Предполагаю /и надеюсь/, что «Что есть истина» прямо или косвенно /лучше прямо, точнее – лучше и прямо тоже/ будет откомментирована и откритикована /отец, например, всегда раздражается, когда про неё вспоминает, и когда вспоминает – всегда раздражается/.
Что касается отрывка «К определению сознания». Поскольку здесь главное – смысл, а не стилистические красоты, то, мне кажется, нужно добиться большей ясности изложения и, в частности, сократить объём – по крайней мере на треть.
Ты пишешь: «Если всё – едино, то оно либо пустота, либо полнота. Или – или.» Хотя это утверждение в дальнейшем корректируется, всё-таки, я думаю, так говорить методологически неправильно. Я-то ведь рассуждал /и эти рассуждения, вооде, должны у тебя быть/ достаточно просто: если единое – то это полнота /по крайней мере, если мы говорим о Мироздании/, но именно из единства этой полноты с непреложностью следует, что это /это же/ – ничто, пустота. Поскольку, если это в самом деле единство, то оно должно состоять из единственного неделимого, т.е. элементарного. Но единственное и элементарное непредставимо, немыслимо, поскольку всякое представление, всякая мысль – это сравнение, описание одного посредством другого. Поэтому единство вполне трансцендентно: оно дано нам либо как набор многочисленных и разнообразных частей /и в таком восприятии единство разрушается и замещается /квази/разнообразием/, либо мы полагаем его как нечто одно и неделимое, которое непредставимо.
Вообще говоря, была у меня ещё одна частная идея, которая подчёркивала /иллюстрировала/ неподлинность разнообразия. Предполагалось, что Вселенная замкнута не только в смысле Эйнштейна /»расширяющаяся Вселенная»/, но и по вертикали уровней материи. Грубо говоря, если увеличить некий предмет в N раз /”N” – либо константа, либо функция от размеров Вселенной/, то ничего не произойдёт, он попадёт точно на своё место. Мы находимся внутри того, что является нашей частью. Это противоречие, но не онтологическое. Чтобы мыслить, представлять мир, нужно разрушить, пренебречь самой существенной его характеристикой – единством, а потому наш способ представления мира противоречив, противоречив принципиально, в любом описании мира концы – в конце концов – не сходятся с концами. Это обязательная и неотъемлемая характеристика любого описания мира. Таким образом: либо нам не о чем говорить /единый, элементарный/, либо мы высказываем положения, которые не могут друг другу противоречить и не могут не доводить до абсурда: это плата за то, что мы можем воспринимать мир как нечто, мыслить его и говорить о нём.
(9/III)
Закругляюсь. Привет жене. ЮВ
Привет, Валера!
Сначала – с прошедшим, но Новым Годом.
Теперь – о романе века. Эта часть /части/ твоего письма несколько меня удивила – чем тебе не угодили Фаулз, Эко и Борхес, чтобы так на них бросаться? Может, не на них ты в обиде, а на меня? Тогда дело другое: я, как водится, виноват и приношу свои искренние извинения. Если всё же вернуться к Ф., Э. и Б., то у Фаулза на меня произвела определённое впечатление только «Башня из чёрного дерева». «Женщину лейтенанта» и «Коллекционера» я читал больше для порядка, а «Мантиссу» не видел /и не слышал/. Но раз ты говоришь, что там аналогичная конструкция – прийдётся прочесть и, возможно, отреагировать в тексте, хотя бы отторжением. В некотором смысле я на самом деле «натолкнулся на конструкцию», но в другом месте и уже пытаюсь реагировать. Но натолкнулся или нет – дело 28-е. Конструкция – сторона механическая, без неё м.б. и нельзя, но это не произведение, а внешние для него условия.
У Эко я, кажется, так и не дочитал до конца ничего, хотя, похоже, это интересней «Лейтенантской женщины» Ф-за. Ну, не дочитал и недочитал, но выступать на него как-то желания не появляется. Что он итальяшка – я слышал, но почему он фашист – не в курсе. Что касается «моего друга, тоже фашиста», то его фашизм – из «Вавилонской биб-ки», точнее – «… лотереи» /блестящие, между нами, р-зы – как и некот. другие/.
Но мы куда-то отклонились. Я написал уже 90 стр. /первоначального/ беловика и до сих пор ни одно из этих имён не приходило мне в голову.
