Абдулла ничего не требует, просто приезжает и забирает её с работы. Когда они подвозят Анну, та болтает в машине без умолку, но как только девушка с парнем остаются в машине одни, их поглощает тишина, которая буквально звенит, оба молчат. О чем думает Абдулла в эти моменты, чего ждет, на что надеется Птичке остается только гадать.
Она не хочет думать об этом, она боится, что возникнет неуместная надежда на будущее, но ей приятно, что он рядом, а еще с ним безопасно, и не нужно одной добираться домой в темноте. Темнота в городе С., на его узких улочках всегда пугает, здесь негде спрятаться, некуда забежать в случае беды. В отличие от серого города, здесь так мало представителей закона, они не патрулируют улицы, не следят за порядком. Кто-то из местных рассказал ей про опасные районы, от которых стоит держаться подальше. Она не помнит, какие конкретно, но всегда радуется, что не приходится идти одной.
До её квартиры на машине не больше двадцати минут. И каждый вечер на крыльце ждет Мириам, волнуется, если её Птичка задерживается, она заботливо приносит ей ужин, пока рыжий кот просится на руки, буквально требует ласки. Мириам часто говорит про Абдуллу, она уже успела поспрашивать о нем своих подруг, выяснила всю подноготную.
– Птичка, он очень хороший парень, работящий. В офисе работает, на стройку ездит, руководитель, а не на рынке, как другие. В квартире живет, хоть и небольшая, но своя. Родителям помогает, родню не забывает, сама видела, это важно, значит семья важна для него, и тебе он точно подходит, вон как смотрит на тебя. Ну, что ты молчишь? Вот будешь нос воротить, придется за продавца рахат-лукумом замуж идти, будешь стоять за прилавком.
– Ой, Мириам, не драматизируй, я и в кафе не интеллектуальным трудом занимаюсь, но это же не продлится вечно. И вообще, я не хочу замуж, не хочу никакой ответственности.
Мириам смотрит на девушку с нежностью и бормочет, что-то на родном наречии, которое Птичка понимает далеко не всегда.
– Хочешь, все хотят, и ты хочешь, просто боишься. Трудно человеку всю жизнь одному без корней и родни, а ты одна. Вот я умру и кто позаботиться о тебе, скажи пожалуйста?
Девушка подходит и обнимает женщину сзади, кладет голову на её плечо:
– Мириам, главное, что ты сейчас со мной. И всё-то ты знаешь.
Ей не хочется думать об этом, ей немного страшно. Вдруг она разрешит себе хотя бы представить, что у них может быть какое-то будущее, а он разобьет ей сердце? Вдруг разочарует её или она его? Нет, уж лучше понаблюдать за ним со стороны, посмотреть, что будет делать, как будет себя вести, попробовать понять, можно ли ему довериться, готов ли он принять её со всем прошлым, готов ли понять её боль, готов ли двигаться с ней в одном темпе. Она не раз сталкивалась с тем, что не каждый ухаживающий за ней мужчина готов к её замкнутости в отношениях, готов к тому, что она открывается медленно, не пускает в своё пространство, держит дистанцию. Да и готова ли она столкнуться с прошлым Абдуллы, узнать его настоящего?
Когда они со Льдом еще не стали парой, она познакомилась с замечательным мужчиной в интернете. Короткая переписка, звонок и встреча в обед на следующий же день. Она была в восторге, парень оказался взрослым, деликатным и внимательным. Их знакомство было в декабре, и на первую встречу он принес пакет мандаринов и шоколад в качестве подарка. И пока ждал в кафе, уточнил, что ей заказать, чтобы всё было готово, когда девушка придёт. Они проболтали целый час, потом он проводил её в офис. С ним оказалось очень просто. Затем вторая встреча, третья, тогда они пошли в кино, последний ряд, романтика, что это за фильм, не запомнил ни один из них, они целовались весь сеанс, а после отправились ужинать в устричный ресторан. Сделав заказ, мужчина предложил ей сыграть в одну известную психологическую игру, состоящую из нескольких вопросов, ответив на которые честно, люди сближаются и в дальнейшем их отношения развиваются более гармонично и могут привести к чему-то действительно серьезному.
