–Опять с этим уголовником шла, я тебе говорила обходить его за сто верст, хочешь на нашу семью беду навлечь, мало позора твоей матери? Подумала бы о отце , который работает не покладая рук, враги только и ждут, чтобы в чем-нибудь его уличить.

–Славка вовсе не уголовник, а умный парень, к тому же начитанный, знаешь сколько книг у них дома?

–Тебе своих мало? А уже и дома у них была? Негодуя кричала Варвара.

–Не была, он рассказал и давал читать, – оправдывалась Галина.

Однажды, возвращаясь из школы раньше обычного, заболел учитель, Славка предложил Галине зайти к нему домой, посмотреть интересные книги. Мать была на работе, а старая бабушка, оставалась дома и к тому же плохо слышала. Они тихонько вошли в квартиру и спрятались в чуланчике, куда Славка принес большие альбомы с репродукциями известных художников всего мира. Захваченные интересными книгами и разморенные в тепле, они неожиданно для себя заснули. Прошло много времени, когда они проснулись и услышали громкий разговор в комнате.

Говорила мама Славки и Варвара, почему-то оказавшаяся здесь, в их квартире. Варвара кричала, что их сын плохо влияет на ее дочь, а сейчас и вовсе куда-то ее увел, их видели одноклассники, когда те выходили из школы. Она уже сообщила своему мужу и сейчас тот сообщит в милицию и с ними разберется, кто следует. Оказалось, что, не дождавшись возвращения Галины из школы, выяснила, что уроки давно закончились и все ушли домой. Прождав еще три часа, она стала везде их искать, потому и пришла к Славке домой. Оказалось, что время близилось к ужину, и они утомленные чтением и убаюканные темнотой, проспали несколько часов.

Галинка с ужасом представила, что ей будет, когда она выйдет из своего убежища. Однако выйти пришлось. Удивленные появлением детей, женщины замолчали. Обрушив на них все бранные слова, Варвара стала упрекать мать Славки и его бабушку, которая не видит, что у нее под носом делается, увела Галину домой.

И еще одно событие, которое запомнила Галина в детстве.

Однажды к ним в дом пришел незнакомый человек. Он оказался освободившимся из лагеря, где по чистой случайности, вместе сидели Алексей, ее дядя и Илларион, отец Славки. Он привез письмо для Василия и их соседей, семьи Николаевых, где извещали, что живы. Алексей, кроме того, просил Василия, по возможности, помочь этому человеку. Конечно, в то время, эта связь была непредсказуемо опасной для всех, имеющих хоть малейшее отношение к осужденным. Дома были только Варвара с Галиной.

Варвара, услышав, откуда этот незнакомец, шарахнулась от него, как от прокаженного. Она сказала, что тот ошибся и здесь таких нет, но Галина прервала ее, объяснив, что Василия нет дома, он на работе. Незнакомец понял, что здесь ему не помогут, решил уйти, но все-таки просил передать письма, которые тут же оставил, отдав их Галине. Закрыв дверь за гостем, Варвара набросилась на Галину, хотела отобрать письма и выбросить.

Галина, вырвавшись от нее, схватила исписанный листок бумаги и выбежала за дверь, затем поднялась в квартиру Славки. Нажав кнопку звонка, она переживала, как встретит ее Славкина мать, может выгонит или будет ругать, как Варвара, да и Славке, наверное, попадет за нее.

Дверь открыл Славка, она отдала ему письмо и хотела было уйти, но его мать, увидев мятый листок бумаги, сразу поняла что это. Она пригласила Галинку войти, взяла листок со знакомым почерком и стала нервно и быстро читать его. Прочитав письмо, она спросила у Гали, как оно попало к ней.

Узнав, что в том же лагере сидит ее дядя, который прислал весточку ее отцу, Славкина мать очень удивилась, а вздохнув, произнесла:

–Мир тесен. В каждом дому – по кому, и не знаешь, что у тебя за стеной. Ты, наверное, догадываешься, что об этом никто не должен знать. Славкин папа – очень порядочный и честный человек, к тому же очень умный и талантливый, и скоро все об этом будут знать. Мы надеемся и ждем, что придет такое время, а сейчас нужно потерпеть и подождать. Я думаю, что и твой дядя такой же. Но пока лучше не говорить об этом, вы со Славой уже большие и все понимаете.

