Прибежали на крик соседки. Жена Остапа лежала рядом с ним, обнимала его и рыдая, укоряя себя. Всю оставшуюся жизнь она будет винить себя за этот день, отмаливая свой грех и прося прощения у Господа, но себя саму так и не простит до конца жизни.

Надежда взволнованная и разгоряченная расставанием с детьми, ехала почти два часа в открытом грузовике по морозу. Приехав в следственный изолятор, вечером свалилась в горячке.

На следующий день ее должны были отправить в пересыльную тюрьму. Пришедший за ней охранник нашел ее в почти бессознательном состоянии. Больничного изолятора здесь не было, поэтому оставлять ее здесь было нежелательно.

Ее полуживую, взяв под руки, отвезли к поезду и положили на пол в товарный вагон к другим заключенным. Так поехала она в колонию.

Глава 18. Судьбу не обмануть.

Марфа, оставшись с детьми Надежды, понимала, что власти могут в любое время забрать их и отдать в детский дом. Она

наскоро написала Василию, чтобы тот помог уберечь детей и взять их на время себе или же оформить только опеку, но оставить их у нее. Пока же она отбивалась от приходивших инспекторов, которые решали, куда отправить оставшихся без родителей сирот. Марфа вместе с Клавдией просила оставить детей на воспитание им, хлопотали об опеке.

Опека упиралась, Бабушку посчитали старой, а Марфу, как жену заключенного, не достойной воспитывать детей.

Марфа тянула время, упрашивала повременить, обещая найти родственников детей, ждала вестей от Василия.

Василий, оставаясь на партийной работе, служил в Оборонном комитете Москвы. Не получая никаких вестей с фронта, они с женой Варварой, надеясь на лучшее, ждали весточку от Сергея.

Варвара, была из простой семьи, выскочила замуж за Василия через две недели после знакомства. Женившись, Василий, полностью доверил ей дом, где она сразу стала хозяйкой, заботится о муже, растить сына, обустраивать жилье. Ее оложение в обществе менялось вместе с ростом занимаемой должности Василия. Она давно превратилась в жену номенклатурного служащего.

Не имея какого-либо образования и особого воспитания, она, однако, была хитра и изворотлива. Обходительная и почтительная в своем кругу, властная и напористая с мужем, грубая и скандальная с остальными.

Переехав в Москву, имея материальные возможности и блага, положенные «номенклатуре», на машине с личным водителем Василия объезжала магазины, скупая ценности для квартиры и служебной дачи.

Война не внесла особых перемен в их жизнь, продуктов стало не меньше, правда проще, но их хватало, общение осталось такое же, только Василий стал бывать дома не часто, до ночи задерживаясь на работе, но оставаясь таким же, как и 20 лет назад. Получив известие от Марфы, Василий переговорил с женой, чтобы перевезти детей к ним.

Варвара, обленившаяся и избалованная комфортом, упиралась, не хотела брать на себя хлопоты по воспитанию «чужих детей «, тем более двоих и таких малолетних. Василий настаивал, отказаться Варвара не посмела. Он связался с кем надо и договорился, что детей привезут к нему в Москву.

Наконец, по распоряжению из Москвы оформили все документы, дали сопровождающую женщину, которая отвезет их к дяде в Москву и приехали за детьми.

Попрощаться в дом к Вороновым пришли родители Наташи с Эльзой Карловной и Антоном. Старались не плакать, уговаривали детей, что едут они к родным, там увидят Наталью, которая будет их навещать, а там и родители вернуться. Антон успокаивал Галинку, напутствовал:

– Береги брата, помогай тете Варе, слушайся, в школу скоро пойдешь, учись хорошо, а там война кончится и мы приедем, мама Наташа тоже нас забрать собирается.

Галинка слушала, кивала головой, старалась не заплакать, чтобы за ней не заревел Вовка, но сердце щемило и подсказывало, что не все будет так хорошо, как говорят. Был конец февраля, снегу выпало много, морозы стояли, как в январе. Поезд на станцию прибывал в полночь, поэтому выехали из села к вечеру на санях.

