто сшибающий с ног запах молодого, взволнованного тела, который был похож на аромат июльского полдня, когда смешиваются воедино благоухание трав, цветов и ягод, привлекающих насекомых-опылителей, чистого воздуха и зноя.

– Фантастика. Как же здорово оказывается просто жить!

Того, что сейчас происходило, просто не могло быть. Однако, вот она, трепещет в его сильных руках, но совсем не от страха.

Сердце Игоря замирало от любви и желания.

Нет, это совсем не то желание, о котором можно подумать.

Пока рано.

Сначала предстоит насладиться непорочной близостью: вкусом  изумительно сладких губ, нежными прикосновениями, ощущением близости, голосом.

Игорь целовал её шею, ушки, гладил шелковистые волосы. Предстояло освоить целый арсенал соблазнительных средств, дарящих ощущение безграничной радости, не прибегая к слишком откровенным ласкам.

“Сколько же времени потребуется, чтобы всё это великолепие перецеловать? Наверно, целая вечность. Ничего, у меня достаточно терпения и желания, чтобы не разочаровать любимую девочку”, – убеждал себя Игорь Леонидович.

– Ланочка! Ты самая привлекательная девушка в Мире. Какое счастье, что я тебя отыскал!

– Вы не забыли, Игорь Леонидович, что уговаривались на диалог в течение одного часа? Увы, ваше время истекло. Вы потратили его нелепо, бездарно, так мне ничего и не объяснив. Мне пора приступать к учёбе.

– Ты, верно, шутишь, Ланочка, какая учёба?

– Нисколько, любимый… кхм… не представляешь, как странно от себя это слышать. Первым делом, сам знаешь – самолёты… девушки потом. Из-за тебя я осталась голодной. Вот видишь, как быстро учусь быть замужней женщиной. Уже становлюсь немножко стервой, как и положено молодой женщине, впервые вступающей в брак. Привыкай, милый. Не испугаешься, не сбежишь?

– Так нечестно. Когда же, по-твоему, мы будем узнавать друг друга? Я даже не успел почувствовать себя по-настоящему счастливым.

– Я учусь… на втором курсе. Подождать осталось немного, меньше четырёх лет. Надеюсь, дождёшься, не пристрастишься к порнографии, к быстрому сексу на стороне.

– Ждать… так долго… разве у меня есть другой выход?

– Конечно, нет. Я тебя обожаю! Ты самый терпеливый мужчина на свете. Представляешь, как мне повезло!

– А целоваться?

– После свадьбы, Игорь Леонидович, после свадьбы. Если дождёшься. У нас ведь с тобой будет свадьба? Ну ладно, в качестве бонуса разрешаю… один поцелуй. Это аванс, думаю, оценишь по достоинству моё благородство. И не вздумай мухлевать. Я проверю. Считаю до ста…

– Не части, Ланочка, я ещё не начал. И вообще, объясни, как ты собираешься считать в таком возбуждённом состоянии, неужели это действительно возможно? Я ведь тебя в два счета объегорю, у меня математические способности и склонность к логическому мышлению.

– Вот ведь хитрюга. Соблазнил девушку, вскружил голову, теперь ещё обмануть норовит. С несанкционированных поцелуев начинается разврат. Коготок увяз – всей птичке пропасть. Бедная я, бедная… знала ведь, что нельзя выстраивать отношения с философом, который на самом деле бухгалтер.

Все вы, мужчины… дуалисты. Ладно, уж, так и быть продолжай, сегодня без счёта. Должен будешь.

Настоящая дружба после любви

Дома всё как у всех – телевизор, комод,

На работе – начальство, интриги и сплетни

И пусты вечера в стенах каменных сот

И в табачном дыму умирает столетник…

Алексей Порошин

Тусклый свет из коридора едва освещал обеденный стол, на котором стояла нетронутая бутылка красного марочного вина, на которую Виктор смотрел отсутствующим взглядом.