– Хорошо, – сказала Птичка, – только давай сразу договоримся: если мне или тебе не понравится какой-то вопрос, мы просто говорим об этом, и другой не настаивает на ответе, и не выясняет почему я не хочу отвечать.
Птичка знала про эти вопросы от Натали и не сомневалась, что ей не захочется отвечать практически ни на один, поэтому и решила сразу обозначить свою позицию открыто.
Он согласился, и стало очевидно, что сыграть у них не получится: говорить про отношения с мамой, про отца и прочие сложности ей совсем не хотелось, тем более на третьей встрече, а уж искать сходства с малознакомым человеком казалось полным бредом. Птичка решила обсудить с ним его ценности, спрашивала, как он видит отношения дальше. Парень заговорил про семью, про детей, особо не выясняя, хочет ли она того же. На следующий день Птичка написала ему сообщение, что он замечательный, но она не может дать ему то, что нужно.
Потом, на встрече с психологом она разбирала, что же так оттолкнуло от него, специалист предположила, что это скорость, с которой каждый из них был готов открываться и несовпадение их жизненных ценностей, а значит и смысла давать надежду не было. Птичка согласилась с этим мгновенно, это объяснение показалось ей вполне логичным. И теперь ей было очень страшно, что подобное повторится, но иногда перед сном мысли о возможном счастливом будущем всё равно лезли ей в голову. И герой вечерних грёз всё сильнее становился похож именно на Абдуллу.
Эти воздушные замки превращаются в сны, поднимают настроение и заставляют подольше лежать в кровати по утрам – Птичка хочет продлить ощущение счастливой жизни. Когда она была маленькой, ей хотелось большой семьи, где будет много детей, родственников и близких друзей, пока не вышло. А эти грезы помогают справиться с болью в сердце.
10.
– А что если у меня больше не осталось лимита, если я больше не способна ничего почувствовать, в моём сердце нет больше любви для другого мужчины? Что тогда? Вот ты, Мириам, ты ведь не смогла полюбить другого. Осталась одна. Вдруг, это и моя судьба?
– Ну что ты, дочка. Однажды в твоей жизни появится новое солнце, оно взойдет и озарит твой путь. А пока просто живи, делай своё дело, а жажда жизни появится со временем, тогда и сердце болеть перестанет. А я, я просто испугалась новой боли, но теперь-то я знаю, что она не убила бы меня, я бы всё выдержала, только уж поздно сожалеть, да и зачем. Я прожила счастливую жизнь, Аллах посылает мне замечательных людей на пути. Вот теперь у меня есть ты.
Мириам всегда знает, что сказать, непонятно сколько ей всё-таки лет, иногда кажется все семьдесят, а иногда сорок пять.
– Птичка, ты пойдешь со мной к Мехмету на кладбище? Хочу вас познакомить. Давай сходим в твой выходной?
11.
На кладбище Птичка была впервые. Маму кремировали, она развеяла прах над рекой. Лёд не пошел с ней тогда, он был на работе, она не стала ждать. Так было даже лучше, лучше для обоих.
Мама была мудрой, она не хотела никого обременять, поэтому сама заговорила о кремации. Птичка надеялась до последнего, что это произойдет нескоро, но болезнь забрала у нее самого близкого человека в один миг. Врач-онколог, приема которого они так долго ждали, не успел к ним на пару дней. Зато успели ритуальные услуги, они приехали раньше полиции и скорой. О, как она злилась, готова была объявить войну целому миру. Даже сейчас, думая об этом, злость поглощала её целиком. Трудно понять и принять, что люди могут быть настолько циничными, жаждущими наживы, старающимися обмануть другого в его несчастье.
