Бунт смертей. Приключенческий детектив

Когда знаменитый писатель предстал перед следователем, тот дружелюбно поздоровался, пригласил сесть на стул и произнёс:

– Я рад, что вы на моей стороне. Вдвоём мы быстрее выберемся из лабиринта, построенного хитроумным преступником, и сразу хочу вас проинформировать, что под тяжестью улик я вынужден был задержать Милану Тулупкину.

Пров удивлённо повёл бровью.

– У вас есть неопровержимые доказательства её вины в покушении на Амоса?

– Буду краток. Их несколько. Прежде всего не надо сбрасывать со счетов тот факт, что Милана была замешена в смерти первого мужа. Во-вторых, и это основное, в бокал с квасом, из которого пил фермер, были добавлены вино «Вермут» и водка. Это подтвердила экспертиза. В крови Тулупкина они тоже были обнаружены. Но самым главным является то, что на бокале Амоса наша рыжая красавица оставила свои пальчики, которые пыталась, очевидно стереть, но по каким-то причинам это не удалось ей сделать до конца.

– Что-то здесь не так, – Пров пожал плечами, – Милана умная девушка, и сомнительно, чтобы она сама же себя и подставила.

– Возможно, сделать всё идеально ей кто-то помешал, – следователь взял ручку, – я должен записать ваши показания, а поэтому начнём сначала, и первый вопрос: вы видели, что и как пила Милана?

– Затрудняюсь сказать. По-моему она пила квас с добавлением водки.

– Примерно то же самое говорят и все остальные участники застолья. А поэтому я допускаю версию, по которой Милана заранее налила в свой бокал кваса с добавлением небольшого количества водки и вина «Вермут» и имитировала его употребление за первым застольем. Во время перерыва она незаметно для всех обменивается бокалами с мужем. После перерыва девушка доливает себе кваса и немного водки и салфеткой стирает пальцы Амоса на его бывшем бокале. Тулупкин пьёт смертельный для себя коктейль и, почувствовав ухудшение состояния здоровья, выходит на улицу, где его настигает анафилактический шок. Преступник рассчитывал на немедленную смерть жертвы, но организм Амоса выстоял, – следователь многозначительно посмотрел на писателя.

– Версия допустима, и, скажу больше, – очень даже хорошая, но нельзя исключить и другие. Например, о причастности к этим преступлениям других лиц и даже самую абсурдную – о самоубийстве потерпевших.

– Что касается других лиц, то кроме участников вечеринки в подозреваемые никого больше не запишешь. Кстати, согласно вашей версии вы попадаете в число подозреваемых в качестве соучастника преступления. И для этого есть все основания. Мне стало известно о ваших интимных контактах с Миланой.

Пров удивлённо развёл руками.

– Но под наши контакты комар носа не подточит.

– Комар может и не подточит, тем более зимой, но свидетели всегда найдутся, – на лице Крутикова заиграла довольная ухмылка, – представь картину: зимнее морозное утро, зал в доме фермера, Милана с выгнутой спиной упирается руками в окно.

– Дальше можете не смаковать. Но кто?

– Работница Тулупкиных Галина. Она в то утро, справившись в коровнике, заглянула в дом и увидела вас с Миланой у окна в интересных позах.

– Каждый раз убеждаюсь, что всегда и везде нужно сохранять бдительность и ещё раз бдительность, – Пров развёл руки, покачал головой и пожал плечами, – но мой контакт с подозреваемой вызван необходимостью выведать у неё хотя бы кое-что о её преступных намерениях.

– Я вас в список подозреваемых и не вносил. Работница Галина тоже вне подозрений, как, наверное, и семья Силуяна Дулина.

– Всё замыкается на Милане. У неё есть подруга в Москве, работающая в наркологической поликлинике медсестрой. Девушка обслуживает закодированных клиентов, страдающих, кроме алкоголизма, аллергией на различные спиртные напитки. Амос и первый муж Миланы были её пациентами.

– Всё становится на свои места, – следователь Крутиков встал и крутанулся вокруг стола, – дело осталось за малым: доказать её вину, что сейчас проблематично.

