Ведь она у нас боевая?
Неужели, вот из-за этой суки,
Она всю нашу жизнь в унитаз спустит?
Въехала в уши этому добаё…у,
Что у неё от него ребёнок.
А этот и доволен,
Что она ему даёт, с радостью.
Потому что знает,
Что у его папаши и мамаши,
Есть магазин, а значит:
“Дело в шляпе!”
Вот за такого и надо выходить
И к нам пришла “мосты наводить”».
И тут Женя, уже пришедшая в себя
Ну и “выдала на гора”:
– Сынок, Соня, я так за вас рада.
Вася, я так и знала,
Что ты когда-нибудь вырастишь, возмужаешь
И создашь свою семью.
Чем смогу я вам всем помогу.
И свадьбу хорошую сыграем.
Правда, Ваня?
И тут я понял,
Как пелось в песне одной:
«Это есть наш последний решительный бой».
Сделал доброе, приветливое лицо
И меня понесло:
– Да, дорогая, ты как всегда права.
Конечно поможем,
А иначе как?
Только вот на счёт прописать Соню в «моей квартире»?
Тут такое дело вышло…
Я написал дарственную на Юру,
Так что я ей теперь не владею.
И от него, и от всех вас
Я в тайне сохранил сей факт.
В тайне…
Чтобы сделать Юре на день рождения сюрприз, подарок.
Так что, Василий,
Я тут не в силах…
В этом вопросе вам чем-либо помочь.
Квартира теперь Юрина, его.
Та что…
И ещё… я не кому не говорил,
И прошу всех присутствующих в тайне сохранить.
То, что сейчас от меня услышите,
Правильно меня поймите.
Тут такое дело…
Назрело время осветить одну тему.
Ты же знаешь, Василий.
Я раньше на ответственной работе находился
И я давал подписку…
Мало кто из людей знает,
Что такую подписку давали люди в Партии.
А мы, товарищи из Горкома
Так вообще на особом учёте.
Мы были обязаны,
Если у нас появится определённая информация,
В соответствующие органы её докладывать.
Так-то…
Да, Партии давно нет,
Но вот наш контингент…
Мы особый контингент российских людей.
И мы служим стране своей
По сей день.
Да, я теперь не в Партии,
Но вот структура наша осталась.
И «та» структура» тоже осталась.
Мы, Вася, опора государства.
Так то…
По этому, обо всём,
Что в моей жизни происходит,
Так положено,
Ты уж извини, Соня.
Я должен докладывать на «верх», кому положено.
И если ты собралась войти в нашу семью,
Стать её частью…
То это и тебя касается.
Мне нужен будет твой паспорт,
Чтобы тебя проверили,
Компетентные товарищи,
На твою причастность,
Ко всем нарушениям закона:
Чалилась ли ты на зоне?
Сколько было у тебя мужчин,
Старых и молодых?
По любви ты с ними или за деньги?
В комитете очень важно знать об этом.
Не употребляешь ли наркотики?..
Не состоишь ли ты в организациях запрещённых…
И ещё на многое проверят тебя,
А так же проверят твоих отца и мать.
Деда и бабку.
И если они были кулаками…
То тогда не ведать тебе справки,
Что ты можешь с Василием сочетаться браком.
Так что, Соня…
Пока не поздно
Сама себя выведи «на чистую воду»,
Как говорят у нас в народе.
«Разоружись» сама, по-хорошему.
Пока, Соня, ещё не поздно.
Не губи себе молодую жизнь.
Бери бумагу и явку с повинной пиши.
Кто тебе продавал героин?
Фамилии и адреса напиши,
А также
Опиум, кокаин и марихуану…
Давай, Соня, всё как на духу рассказывай.
Явки, пароли, адреса…
Соня, я же вижу по глазам:
Что тебе есть о чём мне рассказать.
И особенно, Соня, нужна информация
О твоих родственниках живущих в Израиле.
И как давно ты завербована Моссадом?
А ещё потребуется твоя слюна,
Так положено у нас,
Чтобы провести генетическую экспертизу,
И если выяснится,
Что ребёнок от Васи…
Что ж, тогда не вижу препятствий…
Конечно, если тебя, к этому времени, ещё не посадят.
А если ты агент ЦРУ,
И ведёшь со мною двойную игру?
Тогда тебе до конца жизни
Лес валить в Сибири.
Вася меня слушал, слушал…
А потом стал козявки кушать.
А Соня так побледнела
Что все её веснушки в рас исчезли.
А потом говорит:
– Что-то мне покурить хочется,
А у меня сигареты закончились.
А мне завтра рано в институт вставать.
Вася, ты не провожай меня.