Маму кремировали через 4 дня после смерти, в соседнем городе. Прах она получила транспортной компанией через пару недель. А развеяла в огнях бизнес-квартала через пять месяцев. Когда она стояла там, начался фейерверк. Так странно, он всегда начинался в значимые события её жизни: в моменты переезда, в дни знакомства с людьми, которые стали близкими, в дни принятия важных решений. Птичка решила, что это её личная примета, и она всегда к лучшему.
Обстановка на этом кладбище была скромнее, чем на кладбищах в её родной стране. И правила были другие: к могилам подходить запрещалось, поэтому они стояли на дорожке около ограды, других людей видно не было.
Мириам говорила быстро и шепотом. Было непонятно, плачет она или просто торопится поделиться новостями с тем, кого нет очень давно. Птичка просто стояла рядом. Она не знала, что ей делать и погрузилась в воспоминания. Как-то весной они с мамой отправились в гости к её старшим сестрам и младшему брату. Трое из шестерых остались жить в родном селе на севере Казахстана, двое – мама и её старшая сестра Раиса уехали сразу после окончания института. Тогда тетушки решили сводить их на кладбище, показать могилы родителей, а также другой родни. Кладбище было закрыто, им пришлось лезть в какую-то дырку в заборе, могилы были неубранными, заросшими, как здесь ориентироваться было совершенно непонятно. Через двадцать-тридцать минут блуждания они нашли могилу родителей, постояли, затем прошлись по другим, но уже быстрее. Вышли с кладбища через ту же дыру в заборе.
Через какое-то время Мириам заговорила громче и попросила Мехмета послать своей названной дочери новую любовь и вернуть солнце в жизнь. Это вывело Птичку из оцепенения и плена не самых приятных воспоминаний. Она посмотрела по сторонам, они всё так же были вдвоем на кладбище.
– Пойдем, научу тебя готовить гезлеме, мой Мехмет любил, когда я их готовлю.
12.
Птичка не сомневалась, что справится с гезлеме сама. Традиционные лепешки с начинкой готовить не сложно, нужно было лишь докупить продуктов. И чтобы делать это не только для себя, она позвала Абдуллу и Анну. Заодно решила напечь пирогов с картошкой по маминому рецепту. Подруга отказалась, как только узнала, кто ещё приглашен в гости:
– Ой, нет, я не приду. Пусть у вас будет романтический вечер. Свечки зажечь не забудь.
Анна звонко рассмеялась в трубку, но тут же продолжила:
– Меня пригласили на свидание, выходила с работы и столкнулась с парнем, какой-то турист, договорились, что я покажу ему город и мы сходим поужинать потом.
– Хорошо, – вздохнула Птичка и положила трубку, она заранее начинала нервничать и тревожиться, что ничего не получится.
Утром девушка сходила на рынок за нужными ингредиентами. Мука и дрожжи у нее были всегда, а вот картошки не хватало. Она не любила с ней возиться и покупала только под конкретное блюдо, например вафли или жареную картошку. Для гезлеме тоже требовалось докупить продуктов. Поставила дрожжевое тесто по маминому рецепту, а сама занялась начинкой. Очень долго варила картошку, чтобы легче было её толочь, обжарила лук на сливочном масле, потом добавила его в толченный картофель, мама всегда так делала. Часть пирогов обжарила в подсолнечном масле, а часть запекла в духовке. И принялась за гезлеме по рецепту Мириам. Начала с начинки: натерла сыр, мелко порезала зелень и разделила ее пополам, часть перемешала с сыром, а часть с фаршем. Дальше принялась за тесто. С гезлеме торопиться не стоило, они куда вкуснее, когда свежие.
Абдулла был рад приглашению, пришел вовремя и постоянно улыбался. Разговора не получалось, поэтому она просто выпекала лепешки, а он наполнял их начинкой. А потом они пили чай и ели пироги, к четырем он увез её на работу. В машине робко попрощался, она обняла его и вышла. Это было странно.