Наверное, я ломлюсь в открытую дверь и элементарного ёрничества не понимаю, а, может, получилось оно слишком серьёзным? – и я, пытаясь иногда тоже быть серьёзным, серьёзно на него отвечаю.
Ни-лин, видимо, «завис»: я ещё могу с определённым напряжением представить, что я написал ему «очень душевное письмо» в таком состоянии, что ничего не помню, но трудно предположить, что и ответ его я читал в таком же состоянии, а потом, к тому же, его потерял. А если он не ответил даже на «очень душевное письмо», то опять вылезать с инициативой, которая может кончиться тем же …
Книга Чарного хорошая /даже вышла уже моя статейка с похвалами/, но вряд ли бы я её прочёл, если бы это была не книга Чарного /сам Боря вообще не нашёл что сказать на «Лабиринт» с «Видом на Вечность»: хорошего он, видимо, ничего не нашёл, а плохого говорить не хотел. Это нормально, я сам часто так делаю/. Что касается «Лабиринта» – это альманах Союза Российских пис-ей, который хочет быть к.-н. журналом. Чуть позже «Лабиринта» вышел и альманах СП России «Третья ПЕрмь» – гораздо толще и гораздо хуже /хоть я и от «Лаб-та» не в восторге, естественно/. <…>
“Антиюринг» и «Устройство мира…» я перечитал и смею тебя уверить, что они ни для чего не пригодятся ни при какой погоде – плоский и недодуманный материализм. Зачем Бориса Борисыча обижать? Но – при случае – я сделаю ксераксы и пришлю тебе – для коллекции.
Астрологию пришлю в след. раз.
«Удетерон» можно попытаться сделать втроём: ты, Нина и я. <…>
К «Всё о тараканах» приступаю е.б.ж. Дело в том, что у меня то температура 39,5, то давление 220\230. Мне намекнули, что если это будет одновременно – это агония.
«Вид на Вечность» вышел и в «Пресс-центре» и с иллюстрациями Серёжи, но там выбрано меньше трети и скомпановано плохо.
О Гаврилове ты ничего не пишешь. Так у тебя есть его «Избранное» с моим маленьким предисловием?
Ну, вроде всё перебрал /ах, да! – ещё Андрейчиков и Аширова. Но они пока не актуальны для каких бы то ни было совместных планов/ и остался только твой разбор «Вида на Вечность».
№1 «Разве мираж не реальность? В каком смысле «всего остального просто нет»? – Оно, конечно, и мираж – реальность. В каком-то смысле. А подойдёшь напиться – песок. Вот в этом смысле – «всего остального просто нет».
№6 С кошкой ты объясняешь понятно. Только ведь я не о кошке говорю, а говорю, «что даже кошку с души воротит…», каково же нам с тобой?
№13,15,16,18 со знаком «9». Что должен значить этот знак – мне не до конца понятно. Это может значить, что я выражаюсь плохо, или вообще что-то не то говорю, это может значить, что ты по каким-то причинам не хочешь меня понять. Мне их выбрасывать не хочется, хотя, возможно, к этому есть какая-то мотивировка, но мне она неизвестна.
№21 «…и умер через некоторое время от горя». Конец». – В этом, пожалуй есть резон.
№28 «Этот номер повторяет номер 25». – Мне это как-то в голову не приходило. На каком-то абстрактном уровне, где-то очень далеко, они м.б. и сходятся, но это настолько далёкие вариации, что из одних – столь же далёких друг от друга вариаций – можно было бы собрать отдельный «В. на Ы.», который был бы – по крайней мере – не хуже имеющегося.
№38 Что-то у тебя как-то сложно и муторно получается. У меня нет такой идеи: прошлое для избранных. Мне просто мало нравится, что восстанавливают какое-то исходное прошлое, где меня – нет.
Что касается статьи «Шанкара и Хармс». Она с одной стороны входит в «Вид на Вечность», с другой – комментирует его, с третьей – сама по себе. Но – по меньшей мере – они должны стоять рядом и в этом же порядке. И то, и другое без своего соседа многое теряет. Но тексты Хармса в их интерпретации в духе Шанкары не только сопоставляются, но и – противопоставляются «Виду на В.»: они в одном силовом поле, но а противоположных концах, с разным знаком. Вобщем, тема для академического исследования.
Да! Чтобы не забыть: а где эту самую «Мантиссу» можно прочитать?
Ну, вот – опять прошло сколько-то там времени. И за это время выдали мне ещё несколько «Лабиринтов» и я могу тебе послать экз. И посылаю. Кроме этого присовокупляю мелкие юмора.