–Конечно, не беспокойтесь, я понимаю.

Конечно, она понимает, она вспомнила свою маму, которая тоже сидит в тюрьме и о которой тоже нельзя говорить. Однако ей было не понять, почему, хороших людей сажают в тюрьму и почему надо терпеть, когда их выпустят, признав их невиновность. От этого становилось грустно и гадко на душе. Но теперь у нее есть еще одна тайна, которую они со Славкой будут хранить вместе и ей стало немножко легче, что она такая не одна.

Попрощавшись, Галинка пришла домой, где Варвара уже рассказала Василию о происшествии с незнакомым человеком. Тот прочел письмо Алексея и сидел, задумавшись на диване.

Увидев Галину и узнав, что она передала письмо Славкиной матери, он, к ее удивлению, не стал ее ругать, а спросил, как та отнеслась к весточке от мужа.

–Нормально, – и тут же поправилась, – конечно, расстроилась, волновалась очень, жалела, что не увидела человека, который привез его, – как бы в назидание Варваре сказала Галя.

Василий встал и, несмотря на протесты Варвары, направился в квартиру к Славке. Вернулся еще более задумчивый, чем был.

Варвара, сидевшая в кухне, неодобрительно отнеслась к выходке мужа, но он прекратил все ее возражения возгласом:

–В любых обстоятельствах надо оставаться людьми. От сумы и тюрьмы не зарекаются.

–Накаркай еще, – ответила Варвара и пошла спать.

Варвара, полностью подчинившая себе Василия, не ожидала такого открытого неповиновения Василия, принявшего участие в жизни посторонних для них людей. Жизнь их семьи была построена по ее четкому графику и руководству, где возражений не принималось.

Так было и с Семеном, который периодически писал Галинке, но Варвара писем ей не показывала, отвечала всегда сама, ссылаясь на то, что девочка травмирована, сейчас привыкла к новой семье и не стоит ее тревожить. Она не хотела делить Галину даже с ее родным отцом. Потому, чтобы навсегда отвадить Галину от отца выговаривала ей:

–Ну, где твои родители, не нужна ты им, они и забыли про тебя, обрадовались, что сбагрили и живут себе счастливо.

Галинка не хотела в это верить, но отсутствие другой информации, заставляло сомневаться. Варвара прекратила общение с Натальей и Антоном, объясняя свой поступок тем же.

Галинка училась хорошо, почти на отлично, изредка получая четверки. Лидер по природе, она всегда избиралась в пионерский актив, а потом и в комсомольский. Была заводилой и отличницей. На собраниях ее всегда хвалили и выражали благодарность ее приемным родителям. Только это помогало ей справиться с постоянными придирками Варвары, которые дома не заканчивались. Разница, с которой обращалась приемная мать с Галиной на людях и наедине была разительна. Галина, ночью, укрывшись с головой одеялом, жалея себя, плакала. Ей было одиноко, она сама себя жалела и ругала и хвалила, не хотела ни с кем, ни делиться своими бедами или советоваться, полностью полагаясь на себя.

Наученная горьким опытом, Галина, рассказавшая как-то пустяковую ерунду одной из девочек, с которой дружила, получила такой нагоняй от Варвары, что запомнила это на всю жизнь. Ей запрещалось говорить, откуда она и кто ее родители, так как это могло повлиять на карьеру дяди Васи, а также и на ее карьеру в жизни. Даже спустя многие годы после войны о

прошлом упоминать категорически запрещалось. Уже, учась в институте и будучи секретарем комсомольской организации курса, она хотела поехать по комсомольской путевке за границу. Что началось дома.

–Ты анкету видела, ты видела, что там нужно сообщить о смене фамилии, причине, были ли родственники в заключении, в плену и все такое, Ты забыла кто твои родители? Отец тоже был в окружении, станут копать и ему не поздоровиться.