Детей укутали в тулуп, усадили в сани, туда села инспекторша и дед Захар, которому поручили доставить всех на станцию. Зимой темнеет рано, дорога, освещенная луной и снегом была накатана, но лошадь то ли от старости, то ли от усталости бежала не быстро. Проехав лесом примерно половину пути, вдруг увидели мелькавшие вдали тени и светящиеся огоньки. Это были волки.

Они быстро догнали сани. Лошадь захрипела и побежала быстрее. Но волки, почуяв добычу, бежали рядом, сверкая угольками своих глаз. Захар стал стегать кнутом лошадь, которая и так все поняла.

Галинка высунулась из тулупа и увидела сначала чьи-то светящиеся огоньки глаз, а потом почти рядом бежавшего волка, а за ним бежали остальные. От ужаса она залезла с головой в тулуп, успокаивая брата, который тоже проснулся и плакал. Трясущаяся от страха инспекторша только выла, а дед Захар стегал и стегал старую лошадь. Потом закричал во весь голос, обращаясь к женщине:

– Возьми винтовку, подо мной лежит, стрельни в воздух, только не в волка, а то загрызут!

Голодные волки упрямо бежали рядом, не желая упускать добычу, старую лошадь, люди им были не интересны. Женщина мерзлыми руками взяла винтовку и выстрелила вверх.

Волки остановились, потом опять нехотя побежали за санями, но уже без цели напасть, а потом и вовсе отстали. Лошадь, устав от бега, пошла медленнее. Все с облегчением вздохнули, тем более что впереди засветились огни железнодорожной станции.

А Галинка еще долго будет помнить эту ночь, заснеженную дорогу в лесу и сверкающие глаза волка, бегущего рядом.

Приехав на станцию, стали ждать поезд. Дети, утомленные дорогой заснули, их полусонных так и внесли в вагон, после чего дед Захар перекрестил их и вышел из вагона, чтобы переждать ночь на станции, а потом отправиться в обратный путь.

В вагоне было жарко от набившихся людей. Люди лежали на верхних полках, на нижних только сидели, кому не хватало место сидел на полу. Первыми женщину и старика с детьми увидели цыгане, ехавшие в этом вагоне, сразу потеснились, уступили место, чтобы положить детей.

Инспекторша, сопровождавшая детей, наконец- то успокоилась, что теперь уже без приключений доедет до Москвы. Подсевшая к ней старая цыганка, увидев темненького мальчика, стала расспрашивать что, да как.

Родные или нет, мальчик темный, а девочка светлая, странно. Разговорились:.

– Брат с сестрой, мать в заключении, отец на фронте без вести пропал, везу к родственникам. – объясняла женщина.

–Слушай, дорогая, кому нужны сиротские дети, сейчас каждый рот в тягость. У нашего заслуженного цыгана (Баро по- нашему) несчастье произошло, жена с сыном погибли. Мальчонка больно на нашего Сашко похож, отдай его нам, я тебе денег дам, а хочешь перстень золотой дам, продашь, как нужда будет. Он за сына у него будет, в золоте купаться будет. Очень прошу, Баро убивается, а нам без него плохо будет – умоляла цыганка.

–Да нельзя мне, из самой Москвы звонили, кабы я в детдом их везла, другое дело, – не уступала инспекторша.

–Да мало ли что в дороге, заболел, отстал, придумаем, не бойся, – твердила цыганка.

–Нет, головы мне не снести, не уговаривай, не могу.

Цыганка ни с чем ушла к своим и казалось, забыла о разговоре. Инспекторша, утомившись дорогой и разговором только задремала, но тут началась суета, поезд подъезжал к Москве.

Она стала будить и одевать детей. Галинка встала сразу, а Николка стал капризничать. Взяв в руки узелок с нехитрой детской одеждой, а заспанного Кольку на руки, инспекторша сказала Галинке, чтобы она крепко держалась за нее, не отставала. Народу столпилось в проходе много, стоять было тесно и неудобно. Какой-то мужик предложил подержать мальчика, помогая сойти с поезда. Инспекторша обрадовалась, отдала Кольку мужчине и облегченно вздохнув, взяла Галинку за руку.

