На следующий день я не пошла на работу, попросила отгул. Ведь не каждый день гремит гром в твоей судьбе и ты неожиданно узнаешь, что вся твоя жизнь – это спектакль, поставленный режиссёром, преследующий свои потайные, тщательно скрытые цели.

Все мои тайны выплыли наружу и насмешливо смотрели на меня. Нас опутали такой крепкой паутиной из лжи, лицемерия, что разодрать её и разглядеть правду – нам оказалось не под силу.

Убить человека можно ведь не только ножом, оружием, но и сладкими словами, ядовитость и смертоносность которых проявляется позже, гораздо позже.

Я решила целый день бродить по улицам и размышлять, думать, чтобы в движении как-то смягчить, растрясти боль, избавиться от таких бесконечно печальных мыслей: "Эх, если бы тогда…"

Ещё несколько дней назад я считала, что нет смысла возвращаться в прошлое, а теперь мне даже страшно представить, что этой встречи могло не быть и я бы так ничего не узнала, не поняла, не разгадала. В прошлое надо возвращаться, чтобы, покинув этот мир, не оставлять за собой наивный, нелепый шлейф иллюзий.

Когда вы в тупике или в сомнениях, попробуйте вернуться в то место, которое вас не отпускает. Быть может, там и кроется разгадка.

Из памяти выплыло и грустно прошептало:

Если путы тоски разорвать не сумел,
Если Солнце черно от безрадостных дел,
Расспроси о судьбе всех бредущих навстречу,
И утешит тебя общий с ними удел.

Мой Саша недавно приехал из Санкт-Петербурга. Там он познакомился с удивительным человеком, уличным художником. У него нет никого – ни жены, ни детей, ни своего дома, хотя есть родственники, с которыми он не общается.

Вот уже двадцать лет он живет под открытым небом. В хорошую погоду спит на лавочке в парках или на тротуаре, укрывшись картонными коробками, а зимой дремлет в зале ожидания на вокзале. Два-три раза в неделю посещает баню, старается почаще стирать свою одежду. "… Я общаюсь с людьми и должен их уважать… От меня не должно плохо пахнуть".

Он не побирается, работает, несмотря на бездомную жизнь. И свои художественные мастерские обустраивает там, где это получается: на скамейке, в подземных переходах, на пустыре, или, пристроившись где-нибудь в укромном уголочке на вокзале. И когда его работы покупают, он кланяется и от души благодарит: "Добра и здоровья вам и вашим близким…"

Профессионалы считают, что он талантливый художник, положительно отзываются о его работах. А самого живописца печалит только одно, что в случае его признания, не с кем разделить своё ликование. А "неразделенный успех уменьшается вдвое и радость становится неполноценной", – уверен он.

И с каждым годом ему всё тяжелее, ведь годы уже приближаются к 70-ти. И если за эти десятилетия он не потянулся к спиртному, не разучился улыбаться, не озлобился, не опустился – то только за это его можно занести в Красную Книгу.

… Расспроси о судьбе всех бредущих навстречу…

А такой жизненный сценарий, как у меня, может быть ещё у кого-нибудь? Можно ли простить то, что сделали мой бывший муж и его мать? Нет! Но и претензий к ним нельзя предъявить, они нас только подталкивали, а мы выполняли их волю.

Тема прощения всегда меня волновала, ещё с тех самых трагических пор.

Однажды я была на одной лекции. Немолодая уже женщина, вдохновенно, уверенно говорила о силе и необходимости прощения.

– Не прощенная обида разрушает вашу личность. Все наши беды и болезни от неумения и нежелания прощать.

Она даже посоветовала приём, который помогает вычистить душу. "Надо написать на листке бумаги все свои обиды, как можно эмоциональнее, красочнее. А после, этот наполненный эмоциями листок поднести к свече и сжечь его. И уверяю вас, – улыбалась она, – вам станет намного легче".

И тут страшный вопль одной из слушательниц разорвал тихую атмосферу зала:

– О каком прощении вы говорите? Как можно простить зверство? Это кощунственно давать такие советы. Мой муж изнасиловал собственную дочку в три года! В три года!!! – боль, скорбь, отчаяние в голосе женщины пронзили и потрясли всех сидящих в зале.

– Даже если этот изверг будет ползать на коленях, рвать на себе волосы, вымаливая прощение, можно ли такое простить? Невозможно! Невозможно! И когда он сдохнет, – задыхаясь от волнения, кричала женщина, – я пойду и плюну ему на могилу. Чтобы его душа не знала покоя и на том свете.

