Писатель года – 2020. Июль. Первая онлайн-премия «Писатель года» по версии группы «Территория Творчества»

Смекалистый мужик
Наталия Варская

Жил-был смекалистый мужик. Он всегда нос держал по ветру и заметил новое веяние раньше других соседей. Написал он объявление, будто является изобретателем уникального аппарата, который в миг определяет, в ком есть дворянская кровь, а в ком нет. Увидели объявление муж и жена Автайкины. Жена говорит:

– Пойдём-ка, выясним, вдруг мы графьями окажемся.

Заходят они в квартиру смекалистого мужика, он им под нос бутыль какую-то суёт:

– Дышите! – говорит. Дунул в бутылку муж, дунула жена.

Мужик бутыль к свету подносит и говорит:

– Поздравляю, вы оба дворяне, с вас 1000 рублей.

Обрадовались супруги, тысячу отдали, спрашивают:

– А бумагу об этом факте можете выдать?

Мужик:

– Отчего нельзя? Пожалуйста!

И написал на тетрадном листке корявым почерком: «Автайкины – дворяне. Проверено на аппарате Кузина». И подпись свою поставил.

Идут Автайкины домой, радуются. Всем соседям бумагу показали, даже гостей пригласили своё дворянство отметить. Все Автайкиным завидуют. Жена Тишкина говорит мужу:

– Срочно пойдем и такую бумагу раздобудем!

Муж отмахивается:

– Охота тебе тыщу тратить!? Какая разница: графья-не графья? Не при царском режиме живём!

А Тишкина не унимается:

– Ну ты и лапоть необразованный! Только футбол смотришь. Давно уже все уважаемые люди – дворяне! Даже короли, императрицы и прочие высокоблагородия. Мне уже без дворянства и на люди показаться стыдно! Пришлось Тишкину к Кузину тащиться. Подышали Тишкины в бутылку и получили справку, что они дворяне.

К мужику стала выстраиваться очередь с самого утра.

Вскоре он купил новенькие «Жигули» и плазму.

Однажды пришёл к нему за справкой Бузилёв. Бузилёва мужик Кузин давно не любил – подрались даже как-то в молодости. Подышал Бузилёв в бутылку, а Кузин говорит:

– Не дворянин ты, Бузилёв! И написал на листке: «Дворянской крови не обнаружено».

Бузилёв шёл домой, как побитый. Все дворяне, даже баба Нюра из 17-й квартиры, а он один не из графьёв. Теперь и в обществе показаться будет стыдно.

Семейный оберег
Наталья Швец

Мак для семьи садовника Ганс стал своего рода оберегом. Ведь именно этот дивный красный цветок соединил его с Изольдой. Когда он увидел, как девушка его изобразила, то сразу понял – это судьба. И не только потому, что Изольда также любила цветы. Просто она своей волшебной кистью давала им новую жизнь на своих удивительных полотнах.

Пусть и несколько косвенным образом, но к появлению мака на земле причастна Персефона. После того, как бог Подземного царства Аид похитил девушку, ее мать, богиня плодородия Деметра не находила себе места. Она довольно долго бродила по свету в поисках дочери. В итоге так устала, что потеряла сон.

Бог сновидений Гипнос пожалел несчастную и решил сотворить для нее цветок. Это и был удивительный мак. Затем он приготовил безутешной родительнице отвар из его зерен. Богиня выпила его, успокоилась и крепко заснула. А когда проснулась, почувствовала новый прилив сил. Она сумела не только узнать, кто похитил дочь, но и добиться у верховного владыки Олимпа Зевса правосудия.

Надо сказать, что греки не забыли, кто стал причиной появления на земле маков. Потому-то и стали изображать Персефону, обвитой гирляндами маковых цветов, которые стали символом покоя. Но куда чаще с букетом этих удивительных растений перед людьми возникала Деметра. Чаще всего ее статую украшали венками из хлебных колосьев и цветков мака, а саму богиню называли Меконой.

Согласно другой легенде, мак вырос из слез Афродиты, которые она проливала, оплакивая гибель своего возлюбленного Адониса. Однако Ганс был категорически против такой версии. Отметал он и предположение, что мак вырос на земле, когда ее коснулись ресницы засыпающего Будды.