Галина сразу опомнилась, действительно, как она не подумала обо всех. Она научилась просчитывать каждый шаг, быть осторожной и думать, прежде чем что-то сделать или сказать. Это угнетало ее, однако, неизвестно почему, она считала такое явление временным, она жила надеждой найти брата и встретиться с родителями.

Летом 1953 года после амнистии в связи со смертью Сталина, наряду с остальными, стали возвращаться и политические заключенные. Вернулся домой и Илларион Николаев. Его полностью реабилитировали, восстановили во всех правах. Он вышел на прежнюю работу в режимное закрытое предприятие. Однако здоровье его было полностью подорвано.

Славка ждал от отца рассказов, как жилось ему там, что с ним было и как, но Илларион скупо отвечал на вопросы, не желая ни вспоминать, ни жаловаться, ни рассказывать о своем заключении. Семья недолго прожила вместе. Через два года Иллариона Николаева с воинскими почестями похоронили. Галина переживала за Славку и как могла, поддерживала его.

После школы Славка ушел в армию, да так и остался военным на всю жизнь.

Глава 22. Время все рассудит.

Вернулся по амнистии в родное село и Алексей. Он застал в живых свою мать старенькую полуслепую Клавдию, которая, наконец-то дождалась его. Марфа, переписывалась последнее время с Алексеем, простила его за все и встретила радостно. Приехал повидаться с родителями и Анатолий с семьей. За многие годы в доме Ворониных поселилось спокойствие.

Вырвался со службы Семен, приехал в село перед новым повышением по службе. Радости не было предела. Однако вести у Семена были печальные.

Сына он так и не нашел. Василий написал ему, что дочь Галина не хочет переезжать к нему жить, называет приемных родителей мамой и папой, чем они с Варварой очень довольны. Наталья переслала ему последнее письмо от Надежды, которое передала ее сокамерница по заключению на адрес Натальи.

Надежда писала, что ее везут в диспансер на лечение, передавала привет всем, беспокоилась о детях. Бывшая заключенная рассказала, что Надежда при пересылке сильно простудилась, получила воспаление легких, долго лежала в медсанчасти, работала на облегченной работе, а потом у нее выявили открытую форму туберкулеза и отправили неизвестно куда на лечение. После этого, она Надежду не видела, так как освободилась.

Скорее всего, заключила она, что та умерла. Иначе бы вышла по амнистии или объявилась. Марфа не хотела верить в смерть Надежды и молила Бога спасти ее. Она убеждала всех, что надо ее искать, срок заключения закончился, может с ней что случилось или она лечится в каком-нибудь диспансере.

Она убеждала Семена продолжить поиски, делать запросы, авось и откликнется, кто знает, где Надя. Перед отъездом Семена на службу, Марфа достала брошь, которую нашел Семен и отдала ему:

–Надежда перед арестом отдала на сохранение, сказала, если не вернется, то отдашь Галинке на совершеннолетие, через три года наступит, дадут же Василий с Варварой увидеться с Галиной, вот и подаришь.

Семен посмотрел на брошь, вспомнил, сколько надежд было связано с ней, и какими они казались далекими и нереальными, вспомнил счастливое время с женой и детьми и, отстраняя руку от броши, ответил:

–Не буду брать пока, ты ее береги, раз Надя так велела, а время придет, найдем случаи, как отдать. Спасибо тебе Марфа за все, за жену, детей, за мать, что в войну оберегала. Добрая ты и надежная, повезло Алешке с тобой.

Марфа заплакала:

–Никого я не сберегла Сема, всю жизнь корю себя и корить буду, что не уберегла, не смогла время одолеть и антихристов проклятых.

Семен обнял ее и продолжал:

–Не вини себя, никак ты не виновата, а люди разные, как были, так и будут, да война подлая подсобила, что все, что внутри наружу вылезло. Прости себя за все и нас прости.