Все мы замерли от ужаса перед непоправимым горем этой женщины, затихли в ожидании, что вот-вот учёная дама раскроет некую тайну, найдёт такие сильные, мудрые слова, что боль и страдания женщины утихнут, покинут её. Вот-вот, сейчас и мы узнаем что-то важное для себя.

– И вы с этим грузом живёте? – всплеснула лекторша руками. – Поймите: страдает не обидчик, а вы, в первую очередь.

Она даже прочитала наизусть строчки из Библии: Матфея 5:44 "Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящих вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас"

Да-а-а, хотелось бы мне посмотреть на тех матерей, которые благословляли и благотворили таких мужей. Это нужно быть святой.

– Я сейчас приведу пример, который вас всех убедит в силе духа человека, – продолжала она. – Американский фермер Гектор Блэк писал письма в тюрьму и кому вы думаете? – убийце своей дочери! "Помоги мне найти способ простить тебя" – заклинал старик убийцу. Отец и этот душегуб переписывались долгие годы, и в конце каждого своего письма фермер оставлял: "С любовью, Гектор". Вот оно истинное величие духа человека – вдохновенно внушала нам лектор.

Я вздрогнула. С любовью к человеку, который убил его плоть и кровь? Не лицемерие ли это, граничащее с недалекостью?

Есть такая восточная поговорка: "сказанное не сотрёшь". Сказанное не сотрёшь, оно уже там, в энерго-информационном поле и никакой силой его оттуда не вытравишь, не сотрешь. Оскорбительное слово, ненавидящий и проклинающий взгляд, как ядовитые стрелы вонзаются в душу человека, Но даже, вытащив эти стрелы, и возможно, вымолив прощение, шрамы от них останутся на всю жизнь. И, если разглядеть наши души на свету, то сколько же исполосованных зарубок, рубцов можно там увидеть? Сказанное не сотрёшь, а сделанное, а сотворённое уже зло?

Как-то ещё в подростковые годы я ехала в автобусе в художественную школу. И вдруг впереди раздался замогильный голос: "… Как он её бил, как он её бил…". Эти короткие надрывные фразы долетали до каждого в автобусе. Я напряглась, вскочила со своего места и подошла поближе.

Взгляд женщины был обращен вглубь себя и волны ужаса бурлили в её глазах и гримасы страха искажали её лицо. Она состояла из одной боли и горя.

"Пожалей! Не бей! Остановись! Как он её бил…"

Эта женщина уже была мертва. Она окунулась на самое дно ада, а вынырнуть из этого омута, так и не смогла. Сможет ли она вернуться в реальную жизнь, даже если простит этого незримого зверя Рудика? Ведь наша психика подобна стеклянному сосуду, тронь неосторожно и рассыплется на тысячи осколков, которые потом не соберешь, не склеишь.

И уже через десятилетия, я сама, получив немало ударов судьбы, пришла к такому выводу.

Если жизненная трагедия неисправима, если невозможно простить душой, а не словами, то единственный путь это зацементировать, закупорить эту эмоциональную дыру в голове, поставить железный заслон и никогда, ни при каких обстоятельствах не заглядывать в тот страшный и потаённый уголок памяти. Стоит только чуть-чуть приоткрыть завесу, как чёрные воспоминания с удвоенной силой, яростной лавиной вновь окутают, заполонят, заволокут и втянут вас в опасную воронку… быть может безвозвратно.

И кто знает, быть может, со временем, с годами в этом горестном печальном уголке, в этой страшной копилке подсознания вспыхнет и разгорится всепожирающий, очищающий огонь и все жуткие, тягостные, страшные воспоминания сгорят и превратятся в пустой пепел. А вместе с пеплом сгинут и ваши страдания? Кто знает? Кто знает? Для каждого на это отведено своё время. Страдания не могут вечно длиться.

Глава 35

Прошло всего несколько месяцев, а жизнь моя круто изменилась.

Я будто перенеслась в счастливые молодые годы. Каким-то непостижимым образом запустились механизмы самоомоложения. В глазах появился искрящий блеск молодости.

Особенно сильно этот процесс ускорился после встречи с Серёжей, когда растворилась разрушающая, токсичная мысль о его измене. Не было, оказывается, никакого предательства. Мой поезд не ушёл, он преданно дожидался меня.

И в этот период стали происходить странные, случайные встречи с людьми, которых я давно не видела: с бывшими коллегами, хорошими знакомыми, приятелями. И все удивлялись моему перерождению.