Повода для пития не было. Зато было соответствующее настроение, точнее его полное отсутствие, замещение всех видов эмоций полной апатией.

Прошло три месяца как его Катя, точнее, теперь уже не его, встречалась с другим мужчиной.

Было обидно до слёз, досадно и странно видеть любимую в компании малознакомого человека, здороваться с ним за руку, целовать Катю в щёку, делать вид, что это нормально и правильно.

Сначала она сказала, что очень устала от отношений, что ей нужно дать время побыть одной, разобраться в чувствах, прийти в себя.

Просила не звонить, не искать встреч.

Как он мог отказать в такой малости любимой женщине?

При нечаянных встречах Катя отводила взгляд, чувствовала себя неловко. Он думал, что девушка болеет, мало ли у женщин специфических проблем, предлагал помощь.

Игра в прятки продолжалась пару недель.

Затем Катя пригласила его в кафе.

Виктор приоделся, купил цветы.

– Наконец-то, – ликовал он, – Катенька пришла в себя. Как же я соскучился!

Действительность возбудила его гораздо сильнее, чем продолжительный страстный поцелуй.

– Мы же с тобой друзья, правда, Ракитин, – с акцентом на этом непривычном для их близких отношений слове спросила Катя.

Виктор не умел читать между строк, поэтому с радостью согласился, попытался нежно накрыть её ладонь своей. Любимая отдёрнула руку, странно сморщилась, принялась оглядываться по сторонам, словно кого-то искала.

– Ты же знаешь, Катенька, я тебя люблю. Скажи хоть что-нибудь приятное.

– Уже сказала. Мы с тобой друзья… это не фигура речи, это факт, если, конечно, тебя устроит подобный формат отношений. Давай не будем больше произносить слово любовь. Я подруга, ты друг… или никто. Извини, нам надо расстаться.

– Почему, Катенька. Мы с тобой скоро два года, это же целая жизнь. Что случилось, я тебя чем-то обидел?

– Нет, Ракитин, всё гораздо сложнее, и намного проще… я полюбила другого мужчину, это очень, понимаешь, очень-очень серьёзно.

– А я, как же я?

– Предлагаю остаться друзьями. И не устраивай, пожалуйста, сцен. Это ничего не изменит. Прости, но мы не дети. Надо различать любовь и влюблённость. Наверно мы поторопились сблизиться.

– Давай хоть теперь не будем торопиться. Такие вопросы нельзя решать экспромтом. Давай, ты ещё немного от меня отдохнёшь…

– Я уже… отдохнула. И подумала. Только не нужно устраивать сцен. Я не передумаю.

Катя прятала глаза, нервно теребила концы шейного платка, нервно кусала губы.

– Я его знаю?

– Не имеет значения. Мы уже… да, мы уже… ночевали вместе. Скажи, Ракитин, почему я должна перед тобой отчитываться?

– Я ведь не спрашивал о подробностях. Ты намеренно делаешь мне больно?

– Если тебя это бесит, давай забудем обо всём.

– Если бы это было просто. Я… да, я согласен быть твоим другом. Пусть будет так.

Катя встала из-за стола, поблагодарила за дружбу, поцеловала в лоб, как покойника, и ушла, оставив на столе деньги за заказ.

Виктор ничего не видел сквозь пелену, застилающую глаза.

Остановить слёзы не получалось.

Три дня он не ходил на работу: купил больничный у знакомой медсестры.

Воображение рисовало оптимистичные сцены возвращения любимой во множестве вариантов реализации этого события.

Иногда подступало ужасное раздражение, злость на вероломно оставившую его женщину. Было желание уничтожить соперника, раздавить, как клопа.

Виктор понимал, что друзья так не поступают, а ведь он согласился на эту непостижимую, противоестественную роль.

Душа выла и стонала, медленно умирая.

Он ещё не знал, не представлял, как справится с невыполнимой задачей, но решил проявить стойкость. Ведь нет ничего невозможного. Ради любимой можно вытерпеть и не такое.