Птичка сама не поняла, почему так произошло, но была рада, непонятно чему, но рада, будто получила что-то, что так давно хотела, и это не разочаровало. Словно купила новое платье, которое не просто село идеально, а подчеркнуло все прелести фигуры. Или, как тогда в детстве, когда мама неожиданно приносила любимый торт со странным названием “Дамские пальчики”, и они пили чай, а за окном мела метель, и не нужно было никуда торопиться, можно было сидеть и рассказывать ей обо всём на свете. И мама тоже рассказывала что-то про работу или травила истории из своего детства, это были такие светлые, чистые воспоминания, Птичка старалась черпать свой ресурс из них. И наконец у неё появилась возможность почувствовать что-то светлое в реальной жизни, а не искать это в прошлом.
Эти робкие объятия что-то всколыхнули в ней. То ли запах его парфюма, – такой знакомый, но давно забытый, – то ли аромат масла для волос показался каким-то смутно знакомым. А может, ей просто хотелось почувствовать его руки на своих плечах, сравнить это ощущение с тем, что она чувствовала раньше. Ей хотелось понять, готова ли она впустить его в свою жизнь, позволить ему касаться. Птичка весь вечер думала об этих внезапных объятиях, и даже разбила кофейную чашку, на неё это было не похоже. И только Анна улыбалась у себя в мойке, она видела их в машине.
13.
Абдулла приехал как всегда вовремя, по нему можно было сверять часы, они дождались Анну и поехали домой. По дороге подруги решили, что Анна останется ночевать у Птички, утром ей не нужно было во второе кафе на работу, и они смогут провести вечер вместе, а утром сходить на рынок, и потом поедут вместе на вечернюю смену в кафе.
В машине Анне позвонила бабушка, они быстро поговорили по видеосвязи и попрощались. Было видно, что девушку что-то расстроило. Птичка спросила не нужна ли той помощь, Анна отказалась, но пожала её плечо, дотянувшись с заднего сидения.
Пока Анна принимала душ, Птичка приготовила греческий салат и пожарила индейку. Она открыла белое вино, разлила по бокалам. Анна прямо в полотенце плюхнулась на стул и в два глотка опустошила свой бокал.
– Что с тобой? Что случилось? «Могу как-то помочь?» – спросила Птичка.
– Нет, всё нормально. Ну как нормально. Мама заболела, а отец не пускает её в больницу, говорит, что за младшими некому смотреть. Ненавижу его. Тут еще этот хахаль, с которым я ходила на свидание, помнишь, я говорила? Он исчез, перестал отвечать мне на сообщения, но он ещё не улетел, точно помню, что ещё где-то 4 дня здесь. Я же вижу, что читает и не отвечает. Неужели нельзя просто заблокировать? Что за мужики?!
– С мамой серьезно? Полетишь домой? Ой, да всё равно на этого парня, он же тебе даже не понравился.
– Да обычная простуда, а может грипп. Вроде как температура сильная, но мелкие ведь не дадут маме отдохнуть. Ты права, пошел этот идиот, из-за него я бы еще не страдала, жмот какой-то, на гида денег пожалел, думал я ему встречу устрою по высшему разряду за пару стаканов кофе. Давай лучше есть.
Птичка разложила салат по тарелкам, выложила индейку и придвинула хлеб подруге.
– Слушай, а что там дальше в твоей истории с этим твоим Льдом? Думаю, Абдулла лучше. Я видела вас сегодня перед началом смены, вы обнимались.
Анна явно была уже немного пьяна, про себя Птичка такого сказать не могла.
– Когда я впервые поняла, что влюблена в него, это был такой взрыв эмоций, всё было так не вовремя, и так не по мне. Он был в отношениях, я это знала, его женщина звонила ему, пока мы сидели в машине. И я молчала, молчала и ждала, пока они закончат разговор. Это были такие короткие рубленые фразы, меня удивляло, почему со мной он говорит иначе. Я продолжала сидеть в машине. Однажды он сказал, что ничего не может дать никому, что несвободен. Видимо, уже тогда он пытался отгородить меня от себя, обозначить свои границы, обезопасить как-то. А я ничего и не ждала, мне просто нравилось быть с ним в этой машине, иметь возможность прикоснуться к нему, пусть даже издалека. После этого разговора где-то через полтора года мы съехались.