После того, как Соня испарила.
Женя на пол шумовку уронила.
И мне говорит:
– Ваня, так ты сексот?
Я сделал недовольное лицо,
Ведь сам себя «разоблачил»…
И говорю:
– Прости родная, прости.
Я ведь, всё-таки, давал подписку…
Да, а что у нас сегодня на ужин
Котлеты или сосиски?
А может быть пойдём в ресторан?
Я давно, уже, тебя в него не приглашал.
Женя посмотрела на меня, так, внимательно
И говорит:
– Я пошла переодеваться.
А когда мы остались вдвоём с Васей
Он меня спросил:
– Папа,
А мне можно в вашу организацию записаться?
А ночью, когда мы, с ней в пастели лежали,
После ресторана.
Она мне так сказала:
– Знаешь, Ваня?
А с тайным агентом ещё слаще любовью заниматься.
И опять ко мне прижалась.
Вот так вот, Валера,
Как по мне, кажу тебе откровенно:
«Пизд…ть – не мешки ворочать».
В тот раз мне пригодился очень
Опыт партийной работы.
Получалось у меня языком чесать на собраниях.
Да так, что заслушивались мужики и бабы.
Вот так я и спас: семью, магазин и квартиру.
И мы дальше спокойно жили.
А Василию я так сказал:
– Сынок, теперь делай так:
Если кто-то тебя попросит
Вдуть ей по самые почки…
Ты скажи ей, что у тебя папа очень серьёзный.
И пусть она принесёт мне справки:
Не состоит ли на учёте в венерическом диспансере?
Не состоит ли она на учёте в психиатрическом диспансере?
Не состоит ли она на учёте в наркологическом диспансере?
А также от гинеколога,
Что девственность её ещё не тронута.
Чтобы ты потом, с гордостью,
Мог дать ребёнку свою фамилию и отчество.
А так же автобиографию её отца и матери.
Где трудятся, чем на жизнь зарабатывают.
И свою пусть не забудет также.
Где работает или где учится?
Пусть и от туда справки не забудет.
А потом, как-то, лежим, с Женей, отдыхаем.
Знаешь, Валера,
В моём возрасте «это» уже работой считается.
Мне Женя так заявляет:
– Нет, Ваня,
С таким подходом к делу
Наш Вася никогда не женится.
Где в наше время он найдёт девственницу?
Да ещё чтоб не пила, не курила
И чтоб у неё, до Васи, не было мужчины?
Я понимаю, ещё,
Чтоб она не была беременна, от другого.
Тут я с тобою не спорю.
Но, Ваня, хоть ты и сексот,
И я всё понимаю,..
Но…
Не надо
Тебе о его девушках
В свою организацию докладывать.
Ладно?
Мы сами во всём разберёмся.
Между прочим
Эта Соня
Мне тоже
Очень не понравилась.
Но я подумала:
«Если Вася
Её любит,
То я не буду
Стоят на пути к его счастью.
Ведь я же мать,
А мне Вася очень трудно достался».
«Опять она завела эту пластинку!?»
Я поцеловал её в сиську
И сказал:
– Родная,
Я тебя прекрасно понимаю.
Обещаю
На будущих Васиных избранниц
Никаких доносов писать не стану.
Пусть он сам с ними разбирается.
И пусть наш магазин в покое оставит.
После этих слов, моя жёнушка,
Поцеловала меня в щёчку.
Повернулась ко мне спиной,
Свернулась калачиком.
Я её обнял, прижал к себе,
Как полагается.
Так мы и уснули,
А впереди нас ждало
Следующего дня
Прекрасное утро.
Глава VII
Урсула
Не помню, сколько прошло времени
Но вот однажды Женя
Мне говорит:
– Ваня у нас сегодня гости ожидаются,
Она тебе понравится.
– Кто она, ты о ком?
– Вася сегодня к нам свою девушку приведёт,
Знакомиться.
Так что ты приготовься.
Я тебе погладила чистую рубашку
И твой любимый галстук.
Не волнуйся, на этот раз
Вася не подкачал.
Я его попросила мне её показать.
И вот, в том месте,
Где они собрались гулять,
Я уселась на скамеечку,
И собралась наблюдать.
Развернула газету,
И жду свою невестку.
Вася, по моему заданию.
Несколько раз, мимо меня,
С нею, прохаживался.
Я её всю хорошо рассмотрела,
Она точно не беременная
И не крашеная.
В целом: симпатичная барышня.
Мне она понравилась.
Учится в медицинском,
На гинеколога.
Так что будет свой врач «под боком».
И ещё, что мне очень понравилось,
Она Васе так сказала:
– Василий,
Я ещё не была в близких отношениях с мужчиной.