Вчера в почтовом ящике Виктор нашёл приглашение на дружескую вечеринку. Обычно на такие встречи приходили парами.

– Вот и первое испытание. Придётся изображать из себя друга.

Виктор не спал всю ночь, перебирал оптимистические варианты свидания с Катей и её мужчиной.

На ум неожиданно пришла нечаянная идея выдумать ответную любовь. Ему казалось, что таким образом можно убить трёх зайцев: избавиться от неприятных расспросов, объяснить неважное настроение, и возбудить Катину ревность, хотя бы любопытство.

Никто не любит проигрывать. Каждый хочет чувствовать себя, если не победителем, то хотя бы достойным соперником.

Одно дело, когда ты ушёл, оставив в душе и сердце бывшего избранника разруху и хаос, совсем иное, если тебя тут же забыли, немедленно нашли замену.

Все хотят чувствовать свою исключительность. Свергнутая, обращённая в прах вера в неоспоримые достоинства собственной личности пагубна, обидна. Такая ситуация видится как катастрофа.

Катя непременно должна клюнуть на подобную наживку. У неё не останется других желаний, кроме стремления восстановить статус-кво, доказать личное превосходство над любой другой женщиной.

– Она вернётся, непременно вернётся… или я покончу с собой, – в сердцах поклялся он.

Ракитин убедил себя в необходимости подобного шага, сочинил правдоподобную легенду, воодушевился возможностью пусть с помощью обмана вернуть любовь.

На вечеринке мужчина вёл себя довольно активно, всем и каждому рассказывал, какая замечательная у него теперь девушка, которую зовут Снежана, что она работает хирургической медсестрой, поэтому не смогла прийти.

Друзья поверили. Катя тоже.

Виктор пригласил её на танец. Девушка двигалась неуклюже, старалась держать партнёра на расстоянии.

Немного погодя он понял, что Катя беременна, именно поэтому осторожничала в танце.

Она то и дело дотрагивалась до живота, озабоченно, но со значительной долей удовлетворения смотрела на него.

Виктор понял, видел, чувствовал, что она счастлива. А ведь он не так давно мечтал о свадьбе, придумывал цели для семейного благополучия, мечтал о том, что Катя родит ему двух детишек.

Обычно мужчины твердят о том, что хотят непременно сына. Конечно, хотят, без наследника род не имеет продолжения, это так, но Витька мечтал о дочке, о маленькой копии любимой женщины, которую боготворил.

Он мечтал о том, как будет носить её на руках, беседовать с малюткой долгими вечерами, читать перед сном сказочные истории, играть в куклы.

Виктор умел мечтать, воспроизводил выдумки в цвете, изменяя время от времени антураж и сценарий событий.

Он видел эту замечательную девочку, как две капли воды похожую на маму, разговаривал с ней. Мало того, она росла по мере укрепления их отношений.

– Я рада, что ты выздоровел, – заговорила Катя, – познакомишь?

– Да, конечно. Мы непременно встретимся… все вместе. Обещаю пригласить вас на свадьбу.

– Ты на меня больше не сердишься?

– Ну что ты, мы же взрослые люди.

Что ещё он мог ответить, что?

Его розыгрыш оказался безумной, абсурдной мистификацией. Разве можно было сказать Кате, что всё это время он спит на нестиранном белье, не готовит еду, не выносит мусор.

Виктор видел, как её нежно целует тот, который коварно и подло отнял у него счастье, как они воркуют, как ластится его женщина к удачливо укравшему невесту сопернику.

– Замечательно выглядишь, Витя. О себе не могу сказать такое. Сам видишь, беременность не красит. Что скажешь, если позову тебя быть крёстным моему сыну?

– Буду счастлив. Вы уже расписались?

– Пока нет. Вот накопим денег на свадьбу, тогда непременно.

– А если свадьбы не будет?

– Что ты такое говоришь, Ракитин?