Алексей взял брошь, и глядя на нее вспомнил, сколько сил потратил, чтобы заиметь ее, а сейчас ничего кроме брезгливости не ощущал, но спросил у Семена:

–Сколько же стоит сейчас эта штуковина, и что с такой драгоценностью делать Галинка будет?

–Да никакая это не драгоценность. Это сплав и даже не золота, а просто хорошая работа уральского мастера, а остальное стекляшки, самоцветы, очень качественные, но не ценные. Мы с Надеждой еще в Ленинграде в музей ее хотели сдать, а после экспертизы отдали ее нам обратно, предложили продать ювелиру, если нужны деньги, но мы оставили ее себе, как память.

– Да ну-у-у! – так и осел Алексей.

Тяжелая обида и злость к самому себе опять проникла в его душу, а спазм перекрыл горло. Он вспомнил, как одержимый бесом, жил многие годы иллюзией, а мечта его оказалась фальшивкой, а жизнь с ее повседневной радостью прошла мимо в нереальном ожидании призрачного счастья. Попрощались с Семеном, а вскоре уехал и Анатолий с семьей.

Марфа с Алексеем и старой матерью остались жить в селе.

Алексей, не смотря на былую стать, пришел из лагеря очень больным человеком, но никогда ни на что не жаловался и не подавал виду, что его что-то беспокоит.Он иногда стонал во сне и просыпался от боли в спине и голове, которая наливалась горячей кровью и железным обручем давила на глаза, но заботу Марфы не принимал, молча терпел свою боль. Алексей стал очень набожным, просил прощения у Господа за все свои прегрешения и мечтал восстановить сельскую церковь и монастырь. И эта мечта его осуществится, только не скоро, через несколько десятилетий. А сейчас Алексей решил навестить Михаила Царева, узнать, может тот поможет отыскать Надежду, жену Семена. Михаил встретил его отчужденно и холодно. От былой дружбы не осталось и следа. Сухо сообщил, что такими сведениями не располагает.

Однако посоветовал обратиться к Егору Спирину, что поможет реабилитировать ее после срока, если тот изменит показания против Надежды.

– Времена сейчас другие, пересмотр дела возможен, и ей и ее детям это на пользу будет, – советовал он, как ни в чем, ни бывало, будто сам и не причастен к этому делу.

Алексей все же направился к Егору. После войны в село стали возвращаться мужики с войны. Встречали их радостно и с почестями. Постепенно Егора сместили со всех его должностей, и он стал рядовым работником. Пережить такое он не мог, стал крепко выпивать. В таком подпитии и застал его Алексей. Войдя в дом, где сидел за столом с бутылью самогона Егор, Алексей вдруг увидел, что из крышки сундука, стоящего у стены, торчит кусок красной бархатной материи. Он сразу узнал эту скатерку, в которую были когда-то завернуты похищенные их Храма ценности. Он спешно подошел к сундуку и открыл его, выдернул материю из кучи барахла и направившись к Егору спросил:

–Это откуда у тебя, как попало к тебе,а остальное где? -налетел он на Егора

–Э-э-э, ты чего это здесь вынюхиваешь, пошел отсюда на… но Алексей тут же все вспомнил и понял что тогда произошло, схватил Егора за грудки и заорал на весь дом:

–Так это ты поджег дом, гад, а на меня все свалил?

Егор вырывался, но не так легко было это сделать, Алексей цепко держал его и требовал признания, пока тот не заговорил.

–Я скажу, ты только пусти меня. Все равно уже ничего не докажешь. Ничего нет, в войну все продал, а на нет и суда нет

–Говори, зачем тестя с тещей спалил, Божий суд – страшнее, хоть облегчи душу перед смертью, ведь убью сейчас, мне уж все равно, еще отсижу, но и ты за свое ответишь. Тяжело, наверно, крест то нести, убивец?