– Лена, ты просто светишься вся изнутри. Лет двадцать скинула. Ты сделала пластическую операцию?

– Нет, я просто стала одинокой и свободной женщиной, – со смехом сообщала я.

А ведь можно было сказать, что да, сделала операцию, только в области души, вычистила, выскоблила это место.

Время от времени нам всем стоит покопаться в себе, разобраться в своей неудовлетворенности. Быть может, жизнь изменится, или вы станете чуть мудрее и тоньше душой. Очищенная, обмытая душа – это и есть пластическая операция лица.

… Бывают ли неожиданные встречи или это законы мира, необходимая закономерность? Ведь вся наша жизнь – это переплетение нитей разных судеб. … Виктора, моего хорошего приятеля, я встретила случайно. Раньше, когда я его видела, всегда в голове проскальзывала мысль: "Что же с ним происходит, почему он такой грустный? Вечно ходит с опущенной головой. Что его гнетёт?" А потом, как-то затерялись и встретились сейчас, спустя пять лет.

– Вот тебе раз, – сказал Виктор, увидев меня. – Ты ли это, Лена? Глазам своим не верю. А ведь какой ты была раньше? Несчастная, ссутулившаяся, вся твоя природная красота куда-то исчезала. И почему-то всегда смотрела себе под ноги. Не решался тогда тебе сказать об этом, но сейчас-то можно. Передо мной совсем другая женщина. Что же с тобой произошло?

Да, не ожидала я от него таких слов. У меня внутри всё всколыхнулось, растревожилось. "Вот, оказывается, как я смотрелась со стороны, – с горечью думала я. – Несчастная, ссутулившаяся".

Впрочем, чему удивляться, ведь и я чувствовала, свою растерянность перед жизнью. Так стоит ли удивляться, если это замечают и посторонние? Мы те, каким видят нас окружающие. Они – наши зеркала. Только вот, оказывается, отражение там может меняться.

– Я нашла свою Икигаю, – усмехнулась я. – Это то, ради чего человек, улыбаясь идёт по жизни. И признаться, Витя, только ты не обижайся, я также думала о тебе. И тоже не могла понять, почему такая тоска в твоём облике? Твой взгляд тоже был всегда опущен вниз.

Мой друг погрустнел, задумчиво посмотрел в сторону, и тихо сказал:

– Да я и сам знаю, почему. Если идешь не своей дорогой, то и спина горбится, и плечи сутулятся и глаза опущены вниз. Всю жизнь хотел путешествовать. Даже самостоятельно выучил три языка, а по совету родителей пошел учиться на экономиста, работаю в банке. Но такая тоска берёт иной раз.

– Разве не в твоих силах всё бросить, пойти для начала устроиться в туристическую фирму. Ведь не зря же языки выучил?

– А дети? Они учатся в элитной школе. Кто их будет тянуть? Жена не работает.

– Детям гораздо важнее, чтобы папа чаще улыбался, а не ходил сникший. Жизнь-то у нас одна, живём без черновиков. Переводи детей в обычную школу, там даже знания получше. Пусть жена идёт работать. Ещё несколько лет и ты ничего уже не захочешь: ни путешествовать, ни лишний раз встать с дивана…

Мы тепло попрощались, и, быть может, уже не увидимся. Но эта встреча нужна была нам обоим. Мне лишний раз задуматься, а ему, быть может, написать новую главу в странице своей судьбы. Если хватит сил, если ещё не поздно.

А вскоре произошла другая случайная встреча.

Возможно, сработал закон притяжения мыслей. Сколько раз мы с Серёжей вспоминали, обговаривали события тех давних лет, пытались понять, почему мы были так слепы, наивны, почему не смогли разглядеть в Вячеславе двурушничество, подлость? В атмосфере вселенной, наверное, образовался, закрепился сгусток эмоций, который и должен был взорваться, рассеяться в пространстве и устроить нам эту встречу. Это был тот самый финальный торжествующий аккорд пятой симфонии Бетховена. Своего рода месть моему, теперь уже, бывшему мужу.

Мы выходили из ресторана, когда они пришли. Славка был с той самой Мариной, которая так элегантно устраивала меня в "Санаторий". Краешком глаза я зацепила потрясение на его лице.

Он остановился, остолбенел, значит, до сих пор не знал, что я уже на ногах. А ведь мы договаривались с детьми, если поинтересуется – расскажите. Не спросил. Не поинтересовался. Да и мой внешний вид, который теперь был так близок к молодому облику, тоже, видимо, вызвал у него шок.