– Неожиданность, стечение обстоятельств. Жизнь непредсказуема.

– У нас же любовь.

– Мы тоже друг друга любили, тебя это не остановило.

– Не так, Витя, не так. Нам лишь казалось, что это любовь. Извини, мне пора домой. Устала.

– Поцелуй меня.

Катя, чмокая губами, трижды, приложилась к другу щекой, – до встречи, Ракитин. Не унывай.

– Пока. Увидимся.

Девушка ушла в сопровождении жениха, Витька с трудом сдерживал подступающие слёзы. Он провёл по щеке, по тому месту, до которого касалась Катя, пальцами, облизнул их, пытаясь вспомнить вкус и запах поцелуя любимой.

Увы, память скоротечна. Ощущение счастья невозможно запечатлеть, словно фотографию, а затем извлекать при необходимости из альбома, чтобы чувствовать вновь и вновь.

Как же это всё-таки больно, дружить с любимой, вспоминая мгновения, которые невозможно вернуть.

Такие испытания – непосильный груз.

– Нельзя создать настоящую дружбу на осколках любви, – дошло до него, наконец, – не-воз-мож-но! Завтра выставлю квартиру на продажу. Уволюсь, уеду в другой город. Иначе пережить эту дружбу у меня не получится.

Дракошечка

Вспыхнут твоих поцелуев созвездья

Жаром в сто солнц, загоревшихся разом…

Вздрогнет Вселенная в миг, когда вместе

Мы потеряем от близости разум…

Ариша Сергеева

Ниночка страстно, до восторженной дрожи в глубинах тела любила мужчин.

Не фигуру их, не удачливость, не внешность, а именно способность плодотворно, с энтузиазмом трудиться на постельной ниве.

Она боготворила их репродуктивную функцию, но пока исключительно без последствий. Матерью Нина себя представить в принципе не могла и отношений сколько-нибудь продолжительных с претендентами не искала, потому, что выбирать было не из кого.

– Женщина должна быть свободна и независима, – говорила она подругам, – а преподносить себя просто необходимо, в качестве приза.

– Если честно – все мужики, по большому счёту, козлы. Им, паразитам, чего от честных девушек нужно? Вот именно!  Так и берите, если дают. Так нет же – разборчивые больно. Им душу раскрываешь, и ещё кое-что, а они по фигуре, по морде лица выбирают. Подавай им кудрявые рыжие  волосы, мраморную кожу, пухлые губы, зелёные глаза. А где их взять? Хотят, скоты, чтобы непременно грудь торчком, попа как арбуз, и осиная талия. Ничего так себе ассортимент. Тьфу на них с высокой колокольни! Лучше бы размером гениталий похвастались, темпераментом, выносливостью. Потому нормальные бабы и летают на отдых в Турцию, что ничего у мужиков в штанах отыскать не могут.

Нинке турки были не интересны. Она патриотично настроена.

Честно говоря, женщина о серьёзных отношениях мечтала, но даже себе в этом признаться боялась, потому и вела себя как записная стерва, капризничала, выставляя браваду напоказ.

Одинокими ночами она о настоящей, большой любви грезила.  Представляла себе такого, идеального, короче: чтобы и человек был хороший, и всё при нём, особенно по части любви, и вообще.

А как можно узнать, что почём, если не проверишь? Приходилось искать суженого  методом проб и ошибок: выбирать, экспериментировать… и ошибаться.

От процесса совокупления Ниночка млела, полностью растворялась в наркотическом дурмане распирающих низ живота ощущений.

Ради этого могла вытерпеть козлиный запах мужского пота, нелепые манеры, торопливые притязания, оценивающие взгляды, даже излишнее любопытство в изучении женской анатомии, что на само деле приводящие в бешенство, если результат откровенно унизительного кастинга не совпадал с её интимными ожиданиями.

– Выбирать и ломаться должна девушка, – считала Ниночка.

Особенно ей не нравились те мужики, которые вместо того, чтобы делом заниматься, стихи читали.