–И впрямь тяжело, прости меня, не ожидал, что так получится – оправдывался Егор- Я сразу увидел, что там лежит, только не хотел при всех доставать. Отдал винтовку, а за этим хотел позже прийти, да не получилось. Открыл я дверь, а тесть твой уж достал все и хотел с собой везти, дурак, думал не найдут, а может по дороге хотел откупиться, не знаю, что у него на уме было. Только драка случилась, а подпол открыт был, ну он туда и свалился, убился видно сразу, а теща, увидев все, совсем замычала, удар видно с ней случился. Испужался я, увидел в бутылях керосин и облил все кругом, ну и поджег. Прости меня, если можешь, грех на мне.

–Бог простит, у него просить прощения будешь, – тяжело вздохнув, сказал Алексей.

–Ты на меня донесешь, али как? Отомстить за все хочешь, – бормотал Егор.

–Ты сам на себя донесешь, ежели захочешь, а я мараться об тебя не буду. Бог тебе судья и ты сам. Бог по милости своей нас судит, а не по справедливости, так что сам решай.

Алексей вышел и в гневе зашагал к себе .Он шел и думал, до чего же низок человек, и как с этим жить.

Он не хотел никому рассказывать о том, что узнал. Он вдруг вспомнил Матушку Игуменью, своих отца и мать, свои греховные мысли и поступки и душа его заныла в очередной раз. Ну чем он отличается от Егора и чем его грех легче, а может тяжелее, что не дает покоя. Через день в селе прогремел выстрел. Это был последний выстрел Егора Спирина. Суд над собой он сотворил сам.

Глава 23. Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Галина, оканчивая школу, стала еще более требовательна к себе и окружающим. По мере того, как Галя взрослела, Варвара старела, и вскоре превратилась в старую и больную женщину. Ее мучила астма. Приступы становились все чаще и продолжительнее. Ее былая агрессия и злоба постепенно исчезли. Галину больше она не донимала упреками и наказаниями.

Любой порыв гнева выливался в приступ астмы. Галине пришлось научиться делать уколы, других лекарств в то время не было.

И во время приступа задыхающаяся Варвара унижено -заискивающе смотрела на Галину, когда та помогала ей с ним справиться. Галина же не испытывала ни капли превосходства, не старалась отомстить за все обиды, нанесенные приемной матерью раньше. Она жалела Варвару, называла мамой.

Однажды, когда приступ был особенно сильный и медики, чудом спасшие Варвару уехали, Галинка, ухаживающая за ней, принесла чай и просила сделать хоть глоток, чтобы та немного пришла в себя. Варвара выпила чай, взяла Галину за руку, слезла с кровати, встала перед ней на колени и обняв ее ноги, заплакала:

–Доченька, прости меня за все, я сама знаю свой стервозный характер, но поделать с собой ничего не могу, прости меня, прости, – умоляла она.

Галина подняла мать, успокаивая ее. Ей захотелось обнять ее, но какая—то внутренняя сила не давала это сделать. За все время пребывания в доме дяди никто ни разу не похвалил и не приласкал Галину. Однако, подняв мать и посадив на постель, она села рядом, прижала ее к себе и стала гладить по спине, как маленькую, уговаривая, что все будет хорошо.

Варвара успокоилась, заглядывая в глаза Галине, как провинившаяся собака, вымаливая прощение. Галина, давно простившая приемную мать, однако, не могла забыть свое трудное и несладкое детство, которое не ожесточило ее, а сделало сильной и упорной.

Она поступила в медицинский институт, хотела пойти работать в больницу, как Наталья. Антон, только что закончивший мединститут, поехал на практику, попросился в район, ближе к селу, где провел свое военное детство. Галина

пришла проводить Антона к ним в дом, где собрались все друзья.

Она очень изменилась, привыкшая с детства красиво одеваться, теперь и сама требовательно относилась к одежде. Еще на школьных вечерах в старших классах, она выделялась среди одноклассниц. От кавалеров, мечтающих пригласить ее на танец, отбоя не было. Она уже не мечтала о ситцевом платье, как раньше.