Анна встала, достала турку из шкафа над раковиной и пошла варить кофе. Птичка молча наблюдала за ней: высокая, стройная, подтянутая, шикарные волосы, красивый овал лица, правильные черты, Анна будто сошла со страниц модных журналов и по ошибке оказалась в этой небольшой кухне, завернутая в желтое полотенце.
– Будешь кофе?
– Да, можно чуть-чуть.
– А что ты замолчала, я тебя слушаю. Что там у вас дальше-то было?
– Как-то мы сидели в кафе, и я сказала, что люблю его. Таким будничным тоном, сейчас даже не помню, о чем мы говорили в тот момент. Может мне нужна была его помощь по дому, а может он рассказывал о ком-то из многочисленных друзей и их приключениях., уже неважно. Я говорю ему: “Я люблю тебя! И я пока не знаю, что с этим делать”. А он мне в ответ: “Всё просто, найди замену!”.
В этот момент Анну захлестнула волна негодования. Видимо, такая логичная и простая жизненная позиция девушке была непонятна, к тому же в крови было вино.
– Вот как у него всё просто: найди замену. А как её найти, он не предложил? Если б всё так просто было, мы бы не страдали от разбитого сердца. Вот я сейчас выйду на площадь, крикну, что замуж хочу, и сразу найдется жених, ну конечно, это ведь так работает, ну точно.
Птичка рассмеялась, потому что вспомнила как в тот момент одна из её знакомых высказывала ей нечто похожее. Она продолжила свой рассказ.
– Самое интересное, что через полгода после этого разговора он пришел ко мне на порог. Представь, как я удивилась, я даже не нашлась тогда, что сказать, просто отодвинулась и пропустила его в квартиру. Его женщина не искала меня, не караулила, не звонила, отпустила его, и он пришел ко мне. Жизнь изменилась очень сильно, я к такому оказалась не готова. Обоим пришлось учиться многому, особенно мне. Иногда мне кажется, мы поспешили. Проскочили все эти конфетно-букетные периоды и из своей влюбленности и страсти резко рухнули в реальный мир, в ненавистный для меня быт. Сколько проблем и ссор у нас возникало на бытовой почве. Сейчас мне кажется, что это такая глупость, пустяк, но тогда всё время казалось, что я не дотягиваю, не соответствую, что он не для меня. Ощущение, что вот-вот он поймет, что не хочет быть здесь и исчезнет, уйдет, а я останусь одна с заводной белкой. Я изматывала этим себя и его, а мне так хотелось быть источником счастья для него. Только это невозможно – быть счастьем для другого, когда для самой себя ты комок боли.
– Ты можешь быть счастьем для других. Хотя нет, не так. Ты можешь светить другим, а это уже верная дорога к счастью. Ну, я так думаю, и хочу так думать и буду. Вот.
Птичка улыбнулась Анне, та как раз ставила чашку с кофе около неё. Такая незамысловатая, непохожая в своей простоте на подруг Птички из прошлой жизни, Анна была прекрасна и иногда совершенно невыносима одновременно.
– У меня не было опыта жизни в семье. Да и где мне было взять такой опыт? Мы с мамой всегда жили вдвоем, и она заботилась обо мне. Потом я жила в студенческом общежитии с девочками. Ну разве что недолгие отношения с парнем, с которым мы жили вместе. Но это был короткий, неудачный опыт, который продлился от силы пару месяцев. А потом я либо жила с подругами, либо одна.
Анна молчала, казалось, что её унесло в какие-то свои воспоминания. Птичка тоже замолчала и задумалась о той другой женщине, которая в итоге нашла своё счастье с другим человеком и родила двух дочерей. Птичка знала об этом из социальных сетей. Первое время она не могла перестать изучать её страницу, чтобы убедиться, что Лёд той больше не нужен. А она не родила, она потеряла ребенка от любимого человека, которому он и не был нужен. Может это был закон кармы, бумеранга или как там модно говорить. Стало больно и очень грустно, тоска снова заполнила сердце. Птичка расплакалась, Анна обняла её. Так они просидели еще час и отправились спать, завтра было на работу.