– Я хотел бы поговорить с Миланой, – Благонов поднялся со стула.

– Не положено, но в порядке исключения я дам вам десять минут. Сейчас Тулупкину привезут ко мне для допроса, после которого я вас оставлю с ней наедине. Пока можете сходить в кафе и перекусить. Оно у нас за углом.

– С превеликим удовольствием отведаю местной кухни.

Следователь улыбнулся.

– Однако, осмелюсь пригласить вас к себе на ужин. Жена будет в восторге. У нас есть ваши книги.

– Спасибо. В таком случае местное кафе обойдётся без меня. Я прогуляюсь по городу. Буду нагонять аппетит.

– А я позвоню жене, пусть готовится к встрече с фотосессией. Милана в твоём распоряжении будет минут через тридцать-сорок. Возможно, я ей предъявлю обвинение в покушении на убийство Тулупкина. Хотя это можно будет сделать в конце срока её задержания.

– В этом деле действительно не надо спешить. И я бы на вашем месте подумал об объединении двух дел аллергиков в одно.

– Что я и собираюсь сделать.

Выйдя из кабинета следователя, Благонов в коридоре столкнулся с Миланой, которую сопровождал полицейский. Девушка вызывала жалость. У Прова из души само собой вырвалось:

– Держись, чем могу, тем помогу.

Милана в ответ лишь слабо улыбнулась. Пров подумал: неужели это прекрасное создание, такое слабое и беззащитное, может быть коварным убийцей. Что-то здесь не так и не согласуется с его понятием о сущности преступлений и преступников.

Когда писатель оказался наедине с подозреваемой в страшных преступлениях, Милана со слезами на глазах подавленной растерянной женщины промолвила:

– И ты тоже считаешь меня убийцей?

– Теперь я уже в этом сомневаюсь. Ты мне должна рассказать всю правду. В нашем распоряжении уже меньше десяти минут.

– Я грешна, это так. Я хотела жить на широкую ногу. У нас с московской подругой родился план женить на мне какого-нибудь закодированного богатенького мужичка с тем, чтобы он отписал на меня всё своё состояние. Богатством я должна была поделиться с подругой как с поставщиком будущего мужа. Эксперимент удался. У меня московская прописка, я владелица ветеринарных аптек. Часть банковских вкладов я перевела на подругу. Но муж неожиданно умер от аллергии, о которой я понятия не имела. Погоревав, мы с подругой опять стали подыскивать мне мужа. Таким оказался Амос. Он на радостях тоже оформил на меня всё своё фермерское хозяйство и открыл счета в банках, на которые перевёл кругленькие суммы. На сей раз подруга с меня ничего не потребовала. С Амосом я через годик собиралась развестись, оставив ему хрюшек и другую живность, а себе деньги на вкладах. Но Тулупкин тоже оказался аллергиком, и теперь я даже не знаю, что и делать. Я к мужу начала привязываться и уважать за его доброе сердце и нежное отношение ко мне. Мыслей убить своих мужей у меня никогда не возникало. Я выбрала другой путь – мирный развод с достойным обеспечением. Конечно, я со временем собиралась создать нормальную полноценную семью с детьми и домашним уютом, встретив достойного мужчину, вроде тебя. Но как оказывается я тебя недостойна.

– Я вижу в твоих глазах искреннее раскаяние, и это вселяет во мне веру в твою невиновность, – Пров поднялся со стула, подошёл к девушке и погладил её рыжие локоны, – следователю о своих откровениях можешь не говорить. Он порядочный человек и невиновного под суд не отдаст. Но я его подтолкну на правильный путь расследования. Кто-то поменял ваши бокалы с добавлением аллергена во время застольного перерыва и этот кто-то где-то рядом. Его надо остерегаться.

В кабинет вошёл Крутиков и сказал:

– Конвой ждёт за дверью.

Милана встала, печально улыбнулась и смиренно вышла в коридор. Следователь сел за стол и кивнул Прову.

– Какое мнение родилось в голове знаменитого писателя?

– Жалостливое.

– И это плохо. В нашем деле должна быть нейтральность к людям и событиям и даже с креном в сторону бессердечия и жёсткости.