– Есть в  этих лириках и романтиках что-то природе противное, уродливое что ли. Объяснить словами невозможно, но сами посудите: разве может нормальный обладатель мужского достоинства вокруг, да около, ходить, если женщина открытым текстом совсем о другой любви намекает, вожделением истекает, желанием пахнет? Наверняка перед тобой извращенец.

– Мужчина должен в первую очередь самцом быть, добытчиком и агрессором, – любила рассуждать Ниночка, – не то, чтобы уметь руку сломать, или в глаз врезать – уметь удовлетворить на все сто женские потребности, защитить при случае. Если мужик цветочки разглядывает, когда баба соком истекает – пиши, пропало.

Нет у Нинки иных распускающихся бутонов, кроме одного, очень интимного, которым необходимо заниматься всерьёз.  Там и должен мужик черпать вдохновение.

Много ей всяких ненормальных попадалось, кого мужиком можно назвать лишь по причине того, что в штанах ходят. На кой чёрт ей молокосос нужен, или хуже того – сыночек, которому сопельки подтирать приходится.

Один ухажёр с ходу в театр пригласил.

– Сильву, – говорит, – слушать будем.

– Деньги девать некуда. И время.

У Нинки своя сильва имеется, ей и готова поделиться.

Она не против культуры, но всему своё время. Видишь, женщина страдает от любовного истощения – удовлетвори её романтический голод, дай надежду на светлое будущее ,  тогда хоть в кино, хоть на танцы. А так, чего даром время терять.

С подобными козлами можно и до старости в девках просидеть.

Ниночка предпочитала начинать контакт с романтического ужина. Или с обеда.

Сначала рюмочка чая для знакомства и расслабления, чтобы никаких секретов, честно и откровенно обо всём.

Дёрнули по соточке, поговорили откровенно, пивком отлакировали начало романтических отношений, выяснили интересы, цели: без намёков, открытым текстом.

Доверие, прежде всего. Без него нельзя.

Непьющий мужик сразу настораживает. Что-то у парнишки со здоровьем не в порядке.

Таких претендентов она сразу выбраковывала.

Кстати, секс после стакана водки – самое оно. Проверено.

Без допинга три минуты, а после дозы иногда по часу трудятся.

Скрытые возможности только так и можно определить. Выпил маленько, расслабился, почувствовал себя половым гигантом. Или не почувствовал, если предъявить нечего.

Самой тоже нужно стимулятор принять, чтобы в резонанс с партнёром войти, иначе какая к чертям собачьим любовь, если романтические вибрации не совпадают?

Мужики нынче пошли – без слёз не взглянешь: ни кожи, ни рожи. Животы развесят, а кошелёк пустой.

– Сильный пол, блин! Ха-ха, – смеялась, рассказывая подругам про очередного любовника Ниночка, – но ведь и без них никак. Пробовала я этот, альтер… короче, с вибратором. Бред сивой кобылы. Мужичонка, что ни говори, хоть и плюгавенький, всё одно лучше бездушного механизма. Да и поговорить с ним всегда есть о чём.

Гармония, – рассуждала она, – в семейной жизни самое важное условие. А ещё ритм. Чтобы не то, что с полуслова, с одного взгляда, по запаху друг друга понимали. Но ведь мужиков: сильных, внимательных, старательных, днём с огнём… всё больше худосочные попадаются. Мало того – себе на уме. Пыхтят, торопятся, словно мечтают скорее закончить, и смыться. Только настроишься, а у него патроны закончились.

Это бы ладно, Нинке спешить некуда, так начинают нос воротить, о срочных делах вспоминают.

– Спасиба ведь не дождёшься. Раззадорят, введут в состояние любовной лихорадки, и в кусты.

Появился, правда, один, ничего так себе: сильный, откровенный, неутомимый и со средствами.

В кровати – настоящий орёл.