И уж совсем сердился, когда слышал разговоры, что мак вырастает лишь на полях сражений. Вроде как именно кровь погибших воинов дает ему алый цвет. Услышав однажды подобную историю, Ганс выставил свой аргумент – а как быть с желтыми, сиреневыми, оранжевыми, белыми и даже голубыми маками? Помнится оппоненту было нечем крыть и он растерянно пожал плечами.

Садовник тогда не скрыл своего удовлетворения. Защищать цветы от глупых наветов всегда считал своим долгом. А вот с тем, что цветок является непременным атрибутом бога Гипноса никогда не спорил. Иначе зачем его изображать с несущими забвение маковыми головками? Говорят, что даже сам великий громовержец смыкал очи, едва Гипнос брызгал на него напитком, изготовленным из зерен мака.

На этом месте Ганс всегда посмеивался. А знало ли древнее божество, что яркий цвет красного мака дурманит, запах вызывает головную боль, а после сильной дозы и вовсе слабость в теле? И сам себе отвечал: наверное, знал. Иначе как объяснить, что усыпляющие и обезболивающие свойства мака ведомы людям еще с древности. Если верить Гомеру, а его Ганс считал непререкаемым авторитетом, Елена Прекрасная облегчала страдания раненных воинов, давая им маковый сок. Но при этом никогда не забывала – сок мака может убить, если выпить слишком много.

Отец ботаники Теофаст дал довольно четкое описание самому цветку и его целебным свойствам. Более того, Ганс даже читал, что маковый сок прежде использовался во время хирургических операций. Людям специально его давали, дабы погрузить в глубокий сон.

Впрочем, пусть говорят, что хотят. Главное, именно этот цветок свел с Изольдой. Следовательно, его семье не стоит боятся. Для них мак всегда будет защитником и помощником.

Юморист
Наталия Сычкова

Он не делал дамам комплиментов, не вступал ни в какие разговоры, но привлекал всеобщее внимание. Никто не знал как он выглядит, сколько ему лет и где он живет. Его имя – Юморист, его фото – веселый смайлик. В социальных сетях он был популярен, его юмористические рассказы собирали огромное количество лайков. Он никогда не отвечал на многочисленные комментарии, неизвестно, читал ли он их вообще. Люди восхищались его произведениями, которые не только развлекали, но всегда содержали какой – то жизненный урок. Его рассказы были добрыми, вызывали улыбку, а иногда и слезы. Люди соскучились по доброму юмору и по доброте вообще. Ему писали каждый день, всем хотелось иметь такого веселого, позитивного, все понимающего друга.

«Дорогой Юморист! Очень хотелось бы с Вами пообщаться, мне катастрофически не хватает вашего оптимизма, неудачи и проблемы просто вгоняют в тоску. Научите меня смотреть на жизнь по – другому, как Вы».

«Добрый день, Юморист! Поделитесь своим секретом, как в этой жизни не потерять веру в людей, как научиться видеть в них хорошее, если они показывают только плохое?»

«Юморист, где вы берете темы для своих веселых рассказов, вы, наверное, живете в каком – то другом мире?»

Он никогда не отвечал. Все, что он хотел сказать людям, он говорил через свое творчество.

Темный осенний вечер, немолодой человек в серой куртке и серой кепке вышел на прогулку. Его печальную фигуру можно было наблюдать каждый вечер в одно и то – же время, в любую погоду. Соседи между собой называли его Отшельником за необщительный характер и одинокий образ жизни. Никто не знал, была ли у него когда – нибудь семья, друзья и родственники. Он давно жил один.