– Это, уважаемый Игнат Порфирьевич, в ваших делах, но не в моих. Мне присуще прежде всего сострадание к заблудшим и стремление их вернуть в правовое русло.

– У нас одна задача, уважаемый Пров Карпович, но решаем мы её несколько отличными методами.

– Главное, чтобы это шло на пользу самому человеку, обществу и государству.

– На этой оптимистической ноте мы завершим рабочий день и встретим вечер за приятным застольем в моём доме, – Крутиков поднялся со стула и улыбнулся, – там жена уже, наверное, от нетерпения перебирает ногами.

8

У Крутикова Пров Благонов задержался до утра, переночевав в мягкой кровати после затянувшегося обильного ужина. Утром пути следователя и писателя разошлись. Один отправился на работу, другой в больницу навестить Амоса, который уже дышал ровно и улыбался. Улыбнулся он и Прову, когда тот в белом халате и с пакетом фруктов вошёл в палату. Тулупкин сел на кровать, пожал руку Карпу и спросил:

– Как там Милана, хозяйство не завалила?

– Я был в Москве, поэтому на этот вопрос ответить не могу. Сегодня доберусь до деревни, узнаю. Правда следователь мне сказал, что твоя жена в связи с происшествием немного приболела, – Худасов отвёл взгляд в сторону, – но с ней будет всё в порядке, – как ты? Когда на выписку?

– Во рту всё ещё стоит привкус «Вермута». Откуда он взялся в бокале, не пойму. Но со здоровьем уже всё нормально. К Новому году буду дома, – Амос снова улыбнулся, – кстати, ты можешь свою конуру у бабы Нины поменять на комнату в моём доме, заодно и за Миланой присмотришь. Она ведь не приспособлена к деревенской жизни, и не знаю, на сколько хватит её запала для таких условий.

– Человек ко всему привыкает, Москва недалёко, вози её туда почаще или даже отпускай одну. У неё ведь там квартира и бизнес. Но это ваши семейные дела. Как-нибудь сами разберётесь, – Карп снова отвёл глаза в сторону, вспомнив о греховной связи с Миланой, – ты меня, Амос, прости, если что не так.

– Ты это о чём? – фермер немного напрягся.

– Что так получилось с тобой. Ведь это я был инициатором вечеринки.

– Чему было суждено случиться, то и случилось. Согласно твоей теории я пока со своей смертью в ладах, и она тоже сама пока противиться своему исчезновению во Вселенной.

– Я заметил, что энергия смерти всё чаще устраивает бунт перед несправедливыми предпосылками гибели человека. А ты, Амос, хороший человек, и я уверен, твоя энергия смерти не подставит тебе подножку. Вы оба уйдёте на обновление в глубокой старости.

– Спасибо тебе, Карп, за такие слова.

– Выздоравливай, а за Милану не переживай. С ней будет всё хорошо, и скажу по секрету, что ты ей нравишься на самом деле. Она мне в этом призналась, когда я её рисовал.

Амос, махнув рукой, лёг на кровать и отвернулся к стенке лицом, чтобы не выдать повлажневших глаз. Карп положил руку на плечо фермера и тихо вышел из палаты. На свежем воздухе, который пах оттепелью, Благонов подумал: правильно они со следователем решили не говорить пока Тулупкину о местонахождении жены и о покушении на его жизнь.

В деревню, которая находилась в десяти километрах от райцентра, художник добрался на рейсовом автобусе в начале второй половины дня. Первым делом он навестил бабу Нину, отдал ей сумку с разными продуктами питания и, проинформировав её о временном переселении, отправился во владения Амоса. Там, как ему показалось, его встретила новая хозяйка дома в лице жены Силуяна Надя. Женщина как-то небрежно посмотрела на гостя и произнесла:

– А, это вы, художник, но ни Миланы, ни Амоса дома нет или вы что-то ещё хотели?

Карп от такого приёма хотел было вернуться к бабе Нине, но проглотив обиду, решил проявить наглость, заявив:

– Я тут с согласия Амоса поживу. Вы какую комнату мне выделите?

Женщина плотного телосложения и с мясистым лицом прошла по коридору и открыла дверь в самое маленькое жилое помещение в доме.