Природная красивая внешность и вкус делали ее обворожительной девушкой и заманчивой невестой. Антону очень нравилась Галина, он принимал ее за свою сестру, и старался не замечать свое глубокое чувство к ней. При встречах он, как старший брат, наставлял ее, рассказывал о медицине, о книгах, которые необходимо прочитать, приобщал к классической музыке, учил танцевать и еще многому, чего не знала Галина и о чем не говорили у них в семье. Ей всегда было интересно с ним, после этих встреч ей хотелось больше узнать про все, что он говорил, и она запоем читала, разыскивая с помощью дяди книги, которые было трудно достать.

После вечера она пришла домой и заглянула в почтовый ящик, чего никогда не делала, так как это было прерогативой Варвары. К своему удивлению, она вытащила письмо из воинской части от Семена Воронина.

Волнительный трепет охватил Галину, она вскрыла конверт и прочла письмо, почему-то обращенное к Василию и Варваре.

Отец писал, что получил внеочередное звание генерал – лейтенанта и командует дивизией на севере страны. Просил разрешения увидеться с дочерью на ее совершеннолетие, для чего обязательно прилетит в Москву.

Галина, читая письмо, сидела в подъезде на подоконнике, идти домой не хотелось. Боль и слезы застилали глаза. Так вот почему он не писал и не приезжал к ней, это они не разрешали.

Ей захотелось пойти и сказать им, что она все знает, спросить, ну почему они так подло поступили с ней и ее отцом, но выработанная с детства выдержка не позволяли это сделать. За многие годы жизни с Варварой, она научилась осторожности и такта в принятии решений.

Она вошла в квартиру, разделась. Родители сидели на кухне, пили чай. Варвара спросила:

–Ну как там Антон? Проводили? Когда уезжает? Неужели мы не помогли – бы ему остаться в Москве, почему они не захотели обратиться к нам, чай не чужие.

–Антон сам захотел поехать в село. Там практики больше.

Ответила Галина и протянула письмо от отца. Конверт был вскрыт, они переглянулись, стали читать письмо.

–Ты прочла, твой отец достиг высокой должности, потому, что ему никто не мешал. Где бы он с тобой таскался по гарнизонам, что с тобой делал там?

Как бы опережая Галины вопросы, стали наперебой оправдывать себя Василий и Варвара.

–Разве ты выучилась бы там и где поступила бы в институт? Мы думали только о тебе. Мы полюбили тебя. А как еще мы должны были поступить?

–По – человечески, а думали вы, прежде всего о себе, – закончила разговор Галина и вышла из комнаты.

Она решила тут же написать письмо отцу. Взяла листок бумаги, ручку и написала:

«Здравствуй, папочка!» – и задумалась. А о чем можно написать сейчас, через столько лет – о трудном детстве, когда хотелось, чтобы рядом была мама, которая бы любила и жалела, о том, как жила все это время, как плакала в подушку, накрывшись с головой одеялом, чтобы никто не услышал? Как записалась во все кружки и секции в школе, чтобы меньше находиться дома?

Как не с кем было делить радость или беду, или просто рассказать, о чем думаешь, о чем мечтаешь. Как хвалили или ругали, как врали? Галина разорвала лист и выбросила в мусорное ведро.

Вошла в комнату Варвара. От ее былой агрессии и командирского тона теперь не осталось и следа, наоборот она старалась всячески угодить Галине боялась отпустить ее далеко от себя. Она вдруг поняла, что, если Галина уедет от них, это станет для них трагедией.

Она только сейчас загоревала о сыне, которого когда- то спокойно проводила на фронт и приняла его гибель, как неизбежность. Она стала постоянно жаловаться на здоровье, даже тогда, когда приступ не беспокоил ее. Теперь ругала то Василия, то обстоятельства, ища поддержки у Галины. И вместо строго – казарменного, Галина, перешла на ласково – уменьшительные имена.

–Галочка, мы решили с папой отметить твое совершеннолетие и поступление в институт и пригласить всех твоих друзей, и твоего родного отца, если захочешь. Как ты решишь, так и будет. И еще папа поручил разыскать твоего брата, этим сейчас глобально занимаются, насколько я знаю уже во все детские дома и приюты посланы запросы, просто мы не хотели пока об этом тебе сообщать. – Ласково вещала Варвара.