Пошел мелкий осенний дождь, редкие прохожие раскрыли зонты. Но человек в кепке, казалось, не замечал холодных капель, взгляд его был устремлен куда – то внутрь себя. Он жил в своем мире, в мире грез и фантазий, где все было не так, как в реальной жизни. Там не было тоски и одиночества, там он оставался молодым и веселым. Там не было нелепой фразы: «Мы не подходим друг другу», после которой началась другая жизнь. Казалось, что впереди ждет что – то большее, лучшее… Но, оказалось, что лучшее он добровольно оставил позади. Он прокрутил в голове тысячу вариантов своей жизни, тысячу вариантов, как стать счастливым. Он знал, как нужно было поступить, он понял все ошибки, он мог найти достойный выход из любой ситуации. Но себе помочь он уже не мог. Он хотел научить этому людей, научить делать правильный выбор, просить прощения, прощать, признавать свои ошибки вовремя и исправлять их пока не поздно. Он делал это талантливо, легко, с улыбкой. Никаких поучений и наставлений не было, автор говорил о серьезных вещах с юмором, с шуткой, а читатели сами делали правильные выводы. Так Юморист сочинял свои веселые рассказы.

Вика и Ника
Наталия Варская

С утра пораньше позвонила Вика. Мы с ней дружили с институтских времён. Сокурсники часто называли Викторию Виктором, так как она любила спортивный стиль в одежде, носила мальчишескую стрижку и никто ни разу не видел её в платье.

Наш возраст неумолимо приближался к сорока, я побывала замужем, развелась, дочери скоро восемнадцать. А Вика оставалась своим парнем в доску, с ней дружили, но замуж не звали. И вот недавно с подругой стали происходить удивительные перемены: в её гардеробе появились кофточки с мишутками, зайчиками и рюшечками. Все это смотрелось комично и казалось, что над рюшечками ярким пятном торчит мужественное лицо индейца в исполнении Гойко Митича.

Вика, тараторя, сообщила, что срочно необходимо встретиться – есть новости. Понятно! Снова будет рассказывать о своем романе с начальником.

Мы встретились с Викой в кафе.

– Ника, наш роман развивается бурными темпами. В среду иду я по коридору, а навстречу мне Полевой, – Вика всегда называла начальника по фамилии. Ну – и? – спросила я.

– И сказал: Здравствуйте, Виктория Сергеевна!

Да! Обалденный знак внимания!

– А вчера у него машина сломалась и мы вместе к метро пошли. Когда надо было на пересадку расходиться, он прямо побежал без оглядки. Значит нравлюсь я ему! Стесняется!

Я давно поняла, что роман существует только в Викиной голове, а начальник от неё попросту бегает.

– Ника, у меня к тебе просьба: встреться с ним, разведай о его намерениях. А то со мной он робеет и говорит только о работе. Как я не отнекивалась, переубедить Вику было невозможно.

Позвонила я, как дура, этому Полевому, встретились в кафе. Как я и предполагала, о романе начальник Вики был не в курсе, но оказался человеком деликатным и отзывчивым. Он предложил премировать Вику путёвкой на курорт, глядишь, отдохнет, отвлечётся.

Вике я сказала правду:

– Полевой не вариант.

– Ясно, ты сама в него втюрилась! Подруга называется! Так вот, чтоб ты знала: он отправляет меня на курорт и наверняка сам следом туда примчится!

Ох, Вика, Вика! Через неделю подруга отбыла на отдых. Полевой звонил мне каждый день, якобы, порассуждать о дальнейшей стратегии помощи Вике, но вскоре сознался, что влюбился в меня с первого взгляда. Мне он тоже был очень симпатичен.

Меня мучила совесть и я с содроганием ждала возврашения подруги и объяснения с ней.

Встретились в кафе. Вику было не узнать: зайчики исчезли, появилась забытая «косуха», а глаза просто светились счастьем. Запинаясь, я начала было рассказывать, что встречаюсь с Полевым, но Вика меня прервала:

– Да не напрягайся ты! Я ж сразу заметила, что ты в него втюрилась. Но это не важно. И подруга поведала мне историю, как познакомилась в самолёте с мужчиной; как выяснилось, что оба они любят мотоциклы; как вместе отдыхали и как полюбили друг друга. Причём, этому мужчине совершенно не нравились рюшечки и зайчики.

Теперь мы дружим семьями.

Я – Ника, она – Вика, и с этими победными именами мы идем по жизни радостно. А иначе и быть не могло!