– Это вам подойдёт?

– Лучше и не надо.

– Еду будете сами готовить, мне некогда этим заниматься, – с недовольным видом произнесла Надя.

– Я непривередливый и умею всё делать сам. Так что спасибо и на этом. Тем более, я думаю, что вы скоро переселитесь в свой дом, – язвительно заметил художник.

Женщина дёрнулась и молча скрылась на кухне.

Худасов, не раздеваясь, лёг на кровать и задумался: а может это Надя решила прибрать к рукам хозяйство Амоса? Допустим, от мужа она узнала о болезни фермера и, разработав операцию, ждала удобного случая для использования «Вермута» по преступному назначению. А происшествие с первым мужем Миланы, это действительно случайное стечение обстоятельств, – Пров, он же Карп, встал с кровати, одел тёплую куртку и вышел на улицу, – об этой версии надо сообщить и следователю Крутикову, и другу Казёнкину. А вдруг эта Надя каким-то образом связана с медсестрой наркологической поликлиники. Ведь Амос попал туда не без помощи брата Силуяна, жена которого могла быть активным участником этого процесса – Благонов, он же художник Худасов для жителей Булдиново, и когда надо, для других жителей страны, почувствовав дуновение южного ветра и попав под влияние какой-то силы, решил обойти дом со всех сторон. Карп сделал пару шагов по неглубокому снегу, который под воздействием тёплого воздуха начал таять и оседать, и сделал мудрый вывод: оттепель среди зимы нейтрализует и даже ликвидирует в душе негативный осадок, образовавшийся от тёмных, холодных дней, от хмурых, задумчивых, непроницаемых взглядов людей, у которых в связи с нехваткой солнечного света, появились депрессивные настроения. Оттепели среди зимы – это весточки от весны, вселяющие надежду в человека на лучшие дни впереди. Худасов вздохнул полной грудью, улыбнулся и пошёл дальше. Под окнами зала и одной из спален и дальше от них вглубь сада он увидел большое количество углублений в снегу, похожих на человеческие следы, берущие начало со стороны хозяйственных построек. «Кто-то явно что-то искал, – подумал Карп и огляделся, – если этот кто-то нашёл то, о чём он предполагает, то следователю и оперативникам грозит «глухарь». След завернул за угол дома и оборвался на расчищенной от снега дорожке. Худасов остановился и позвонил Крутикову:

– Привет! Есть новая версия о причастности Нади Дулиной к процессам. Уж слишком она меня жёстко встретила.

– А что ты хотел, чтобы перед тобой ковровую дорожку расстелили! – усмехнулся следователь, – а может, она считает тебя убийцей. Ведь для всех ты тёмная лошадка, неизвестно для чего поселившаяся в деревне.

– Действительно, я об этом как-то не подумал. Но есть другой факт: проявившиеся следы после подтаявшего снега. Кто-то что-то искал под окнами дома и в саду.

– А может, это следы местных сыщиков, которые осматривали территорию в день происшествия. Ты об этом подумал? – хмыкнул Крутиков.

– Вот об этом я как раз и подумал. Следы оперативника идут ровненько вдоль стен дома и они отличаются глубиной отпечатка.

– Кстати, о местных оперативниках. Они установили интересный факт, который кто-то скрыл от нас. И как ты думаешь, кто это?

Писатель детективных романов, не задумываясь, ответил:

– Милана отпадает по некоторым причинам, известным только мне. Работница Галина тоже. Амос потерпевший. Я чист, как горный хрусталь. Остаются Дулины. Я выбираю Силуяна.

– Ты пришёл к правильному выводу. Оказывается, Дулин тоже был закодирован вместе с братом в одной и той же поликлинике, и у него выявлена такая же реакция организма на вино «Вермут». Недавно он раскодировался и, как ты видел, пил водку на последней вечеринке.

– Это странно, а всё странное вызывает и необычные последствия, как любит говорить знаменитый писатель Благонов. Если оттепель продержится дня два, то я, возможно, кое-что найду.

– Учти, находку надо будет зафиксировать в установленном законом порядке.