14.
Чем больше девушки проводили времени вместе, тем крепче становилась их дружба. В свободные вечера они сидели на набережной за любимым кофе и разговорами. Иногда Анна что-то рассказывала о своей жизни в Словении, но чаще говорила Птичка. Почему-то её история казалась Анне куда более интересной, и она слушала подругу с удовольствием, а сама в это время делала зарисовки в небольшом скетчбуке. У Анны был явный талант к рисованию, но она его не признавала и не стремилась развивать. Когда-то, когда ей было четырнадцать или пятнадцать лет, отец сказал, что она бездарна, и ей лучше подумать о чем-то более реальном. Девушка поверила в это и редко кому показывала свои зарисовки.
Птичка считала, что Анне нужно развивать свой талант и всячески старалась поддержать подругу: искала школы рисования, выкладывала некоторые работы в интернет. Ей даже удалось продать несколько законченных рисунков своим старым приятелям из серого города.
Так проходили их дни на набережной. Весна в городе С. набирала обороты, температура за окном росла, и ничто не могло помешать двум подругам разделить прошлую боль и новое счастье. Они сидели на лавочке и пили кофе из Старбакса каждый совпавший свободный вечер, которых было не так уж и много.
В один из таких вечеров Анна впервые спросила, почему все зовут ее Птичкой.
– Меня всегда так называла мама: “Моя маленькая птичка”. Особенно когда я вдруг начинала плакать об отце. О том, что у других было то, чего никогда не будет у меня. Было так обидно, когда в школу приходили отцы одноклассниц, а мой не приходил. Дома я плакала, и мама утешала меня, так и закрепилось. Сначала близкие, потом друзья, а потом вообще все стали называть меня так. Теперь меня зовут просто Птичка. А еще я была такой маленькой, и в ветреную погоду мама смеялась, что я могу улететь с каждым порывом ветра. На этот случай у меня всегда были книги с собой, я очень любила читать в детстве. И когда выросла, покупала книги стопками, а потом ругала себя, когда приходилось переезжать и тащить их за собой.
Когда она говорила о родителях, где-то внутри становилось больно, слезы подступали к горлу, сердце сжималось, даже дышать она могла через раз. Голос начинал дрожать так, что говорить было сложно, она просто шмыгала носом, задирала голову и закатывала глаза вверх, чтобы не зареветь в голос, помогало редко. Птичка не всхлипывала громко, она закусывала кулак и тихонько поскуливала, словно беззащитный котёнок, а слёзы текли по её щекам огромными каплями, будто ей снова пять лет и она упала с крыльца.
Через год после смерти матери, во сне у Птички случился нервный срыв. Она ночевала одна и когда проснулась, задыхаясь и рыдая, не смогла даже вызвать скорую. Как-то успокоилась, вспомнила дыхательные упражнения, о которых ей говорили. Всё, что Птичка чувствовала в ту ночь – это изнуряющее чувство вины за то, что не смогла быть рядом с мамой в последний момент. Кто-то из знакомых сказал ей тогда, что она не успела попрощаться, ведь предпочла остаться на отдыхе. Её захлестнуло чувство стыда, что она не бросила всё и не вылетела к матери, когда узнала о смерти. Птичка не видела смысла в этом в тот момент, а по прошествии времени ей вообще было непонятно, чтобы это могло изменить. Но эти слова вскрыли в ней всю боль, что она прятала в себе после смерти. Психолог помогла разобраться с этим, и Птичка решила, что больше никогда не позволит другим вызвать в ней чувство вины. А еще не позволит себе обвинять и стыдить других. Раз люди делают такой выбор, значит иначе просто не могут. Она решила избавиться от стыда и вины, исключить их из своей жизни, через какое-то время стало даже получаться.