Критик слышит запах
Наталия Варская

В маленькой пятиметровой кухне за столом покрытым старой, потёртой клеёнкой сидела женщина в домашнем стареньком костюме. Перед женщиной лежал планшет. Этот планшет, а вернее то, что было в нём, составляло весь смысл существования дамы. Дама считала себя литературным критиком.

А что? Высшее гуманитарное образование – есть, начитанность – присутствует, свободного времени хоть отбавляй, как у многих пенсионеров.

Звали женщину Инной Викторовной, но в интернете она значилась Лит, от слова литература.

Инна Викторовна без устали читала работы авторов в различных поэтических и писательских группах и писала колкие, острые, жёсткие комментарии:

– Чудовищно! Эта рифма даже не приблизительная, это вообще не рифма! Вы вообще в школе учились?

– Что за дикие метафоры? Вы вообще читали Есенина, Бродского, Ахматову? Наверняка, не читали, иначе бы поняли, что вам заниматься поэзией противопоказано!

– Какие беспомощные строки! Пятилетний ребёнок напишет лучше.

Лит знали многие авторы, кто-то вступал с ней в полемику, кто-то расстраивался и не мог больше ничего сочинять, кто-то отвечал грубостью, кто-то молчал.

Лит безошибочно находила своих жертв и критиковала не всех. Женщина, будто чувствовала запах неуверенности, ранимости, комплексов и как вампир впивалась именно в тех, кто мог отреагировать особенно болезненно. Тогда Лит свою жертву не отпускала, комментировала все произведения, разбирала по косточкам.

Особенное удовлетворение приносила окончательная победа – исчезновение автора из группы. И тогда лицо Лит розовело, она даже улыбалась и превращалась в Инну Викторовну, пожилую женщину на пенсии, которая любит пить чай с печеньем и конфетами в своей маленькой пятиметровой кухне за столом, покрытым старой, потёртой клеёнкой.

Дедушка – таксист
Наталия Сычкова

Быть студенткой – заочницей когда тебе давно не семнадцать, удовольствие сомнительное. Приходится жить в чужом городе, сдавать зачеты и экзамены – кошмар из моей юности. Но вот первый курс окончен, экзамены сданы, и я радостная тащилась с тремя сумками на автовокзал. Дело было вечером, автобусов уже не было, один выход – такси. Смотрю, стоит одно старенькое авто, а за рулем дед сидит. В другое время я бы не рискнула с ним поехать, но сейчас выбора не было. Смеркалось, начал накрапывать дождь, и я была рада оказаться в тепле салона.

– Быстрой езды не боишься? – спросил водитель.

Я удивленно посмотрела на него, не решаясь произнести вслух: Какая быстрая езда, дед! Вечер, дождь, возраст, в конце концов – нам бы как – нибудь хоть допилить.

– А то некоторые пугаются, начинают спрашивать, сколько мне лет, – продолжал таксист. – Я говорю – 90!

А скорость между тем была уже порядочная, мелькали мысли: «Ему – то чего бояться, он свое пожил, а мне бы еще жить да жить». Паника начала охватывать меня, я осмотрела деда – почти весь седой, полноватый, с отвисшим вторым подбородком, но чисто выбритый, а глаза веселые.

– Ну, вам же не 90? – испуганно спросила я.

– Не, это я так, чтобы напугать, – улыбнулся дед.

«Юморист, блин», подумала я, немного успокаиваясь. Позвонила мужу, сказала, что села в такси. Водитель тут же отреагировал:

– А что же муж за тобой не приехал? Не любит, наверное? Или жадный, бензин экономит?

– Наверное, экономит – улыбнулась я. – Машина наша больно много топлива ест. А вообще, он только с работы, ждать его долго бы пришлось.

Дедушка оказался разговорчивым, расспросил обо всем – куда и откуда еду, на кого учусь, сколько детей, кем муж работает. А дождик уже лил во всю, дорогу почти не было видно.

– И чего вам в такую погоду дома не сидится? – спросила я деда.