Несмотря ни на что, Галина не возмущалась, не злилась, не выходила из себя. Выработанные годами терпение и выдержка то ли, благодаря урокам, полученным в детстве, то ли природных качеств, не позволяли ей опускаться до скандала.

Варвара долгие годы, наблюдая за приемной дочерью, внутренне восхищалась Галиной и гордилась тем, что внесла свою лепту в ее воспитание. От своих знакомых и подруг она получала массу комплиментов, когда речь заходила о Галине. Варвара на людях хвалила и превозносила Галину, чего ей самой никогда не говорила.

Встреча Галины с отцом произошла совершенно неожиданно.

Он приехал в Москву в командировку и остановился в семье Натальи, которая сообщила ей об этом. Галина, дрожа от волнения, стояла у двери квартиры, боясь нажать на кнопку звонка. Представляла, как ей вести себя с ним, что сказать. Отчаянный страх и робость охватили ее. Заставив себя усилием воли нажать на кнопку звонка, Галина сделала шаг навстречу в этот незнакомый новый для нее мир. Дверь открыл высокий красивый, седовласый мужчина в военном кителе, от которого пахнуло чем-то знакомым и родным. Он протянул к ней свои руки, и Галина тут же оказалась зажатой этими сильными руками, которые крепко обнимали ее. Они оба заплакали. Галина навзрыд, а Семен скупыми мужскими слезами.

Так и стояли они с открытой дверью, а потом так же обнявшись, прошли в комнату. Галина забыла, что хотела сказать отцу, а он в, свою очередь ничего не мог сказать, спазм перехватывал дыхание, душил его.

Он увидел взрослую, красивую дочь похожую на мать, которая выросла без них, и перед которой он чувствовал себя виноватым.

Галинка, оправившись от волнения, начала говорить:

–Я совсем не представляла, что ты такой, ты совсем не похож на дядю Васю. Ты знаешь, что-нибудь о маме и брате?

–А я не представлял увидеть тебя такой большой и красивой, вместо маленькой девочки, которую помню, а теперь ты уже невеста. Я нашел маму, только поздно. Она не смогла вернуться домой, так как заболела, у нее обострилась открытая форма туберкулеза.

Её поместили в диспансер, Наташа по моей просьбе связалась с главным врачом этой больницы. Он сказал, что она не перенесет дороги, так как очень слаба. Пока мы думали, как ее перевезти, она умерла. Её похоронили в общей могиле.

Еще он переслал ее последнее письмо. Крепись девочка, я знаю это очень тяжело, найти и сразу потерять. Я очень хочу, чтобы ты знала, если надо было бы отдать свою жизнь за Вас, маму, тебя и Николку, я бы отдал не задумываясь.

До последнего момента я верил, что снова найду Вас и мы будем вместе, как раньше. Но так случилось, мамы нет, но я, наконец, встретил тебя, увидел какая ты стала. Я понимал, тебе маленькой девочке, наверное, лучше было здесь, ты не хотела жить у меня, а что бы я тебе мог дать, мотаясь по гарнизонам и служебным квартирам. Но я надеялся, что придет время и ты простишь меня за все, чего я тебе не смог дать.

–Ну что ты говоришь, – закричала Галя, – я всегда помнила о тебе, я скучала, я хотела писать тебе письма, просто, просто …

она запнулась, ей не хотелось продолжать, иначе надо было рассказать, как одиноко ей было здесь. Как она мечтала хоть краешком глаза увидеть маму и папу. Как она подстраивалась под властный характер Варвары и многое другое, что огорчило бы отца и настроило его против приемных родителей и она продолжила:

Просто так сложилась жизнь и никто в этом не виноват, – заключила она.

Отец протянул ей Надино письмо и Галина, глотая слезы, стала читать. Это было прощальное письмо, Надя рассказывала, как жила в заключении, как ждала встречи с ними, и как в последний момент, когда, казалось бы, все уже закончилось, слегла так, что сил вернуться домой не осталось. Просила прощения за все, понимая, что больше их не увидит.