В тамбуре толпа оттеснила их от мужика с ребенком, но инспекторша не заметив ничего подозрительного спустилась на перрон, помогла сойти Галинке, оглянулась и не увидела нигде того мужика. Она вдруг поняла, что ребенка украли, и закричала на весь перрон.

–Ребенка, ребенка украли, мужик украл ребенка!!!

Люди в изумлении оглядывались, подходили, спрашивали, как, что, позвали милицию, но тот мужик был слишком далеко, чтобы его кто-то увидел. Цыгане тоже испарились, как будто их и не было. Галинка пыталась побежать, искать брата, но ее не отпускали, держали крепко, чтобы не потерялась.

Она была близка к истерике. Ей все наказывали беречь брата, а она его потеряла. Как ей смотреть в глаза маме, папе, тете, Антону и другим, рыдала она.Их отвели в вокзальное отделение милиции, где составили протокол, поставили в известность ее дядю, который сам приехал, чтобы забрать ее к себе домой.

Глава 19. Каждому – свое.

Такую растерянную, заплаканную и смертельно уставшую привез Василий в дом, где увидела ее тетка Варвара. Осмотрев девочку с ног до головы, она отправила ее ванную. Василий заранее предупредил жену, чтобы она постаралась успокоить девочку после перенесенного потрясения и уехал на работу.

Варвара усадила Галинку в ванну и стала отскребать, как она выразилась «деревенскую тину». Распустила Галины прекрасные русые волосы и запустила руки в голову, царапая ее своими ногтями.

–Ой, ай, о-о-о, – только и ойкала Галинка.

–Терпи, еще вшей мне сюда завезешь,– сердито говорила Варвара

–У меня нет вшей, мы в бане мылись, – пищала Галя.

–Еще посмотрим, есть или нет, когда помою, а то и керосином намажу, я не люблю грязнуль.

Отмыв Галинку, Варвара принесла ей новую одежду, купленную специально для нее, а старую велела выбросить.

–Это платье совсем новое, мне мама его сшила, – прижимая платье, настаивала Галинка. Варвара, не терпевшая возражений, поучала.

–Запомни, теперь я твоя мама, а дядя Вася твой папа, а своих ты может и вовсе не увидишь. Про мать, что в тюрьме молчи, иначе дядьке своему навредишь, его с должности снимут, а тебя в детдом отправят. Хочешь в детдом? Там голодом морят, бьют всех и в подпол сажают, где темно и крысы. Хочешь туда?

–Не хочу. – С ужасом ответила Галинка

–Запомнила все? – повторила свой вопрос Варвара, сегодня гости будут, так что не болтай чего не надо. Поняла?

–Поняла, – тихо ответила Галинка, но не могла понять, как забыть маму и папу.

Умытая, причесанная и одетая во все новое «городское» Галинка предстала перед своей покровительницей красивой, здоровой девочкой, с яркими голубыми глазами и длинными русыми волосами, заплетенными в тугую косу.

Варвара довольно оглядела приемыша, «прямо принцесса», будет чем похвалиться перед знакомыми. Она придумала новую историю для Галины, как она теперь стала называть Галинку. Папа погиб на фронте, мама тоже погибла, дальнюю родственницу мужа они решили удочерить, помочь государству воспитывать сирот.

Галине приказано под строгим запретом никогда и нигде не упоминать про мать. «Мол, не помню ни мать, ни отца, ни брата, и все тут» – поучала Варвара.

Вечером пришли две приятельницы – жены, сослуживцев Василия. Варвара рассказав душено трепещущую историю, вывела Галину.

–Какая хорошенькая, прямо ангелочек, – щебетала одна,

–Ой, ну в одном хоть повезло, попала к хорошим людям, – вторила ей другая.

Варвара блаженно улыбалась.

–А сколько тебе лет? Ты наверное, в школу пойдешь, а что ты умеешь, буквы хоть знаешь?

Галинка смотрела на этих теток и не понимала, почему такие холеные и хорошо одетые тети ей не нравятся, хоть и ласково азговаривают.

–Я не только буквы знаю, а умею читать и считать, – с достоинством ответила девочка.