– А скучно дома. Живу я один, поговорить даже не с кем. Жила со мной одна дамочка, сбежала, не понравился, наверное. А человеку общение нужно, да и деньги не помешают, вот и таксую. Много разных людей встречаю, в основном хороших. А вот в прошлом году случай был – сел ко мне пьяный мужичок и просит отвезти его бесплатно, денег у него нет. А мне что за удовольствие бесплатно развозить, отказал я ему. Тогда он вытащил из кармана нож и прямо мне в бок вонзил. Я еще сумел скрутить ему руки и вызвал полицию. Меня тут же в больницу отвезли, зашили, крови много потерял. А его посадили. В полиции все удивлялись, как я мог его скрутить раненый, а чего, я сильный ещё, а он пьяный был. Поправился я и опять на работу.

Я смотрела на водителя и думала, не такой уж он старый дед, как мне сначала показалось, вполне крепкий ещё. А гоняет, наверное, потому, что адреналина не хватает, скуку развеять хочет.

Доехали довольно быстро. Стемнело, дождь стих. На остановке меня ждал муж.

– Запиши мой телефон, может, еще пригожусь – сказал таксист. И вдруг добавил – Найди мне невесту! Плохо мне одному.

А дед – то еще не старый, оказывается! И о невесте мечтает. Пусть его желание сбудется. Счастья вам, Виктор Сергеевич!

Исповедь Марионетки
Руслан Веселов

«Mundus universus exercet histrionam

(Весь мир занимается лицедейством)

Гай Петроний (древнеримский

писатель, философ и политик).»

Поздний вечер выдался дождливым и неуютным. Хотелось просто пройтись по тихим улочкам, но из-за непогоды глаза сами стали искать укрытие. Ливень усиливался, и я уже хотел вызвать такси… Мой взгляд зацепился за необычную афишу на входе небольшого любительского театра.

На большом плакате явно не особо умелым художником была изображена марионетка, подвешенная на тонких ниточках. Всё это было в луче света на темном фоне и венчало этот образец уличного искусства броская надпись.

«Жизнь Марионетки». Премьера этого сезона, всего один день. Спешите!

Мне стало любопытно, да и вечер всё равно не сулил иных развлечений. Быстрая перебежка через улицу к входу, проход в фойе и покупка маленького клочка билета. Надо же? Типография СССР. Сколько же им лет? Да и сам декор театра словно был законсервирован во времени. Потертый паркет, деревянные наличники на стенах и настольные лампы под зелеными абажурами. Так и веет некой советской стариной. И почему-то запах нафталина и лаванды. Невольно сморщился. Помнится моя прабабушка, развешивала в шифоньере мешочки с лавандой. Вроде как от моли помогало, хотя, сколько помню этим мотылькам ничего не мешало жить в её шкафах и плевать они хотели на те мешочки.

Подслеповатая контролерша перед входом в зал долго и придирчиво рассматривала мой билет, и не найдя к чему придраться молча открыла мне вход. А народу ту на удивление не мало. Не сказать, что полный зал, но и не назвал бы его пустым. Может и вправду чего путного покажут. Прошел к своему креслу и едва успев сесть, как зал окутался во тьму. На сцене загорелся свет. Пожилой лысеющий конферансье озвучил название предстоящей пьесы, и перечислил количество задействованных в нем актеров. Кто-то в заднем ряду проворчал, что можно было бы и без этих разглагольствований обойтись. Наконец конферансье закончил свой монолог, и свет погас снова… Представление началось…

Действие первое.

На сцене поднялся занавес, открыв взорам зрителей свои декорации. Что-то гротескное нарисованное большими мазками на большом холсте вроде типовой квартиры в какой-нибудь хрущевке. Молодая девушка с приятными пышными формами, компания парней среди которых один смолил вонючие сигареты (я даже в зале чувствовал их вонь) и играл что-то незамысловатое на гитаре. В стороне стояла декоративная стена с приоткрытой дверью, за которой было полутемное помещение и маленькая шарнирная кукла, играющая на полу с котенком. Пока на основной сцене бренчала гитара под восхищенные крики парней и единственной девушки, кукла, подчиняясь веревочкам, что её дергали откуда-то сверху, нежно гладила маленькое пушистое животное. Прижимало к себе и с легким, словно укором смотрела на дверь.