В конце письма, обращаясь к детям писала:

«Дорогие мои Галинка и Николушка! Жаль, что пришлось расстаться с Вами так рано. Простите меня, что не смогла вырастить Вас, быть с Вами в трудную минуту, радоваться Вашим успехам, помочь советом и участием, когда необходимо. Держитесь друг друга, любите друг друга, боритесь друг за друга, верьте в себя, помогайте друг другу, никому не завидуйте, будьте честными и добрыми. Жизнь не бывает гладкой и ровной и избежать печали и несчастья не всегда удается. Несмотря ни на что, не гневайтесь, не скорбите, держитесь добрых дел, не ленитесь, и придут к Вам Слава и Честь, Мир и Благодать. Не печальтесь обо мне и простите меня за все. Спасти Вас Бог».

Галина разрыдалась. Семен, как мог, успокаивал ее. Галина не могла простить себе, что не сберегла брата, как она могла проспать, допустить, что он пропал. Пришедшие с работы Наталья с мужем, увидев заплаканные и печальные глаза Галинки, все поняли и не стали докучать расспросами.

Наталья лишь по матерински обняла Галину, стараясь выразить ей свое сочувствие. Сели ужинать, а потом Семен проводил Галину домой. Зашел к брату и снохе увидеться и поблагодарить за дочку. Василий с Варварой очень ревностно отнеслись к приезду Семена. Они уверились в том, что Галина их дочь, они не хотели делить ее ни с кем, даже с родным отцом.

Они все сделали для того, чтобы их судьбы не пересекались, но жизнь распорядилась по-другому. Они с напускной радостью встретили Семена, рассказывая об успехах дочери, которая благодаря их стараниям получилась

такой замечательной. Семен не переставал благодарить и восхищаться дочерью. Встреча с дочерью внесла в его жизнь такое счастье и душевный подъем, какое он не испытывал с прошлого времени. Жизнь, наконец-то повернулась к нему своей хорошей стороной.

Галина обещала приехать к нему на праздник и, конечно, теперь они будут писать друг другу, а по возможности разговаривать по телефону. Он стал прощаться, за ним прислали машину, которая должна доставить его на аэродром.

Увидев счастливые лица Семена и Галины, Варвару охватила жгучая ревность. Она тут же закатила жуткую истерику, упрекнув Галину, что та никогда так не радовалась, живя с ними. Василий, как мог, успокаивал жену и защищал брата:

–Ну а как она должна была встретить отца, он же ей ничего плохого не сделал.

–И ничего хорошего тоже, только, что родил, Солдафон, мотался всю жизнь по гарнизонам, а теперь хочет получить готовую дочь, да еще такую, – не унималась она.

–Но, а что ты хочешь, это же его служба, кто-то работает, а кто-то служит, всякому свое.

Да, уже не служит, а командует, дослужился уже, – зло ворчала Варвара.

Галина, молча слушавшая эти пререкания, тихо сказала:

– Он именно слу-у-у-жит, – делая акцент на этом слове, – он всю войну служил и защищал свое Отечество и нас с Вами и сейчас делает то же самое, чтобы мы спокойно жили. И я не думаю, что это простая работа, мама, ты сама это знаешь, просто злишься, не хочешь это принять.

– А ты считаешь, что мы здесь сидели, сложа руки, – начала было Варвара, но посмотрев на Василия, угомонилась, в последнее время она старалась, не спорить с дочерью, сразу сделалась больной и попросила сделать ей укол.

Глава 24. Счастье дороже богатства.

А Кольке Ромалову повезло, он жил с отцом, братом и сестрой сначала в таборе, а потом в хорошем доме, где каждый заботился о нем. Переехав жить в дом, Богдан все делал для того, чтобы в нем всем было хорошо.

Дом содержался в отличном состоянии, был ухоженным и удобным, благодаря Богдану и детям, которые постоянно обустраивали его. Богдан не делил детей на своих родных и приемного сына, однако, к Кольке относился по-иному.