Я сжала руку Серёжи: проходим мимо. Мы давно уже решили, что нет смысла ковырять старые раны. Возможно одна из форм прощения – это безразличие и равнодушие к человеку. Мы не знаем его, мы забыли всё.

В этой жизненной битве мы с Сергеем проиграли, проиграли, но из-под обломков наших разрушенных судеб, всё же сумели выкарабкаться несломленные, улыбающиеся и даже счастливые. Разве этого мало? Не лучше ли вычеркнуть его из нашей жизни. Навсегда.

Но это мы так думали, но не он. И я даже не предполагала, что эта встреча может иметь своё наглое и бесцеремонное продолжение…

Глава 36

Утром следующего дня прозвенел звонок.

– Что вы от него хотите? Почему вы никак не успокоитесь? – нервным, прерывающимся голосом спрашивала женщина. Я даже не сразу поняла, что это была та самая Марина. – Вячеслав Викторович вчера всю ночь не спал, бродил из комнаты в комнату.

– Может быть совесть в нём проснулась? – очнулась я. – Хотя сомневаюсь, что он знаком с этим словом.

– Это вы бессовестная, притворялись больной, немощной. Он столько для вас сделал. Вы приехали из какого-то захолустья, с одной парой белья. Он устроил вас в институт и прописал вас в этой прекрасной квартире и работу вам нашёл…

– Значит он вам так рассказал обо мне?

– Да все в нашей фирме знают об этом. Даже после развода он не оставил вас на улице, обеспечил вас жилплощадью, купил вам трёхкомнатную квартиру. Когда вы якобы заболели, он поднял на ноги весь город, чтобы вас вылечить, а вы, оказывается, симулировали. Зачем? Для чего? Чтобы его удержать возле себя? Какая же вы неблагодарная и хитрая особа.

Я сделала несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться и медленно проговорила:

– Не буду сейчас с вами пререкаться, скажу только одно, чтобы вы запомнили. Квартира, в которой вы сейчас живёте – моя родительская и завещана моим детям. Так что вам там ничего не светит.

– Врёшь ты все, – уже перешла на хамский визг эта девушка.

Я сбросила звонок, "пошли вы все к чёрту!". Скажите, как выстоять, как смириться с ложью? Оказывается он меня приютил в моей собственной квартире. Оказывается, мой бывший муж унижен, растоптан и взбешён, что увидел нас вдвоём.

Подлость, оставшаяся безнаказанной, не получившая отпор, разрастается, приобретает мерзкие формы наглой уверенности. Ни прощать, ни смиряться с этим нельзя. А что делать? Как с этим бороться? Не знаю, не понимаю. И как остаться спокойной при такой чудовищной лжи?

Я решила принять душ, чтобы стряхнуть с себя раздражение. Через полчаса позвонил Серёжа.

– Лен, сегодня у нас юбилей. Два месяца назад мы обручились.

– О, точно, сегодня как раз суббота. Только отмечать мы будем у меня на лоджии. Я приготовлю всяких вкусностей, пальчики оближешь.

А вечером нас ожидал ещё один неприятный сюрприз – неожиданное, хамское вмешательство моего бывшего супруга в нашу жизнь.

Сергей только пришёл, когда мы услышали скрежет в замочной скважине, кто-то пытался открыть входную дверь. Потом позвонили. Я взглянула в глазок – он, собственной персоной, заявился. Ключи старые сохранил, так, на всякий случай. Как это в его стиле.

– Спокойно, открывай, – сказал Серёжа

Вячеслав вошёл без приглашения, вальяжно, с беспардонной наглостью, со злыми искорками в глазах.

– Ну что, пожилые влюбленные, встретились? Ах, они ещё за руки держатся. Не поздновато ли? А ты, оказывается, всё это время притворялась больной?

Я смотрела на него с ненавистью, смешанной с брезгливостью и чувствовала напряжение Сергея рядом.

– Ну что вы на меня так смотрите? Всё, что случилось, произошло по вашей воле и с вашего согласия. Да, я играл вами, с наслаждением наблюдал, как вы поддаётесь мне. Я хотел доказать и вам и себе – что нет нерушимой любви. Всё можно расстроить и сломать. Если бы ваши отношения были бы сильны, то ни одному моему слову не поверили. Вы сами себя предали: раз появились сомнения, то это уже не любовь. Правда, я думал, что Ленка через полгода перестанет сопротивляться, а она три года продержалась, что меня раздражало. И всё же у меня получилось. Вы сохранили свою любовь? Только какая в этом разница, если жизнь уже вся прошла и вернуть то, что ушло – невозможно.