– Ни хрена себе спектакль? Да ну на хер, я пошел! – Раздалось злое бормотание справа от меня и соседнее кресло опустело.

Я с оторопью смотрел на сцену. Не знаю, что увидел там для себя мой сосед по зрительному залу, но лично для меня это было сродни ушату ледяной воды. Я помню подобные «квартирники». Помнится когда моя мать была молодой и красивой мы жили с ней в подобной хрущевке. Отца у меня не было так как у того была другая семья и потому мама старалась устроить свою жизнь организуя у нас дома такие вот посиделки с гитарами. Парни были в основном военно-морскими офицеришками в малых званиях. Тогда военный, да ещё и офицер был пределом мечтаний для любой девушки. Как там говорилось? Хочешь стать женой генерала – выйди замуж за лейтенанта. Сколько помню, я часто был помехой. Меня так же отправляли в соседнюю комнату, чтобы не лез во «взрослые разговоры». Помнится, у нас был стереопроигрыватель, на котором мне ставили пластинки со сказками. Айболит, Карлик Нос Голубой Щенок и тому подобное… а тем временем в зале либо на кухне под звуки гитары звучали песни морской тематики…

Пока рефлексировал о своем прошлом на сцене произошла смена декораций. Вместо «хрущевки» показали столь же неумело нарисованную деревню и большой картонно-фанерный дом на переднем плане в качестве новой главной декорации. Немолодая женщина, идущая из сарая с ведром и ведущая за ручку туже марионетку, что и в прошлой сцене. А ну да! Пьеса же именно про неё и есть. Про Марионетку. Покуда мысли вертелись в голове, женщина, которая видимо по умолчанию была бабушкой главного персонажа этой истории, занималась хозяйством, а деревянный шарнирный внук ходил за ней хвостиком.

Да… помню и такое. Мать в огород было не затянуть. Вот и давала меня в деревню, словно на откуп. Вроде, как и по хозяйству поможет и в тоже время ей глаза мозолить не стану. Помню, как с бабушкой картошку сажали. Я из ведра маленькой лопаткой кидал навоз в готовую лунку, а бабушка клала туда проросшую картофелину. Кормили курей, а потом собирали домашние яички… И помню, каким монстром я рос. Капризным, ленивым и нелюдимым домашним тираном. Помню, как доводил бабушку, которая меня до последнего любила, и души во мне не чаяла, до слез… До сих пор жутко стыдно…

А на сцене новая смена декораций. Школа… Самая настоящая парта, стоящая посреди сцены, Марионетка сидящий за ней в позе примерного ученика. А вот задний же фон заставлял задуматься. Большой холст был изрисован в таком стиле, словно по обе его стороны стояли парты подобные той, что на сцене и за каждой сидели темные силуэты. Одни были пустыми и безликими, а некоторые из тех, что визуально ближе к зрителю имели злые провалы глаз и кривые ухмылки. И всё это было изображено так, словно этот фон был не позади парты Марионетки, а как будто вокруг него. Откуда-то шла музыка. Что-то из детства. Про первоклашек, но внезапно в марионетку прилетел комок бумаги, и музыка, пойдя рябью, стала неуловимо иной. Тревожной. А между тем в Марионетку, со всех сторон летели такие вот бумажные комки. От их частого попадания поза нарушилась, и кукла, словно в бессилии упала всем корпусом на парту. Тут на сцену вышел какой-то мальчуган в костюме «Adidas» с безликой маской на голове. Прошел развязной походкой мимо парты марионетки и демонстративно «случайно» задевает его стул. Да так, что несчастная кукла сваливается на пол где под гнусавый гогот ещё и пинка получает.