– Учту.

После разговора с Крутиковым Пров позвонил Насте. Та ответила дружелюбнее обычного:

– Объявился, не запылился. Но хорошо, что ты отозвался. Мне не пришлось унижаться. Для тебя информация. Танюша хочет тебя видеть у нас в доме за праздничным новогодним столом. Это сугубо желание дочери.

– А твоё какое?

– Оно нейтральное с креном в отрицательную сторону.

– Я начал новую жизнь и добьюсь максимального наклона к положительной вершине наших отношений.

– Не корми меня своими писательскими фантазиями. Как говорят, горбатого могила исправит.

– Жестоко, но несправедливо. За десять лет совместной жизни я только один раз поучаствовал в греховном эксперименте и то неудачном. У нас ничего не получилось. Как говорят, первый блин комом.

– Как говорят юристы, прелюбодеяние не состоялось по независящим от воли грешников обстоятельствам. Но сам факт нахождения чужой женщины в моей квартире, где я так трепетно создавала уютное семейное гнёздышко, уже является для меня ужасным оскорблением и унижением.

– Прости, любовь моя, я искуплю свой грех праведными делами, душевными муками, угрызением совести. Меня будут преследовать до гробовой доски твои глаза, наполненные упрёком и презрением. Я этого могу не перенести.

– Так, дорогой, ты опять начинаешь мне дурить голову. Я не дурочка, чтобы так сразу после пережитого шока кинуться в твои объятия. Мне нужна длительная реабилитация.

– И на том спасибо. Но знай, я тебя всегда любил, люблю и буду любить несмотря на твоё ледяное ко мне отношение и вдобавок ещё с отрицательным уклоном.

– От твоего словоблудия у меня голова кругом идёт, а поэтому до свидания.

– Передай дочери, что я обязательно буду за вашим праздничным столом, – Пров, завершив разговор, улыбнулся и подумал: отношения нормализуются. Об этом свидетельствуют сказанные Настей слова «до свидания» и «Я не дурочка, чтобы так сразу после пережитого шока кинуться в твои объятия. Мне нужна длительная реабилитация». Произнося это, Настя, конечно, имела в виду в будущем его простить.

– Вы что-то ищите, гражданин Худасов? – неожиданно прозвучал ехидный голос Нади, выглянувшей из близлежащего сарая.

Карп, вздрогнув, попытался изобразить на лице дружелюбную улыбку.

– Весна среди зимы, наслаждаюсь, дышу. Вы возражаете против этого?

– Вы подозрительно себя ведёте. Может быть вы что-нибудь замышляете плохое? – женщина вышла из сарая и остановилась в трёх метрах от мужчины.

– Уверяю вас, я самый добропорядочный человек на свете. Я художник, ищу интересные образы в сельской глубинке. Хотите и вас нарисую, например, на фоне берёзки? – Худасов заискивающе улыбнулся.

Женщину такое предложение художника застигло врасплох. Надя смущённо чуть заметно улыбнулась и спросила:

– И что мой портрет, как и Миланы, будет участвовать в выставках?

– Обязательно, если вы, конечно, не будете против этого. Таких истинно русских красавиц, как вы, должны увидеть народы всего мира.

Женщина ещё больше смутилась и робко произнесла:

– У меня там на кухне картошечка тушёная с мясом имеется. Могу угостить.

– Это то, о чём я в данный момент мечтаю. Спасибо. Но вы, очевидно, мужу её готовили?

– Муж ближайшим автобусом уехал в Москву, – Надя неопределённо пожала плечами, – и сказал, что вернётся завтра. Какие-то у него там дела появились. Я даже представить не могу, какие у него в Москве могут быть дела.

– Это хорошо, когда у мужчины есть дела, направленные на улучшение благосостояния семьи.

– Силуян у меня хороший семьянин, добрый, нежный, надёжный.

– Я рад за вас, – Карп достал мобильный телефон из кармана, – пока вы будете накрывать на стол и одевать своё лучшее платье для позирования, я сделаю звонок другу.