Иногда она сдерживала слезы, иногда нет. Анна знала об этом и вопросов не задавала. Может не могла сформулировать их на английском, а может просто была очень тактичной. Птичка не хотела думать об этом, она просто благодарила подругу за такое участие и надеялась, что, когда придет её время слушать, она справится так же хорошо.
Казалось, что всё в этом городе было создано, чтобы помочь Птичке справиться с прошлым. Эти лавочки на набережной, лестница, ведущая вниз к морю, стоит только выйти из парка, широкая дорога с бешеным движением и чайки, кричащие без умолку. Хочется сидеть здесь сутки напролет и слушать все эти громкие звуки. Или говорить с тем, кто выслушает и не будет перебивать. А когда захочется тишины, можно уйти в парк, подняться в гору, скрыться за деревьями, которым больше двухсот лет, и которые помнят времена, когда по этим дорожкам гуляли наложницы султана, а великий визирь зачитывал указ о равенстве подданных империи в их правах и обязанностях независимо от вероисповедания и этнической принадлежности, и занять лавочку с потрясающим видом.
И именно здесь так любят сидеть две подруги и делиться друг с другом своим прошлым.
– О смерти отца мне сообщила мама. Помню, позвонила ей, когда шла с тренировки, была зима, а она плачет, говорит: “Сергей скончался. Мы с тетей Людой поминаем”. Это ее самая близкая подруга была. И я вдруг так сильно разозлилась на них, стала говорить, что нельзя плакать по человеку, который причинил столько боли, нельзя тратить на него драгоценных минут и слез. Мама тогда просто сказала, что она любила его и положила трубку. Я тогда не поняла этого. Да и вряд ли понимаю сейчас. Я ведь так ни разу и не плакала о его смерти. Наверное, выплакала всё ещё в детстве, пока ждала, что он вернется, тогда и похоронила его.
Внезапно она поняла, что по щекам текут слезы, а Анна вытирает их своими салфетками. Птичка глубоко вздохнула, выдохнула с шумом, потом еще раз и еще. Прошло около пяти минут, когда она смогла собраться и возобновить свой рассказ.
– Я не была рядом, когда мама ушла, мы на море были, тогда у нас обоих внезапно получилось уехать вместе. Лёд был всё время со мной, но не знал, как помочь. Он один не спрашивал, как я, за это ему отдельное спасибо. Этот идиотский вопрос изматывал по-настоящему. Будто ты не можешь остаться со своими чувствами наедине, не можешь прочувствовать их до конца, сформулировать в голове, потому что каждую минуту кто-то спрашивает: “Как ты?” А еще все говорили, что сочувствуют. Я до сих пор не понимаю, что это значит: “Сочувствую”. Сначала я отвечала: “Спасибо!” Пока одна моя знакомая мне не сказала: “За что спасибо? Зачем ты благодаришь?” И я тогда подумала, что и правда не за что. И перестала отвечать на это хоть как-то.
Птичка замолчала, пыталась вспомнить, что тогда ответила знакомой, не удалось. Она сделала глоток уже остывшего кофе и попросила у Анны сахар, та всегда брала четыре пакетика вместо двух.
– Как ты? У тебя нет ответа на этот вопрос. Ты просто сама не знаешь ответа. Как ты? Плохо, как же еще?! У меня мама умерла вообще-то! А люди всё спрашивают и спрашивают, даже те, с кем ты давным-давно не общаешься. Тогда вообще объявились все подряд: а где ты, а как ты, а что ты будешь делать? Вот какое им всем было дело? Люди любят собирать сплетни, еще очень любят осуждать и пытаться навязать тебе чувство вины. Ответ я нашла только через пару недель. Я почувствовала пустоту. Я даже не знала, что можно быть настолько несчастной, пустой, одинокой. И при этом быть с тем, кто тебя любит. Тогда казалось, что эта пустота поглотит нас обоих. Будто бы мы захлебнемся этим чувством. Мне было плохо, ужасно плохо не только эмоционально, но и физически. Болело все тело, его ломило, голова была как с похмелья, когда, чтобы просто повернуться на кровати, нужно прям собраться с силами, потом оно устало от этого страдания, я будто проспалась. Одним солнечным утром я просто встала, написала стихотворение и выбрала жизнь. Ты знаешь, в такие редкие солнечные дни тяжело страдать, хочется радоваться теплу, вот как сейчас. Тебе просто ничего не остается, как выбрать жизнь. Конечно, потом боль возвращалась, словно волны на берег, но мы знали, что нас двое и мы со всем справимся. Смерть сделала нас будто бы ближе друг к другу. Так мне казалось тогда. Сейчас я думаю, что начался обратный отсчет, что это тоже было слишком для него.