– А не фиг мячиком лежать. Бугагагагага! – Какая мерзкая роль досталась пацану. Не зря он в маске вышел. Ох, не зря…

Я помню свои школьные годы. Поганое времечко. Я с детства страдал лишним весом а дети по своей «не испорченной» природе по сути злы и завсегда рады подвергнуть травли того кто не похож на большинство. Поначалу вроде и неплохо было. Но с каждым классом ситуация усложнялось а с переходом в среднюю школу и вовсе стала поганой с первого же дня где «лоб» второгодник (точнее четверогодник) просто забавы ради отбил об меня свои пудовые кулаки как об грушу. Просто так. Забавы ради. Травля от него длилась почти до конца учебного года пока этого урода не посадили в тюрьму за грабеж… вот только он успел подать дурной пример и надо мной уже только ленивый не измывался. Злился ли я на них? Поначалу да. Жаловаться было некому. Да и чревато, так как не только не помогало, но и ухудшало ситуацию. Учителя отводили глаза, делая вид что они, дескать, не в курсе. Меня мало кто мог поддержать. Разве что бабушка, которую я раз за разом расстраивал своим поведением. Даже и не знаю из-за чего я так замкнуто вел себя в школе и так паскудно и дико дома. Мог закатить истерику просто, потому что мне приготовили не то. Мог отказаться есть, увидев как по краю тарелки, прошла муха… Сейчас я осознаю, что так я вымещал свою накопившуюся в школе злобу за свою же трусость на единственном человеке, который просто любил меня. Любил потому что по-другому бабушка и не умела… А потом её не стало.

У матери к тому времени была собака и муж уголовник. И куда только делись те молодые офицеры? Чертову псину я не любил до дрожи в коленях. И вовсе не от страха, а от непередаваемой ненависти к ней. Тварь сожрала моего котенка, за которым не уследил. Понимаю, что сам виноват, но содеянного не воротишь. Эта собака долгие годы мозолила мне глаза. И стала причиной новой трагедии. У неё (собаки) был слабый желудок, из-за чего вечно всё ею съеденное просилось наружу. И, как правило, посреди ночи. А если учесть что её моя мать выселила в нашу с бабушкой комнату (кстати, именно по этой вышеупомянутой причине) то сами можете представить, среди какого «аромата» прерывался наш сон. Бабушка пошла в комнату к матери, чтобы заставить её убрать за своим же животным и тогда начался скандал. В бабушку тогда прилетела табуретка, а вдогонку отчим ещё и швырнул мою бабушку об печку отбив ей левый бок… Она неделю ходила и всё плакала от боли в левом боку. До сих пор помню фильм, который мы смотрели с вечера. А на утро я проснулся от маминого испуганного крика. Бабушку парализовало. Я до сих пор помню её испуганный взгляд и неловкие рваные движения рукой… Мать легла с ней в больницу и не отходила от неё ни на шаг. Через два дня бабушка умерла. А ещё через день мы её похоронили. Это было двадцать восьмое декабря. С той поры я не отмечаю Новый год. И именно тогда во мне что-то надломилось.

Я смахнул скупую слезу, а между тем пьеса продолжалась. Видны уже другие декорации. Вроде бы всё тот же класс, но что Марионетка, что силуэты его одноклассников все словно стали взрослее. У Марионетки на деревянных кистях рук видны сколы. Такое чувство, словно он не гнушается пускать в ход кулаки. Что ж… может быть оно и правильно. Меня тоже в какой-то момент оставили в покое, когда я начал открыто огрызаться. Говорят, что загнанная в угол котами крыса перестаёт обороняться. Она нападает, так как ей уже нечего терять. Видимо все те, кто меня окружал, инстинктивно это чувствовали. А может им просто надоело меня дергать…

Марионетка с какой-то отрешенностью смотрит на то, как в стороне стоят девушки в безликих масках и что-то обсуждают. Внезапно веревочки, крепящиеся в кукле, приходят в движение, и Марионетка делает шаг к одной из девушек. Она с удивлением берет из скрюченных рук куклы самодельный конверт и прямо так при подружках открывает его. Сверху из-под занавеса опускается большой белый экран на который со скрытого проектора высветилось содержимое того конверта. Красивый арт оформленный в форме записки с маленькой статуэткой в виде танцующей цыганки на переднем плане.