–Ой, ну расскажи, что ты прочла, ты сказки знаешь, какая твоя любимая? Доставали тетки вопросами.

–Да знаю, я люблю сказку «Гуси-лебеди», – ответила Галинка и вспомнила, как совсем недавно рассказывала эту сказку маме, тете и бабушке, а еще рядом был брат и продолжила:

–Жили, были стар Вот уехали они на базар, а Маше говорят, ты смотри за братиком, мы приедем из города и привезем Вам гостинцев. А Машу позвали подружки играть, она и забыла про брата, – рассказывала Галинка, а сама вспомнила как недавно жила в деревне, как все было хорошо.

А в это время прилетели гуси-лебеди и утащили братика Ивашку, – вот и моего братика утащили гадкие гуси-лебеди, рассуждала она про себя и продолжила:

Пришла Маша домой и видит – нет брата. Она туды – сюды, туды – сюды, а брата нигде нет.

–Как, как? Туды – сюды, – стали хохотать тетки, умиляясь над Галинкой.

Галинка притихла, на душе было так горько, как только может быть на душе маленькой девочки, которая осталась без мамы, у чужих людей и над которой все смеются. Она вдруг посмотрела на всех не по-детски взрослыми глазами и почувствовала недоброе.

Ей было не понятно и досадно, как можно смеяться над тем, что она пережила, почему ей так одиноко и холодно в этой огромной красивой квартире, почему нет рядом ее братика и почему эти тетки так нехорошо смеются. Одна из женщин подошла к ней и стала гладить по голове, говоря сладким голосом:

–Какая славная девочка, смешная, кто же тебя так научил говорить?

–Бабушка – ответила Галинка.

А бабушка тоже умерла? – жалостливо спросила женщина, гладя ее по голове и добавила: -Сиротка.

Я не сирота, у меня мама и папа есть и бабушка! – Громко ответила Галинка, вывернулась из – под руки женщины и неожиданно для себя вцепилась зубами в руку женщины, которую та с криком отдернула и тут же ударила ее по щеке, прибавив:

–Гадина, какая она, еще и кусается.

Галинка в слезах убежала в другую комнату, а Варвара вскочила со стула и побежала извиниться за девочку

–Идочка, родненькая, извините, ребенок травмирован, кроме того не совсем воспитан, я умоляю, не сердитесь.

Однако, вторая приятельница, Анна, не одобрила действия Ираиды, заступилась за девочку,

–Ну что Вы накинулись на ребенка, а Ты Варвара, вывела ее, как игрушку на показ, она еще не обвыклась, столько у чужих людей натерпелась, к ней подход нужен. А какая гордая! Не любит, когда жалеют. Из девочки выйдет толк, не простолюдинка она, благородная, сразу чувствуется.

–Что за чушь, какое благородство, деревенщина, ты еще скажи, чтоб ей все на блюде подавали. Скажешь тоже благородная, да ей ремень хороший нужен и не вздумай баловать, Варвара, а то на шею сядет, – спорила Ираида.

–Да не беспокойтесь, выдрессирую, как надо, будут думать, что из Института благородных девиц вышла и Василию не позволю баловать, – поддержала Иду Варвара.

Когда приятельницы ушли, Варвара пришла в комнату, где свернувшись калачиком, в углу, сидела Галинка.

–Подойди ко мне, – суровым голосом сказала Варвара, но Галинка продолжала сидеть в углу.

–Ты слышишь меня? – Варвара подошла к девочке, ухватила ее за косу и вытащила из угла.

–Ай, больно, больно, – заплакала Галинка.

–Это еще не больно, запомни, ты всегда будешь слышать, что я говорю и выполнять, и посмей только пожаловаться Васе, убью, с ненавистью прошептала Варвара.

Вернулся с работы Василий. Он застал разгоряченную, раскрасневшуюся жену и заплаканную. Галинку.

Ты что плакала, наверное, дом вспомнила или кто тебя обидел? участливо обратился он к девочке.

Варвара тут же встряла:

–Ну кто ее мог обидеть, наоборот, приходили Ираида и Анна, хвалили ее, а она угрюмая весь вечер, не улыбнется даже.