В нашей семье этот табу до брака.
Так что Вася…
Только после свадьбы.
А как мне поставят в паспорт печать,
Так тут же я вся твоя.
Потом Вася «хоть ложкой хлебай».
– Ну, как тебе такое?
– А она здоровая,
Может быть у неё нет «этого самого органа?»
Я читал про такое.
– Есть, у неё всё как положено.
Она однажды Васе сказала такое:
– Вася, ты меня извини,
Но у меня настали «критические дни».
Так что я могу вести себя неадекватно.
Со мною такое, в такие дни, случается.
– Что, прямо ему так и сказала?
Это ж надо?..
– Да она же медик, Ваня.
А они на всё смотрят иначе.
Это для нас человек: философия, искусство,
Религия.
А для медиков человек просто биологическая машина.
Мешок с костями и со всякими органами.
Ну, и разума ещё немного.
Правда есть одно обстоятельство,
И я не знаю, как на это посмотрят в твоей организации,
Но ты мне обещал в неё не докладывать.
Помнишь, моя радость?
Моя судьба, моё счастье…
Не надо никуда, никому докладывать.
Она по национальности немка,
Но уже давно обрусевшая.
Её предки в Россию переехали
Ещё во времена Петра Первого.
А зову её по-ихнему: Урсула,
По-нашему это примерно, как Нюра.
Я так волнуюсь, так волнуюсь.
Пусть у них всё получится.
Она тебе понравится.
Не курит, не бухает.
Но всё же я, для приличия,
Поставлю на стол шампанского бутылку.
Они обещали к пяти подойти,
Ты давай, бриться иди.
Ну, значит, встретили мы «молодых»,
Она мне тоже понравилась,
Правда немного картавит.
И что мне особенно понравилось,
Про магазин и про квартиру Вася «не заикался».
Я так думаю:
«Это его Женя надоумила».
Посидели, примерно, до восьми
Тёплой компанией,
Женя не могла на неё нарадоваться.
А потом провожать пошёл её Вася.
А я «про себя» подумал:
«Как он смог “зацепит” такую?
Сразу видно порядочная, умная девушка.
Она что, его не разглядела?
Что ей в нём так понравилось?..
Да уж, любовь штука такая…
Никому, ничего не объясняет.
Накатит и пиши: пропало.
Да, Вася парень симпатичный,
А может быть он ей напоминает принца,
Который ей в девичьих снах являлся?
Ну да ладно…
Это меня не касается.
Ну, всё и закрутилось…
Женю уже не грузил я
На что их семья жить будет?
Оба учатся,
Ту так раз всё понятно.
А Вася… не такой он парень
Чтобы, где-то, подрабатывать.
Зачем?
Он и так доволен всем.
Ему и так всего хватает.
Есть папа, мама
Что ещё надо?
А значит, вот тебе Ваня,
В семь ещё один рот.
Ладно, ему учиться ещё год.
А там пускай сам о своей семье заботится,
Как мужику и положено.
Правда: кому сейчас нужны археологи?
Что он будет делать со своим дипломом?
За его обучение деньги,
Просто,
Выброшены на ветер.
Лучше бы он стал поэтом.
Вдруг бы написал что толковое?
С поэтами, иногда, случается такое,
Что-нибудь «нацарапают» левой ногой
А народ читает и приходит в полнейший восторг.
И вот он уже народный герой.
И вот на волне своего успеха
Поэт опят берётся за дело.
Но… бьётся, бьётся головой о стенку,
Портит бумагу, «ломает перья».
Но больше ничего сочинить не может,
А кушать хочется.
И он идёт разгружать вагоны.
До следующего раза…
Когда, этак, лет через двадцать,
К нему опять,
На огонёк.
Заглянет Эвтерпа.
Поцелует его в темечко
И он тогда вновь напишет стихи или поэму.
И в жизни у него, тогда, всё наладится.
И возможно, даже,
Трудом сим
Имя своё обессмертит,
И в памяти людской останется навечно.
Так сказать:
Себе воздвигнет нерукотворный памятник.
Правда к тому времени он может быть уже очень старым.
И не «врубится», что он теперь совесть нации.
Но дни доживёт свои в сытости,
А похороны будут очень приличными.
Или,
К тому времени, когда люди книжку его дочитают,
Он уже будет «не с нами».
Дни, свои, доживая с крысами в подвале,
Разговаривая,
При этом хихикая и улыбаясь,
С канализационными трубами, тараканами и мухами.
Не зная,
Что он обрёл деньги и славу.
Что ж, в жизни и такое бывает.