Птичка замолчала. Анна не стала дожидаться, когда подруга начнет и спросила:
– А сейчас ты так же переживаешь из-за смерти мамы? Просто я не замечала этого за тобой. Ну да, иногда ты выглядишь грустной на работе, но обычно ты всегда веселая. Даже когда мы вдвоем.
– Нет, сейчас осталась только легкая грусть. Было так странно, когда я впервые поняла, что больше не страдаю по маме. Я призналась себе, что смерть освободила нас обеих, ей больше не больно. А я смогла начать жить свою жизнь. Это было странно и даже страшно, ведь в нашей культуре принято страдать. Закапываться в этом. А я не хочу страдать, я жить хочу. Я сейчас понимаю, что страдание это выбор, и я так устала делать именно его. Я очень долго не могла понять и признаться себе в том, что её смерть стала облегчением. Да, мне бывает очень грустно, временами больно, но не постоянно, только когда ты только об этом и думаешь. Иногда что-то происходит, и я думаю: “Вот бы маме рассказать!” Потом понимаю, что это невозможно, становится слегка грустно, но ненадолго.
Анне это было знакомо, в её семье тоже принято страдать, жалеть себя, нельзя даже заговорить о том, что смерть может быть освобождением от горя и боли. И освобождением не только для умершего, но и для тех, кто остался жить.
– Я смогла признаться в этом сначала психологу. Потом поговорила с подругой, затем сказала ему. Лёд будто бы вздохнул с облегчением. Он понимал, что болезнь мамы выматывает всех, что она забирает не только мамину жизнь, но и нашу. Когда вы постоянно обсуждаете какие-то лекарства, врачей, сиделок, диагнозы, очень трудно поверить, что где-то есть другая жизнь. Мой дед, отец мамы говорил: “Живым жить, мертвым умирать!” Я не понимала, что значит эта фраза. Сейчас мне кажется, что она значит как раз то, что можно не страдать по умершему, можно отпустить. Однажды мне сказали очень классную фразу, причем так вовремя, я как раз думала о том, что больше не страдаю. Мне сказал её совершенно посторонний, только что повстречавшийся дядечка-чеченец: “Лучше один день пострадать, чем всю жизнь проплакать”. Мне кажется это про это.
15.
Жизнь в городе С. шла своим чередом. Птичка ходила на работу в кафе по графику два через два, когда у них с Анной совпадали выходные, они гуляли и разговаривали, Абдулла приезжал и отвозил их после смены домой. Казалось, что нарушить это уклад не может ничто.
Но однажды Абдулла не приехал за ними, и не предупредил об этом заранее, что было на него совсем не похоже. Нет, такое бывало и раньше, просто именно в этот вечер Птичка ждала встречи. Она поняла это лишь почувствовав разочарование от его отсутствия. Она всегда злилась на себя за это. Еще в детстве она придумывала какой-то сценарий и когда всё шло не по плану очень расстраивалась, и не могла этого скрыть. Анна попыталась ободрить её, но поняла, что бесполезно, так они и поплелись домой. Красивые, уставшие и немного грустные: Анна в своем коротком платье, с собранными в высокий пучок темными волосами, чтобы в мойке не мешались и рыжеволосая Птичка в джинсах и рваных кедах. Совершенно разные, но такие родные в чужом темном городе.