Галинка, помня уроки, полученные у Варвары, тихо ответила:

–Никто меня не обижал. Варвара одобрительно покачала головой.

Василий, обращаясь к жене, сказал тихо:

–Ты уж ее обласкай, посмотри, какая хорошенькая, и глазки умные, ей время надо забыть все, отойти от прошлого, а ты ей помоги, а то я знаю тебя.

–Не беспокойся, не обижу, А ты, добрая душа, всех не обогреешь, то с одним племянником возился, теперь другую привез, еще третьего ищешь, всех на меня повесить хочешь, а сам на работе пропадаешь, – ворчала на мужа Варвара.

Глава 20. Если не вместе, то душа не на месте.

Семен, оставшийся в окружении, с другими бойцами, все-таки прорвался к своим и вошел в состав партизанского отряда. Все время мечтавший вернуться в часть, он, профессиональный летчик, воевал на земле. Не долеченная нога давала о себе знать, иногда открывалась и кровоточила рана.

Наконец, партизанский отряд вышел из окружения и соединился с войсками, идущими в наступление. Как- то в передышке, после боя, Семен ждал самолет, который должен перебросить его в тыл, в госпиталь на долечивание.

Подошедший сзади майор, попросил закурить. Обернувшись, Семен вскрикнул от удивления, это был Анатолий, его племянник.

Обнялись. Анатолий рассказал, что пошел на фронт командиром роты и вот дослужился до майора. Попадали вразные переделки, но Бог миловал, отделался легким ранением. Прощались, надеясь на скорую победу и встречу.

Семен, пролечившись в госпитале, направился в часть, где стал командиром летной эскадрильи, а Анатолий продолжал воевать на земле.

А Николка, украденный цыганами, попал в цыганский табор в семью цыганского вожака «Баро», у которого были старшие дети, дочь Нана и сын Михель, жена и младший сын погибли, наскочив на мину, когда бежали от немцев.

Обычно вожаком табора становится авторитетный человек, который заслужил это право и доказал всем членам табора, что способен защитить их интересы в любой ситуации. Вожака беспрекословно слушаются все, ибо он должен являться выразителем мудрости и придерживаться цыганских законов. Вожак решает все споры, подтверждает браки, назначает наказание провинившимся и пр. Самым суровым наказанием раньше считалось изгнание из табора.

Все, как один, обязаны подчиняться вожаку. Его слово – закон для всех членов семьи в частности и табора в целом. Вожаку не перечат даже его родители. Таким мудрым, накопившим большой жизненный опыт, был в таборе Богдан. Жил, подчиняясь цыганским законам, вершил цыганский суд, был справедлив и строг.

Слово «цыгане» у многих ассоциируется с такими понятиями, как свобода, вольность. На самом деле в цыганской семье царят довольно строгие нравы. Старая цыганка, которая подговорила украсть Кольку, доводилась ему сестрой. Она видела, как тот страдает от потери жены и сына и решила, что маленький мальчик будет ему утешением.

Однако, зная справедливый нрав брата, не сказала, что его украли, так как это считалось большим грехом. Объяснила, что взяла сироту, которого везли в детский дом. Николка, действительно, оказался очень похожим на убитого сына Богдана, и он посчитал это Божьим подарком, принял, как родного. Богдан давно стремился к оседлой жизни, особенно после 1933 года, когда репрессии на цыган были особенно жестокими. Он понимал, что после войны опять их станут гонять, выселять, сажать в тюрьмы. Он видел, что многие обычаи уходят в прошлое, не позволяя цыганам пользоваться современными удобствами жизни, делая их ущербными.Но старые цыгане не поддерживали такие мысли и высказывания Богдана, настаивали на цыганском суде, чтобы переизбрать его.

Однако были и такие, которые с ним были полностью согласны. Собрали цыганский суд, табор разделился, кто решил кончить кочевую жизнь, остались с Богданом, остальные ушли.