Ну да ладно:
Бог даст, у Васи, всё наладится.
Ну, значит, познакомились с её семьёй.
Приличные люди, отец её
Бывший член партии.
Правда
Не делал в Партии карьеру,
А просто старался быть,
Для советских людей,
Примером.
А её дед, по матери,
Был командармом,
И его в тридцать восьмом расстреляли,
Как агента японской разведки.
Да, непростое было время.
Сыграли свадьбу, как положено,
А перед этим немцы, вот что значит народ толковый,
Рассудительный.
«Х…й к носу прикинули»
И нам такое предложили,
Мать Урсулы Аманда,
Как и что, нам всё подробно расписала.
– Зачем кормить ораву людей?
Давайте просто устроим фуршет.
Человек десять, пятнадцать не более.
Сейчас в Европе это очень модно.
Дадим гостям по котлете,
Бутерброды с майонезом.
Нарежем колбаски,
Нет, не Баварской.
Достаточно будет и ливерной,
В ней много железа, белка, аминокислот и витаминов.
(Я подумал: «Вот баба продвинутая»).
Чесноку, этак, пару головок,
Для любителей «остренького».
На всю эту ораву
Двух бутылок самогона будет достаточно,
Карл очень хорошо его варит.
Кстати: после него не болит голова,
А у меня даже язва прошла.
Выпьют по паре рюмок
И пусть по домам пизду…т.
Можно, ещё, предложить кофейку,
А лучше чаю.
Но только не индийского,
Достаточно и краснодарского.
Обойдёмся без мармелада и пряников,
Достаточно и рафинада.
Нанимать оркестр – это расточительство.
У нас есть патефон, пластинки
Пусть народ под него и веселится.
Мне их предложение очень понравилось,
Но Женя так сказала:
– Дорогие мои, родные, такое раз в жизни бывает.
Так пусть этот день навсегда останется в памяти
И у Урсуле и у Васе.
А я в глазах Карла прочитал:
«Когда же вы русские научитесь деньги считать?»
После свадьбы,
Как я это и предвидел,
Они поселились в Юриной квартире.
Юра не возражал.
Потому что я ему пообещал,
Что через год,
Как Вася закончит учиться,
Они освободят его квартиру.
Потому что я видел.
Как Юра уже тяготится
Жить с нами,
Его родителями.
Ему конечное нужно своё помещение,
Чтобы проводить время с друзьями и девушками.
Он тоже уже стал юношей.
А возраст свои правила жизни диктует.
Глава VIII
Вася
Ну вот, значит,
У нас в очередной раз все устаканилось,
И наш корабль плыл дальше.
А потом, как-то, Вася,
Перед защитой диплома,
Пришёл к нам, с Урсулой, в гости.
И говорит такое:
– Мама, папа, у нас есть для вас сообщение,
И вы не сможете повлиять на наше решение,
Мы, с Урсулой, уезжаем,
Жить в Германию.
По программе переселения соотечественников.
Это уже отработанная схема.
Многие немецкие и смешанные семьи
Собрали чемоданы и туда уехали.
И живут там припеваючи:
Пьют баварское и сосисками заедают.
Вот и мы решили в эту схему вписаться,
Нас уже благословили Карл и Аманда.
Им там белые люди нужны очень.
Потому, что их местные немцы плодятся плохо.
Они, вместо детей, собак и кошек
Заводить предпочитают,
А от этого их демография страдает.
Там только турки и арабы хорошо плодятся
И немецкая нация может накрыться «медным тазом».
К её родственникам,
Они нас приглашают.
Женя, тут же:
– Как,
Ты бросаешь нас?
Ты обо всё хорошо подумал,
На что ты там жить будешь?
– Через месяц у меня будет диплом археолога.
Вот археологом я там и буду работать.
Здесь у нас наука никому не нужна.
Что здесь буду делать я?
– Наши дипломы там не котируются,
Они там не имеют силы.
Они там не признаются,
Государственными структурами.
– Да я, если честно, разочаровался в археологии.
Но диплом получить нужно, всё же.
Не представляю себе,
Как люди, в экспедициях,
Копаются в грязи и пыли?
Живут в палатках.
Без ванны и унитаза.
Но есть верный способ
Хорошо там устроится.
Мне уже писали ребята,
С нашего курса,
Которые пошустрее меня будут,
Которые туда уже переметнулись.
Надо выдать себя за узника
Коммунистических репрессий.
Мол, тебя избивал, в своём кабинете, Брежнев.
За то, что ты вышел
На Красную площадь с плакатом.
Против войны в Афганистане.
Надо только в рассказать, в красках,
Как тебе в КГБ иголки под ногти загоняли.