Когда женщина скрылась в доме, Худасов позвонил полковнику Казёнкину:

– Привет, друг! Как семья? Как ты? Слушай информацию. Силуян Дулин сейчас по моим подсчётам подъезжает к Москве. Пусть один из твоих бойцов незаметно встретит его и прогуляется следом за ним. Его фото я скину. Интересно узнать, какие у зоотехника зимой дела в столице с ночёвкой.

– А ты вообще-то знаешь, что Новый год на носу? Человек, может быть, приехал за подарками для семьи.

– Может, оно и так. Но меня интересует, где и у кого он будет ночевать? В данной ситуации я вижу странность, а как говорит…

– Знаю, знаю, что говорит знаменитый писатель. Убедил, – полковник усмехнулся, – ты я смотрю, будешь Новый год встречать в деревне в обществе хрюшек и коровушек.

– Не поверишь, но меня потихонечку возвращают в семью. Так что на Новый год у меня будет полноценный праздник в кругу дорогих мне людей.

– Рад это слышать и пока. Вечером позвоню по Силуяну.

Карп вошёл в дом, снял курточку и, заглянув на кухню, присвистнул. Надя в нарядном ситцевом цветастом платье сияла от улыбки. На столе, кроме хлеба, солёных огурцов и картошки с мясом, стояла бутылка водки с двумя стопками. Худасов в долгу не остался и тоже засветился радостью.

– Я был уверен, что вы не только красива внешне, но и обладаете тонкой, возвышенной и доброй душой.

Надя покраснела и села за стол. Художник налил водку в стопки и произнёс:

– Я пью этот традиционный русский напиток за красивую русскую женщину, то есть за вас, Надя, – Карп одним глотком опустошил стопку, сел за стол и, предвкушая удовольствие, приступил к закуске. Женщина тоже выпила полностью свою водку, с умилением посмотрела на Карпа и, закусив лишь пластиком огурца, произнесла:

– Вы на меня не смотрите, я во время приготовления еды надегустировалась, – Надя снова взглянула на художника, но уже с серьёзным видом, – интересно, куда подевалась Милана? От неё ни слуху ни духу. И Амос сегодня утром звонил и спрашивал о ней. Он, кстати, сегодня выписывается из больницы.

В это время зазвонил телефон Карпа. Художник посмотрел на экран и усмехнулся.

– Лёгок на помине. Извините, я выйду. Алло, привет! – Карп надел куртку и вышел на улицу.

– Ты у меня дома? – с тревогой в голосе спросил Тулупкин, – где Милана?

– Амос, извини, что я тебе сразу не сказал об этом.

– Она что бросила меня?

– Нет, Амос, таких мужчин, как ты, или любят до гробовой доски, или, – Карп запнулся.

– Что «или»?

– Короче, твою Милану задержала полиция за якобы покушение на твою жизнь.

– Что? – протяжно и возмущённо воскликнул фермер и отключил связь.

Худасов вернулся на кухню и налил в стопки водки.

– Давай, Надя, выпьем за хороших простых мужчин, которые верят женщинам.

Карп и Надя выпили, закусили, помолчали.

– Бог любит троицу, – художник взял в руки бутылку.

Когда картошка с мясом была съедена, Карп встал, поклонился Наде и улыбнулся.

– Спасибо! Ни в одном ресторане мира не готовят так вкусно. Поэтому в знак благодарности прошу в зал на диван. Я там сделаю набросок твоего портрета.

9

Известие Карпа о Милане Амоса потрясло больше, чем анафилактический шок. Несколько минут фермер приходил в себя, а потом сорвался с места и помчался к следователю Крутикову. Тот, увидев непрошенного потерпевшего с глазами, пылающими возмущением, тихо спросил:

– Вы сбежали из больницы? У вас повторно случился шок?

– Случился, но не аллергический, а вызванный вашими несправедливыми действиями по отношению к моей жене. Как вы могли святую девушку записать в преступники и более того, страшно подумать, в убийцы? – Амос от нервного возбуждения стал ходить взад-вперёд по кабинету.

Крутиков, сопровождая глазами потерпевшего, очень мягко произнёс:

– Вы успокойтесь, товарищ Тулупкин, и объясните свою позицию. Я привык оперировать фактами и выводами, сделанными на основании сложившихся обстоятельств.