И в этот миг Сережа со всего размаху ударил его в челюсть. Он упал замертво и, кажется, потерял сознание. Сергей, взяв его за шкирку, выволок на лестничную площадку, плюнул ему в лицо, добавил пинка ногой в бок и резко захлопнул дверь. Чтобы унять свой гнев, он стал бить кулаками о стенку прихожей.

Я побежала в комнату, взяла диванный валик, подставила под его кулаки и молча смотрела, как он яростно вкладывает в подушку – нахлынувшую ненависть.

Вот так-то вот, сколько ни тверди: "Я простил, отпустил", а подавленные эмоции не умирают. Если душе нанесена рана она будет напоминать о себе и выплескиваться в острые минуты.

Постепенно Серёжа успокоился и, тяжело дыша, опустился на диванчик в кухне. Я взяла ни в чем не повинную подушку, упаковала в пакет. Уже нельзя ею пользоваться, завтра выброшу этот эмоциональный мусор. Хотя надо бы спрятать куда-нибудь, вдруг ещё пригодится, не выбрасывать же каждый раз "боевые" подушки.

И всё же осталось чувство удовлетворения. Вячеслав – такой импозантный, с такой харизмой, всеми обожаемый и уважаемый, очень известный адвокат лежал сейчас на лестничной площадке с плевком на лице. Я даже улыбнулась.

– Серёжа, давай посмотрим, что с ним? Вдруг скорую надо вызвать?

– Сейчас очухается и уберется, как побитая собака. Я знаю как бить.

Через несколько минут раздался сильный удар ногой в дверь. Очнулся, пришел в себя. Серёжа нервно метнулся к двери, но я повисла у него на руке.

– Ну к чему нам эти разборки? Это остервенение у него от бессилия. Зачем тратить на него нервные клетки. Давай пойдём на лоджию. Посмотри, как там уютно. Мы сейчас будем пировать.

Был теплый летний вечер. В лоджии я устроила красоту, развесила цветные гирлянды, повсюду горели свечки, да и ясное небо радовало нас.

Мы выпили сначала чаю с коньяком, чтобы немного прийти в себя и расслабиться. А потом начался праздник еды и уже успокоившись, стали обсуждать только что произошедшее. Я продолжила тему, не выходящую у меня из головы.

– Видишь, Сережа, подлость должна быть пресекаема, наказана. Ты представляешь, он даже в дверь ногой. Это мы ему позволили обнаглеть.

– А что делать? Он твой бывший муж, отец твоих детей. Избить его, убить, сделать инвалидом? И что, мы станем от этого счастливее? В омуте мести можно ведь и самим захлебнуться. Я думаю, он и так получит по заслугам от жизни. Я же слежу за его работой. Некоторые его клиенты жаждут мести. Он им обещал свободы, а вместо этого они оказались на нарах, причем на долгие годы. Не всегда же ему удаётся развалить работу следователей. То есть, как говорится, не будем вмешиваться в его карму.

Я смотрела на небо, уже украшенное звёздами, а в голове проносились строчки.

Что кому на роду предначертано будет -
До начала творенья господь утвердил…
… Все за нас в небесах предрешили вчера…

– Как ты думаешь? – вздохнула я. – Мы делаем судьбу или она нас? Ведь сколько можно привести случаев, которые подтверждают, что от судьбы не уйти, что человек бессилен перед внешними обстоятельствами. Помнишь, я рассказывала, что у меня хорошо развита интуиция. Сколько раз я предчувствовала, что в воздухе запахло чем-то трагическим, а предотвратить это так и не смогла.

– Всё произошло с нашего позволения. Славка прав: "я вас подталкивал, а вы поддались". Но вот почему мы "поддались"? Это сейчас я могу посмотреть на человека и по мимике лица, по телодвижению, по взгляду, жестам, позе определить, кто стоит передо мной, насколько его слова соответствуют истине, а тогда – незамутнённый, добрый взгляд на людей и мир. Я был молод, безумно влюблен, бесконечно счастлив. А ведь именно счастливые люди наиболее уязвимы и беззащитны перед неожиданным ударом. Мог ли я помыслить, что мой лучший друг одной рукой обнимает меня, а в другой держит нож и ждёт удобного момента, чтобы нанести удар в спину, причем без раздумий, без сожалений. Я искренне считал, что если любишь – отпусти, пусть она будет счастлива, хотя тогда было так больно, что выть хотелось от тоски. Мы с тобой действовали так, как диктует нам наша суть. Это и есть судьба. Если человек не способен на подлость, будет ли он подозревать это в других, да ещё в юности? Я не мог предвидеть, что он сплетёт такую интригу, даже наймёт актрису для роли моей "жены". Наша доверчивость была его главным оружием, ничем другим он не выиграл бы эту битву.