С приветом. 9 янв. 2001 г. ЮВ
P.S. А всё-таки как бы получить мне «Академ» №1? Или – хотя бы: титульный лист + твои произведения + мои (+,м.б., что-то наиболее интересное из прочего).
P.P.S. Вложил всё-таки и «Устройство мира…» по Пысину.
P.P.P.S. Отец у меня прочитал рассказы Бориса Борисыча и в восторге от «Острова гениев». Говорит, что я такого не писал.
Привет, Валера!
Получил твоё письмо, спешу ответить, чтобы ты – Бог даст – успел получить моё письмо до Нового Года, с которым тебя и поздравляю
«Семечки», конечно, могли бы быть в «Лабиринте», как ты справедливо пишешь. Те «Семечки», которые ты мне прислал, очень короткие и кончаются словами «Да, – сказал попугай». Возможно, но возможно, что страница отсутствует. Тем более, что рассказ с неразборчивым латинским названием, с неразборчивым его переводом и эпиграфом /эпизодом/ из Архимеда заведомо не может /?/ кончаться словами «а я – в психоневрологический диспансер». Так что точно имеет начало и конец только «Игра в прятки». Вобщем, такая сдвигалогия цитат из перспективна, но должна быть достаточно пространной для перекличек, отменов, перекраиваний – и должно быть их много. И зачем устранять фобии. Они-то, пожалуй, и должны стать каркасом. Да! Ещё «Предисловие» на обратной стороне письма. Выглядит многообещающе и обещает оно, опять-таки, пространное разбирательство.
«Лабиринт» – это ведь не моя компания /моя компания, увы, альманахов не издаёт/. Попал я туда, вобщем, потому, что нас вместе принимали в СРП. Вот теперь /только что узнал, но не видел/ вышел №2, а меня даже в известность не поставили. Мой «Вид на В.» в №1 /и статья, о которой ты что-то хотел написать, но, вижу, запамятовал/, м.б., и не самое плохоено народу, который там печатался, далеко и невнятно. Я слегка обиделся, но очень слегка. Денег, даже для виду, за это не платят, и – кто будет читать даже №1? Мне, пожалуй, даже жалко своего «Вида». Правда он /»Вид»/ был ещё и в «Пресс-центре» но не полностью, хотя и с иллюстрациями, которые, впрочем, тебе не понравились /я показывал/.
/Сейчас мне пришло в голову, что я не наверняка прав, даже очень не наверняка, говоря, что «Лабиринт» меня проигнорировал. Очень м.б., что мне и звонили, но трубку снял отец и благополучно за меня отказался да ещё добавил чего-нибудь малоприличного. И посчитал излишним ставить меня в известность/.
Пить я бросил окончательно, так что, скорей всего, поживу ещё /наверное/.
Ни с кем не общаюсь, разве что забредёт кто /редко/. М.б. с Н.Года опять попытаюсь посотрудничать с одной газеткой и одним журналом /»Пресс-центром»/, может и послать куда подальше попытаюсь. А сейчас я вот даже не знаю, жив ещё «Урал» или давно отошёл в небытие.
Начал я это письмо за здравие, а кончаю, как водится, за упокой: не удалось мне вовремя письмо отослать – заболел скоропостижно гриппом с дикой температурой и прочими прелестями и смог вернуться к письму только сейчас – 22/I.
Но зато в самом деле весь год /текущий/ не пью. Вернулся к своему роману, но в нём до сих пор только 230 страниц – это очень мало.
В пед. институте /университете/ сменился ректор, а заодно полетел /куда? Вот что интересно/ и герр Катков со своей проректорской должности. Меня это несколько огорчило – я привы иметь его в этой должности.
Читаю Бубера. Это нечто вроде Шестова, но принципиально более задумчивое.
И пара стихотворений конца прошедшего года:
Прекрасные поэты
Нашёптывают строчки
И скромно так записывают
В тетрадочку стихи
Им есть совсем не хочетсч
Вот разве только выпить
И посредине времени
С друзьями посидеть
Они уже не молоды
Но старость только чудится
И середина времени
Всегда у них сидит
И скромные тетрадочки
Качаются корабликом
И он по волнам времени
Летает вверх и вниз
и ещё одно – «Ещё не вечер /Молитва/»:
Молись, молись пока не пробил час
И бабочки ещё прядут крылами,
И стрекоза зависла над волнами,
И женщины ещё глядят на нас.