Табор после войны осел в совхозном поселке, недалеко от небольшого городка. Богдан договорился с местной властью и всех, кто захотел работать, взяли на работу. Цыгане жили обособленно от других жителей, однако,

потихонечку обзаводились собственными домами. Богдан остался вожаком табора. Цыгане привыкали к новой жизни, узнавали новое счастье.

Но настоящее цыганское счастье – это быть ребенком в таборе. Тебе – самое вкусненькое, ты всегда с мамой, тебя все любят, целуют, дарят подарки, балуют и нежат. Так было и с Николкой.Только теперь его звали Никас, по-русски, Колькой, как было записано в новом свидетельстве о рождении Никас Богданович Ромалов. Нана была старшей в семье, ей было 15 лет, она стала и нянькой и мамкой для Кольки, а Михель, Мишка, стал надежным другом на всю жизнь.

Богдан детей не выделял, не баловал, но и не был с ними суров. Сам стал работать конюхом в конюшне, лошадей любил и знал, как любой цыган. Совхоз после войны занимался развитием племенного коневодства, которое во время войны понесло большой ущерб. Семья Богдана оказалась дружной, Кольке оказали столько внимания и любви, что он и забыл, что случилось с ним в детстве.

Лишь иногда какие-то неясные воспоминания мелькали у него в голове, объяснить которые он не мог. Однако он считал себя настоящим кровным цыганом. Никто и никогда не напоминал ему, как он появился в таборе.

Никас вырос, окончил школу, пошел в армию, а там вдруг взял и поступил в летное училище, сам того не подозревая, продолжил родную династию.

Глава 21. Правда суда не боится.

Настала весна 45 года, а с ней пришла и победа. Мужики стали возвращаться в село. Каждый двор кого—то не дождался, а то двоих и троих. Много жизней унесла война, еще больше принесла всяких разрушений от зданий до жизней. Антон и Эльза Карловна вернулись в Москву. Наталья продолжала работать в клинике.

Антон оканчивал школу и стремился учиться дальше. В середине лета в Москву вернулся с фронта Семен. Он дослужился до звания генерала ВВС. Он разыскивал свою жену и пропавшего сына.

Зашел к Василию и Варваре, чтобы встретиться с дочкой и забрать ее к себе. Галинка безмерно обрадовалась отцу, стала просить забрать ее с собой, что Семен намеревался сделать. Однако, Варвара, а затем и Василий стали отговаривать его.

–Ну куда ты ее возьмешь, ей учиться надо, а ты по гарнизонам будешь ее таскать, а кто присматривать будет, когда ты на службе. Вот вернется Надежда, пожалуйста, забирай.

Галинка с трепетом ждала решения отца. Если бы она могла рассказать ему как ей здесь живется. Но ей никак не удавалось остаться наедине, да и отца жалко было, вдруг ему трудно будет с ней в гарнизоне. Хотя она готова была все делать по дому и хорошо учиться, здесь же она справляется. Но Семен вынужден был согласиться с братом и его женой. Служба у него трудная, тем более он едет командовать целой воинской летной частью. Он попрощался, попросил Галинку дождаться маму и тогда они будут все вместе. Галинка стала ждать.

А жизнь в доме дяди у нее складывалась нелегкая. Варвара, смирившись с гибелью сына, не перенесла свои материнские чувства на Галинку. Она постепенно, по мере взросления, все больше превращалась в домработницу.

С малых лет в ее обязанность входило мытье посуды, уборка, мытье полов, а потом и стирка и готовка. Варвара только указывала, что не так, полы надо мыть до блеска, посуду до хруста, белье стирать до белизны. Галина должна была и в учебе быть одной из первых.

Не дай бог, четверка в четверти, а полученная за урок тройка наказывалась жестко. Гулять с подружками нельзя, они научат плохому, да и некогда, когда в доме дел полно. Особое внимание уделялосьвоспитанию, надо было запомнить как вести себя столом, когда приходят гости. Ни в коем случае нельзя выбегать с едой на улицу.

Поэтому, когда другие дети выбегали во двор с большим ломтем серого хлеба, намазанного маргарином и посыпанного песком, Галинка с завистью смотрела, как уплетается это необыкновенное лакомство.