– Сразу хочу вас разочаровать, гражданин следователь, никакого покушения на мою жизнь не было. Женившись, я почувствовал в организме улучшение работы всех органов, в связи с чем подумал, что и аллергия от меня ушла. В тот вечер, не говоря никому, я и хотел проверить правильность своих выводов, поменявшись во время перерыва с женой бокалами и подмешав себе «Вермута».

Следователь прищурился.

– По ходу вашего увлекательного повествования возник вопросик: вы наливали вино из бутылки, и где она?

Амос на секунду задумался.

– Да, из неё. Потом я бутылку забросил в какие-то кусты.

– Но ваши первые показания звучат совершенно по-другому, – Крутиков усмехнулся, – в больничной палате вы мне утверждали, что понятие не имеете откуда в вашем бокале появился «Вермут».

– Я тогда ещё находился под воздействием шока и не давал отчёт своим словам.

– Логично, и что мы предпримем дальше?

– Как что? Немедленно освобождайте мою жену из-под стражи. Я, находясь в полном здравии и избавившись от шока, делаю официальное заявление, что самолично провёл эксперимент над своим здоровьем, – Амос перестал мельтешить и сел на стул.

– Ну, что же, в данной ситуации для меня нет другого выхода как поверить вам, – следователь грустно улыбнулся, – вы сами творец своей судьбы, и ваша жизнь в ваших руках, а поэтому мы сейчас оформим необходимые документы, и уже сегодня вы сможете посмотреть жене в глаза и задать ей вопросы. Вы умный человек и должны понимать, к чему может привести ваше заявление.

– Так или иначе, но Милану освобождайте, я ей верю.

– Как говорят, баба с воза, коню легче. Приступим к оформлению формальностей.

Домой в деревню Тулупкины возвращались на такси. Перед этим при встрече Милана сказала лишь два слова: это не я. Амос ответил тремя: я тебе верю. В машине муж и жена сидели молча, прижавшись друг к другу, прислушиваясь к учащённым ударам своих сердец. В конце пути фермер погладил жене руку и тихо произнёс:

– Если я тебе не нравлюсь и стал в тягость, можешь забрать вещи и на этом же такси уехать в Москву. Дорогу я оплачу.

Милана всхлипнула.

– Я остаюсь с тобой. Я поняла, что лучшего защитника я себе уже не найду, а доброта у тебя плещется через край. А для женщины это самое главное.

– Спасибо за откровенность. Добавь к моим достоинствам ещё и любовь к тебе.

Выйдя из машины, Амос заметил:

– Во всех окнах в нашем доме горит свет. Очевидно, нас здесь кто-то ждёт с нетерпением.

Однако заглянув в зал, фермер немного поменял своё мнение. Хозяева дома увидели, как художник Худасов, увлёкшись творчеством, рисовал Надю, раскрепощённо развалившуюся на диване, и вокруг себя никого не замечавшую. Рядом с ними стоял стол с бутылкой водки и с кусками мяса на тарелке.

– Мы не помешаем? – Амос возмущённо кашлянул, – я вообще-то рассчитывал на другой приём и думал, что вы во главе деревни ведёте борьбу за освобождение невинно заточённой в тюрьму Миланы. Я уже не спрашиваю о беспокойстве о моём здоровье. Но тут оказывается чёрт знает, что творится.

Карп, не поворачивая головы, уж слишком буднично произнёс:

– А, это вы. Присаживайтесь за стол и угощайтесь. Мне осталось сделать лишь пару штрихов.

– Возмутительно, – Милана налила водки в стопку и выпила её до дна. Вместо закуски она хлопнула ладошкой по столу, – конкуренции в своём доме не потерплю. Пока мы с тобой, Амос, страдали в застенках, эти голубки тут без нас разными художествами занимались, и куда только Силуян смотрит?

Надя показала Милане язычок.

– Во-первых, мой муженёк в Москве и неизвестно, какие он там выписывает кренделя. А, во-вторых, чем я хуже тебя? Я тоже хочу славы, и чтобы мой портрет стал украшением разных выставок.