Одно напрягало: пил только сухое красное вино, и сексом занимался под музыку. Энигму включал. От неё Ниночку в сон клонило.

– Церковный, – говорил, – рэп: музыка покоя, мечты и интимных желаний.

Входил в тесный контакт после облизывания.

Осторожно целовал, обнимал и гладил, медленно, словно танцевал.

Часа два.

В ритме мелодии.

Словно не с Нинкой, а с музыкой сексом занимался.

С закрытыми глазами.

Сильный, уверенный. Чего-то такое нажимает, отчего даже дышать и двигаться желание пропадает.

А пах вкусно: умереть можно.

Один раз под эту мелодию и странные нежности, Ниночка уснула.

А чего он хотел? Релаксация. Сам виноват – убаюкал.

Разбудил поцелуями, массаж сделал, о любви и страсти жужжал.

Непривычно, но приятно до жути, возбуждает, бодрит.

Во всём теле истома и трепет, томление сладкое и желание, желание, желание…

Всё угадал, шельмец, каждую мимолётную прихоть распознал. Словно в мозгах сидел, и мысли читал.

Не успеет Ниночка подумать о чём-то ужасно запретном, а он уже исполнил.

Факир и маг.

– Наверно такой мужчина мне и нужен. Славно было бы, если и я ему приглянулась, – подумала она, засыпая.

Проснулась – любимого нет.

На часы посмотрела, – батюшки, чуть не сутки проспала. Вот, дела!

А на зеркале губной помадой, написано “Ты чудо! Люблю!!! Вечером жди”.

– Так уже вечер!

Забегала Ниночка, засуетилась: ногти шлифует, причёсочку мастерит. Десять платьев, трусики сексуальные примерила, ароматную ванну приняла: хлопочет, копошится, нервничает.

Вспотела от волнения, хоть снова под душ ныряй.

Принялась готовить ужин, чего отроду не делала.

Пришлось по такому поводу наряд с себя скинуть.

Голова от волнения кружится, мысли разбегаются в разные стороны.

Картошечку на сковородке перевернёт, помешает, и к зеркалу.

Взглянет на волнительную надпись, покрутится: мечты  куда-то вдаль уносят, чувства переполняют, будоражат воображение.

Оглаживает себя, трогает, оценивает.

Вроде ничего. Сама бы влюбилась.

Тут звонок.

Сковородка скворчит, зеркало незаконченностью макияжа сигналит, трусики до сих пор не надеты.

А ну как он!

Заметалась Ниночка: сердечко, стучит, мысли испаряются. Подтянула животик, спинку прямо и походкой, как на подиуме, к двери направилась.

Открыла…

Он!

Тут мысль, довольно ясная, – трусики не надела, тру-си-ки! Только передник.

Больше ничего на ней нет.

– Ну и ладно, думает она, – затем и пришёл, пусть смотрит.

Немного погодя оказалось, что это цветочки были, мелочи жизни.

 Ягодки созрели немного позже, когда недели через три блевать начала без остановки.

– Пестики, тычинки, любовь-морковь… как же так!

В итоге Энигма отдыхала. Под Марш Мендельсона расслаблялись.

Поначалу милый оробел, робко пытался улизнуть от социальной ответственности. Во всяком случае, энтузиазма не проявил, и глаза прятал.

– Врёшь, не уйдёшь, – сказала себе Ниночка, – такими подарками не разбрасываются.

Сколько их, претендентов на любящее сердце, через Нинкины руки прошло – ни один не зацепил, а этот…

– Именно то, что нужно, – решила она, – остальное можно подредактировать.

Теперь живёт счастливо.

Водку любимый быстро пить научился.

Трудится в кровати как одержимый, с энтузиазмом.

Настоящим мужиком оказался.

Нинка теперь одного его любит, солнышко ненаглядное.

Всё-таки девки – дуры набитые: никакие мужики не козлы – скорее дракошечки.

– Знали бы вы, какие он стихи читает! Нет в вас подруги романтики – одна похоть.