У них там сейчас такая компания,
Обороты набирает,
И нам надо в это дело вписаться.
На раздумья нет времени.
Да и Урсула меня поддерживает.
Тянет её на родину предков
Да так, что у неё пропали месячные.
А как приедем,
Дадим интервью их корреспондентам,
И ещё получим за это монету.
Так, мол, и так-то:
Мы узники ГУГАГа.
Въедем немцам в уши
И пособие получим.
Немцы они ведь доверчивые,
Поэтому Гитлеру и поверили,
Во все его бредни.
Наши ребята,
Которые там обосновались,
Живу припеваючи.
Получают пособия,
Правда иногда им приходится и «поработать»,
Рассказать про СССР что-то ужасное,
Как над народом коммунисты издевались.
Так они за это ещё и гонорары получают.
Вот так вот, папа и мама.
Я вам за всё благодарен.
Но теперь у меня новая жизнь начинается.
А всяк человек своей жизни хозяин.
Так что…
Буду, будем нашу жизнь стоить и в ней обустраиваться.
Как взрослым людям и полагается.
Да не расстраивайся ты так, мама,
Я вам буду писать, почаще.
А я про себя подумал:
«Ну, Вася, ну, Вася!
Прости дорогой,
Я в тебе ошибался.
Я думал, что ты “никакой”,
А ты оказывается мужик с головой.
Всё-таки от мамкиной сиськи оторвался.
И в самостоятельное плавание отправился.
Ай да Вася,
Настоящий мужик!
Что тут ещё скажешь:
Так держать, Вася».
Потом, конечно же, ещё посидели.
Пили чай с вареньем.
Я видел, что Женя,
Еле-еле себя сдерживает
Что бы с ней не случилась истерика.
Потом, когда они ушли,
Она ударилась в слёзы.
И не могла «в себя придти» долго.
Правда я и Юра, всё это время,
После того, как с ней, всё же, случилась истерика.
За нею ухаживали.
Я наливал ей коньяк,
А Юра протягивал ей кусочек шоколадки.
Коньяк, всё же, сделал своё дело.
Вот она уже осоловела
И я уложил её в ковать.
На утро Женю было не узнать.
Она будто постарела на лет двадцать.
Как же мне её было жалко,
Не передать словами.
И в магазин собираясь
Всё повторяла и повторяла:
– Как же ты мне тяжело достался?..
Но я ей сказал:
– Женя,
Ты так с нами поступать не смеешь.
А как же я и Юра?
Ведь о нас тоже думать нужно.
Ты столько в воспитание Васи вложила,
Что он стал настоящим мужчиной.
Крепким, самостоятельны.
Да, о таком сыне любая мать мечтает.
Тебе памятник надо поставить, –
Как мог я её успокаивал, подбадривал, –
А то, что он пошёл своей дорогой в жизни?
Так ведь на то он и мужчина!
Посмотри вокруг,
Кто из парней
Живёт с матерью своей?
Сейчас такое время:
Люди разбегаются по всему свету.
Кому, где нравится
Тот туда и отправляется.
Не одна ты такая,
Да, тяжело, я тебя понимаю.
Но что поделать рас жизнь такая?
Юра маму обнял:
– Мама, всё хорошо будет у нас,
Папа, я любим тебя.
И она обняла его тоже.
Смотрю: Женя постепенно отходит.
А потом жизнь сказала своё слово.
Её поглотили повседневные дела.
Я отступил на полшага назад,
Чтоб у неё прибавилось побольше хлопот,
И всё, потом, в свою колею вошло.
Перед отъездом Вася с Урсулой
Ещё несколько раз к нам заглянули.
А потом собрали чемоданы
И на ПМЖ в Германию отправились.
Примерно с месяц они нам не писали
И с нами не созванивались.
Женя очень переживала.
А потом, когда пришло от Васи письмо,
Которое она перечитала раз сто,
Она опять расстроилась,
Потому что у Васи сложилось всё по-иному,
Нежели, как он на то рассчитывал:
Охмурить немцев и зажить красивой жизнью…
Не получилось
Оказалось, что за месяц до его приезда,
Немцы закрыли программу эту,
По очернению жизни в СССР,
И Вася остался не у дел.
Оказалось, что в Германию
Очень много людей приезжать стало,
Чтобы жить на халяву.
Получать пособие и загорать на солнышке.
А также пить вкусное пиво
И закусывать его вкусными сосисками.
И когда немцы свой план по мигрантам выполнили,
Они эту лавочку и закрыли.
И Васе и Урсуле они так сказали:
– «Дорогие вы наши»,
Поймите нас правильно:
Мы вам очень рады
И мы сделаем всё возможно,
Чтобы вам хорошо зажилось на новой родине.