Я смотрю на тебя со стен собора

А ты подобно танцующей цыганке…

Точно! Это же отсылка к «Горбуну из Нотр-Дама». Там и дальше были строчки, но читать уже было откровенно неприятно, так как пока та девушка читала записку, её подружки уже откровенно глумились над Марионеткой. Водили вокруг него хоровод и тыкали в него пальцем. Кукла словно поник и, прикрыв несуществующие уши, убежал за кулисы. Девушка же тем временем сняла маску. Довольно миленькое личико. Прямо даже красавица…

Сменились декорации. Улица, по которой идет та девушка и влекомая невидимым кукловодом Марионетка, несущая за ней её же портфель. Такая сцена вызывает улыбку. Первая любовь, наверное, у всех хоть раз, но была. Помню и свою девушку. Первая красавица в классе. Долго же я набирался храбрости, чтобы признаться ей в чувствах. Помню, как помогал ей по дому. Убирался и мыл полы. Даже что-то в меру разумения готовил по её просьбе. Помню, сколько раз приходилось часами ждать её по вечерам под её окнами на лавке. И видеть, как её провожает до дома очередной друг или брат, и бог ведает кто ещё. С грустной улыбкой вспоминаю наш первый поцелуй. Я по наводке её подруги пришел за ней в общагу, где она сидела в какой-то нетрезвой компании. Чтобы успокоить меня она поцеловала меня в засос и словно одурманенного отправила домой.

Понимал ли я, что меня водят за нос? Да… Почему же не пресек такие отношения? Потому что любил…

Я вижу как Марионетка, сжимая до хруста кулаки, смотрит со стороны, как та девочка-актриса целуется с каким-то парнем в черной кожаной куртке с наколкой на шее и всё той же безликой маской. Зал с негодованием начинает гудеть и советовать кукле просто подойти и дать обоим леща. Как по мне, так и ей одной было бы достаточно. Но Марионетка просто развернулся и ушел.

Действие второе.

Новая смена места действия. У Марионетки по дому добавляются обязанности. Нет, возможность куда-то сходить или просто погулять. Я вижу, как деревянная кукла ритмичными механическими движениями стирает, гладит, убирает, готовит и следит за маленьким карапузом, бегающим по сцене. Я не понял это типа ребенок марионетки? Я что-то попустил? Но тут пришедшая на сцену девушка из первого «действия» про «квартирники» с чуть состаренным гримом лицом, продекламировала:

– Ты хер ли за сестрой не смотришь?! Что не видишь, что ребенок в мокрых ползунках лазает?! Ты чем мразь весь день занимался? Что опять к свой шлюхе в тишь бегал? А помогать, кто по дому будет? Я и так на трех работах как лошадь ишачу, что бы тебя полено дубовое вырастить! Жрать приготовил? Не дай бог снова пересолил, убью мразоту!

Я в шоке от услышанного сидел на месте, словно облитый помоями. Краем сознания лишь отметил, как опустело сразу несколько кресел вокруг меня. У меня ведь тоже есть сестра. Вся моя юность была положена на алтарь её благополучия. Сколько же раз моя мать высказывала, что родила меня просто, чтобы с дому свалить. Родила меня для моего отца, чтобы расписаться с ним, съехать из родительского дома и жить, как Ей хочется. Сама же она всегда мечтала родить себе дочку. И воспитать из неё настоящую принцессу. Вот так я в свои четырнадцать лет стал личной прислугой-рабом у собственной младшей сестры. Нет желания говорить за неё гадости. Да она росла капризной и избалованной. Да что там говорить… Она до восьми лет даже хлеб была не способна себе отрезать. Всё делалось за неё и не приведи господь отказаться ей прислуживать. В лучшем случае мне просто устраивали дикую истерику. В худшем выгоняли с дракой и швырянием посуды из дому только чтобы уже босого и морально опустошенного через пять минут вернуть назад. Дескать, я её позорю перед соседями. Однажды я отказался вернуться. Был готов жить в подвале лишь бы только не в таких уродских условиях. Но меня вернули, пригрозив придушить мою кошку и сжечь мои книги. Книги… эта была моя единственная возможность сбежать от реальности. Я читал много и запоем. В каждую свободную минуту и берясь даже за самую низкооплачиваемую подработку только чтобы выкроить хоть чуть-чуть на новую бэушную книгу. Помню, был в моем городе магазинчик, который за полцены принимал книги и перепродавал их с символической накруткой.