Правда, дети, видя эту несправедливость, всегда делились с ней и давали откусить кусочек. За таким действом и застала Варвара однажды Галину. Она вышла из себя, увидев это безобразие, глазами указала ей, чтобы она шла домой, и там разъяренная этим поступком, стала ругать почем зря.

–Ты что побираешься, кусочничаешь, голодная у меня, да? Есть хочешь? Тебя хлебом не кормят? Садись и ешь, пока не лопнешь, будешь знать, как побираться.

Она намазала толстым слоем масла белую булку и посыпала ее сахаром. Надо сказать, что Галинка, конечно, не голодала, а масло и все жирное не любила и никогда не ела. Но на улице кусок хлеба у других детей, казался вкусным и не жирным.

Сейчас, посмотрев на толстый слой масла на белой булке, ее заранее начало тошнить. Она откусила один раз, второй и с ужасом стала ждать, что ее вырвет.

–Ешь, ешь, или сейчас в глотку затолкаю сама, – не унималась Варвара.

Галинка пыталась проглотить комок хлеба, но он застрял в горле и она, задыхаясь, стала синеть. Варвара, испугавшись, что та сейчас задохнется начала ее трясти, пока все не вылетело на пол.

–Гадкая уродина, все у тебя не так, давай, убирай все за собой!

Галинка научилась плакать внутри себя так, чтобы было не заметно. Сейчас, глотая слезы, вспоминая маму, тетю Марфу, бабушку, мыла пол. Все наказания всегда заканчивались мытьем полов в большой квартире.

Но вымытый пол не всегда нравился Варваре, она заглядывая во все углы и закоулки, ища к чему придраться, всегда находила капельку пыли, заставляя перемывать пол еще раз.

И еще одно наказание Галина запомнила надолго, хотя всего ей было 7 лет. Придя в школу в первый класс, она уже умела читать, считать и писать, как ее научила Эльза Карловна в деревне. Но ее записали в 1 класс, а не во второй из-за отсутствия официальных данных об окончании 1 класса.Поэтому, когда дети только учили буквы и начинали читать, Галинка, которая бегло читала, писала и считала, скучала во время уроков. Она тянула руку, но учительница не считала необходимым опрашивать ее. Она знала, что та все умеет и не обращала внимания на Галинку, решив не обременять ни себя, ни ее.

Однажды, на уроке, когда ученик еле-еле, по слогам, читал простейший текст, Галинка не утерпела, встала и с места выпалила весь текст за несколько секунд. Учительница попросила ее тетрадь и на странице, где было написано упражнение каллиграфическим подчерком, поставила во весь лист огромную единицу. Галина пришла домой, подала Варваре тетрадь и сказала:

–Учительница дура, она за мое чтение и упражнение, где нет ошибок, поставила единицу и вообще в эту школу я больше не

пойду, мне там нечего делать, приду, когда они перейдут во второй класс.

Лучше бы она этого не говорила. Что было с Варварой? Мало того, что она отстегала Галинку специально купленным для этого ремнем, сделанным из хлопковой ременной ленты, чтобы не оставалось следов. На следующее утро сама потащила Галинку в школу, держа в одной руке портфель, а в другой Галину.

Переговорив с учительницей, они поставили Галинку перед всем классом, рассказывая, как она оскорбила учительницу, назвав ее дурой, а потом заставили просить прощения у учительницы и всего класса. Такого унижения Галинка не могла перенести.

Ей вдруг стало плохо, закружилась голова, она побледнела и упала. В школьном медпункте ее привели в чувство и узнав, что произошло, сообщили об этом директору школы. Директриса, к счастью, оказалась добрым, опытным педагогом, она тут же перевела Галинку во второй класс, переговорила с Варварой, которая тут же выкрутилась, свалив все на учительницу.Ей было под пятьдесят, особой страсти к детям она не испытывала, сын Сергей вырос сам по себе, его интересы мало ее беспокоили, да и сейчас она старалась успокоиться и внушить себе, что Сергей не погиб, а живет где-то далеко, и особо не убивалась о нем. А Галина каждый раз утешала себя тем, что это надо пережить и дождаться маму и папу во что бы то ни стало. Жаловаться было некому, да и не любила, она, чтобы ее жалели, она хотела быстрее вырасти, выучиться, обязательно найти брата, маму, а для этого сейчас нужно потерпеть, приспособиться к этой жизни. А жизни было две. В одной она была любимая дочка – племянница, для которой все делается, а в другой, никому не нужной девочкой, которую приютили.