Но, увы программа,
Для узников ГУГАГа
Уже закончена.
Но мы всё равно дадим вам небольшое пособие,
Чтобы вам было на что, первое время,
Покупать хлеб и сигареты.
И уже сейчас готовы обеспечить вас работой.
Голодать не будете,
Нам очень нужны рабочие руки.
Вы мужчина археолог?
Значит любите заниматься раскопками.
Как раз с таким увлечением люди
У нас на шахтах добываю уголь.
А вы фрау медик
И, я вижу, языком владеете?
Чудесно!
Нам нужна сиделка в дом для престарелых.
Они мирные, спокойные клиенты.
Ваша задача:
Помогать им принимать пищу
И менять им подгузники,
После того, как им «пробьет днище».
Вот вам и направление на работу.
Адрес указан вот в этих строчках.
Завтра можете приступать.
И знайте: Германия благодарна вам,
Что вы избрали её своей новой родиной.
Всего хорошего!
Да, что ещё должны вам сказать:
Если вам негде проживать,
То мы вас обеспечим социальным жильём.
«Не фонтан»… но всё же лучше чем ничего.
И без всякой очереди,
Заселяйтесь хоть сегодня.
Там есть мебель, плита, холодильник.
Словом: если хотите?
Вот вам адрес.
Найдёте коменданта
И он вас заселит,
Надеюсь
Поладите с соседями.
Он вам выдаст кухонную утварь,
Пастельные принадлежности.
Словом: на первое время
Вы будете всем обеспечены.
Ну, а потом, если захотите?
Купите себе телевизор.
А пока телевизор в холле,
Общий.
На том, дорогая мама,
Мы и расстались с представителями государства.
И поехали с Урсулой, к тётке, собираться.
Ну, и её заодно обрадовать.
Надо честно сказать, дорогая мама:
Это жильё нам было очень кстати.
Ведь через две недели
После приезда,
Нас, Урсулина родня заеба…а!
Сначала,
Встретили нас хорошо,
Был небольшой фуршет,
Пили чай…
Правда без сахара и конфет.
Потом отвели нам место на чердаке,
Иногда приглашали на обед.
А потом: это не так,
У нас так не поступают…
Словом: мы в их жизнь не вписались.
Так и прошла пара недель.
И мы уже было хотели переезжать в отель.
Мы, Урсулой, много гуляли.
Я всё вывески читал, их язык изучая.
А потом её тётя, её отца родная сестра,
Однажды нам сказала так:
– Мы конечно вам очень рады,
Что вы вырвались из коммунистического ада,
Но в Германии, у нас так заведено,
Что мы каждый в своём доме живём.
Так что вам уже пора
Найти для себя
Отдельное жильё.
Надеюсь вам с нами было хорошо.
Что нам оставалось делать?
Мы конечно
Тут же её заверили
Что съедем непременно.
И вот, как удачно
Мы уже завтра
Заселяемся в свою квартиру.
А то уже надоело смотреть на её рожу фашистскую.
Ну, всё, на этом заканчиваю.
Любящий вас сын Вася.
И от Урсулы вам большой привет.
Мы решили пока не заводить детей.
Пока всё не устаканится.
Не знаю, как дела пойдут на шахте.
Скоро напишу ещё.
Про работу и про новое жильё.
А я продолжаю держать ситуацию под контролем.
– Дорогая, всё в норме,
А ты беспокоилась.
Всё как у людей,
Полоса белая, полоса чёрная.
Все мы проходили через такое.
И ничего выжили.
А как без этого?
Тут что ещё надо сказать, Валера,
Что мы им дали денег, на первое время.
И я думал, что мы остановимся на этом.
Но Женя восприняла информацию иначе.
И сказала:
– Надо помочь ребятам.
Надо срочно выслать им перевод.
– Для чего?
Пусть научатся зарабатывать сами.
Мы же им «на первое время» дали.
– Мне тоже помогали папа и мама.
– Но у тебя была другая ситуация.
Тебя муж с больным ребёнком оставил.
Ты не работала.
Нужны были деньги на лекарства.
Не простая была ситуация.
И я их понимаю,
Но сёйчас совсем другая ситуация.
Они что, с голоду помираю?
Так они никогда на ноги не встанут.
Сколько ты их будешь ещё тащить на себе?
– У меня другого выхода нет.
Я не смогу жить спокойно зная,
Что мой ребёнок голодает.
– Женя, ты бежишь впереди паровоза,
А ведь так можно попасть и под его колёса.
Будет и будет сосать с тебя переводы.