Серёжа помолчал, задумчиво глядя в небо и продолжил:

– Мне по работе приходится общаться с психиатрами, психологами. Так вот, есть такой сорт людей – корпоративные психопаты. Они умны, образованны, обаятельны, вызывают доверие у людей. Ни к чему не придерёшься. Но они лишены самого главного, что необходимо человеку в этой жизни – совести. Подобные люди этим не заморачиваются. В центре вселенной находятся только их желания. У них нет никаких психических отклонений, просто они не понимают, что такое сопереживание, сочувствие к другим. Люди для них овцы, которых желательно бы "постричь", что-то с них да и поиметь. На последствия своих решений им наплевать. Программа жизни у них заложена уже при рождении.

– А ведь и мать его такая же. В её картине мира – только она, её желания, её амбиции. А как ты думаешь, это передается генетически детям?

Серёжа, обнял меня за плечи, притянул к себе, вздохнул:

– Ну почему ты всё время о чём-то беспокоишься? Почему бы не подумать о другом варианте? Ты разве замечала в них бессовестность?

– Нет, никогда. Капулька точно в дедушку пошла с сильным, волевым характером. А Сашка он немножко мягкотелый, ведомый, добрый, скорее в меня, а вот третья дочка… Я не знаю.

– Лена, ну мы же решили, поедем, узнаем, поймём. Не надо сейчас об этом.

Я замолчала, задумалась о мгновениях жизни. Секунда, одно слово, незначительная деталь могут полностью разрушить чью-то жизнь, будто в тот или иной момент в пространство вливается тёмная сила, которая дурманит и туманит наши мозги, не дает нормально сообразить. Если бы тогда возле университета он задержался, оглянулся, посмотрел на меня, понял мой взгляд. А вслух уже спросила:

– Допустим нам была бы дана волшебная возможность вернуться в те дни, то смогли бы мы изменить события, как ты думаешь?

– Только при одном условии, если бы забрали в наше прошлое – нынешний жизненный опыт. Вернуться мудрым в прошлое и вогнать себя в то самое душевное состояние, в котором тогда пребывал. А это невозможно.

Серёжа посмотрел на наш столик, потом на меня и виновато произнёс:

– Ты так вкусно готовишь, что я не удержался и съел все твои чебуреки. У тебя больше ничего не осталось?

Я засмеялась:

– Сейчас еще одно блюдо принесу, оно – в духовке. Ты такое ещё никогда не ел. Я всему научилась у моего бывшего социального работника.

… Потом мы уже отбросили все разговоры и снова начался пир и наслаждение музыкой. На что злиться теперь, зачем говорить о грустном, кому и зачем мстить и что это нам даст?

Вот оно настоящее – мы рядом, нас двое. Мы вставили в каждое ухо по наушнику и слушали божественную, нечеловеческую музыку юного Рафаэля: "Balada de la Trompeta", "Аппассионату" и "Лунную сонату" Бетховена. Глядя на ночное небо музыка воспринимается с особой остротой и пронзает до дрожи в теле, будто соприкасаешься с вечностью.

… В ту ночь Сережа остался у меня… Мы к этому шли медленно и осторожно. Он знал, что я долгие годы была без мужчины, знал, чем закончилось последнее поползновение бывшего мужа. С тех пор мне казалось, что во мне всё усохло, и что как женщина уже никогда не проснусь.

В ту ночь, я впервые в жизни поняла, что такое женское счастье, когда только от одних прикосновений любимых рук ты взлетаешь на облака, и блаженная волна разливается по всему телу. Я не знала, не ведала, не надеялась, что могу пережить такие волшебные мгновения.

А шёпот Сережи: "Ты вернула мне давно забытую дрожь сердца…". И все мои страдания и прошлые слёзы растворились, растаяли и исчезли при звуке любимого голоса. Эти минуты счастья навсегда останутся в моей личной вселенной.