Ещё не вечер, Боже, и закат
Горит ещё, и свет благословенный
Пускай стоит навеки неизменный
И пусть никто не будет виноват.
P.S. Слышал ли что-нибудь о Мо-ове? Я давно ничего не слышал. Жалко, всё-таки, мужика. Хотя больше жалко того Мо-ова, который был, чем того, который потерялся. В последнее время все его реакции и речи стали уж очень элементарны и предсказуемы. Но, пожалуй, эта элементарность и может его спасти: если бы он был в прежнем уме, то в этой ситуации наложил бы на себя руки.
в памяти звучат стихотворения Юрия Юрьевича Власенко:
* * *
На этом свете жить
Я вовсе не умею
И про него забыть -
Вот всё, чем я владею.
А в нём все вкривь и вкось -
И он меня достанет,
И вновь пройдет насквозь,
И вновь смертельно ранит.
Собрав остатки сил,
Я вновь его забуду:
Я мира не просил
И жить я в нём – не буду.
Все мы в своё время не будем жить в этом мире, но поэт в сей банальной истине находит своё… нет, не утешение…
* * *
Ну, что же тут? Других же убивают.
Вот и меня когда-нибудь убьют.
Заздравный кубок выше поднимают,
Когда в последний раз хмельное пьют.
И что же смерть? Пусть будет нам наградой
На зависть всем – и мёртвым, и живым.
Что надо мне? Мне ничего не надо.
А выше нет побед под небом сим
97, 6 января
Ю.Власенко.
Лев Толстой поясняет в «Исповеди»: «Вывод о том, что жизнь есть ничто, был неизбежен; но я увидал ошибку. Ошибка была в том, что я мыслил несоответственно поставленному мною вопросу. Вопрос был тот: зачем мне жить, т.е. что выйдет настоящего, не уничтожающегося из моей призрачной, уничтожающейся жизни, какой смысл имеет мое конечное существование в этом бесконечном мире? И чтоб ответить на этот вопрос, я изучал жизнь.
Решения всех возможных вопросов жизни, очевидно, не могли удовлетворять меня, потому что мой вопрос, как он ни прост кажется сначала, включает в себя требование объяснения конечного бесконечным и наоборот.
Я спрашивал: какое вневременное, внепричинное, внепространственное значение моей жизни? А отвечал я на вопрос: какое временное, причинное и пространственное значение моей жизни? Вышло то, что после долгого труда мысли я ответил: никакого.
В рассуждениях моих я постоянно приравнивал, да и не мог поступить иначе, конечное к конечному и бесконечное к бесконечному, а потому у меня и выходило, что и должно было выходить: сила есть сила, вещество есть вещество, воля есть воля, бесконечность есть бесконечность, ничто есть ничто, и дальше ничего не могло выйти.
Было что-то подобное тому, что бывает в математике, когда, думая решать уравнение, решаешь тожество. Ход размышления правилен, но в результате получается ответ: а = а, или х = х, или 0 = 0. То же самое случилось и с моим рассуждением по отношению к вопросу о значении моей жизни. Ответы, даваемые всей наукой на этот вопрос,– только тожества.»
Сегодня говорят "тождество", т. е. равенство, выполняющееся на всём множестве значений входящих в него переменных. Равенство, верное при любых значениях переменных. Например: равенство x+2=5 имеет место не при всяком значении икс, а только при x=3. Такое равенство не является тождеством; оно называется уравнением.
В алгебре тождество – это равенство, справедливое при всех числовых значениях входящих в него букв. В языке у букв алфавита тоже есть числовые значения. У любого знака, у любой вещи, у любого явления есть числовое значение. Если по аналогии с интерпретируемым двоичным кодом «виртуальной машины» бодрствование принять за единицу, а сон – за ноль, в целом – за bit, binary digit, двоичное число, то нужно понимать, что… Что нужно понимать?
И вдруг ты получаешь письмо от родственников поэта:
«Уважаемый Валерий Васильевич,
письмо написано по просьбе Юрия Антоновича, сам он писать не может после операции на обоих глазах.
Юрий Юрьевич последние несколько месяцев страшно пил, 4 декабря прошёл ВТЭК и получил пенсию, 5 декабря ушёл из дому, оставив записку, что он идёт в больницу к дочери (она с мужем разведена, а родила от другого мужчины).