И кто тебе сказал, что он голодает?
Он в письме об этом даже и не намекает
А в шахте каждую неделю зарплату платят.
Да, труд тяжёлый.
А как он хотел?
Но, во-первых: уважаемый,
А во-вторых: хорошо оплачиваемый.
Не буду тебе, Валера, пересказывать всей дискуссии…
Но тогда я подумал,
Что хватит,
Больше не уступлю ей.
Последний перевод и всё.
Пусть её Вася «к чёрту идёт».
Я что, до конца своей жизни
Должен на себе тащить этого мужчину,
Где это видано?!
Даже если бы он был родным моим сыном
Я бы всё равно придерживался этой линии…
Я ещё понимаю:
Был бы он инвалидом…
А он… имея голову, руки, ноги
Что, в этой жизни устроится не сможет?
Захочет – сможет.
Конечно: хорошо жить за чей-то счёт,
Кто не мечтает о жизни такой?
Я бы точно от такого не отказался…
«Да нет, – думаю, –
Я так бы не смог.
Не было у меня матери такой».
Вот к чему, Валера,
Может привести материнская любовь,
Когда она не ведает краёв.
Безмерно любила,
Всю себя ему отдавала,
Только ради него и дышала.
А вот оказалось:
«Не в коня корм».
Ведь так он не слезет с шеи её.
А вернее с нашей,
Если она начнёт его переводами закармливать
К чему тогда «горбатится?»
И не заметишь, как тогда она «высосет» с нас «всё до капли».
И будет только рада,
Что её Вася
Ест белый хлеб с маслом.
Проводя время, между приёмами пищи,
Читая на немецком языке вывески.
Женя… она ведь такая,
Готова всю себя отдать Васе.
И даже оставшись в одном платье
На этом не остановится.
А иначе она жить и не сможет.
Так и будет до гроба над ним трястись.
Тогда он эту тему «жизнь»
Никогда не освоит
И без её помощи жить не сможет.
Хотя, если честно сказать,
Он ведь в письме не скулил, не жаловался.
Просто описал сложившуюся ситуацию.
Да «не срослось»,
План накрылся «медным тазом»,
По одурачиванию немецкой нации.
Конечно, есть от чего расстраиваться.
Но ведь жизнь она штука такая:
«Надейся на лучшее, готовься к худшему».
Через такое все проходили люди.
Поработает на шахте,
Потом, глядишь, что получше подвернётся.
Главное «не вешать носа».
Вступая во взрослую жизнь мы все о многом мечтали,
А она нам раз… и фигу показывала.
Жизнь она любит инициативных, шустрых.
Так и устраиваются в жизни люди.
Но Жене, материнская душа, так сказала:
– Спасай сына, спасай Васю.
На следующее утро она мне сказала,
Что ей тысячу долларов надо.
Я ей сказал:
– Хорошо,
Но дальше так продолжаться не может.
Он должен идти своей дорогой.
Она мне… первый раз так грубо сказала:
– Я сама знаю.
Я тоже эти деньги зарабатываю.
Я имею их право тратить,
По своему усмотрению.
– Да, конечно.
Ты тоже в магазин много сил вложила.
И теперь он наша единственная жила.
Из которой мы на жизнь себе добываем.
Ты забыла о наших планах,
Что мы собрались в Москву перебираться?
А там жильё не дёшево.
А Юра получить образование очень хочет.
Ты забыла, что он хочет стать юристом, адвокатом?
А на Васю никаких денег не хватит.
Привык жить на халяву.
За халявой в Германию он и отправился.
Но там не такие дураки,
Как мы, с тобою.
Теперь будет на жизнь зарабатывать лопатой и киркою.
Значит так: вот тебе штука баксов.
А дальше можешь ему отправлять хоть всю свою зарплату.
Я тебе хоть и муж,
Но директор магазина.
И у нас куда, какие деньги,
Всё давно расписано.
Я не собираюсь из-за твоего Васи
Потом на паперти побираться.
У меня получилось убедительно
И… наверное жёстко.
Она взяла деньги
И больше
Со мной эту тему не поднимала.
Но я догадывался,
Что деньги этому охламону,
Она, всё-таки, отправляла,
Свою зарплату.
После этого разговора
В нашей жизни треснуло что-то.
Ушло от нас душевное понимание.
Для друг друга мы стали просто:
Женя и Ваня.
Но продолжали сохранять уважение к друг другу.
А потом перестали и жить жизнью супружеской.
Она «уставать» стала всё чаще и чаще…
А я, стыдно сказать,
В «этом» уже и не нуждался.
Юра к тому времени совсем переехал в мою квартиру,
И я в его комнату переселился.