– Тебе, натурщица, до моей славы, как до Луны. Я была выставлена в лучших художественных салонах Москвы. Мною восхищались тысячи людей, и я побывала в тёмных застенках, что даёт мне право требовать от художника продолжения сотрудничества со мной и написания нового портрета на фоне камерной решётки.

Карп в это время облегчённо вздохнул.

– Ну, вот кажется и всё. Портрет Надежды готов. Осталось подобрать для него фон. Что бы вы посоветовали?

Все прильнули к картине и ахнули. Особенно громко ахнула Надя, которая схватилась за полную грудь, под которой учащённо билось сердце, и воскликнула:

– Это я?

– Это ты, Надя, – Карп уверенно кивнул головой, – я в твоём портрете одновременно изобразил твою и внешнюю, и внутреннюю красоту.

Надя налила водки в стопку и, выпив её до дна, воскликнула:

– Хочу фон из роз и розовых лепестков!

Милана скривила ротик.

– К этому изображению скорее подойдут мордашки коров.

– Зависть, зависть, – Надя вздохнула, – это самый страшный порок человечества. Но я не обижаюсь, поскольку мой портрет затмит саму Джоконду.

Карп махнул рукой на женщин и посмотрел на Амоса.

– Как здоровье? Я был уверен, что ты правильно воспользуешься информацией о Милане, проявишь настоящий мужской характер и освободишь свою королеву из тюремных застенок. Ты, Амос, достоин наивысшего уважения, я горжусь, что подружился с тобой. Садись за стол и закусывай, а я выпью за твоё здоровье, – художник одним глотком опустошил пятидесятиграммовую стопку и взглянул на Милану, – завтра я уезжаю в Москву, чтобы там встретить Новый год в кругу близких мне людей и, надеюсь, вы его тоже встретите в любви, согласии и без приключений. Я обязательно найду время, чтобы вас навестить.

Амос притворный гнев сменил на искреннюю милость.

– Мой дом всегда для тебя открыт. Со временем я стану полноценным мужчиной, сняв с себя ограничения, но установив меру.

– Достойное мужчины решение, а поэтому я уезжаю в центр суеты, пороков и добродетелей со спокойной душой.

Карп после затянувшегося позднего ужина вышел на улицу и вдохнул полной грудью. В свете фонаря, висящего на электрическом столбе, из небесной темноты плавно выныривали крупные снежинки. Худасов, глядя на них, подумал: поиск следов «Вермута» придётся отложить до следующей устойчивой оттепели, а может быть, и до самой весны. Его предположение в отношении Силуяна подтвердилось. Тот оказался любовником подруги Миланы Марианны Морацкиной. Зоотехник остался у девушки ночевать, а из этого напрашивается вывод о их возможной преступной связи. И Милану тоже пока нельзя сбрасывать со счетов. Умна, хитра и красива. Это очень опасное сочетание для женщины. Но так или иначе завтра отсюда придётся уехать, чтобы встретить Новый год с семьёй.

10

30 декабря Настя Благонова, оставившая себе после развода фамилию мужа, пришла утром на работу в редакцию журнала «Тишь да гладь», который специализировался на освещении громких преступлений с полным анализом причин их совершения, и к своему удивлению увидела у дверей своего кабинета импозантного сорокапятилетнего владельца конкурирующего журнала «Вверх ногами» Терентия Булдановского. Мужчина с сияющим от радости лицом воскликнул:

– Неотразима, умна, хороша и свободна!

Настя молча открыла кабинет, пропустила гостя в помещение, кивнула головой на стул и сама усевшись за стол, кисло улыбнулась и произнесла:

– Что дальше?

– Я предлагаю тебе ещё большую свободу, став главным редактором моего журнала. Перед тобой откроются все знаменитые курорты мира. Я везде стану твоим сопровождающим подкаблучником. Соглашайся, Настя, такое предложение поступает раз в жизни.

Лицо женщины после этих слов превратилось в застывшую ироничную маску.

– Неужели сам Булдановский захотел моего тела? А как на это посмотрит твоя законная супруга и твоя сотрудница Юлечка-Люлечка, как мы все её называем. Их тела тебе уже надоели?