Но у неё он не был и домой не вернулся. Ваше письмо решили распечатать.
Его публикация на фоне событий выглядит довольно зловеще.
Хотелось бы знать как и когда это попало в Шадринск.
Горланова Сергея Борисова не знает. Информация об этом может иметь значение для судьбы Юрия Юрьевича.
Напишите, пожалуйста, Юрию Антоновичу.
22.01.03»
Выход "из класса", дорогой Власенко, выдержал пока три издания: 1 – в газете «Курган и курганцы» (слава Веселову, он умер в 2007 г.), 2 – у Борисова (слава богу, здравствует) в «Шадринском альманахе». Борисова ты должен помнить, я его присылал на газетном листе «КиКа», посвящённом алманаху «Академ»), 3 – в «Письмах из России» Яковлева, это совсеи недавно…
Один из вариантов сей миниатюры озаглавлен излишне художественно «О том, как я вводил христианство в седьмом классе средней школы города Соликамска Пермской области». Заканчивается оный вариант словами:
Учительница говорит: «Кто там ближе, откройте окно».
Ты пишешь: «Ближе всех – Христос».
Может, вернуться к этому варианту?
Или уж не стоит?
До кучи:
Как я однажды заночевал в храме домонгольского периода.
«Учение о числах» – древнерусский трактат об исчислении времени, древнейшее сохранившееся русское сочинение по математике, хронологии, пасхалистике, написанное "Кириком Новгородцем", монахом Антониева монастыря в 1136 году. Памятник древнерусской литературы лежит в моей дорожной сумке.
Знаменитая московская математическая школа осталась несбывшейся мечтой, но зато я поступил на филологический факультет, комментирую "Кирика", участвую в дискуссиях…
Дист:
– Откуда они взяли Кирика? Кириодьякон – это всего лишь <дьякон господний> (Кириопасха – Господняя пасха). В Оригинале сказано:
<Писал же во Елицем НовЪградЪ. Азъ грЪшный. Калугеръ Антонов кириодьяконъ. Доместик цркви стыя бца (святыя богородицы). При цесари гречестемъ Иоанне. Князю же стославлю сыну олгову>.
Ясно написано – калугер Антонов, кириодьякон.
Читают – Монах Антонова монастыря Кирик дьякон.
– Читать не умеют…
– И вот всё у них так.
– Доместик – руководитель хора…
<…>
Я шёл, напевая, берегом Волхова от Антониева монастыря, «от Кирика»… Лето 1967-ого года. Мне 17 лет.
За мостом напротив Кремля, на «торговой стороне» Володя, художник, разводит костерок, собирается приготовить на сковородке яичницу. Рядом девушка с акварельным альбомом. Пишет этюд. Володя с Задонщины, утром с ним познакомились; "ты чо босиком идёшь?" – "кеды резиновые… надоели" – "какой размер?" – "сорок четвёртый!" – "малы, у меня сорок шестой"
Вовка ростом с гнома, но лапища…
– В Свердловске не мог себе обувь купить, не было моего размера; ботинки до того износил, что подошву подвязывал проволокой. Но училище не бросил.
Свердловское художественное училище. После училища
устроился реставратором в Новгороде. Реставратор спиртом обеззараживает рабочую поверхность стены, затем шприцем вводит яичную эмульсию под вздутый красочный слой, приклеивает. Спирт-денатурат.
– Ветка! – протягивает Вовка кружку со спиртом художнице.
Та мотает головой. Вовка передаёт кружку мне, я храбро опрокидываю в себя неизвестно что и зачем… Впервые в жизни.
Через полчаса запеваю хвалебно-благодарственную песнь, акафист «Светлой Обители странников бездомных». Стоя…
В переводе с греческого ????????? означает «гимн, который поют, не садясь, стоя».
Спать меня Володя с Веткой уложили тут же на Ярославовом дворище, в храме…
Ландаун:
Сегодня в магазине у кассы впервые спросили, как я буду расплачиваться: наличными или по карточке…
(2017.07.30)
Ланин:
Забил в поисковой строке Гугла свою фамилию, название книги: "Ландаун и Конслаев. Логико-философский роман" -
Гугл выдаёт результаты на несушествующий запрос про физика Ландау и спрашивает: "Искать вместо этого Ландаун?".
P.S.
Пейзаж:
Шелковистое облако слухов,
Сновидений кочующий Ад…
Над Землёй, над провинцией Духа -
Закат…