А тут ещё такая ситуация стала меня донимать.
Я стал плохо засыпать,
Что-то почки стали меня доставать.
– Не хочу тебе мешать спать, –
И ситуацию ей описал.
– И давно?
– Да уж месяц почти прошёл.
– Был у врача?
– Да всё не соберусь ни как…
Ну, вот если прихватит опять…
Тогда и схожу.
– Не тяни, вдруг камни.
С этим делом шутить не надо.
Про почки я ей правду сказал,
Что-то стали они меня доставать.
Всё крутился и крутился,
Занимался нашим магазином.
Мы же все такие.
Пока «жареный петух не клюнет»,
Пока « в бараний рог не скрутит»
Не спешим к врачу,
Всё тянем и тянем
«Золотое время» теряем.
И вот однажды,
Прихожу домой, значит,
Смотрю на столе распечатанный конверт.
В заграничных марках весь.
Рядом, на столе, письмо.
Конечно же от него.
Ну, я думаю, раз я его отец,
То значит письмо и мне.
Если вкратце:
«Здравствуй папа, здравствуй мама.
Жизнь здесь совсем другая.
Нежели представлял себе её я.
В шахте работа тяжёлая:
Болят руки, болят ноги,
Стали выпадать брови
И ресницы,
Ломит спину,
Трудно стало писать.
Всегда с нетерпением ожидаю
Окончание смены.
Чтоб, дома, на диван
И забыться поскорее.
Но не тут-то было,
Снятся кошмары,
Я и во сне уголь добываю.
Урсуле на работе тоже не сладко,
Нюхает немецкое дерьмо, бедняжка.
Каждую минуту подгузники меняет
Старикам и бабкам.
С их немецким дерьмом.
Первое время, даже, тошнило её.
Но потом говорит: “Привыкла,
Я же знаю, милый,
У тебя на шахте,
Ещё не слаще”.
Вот и я о том же, куда деваться,
Как-то на жизнь зарабатывать надо.
А социальное жильё, что они нам предоставили,
Это, мама, просто общага.
Вот нам в ней и выделили комнату.
С клопами и, от прежних постояльцев,
И вонью.
Кое-как навели в ней порядок.
Нам комендант дал какой-то отравы.
Два дня травили клопов и тараканов.
Чуть не получили отёк лёгких,
Но теперь спим спокойно.
Здесь в общаге кого только нет.
Кажется здесь собрался весь свет.
Китайцы, арабы, вьетнамцы
И прочие всякие.
А у каждой нации свои правила и традиции.
И время для молитвы.
В пять утра, как затянут арабы:
– Аллаху Акбар!
Знаешь, мама, кровь стынет в жилах у меня.
И дрожь у меня по спине пробегает.
Думаю: “Вот сейчас нас резать будут арабы”.
А потом пробили, что мы люди интеллигентные.
И в очередь к нам за выстроились деньгами.
На ломаном немецком объясняют,
Что с голоду помирают.
Мол, они политические узники
И им обязательно помочь нужно.
Но Урсула молодец,
Как им выдала на чистом немецком языке.
Если, говорит, не отстанете.
То на вас в полицию заявление накатаю.
И вас всех депортируют.
Нет на вас Гитлера.
Они как про Гитлера услыхали,
Так сразу по своим хатам разбежались.
Вот так и живём мы в этом вертепе.
А что делать?
Здесь только состоятельные люди
Своё жильё себе позволить могут.
А все остальные
Всю свою жизнь
Жильё снимают.
Как поднакопим денег так обязательно,
Первым делом
Из общаги съедем.
Задолбали эти соседи.
Вечно между ними какие-то разборки.
Пряма жить без этого не могут.
Нажрутся и давай выяснять между собой отношения.
А придёшь со смены
Отдохнуть охота.
А здесь, мама, стенки тонкие,
Из гипсокартона.
И соседи, как будто, у нас в комнате находятся.
Надеюсь, что съедем от сюда скоро.
Представь себе, мама,
Здесь девки стоят в коридорах
И себя предлагают!
А если ты их не “снимаешь”
Они тебе в спину: “Русиш швайн”.
Ну, всё.
Обнимаю вас крепко, целую.
Вас любящий
Сын ваш Вася.
До свидания».
Тут Женя из кухни выплывает
И мне, немного натужно, улыбается.
– Я пожарила, как ты любишь, картошку
Со свиными почками.
Мой руки, сейчас ужинать будем.
Письмо уже прочитал?
Я думаю:
«Детям обязательно помочь нужно.
Квартиру им отдельную купить
Или домик небольшой.
Повременим с Москвой.
А Юра и здесь образование получить может,