Одевали Галину красиво и богато для девочки ее возраста.Варвара хорошо шила и, время от времени, перешивала ей платья из своих, шелковых или крепдешиновых, или шила из остатков материала новых платьев, сшитых себе у портнихи.

Женщины и дети в послевоенное время одевались более чем скромно, платьев из шелка простые люди не носили. Галинка очень стеснялась, когда выходила нарядно одетая на улицу и жутко переживала по этому поводу. Она старалась больше ходить в школьной форме, хотя дома это запрещалось.

Фартуки к школьной форме тоже были сшиты на заказ, с воланами и складками, а воротнички и манжеты на платье кружевные или шелковые. Галина мечтала о ситцевом платье, все время просила Варвару купить его, чтобы поехать в пионерский лагерь, куда ее отправляли на лето, а также простые майку и сатиновые шаровары, чтобы было не стыдно перед другими девочками.

Иногда она виделась с Натальей и Антоном, который был старше ее, и всегда участливо предлагал перейти жить к ним. Как-то раз, Галинка слышала, как Наташа выговаривала Варваре, что та слишком строго относится к Галине, нагружает ее домашней работой. Но Варвара тут же дала отпор, посоветовав, не лезть в чужую семью.

А однажды, на день рождение Галины, Антон с Натальей принесли большую коробку конфет, а Наталья, знавшая, что та хочет ситцевое платье, дала Галине сто рублей. Такие деньги в то время были крупной суммой, на них можно было купить и платье и туфли. Варвара после их ухода, зло скомкав ее деньги, бросила их в ведро с водой, в котором Галинка мыла пол, крича, что сама знает, что и где купить, и не нуждается в подачках. Варвара упрекала Галю в черной неблагодарности за ее заботу. Галина стала возражать, что просила всего лишь ситцевое платье.

Разъяренная Варвара подошла к шкафу, открыла его и стала перебирать все наряды, показывая какие они дорогие.

–Ты дура и ничего не понимаешь, одета, как кукла, а не нищенка, деревенщина неблагодарная, правду говорят, сколько волка не корми, все в лес смотрит. Лучше всех одета, ешь то, что другие в праздник не видят и все не довольна.

–А я не хочу лучше всех, я хочу, как все, а одеваете меня так, чтобы Ваши подруги завидовали, упорствовала Галя.

–Деревенщина ты, дремучая, да- что под кожей нет, то к коже не пришьешь – убеждала ее Варвара.

Но Галина, не слушала ее, вытащила мокрые деньги из ведра, положила на стол и стала убираться дальше.

Однако на следующий день у Галины было чудесное сатиновое платье василькового цвета с белыми ромашками и белые туфли с ремешком на школьном каблучке.

Обстановка в семье, крутой нрав Варвары и внутренний мир Галины сформировали ее характер и поведение. Становясь взрослее, она с упорством отстаивала свое мнение, стремилась уйти от придирок Варвары, которая настойчиво просила называть ее мамой, а Василия папой.

У Галинки был единственный надежный друг, которому она могла все рассказать, и который никогда не выдавал ее. Правда, встречаться с ним Гале не разрешали. Семья Николаевых жила в квартире, на верхнем этаже и состояла из бабушки, мамы и Славки. Его отец был известным конструктором, раньше работавшим на секретном закрытом предприятии, выпускающими моторы для подводных лодок и якобы в данный момент воевал.

Но по дому ходили слухи, что он находится в лагере, как враг народа, а его семью, которая отказалась от него, не тронули и она продолжала жить дальше, стараясь ни с кем не общаться. Они, обычно, встречались на лестнице или за домом, когда утром шли в школу. Варвара всячески не одобряла эти совместные походы в школу и из школы, и препятствовала их дружбе.