Благие Намерения
Наступил новый 1950-й год.
Отмечали скромно, по-армейски, хотя самым приятным было то, что Осипов смог где-то достать для нас лимонада и пирожные, которые мы с таким удовольствием съели. Конечно! Как же не съесть, тогда это была большая редкость, а особенно с варёной сгущёнкой….
Спустя три дня после Нового года нам сообщили, что к нам собирается приехать проверка в лице Министра Вооружённых Сил. Естественно, всё к этому времени должно было блестеть.
Часа три мы только драили казарму, после чего нам приказали готовить форму одежды.
Надо заметить, что во время всех этих действий, если можно так выразиться, лейтенант лишь наблюдал, периодически делая замечания. Старшина же всё время был с нами, помогал, личным примером показывал, приговаривая:
– Дети вы ещё, учить вас многому надо.
Когда, мы думали, что наши мучения кончились, потому как руки были в мозолях и по локоть в мыле, нас построил лейтенант и сказал:
– Надо вычистить плац от снега.
Следует отметить, что тогда снег падал довольно-таки большими хлопьями.
– А как же мы его уберём? – спросил Осинин. – Он же падает сейчас.
– А вы убирайте тот, который лежит, а не падает. Вопросы есть? Иван Сергеевич, они твои, мне надо к полковнику.
– Есть! – ответил старшина и вышел перед строем.
Екименко ушёл, и мы с надеждой посмотрели на Осипова. Он понял наши взгляды и усмехнулся:
– А что вы на меня смотрите? Приказ командира – закон для солдата, надо его выполнять. Вперёд, парни!
Мы двинулись на плац и принялись расчищать его лопатами, однако, дело у нас шло медленно, мы быстро устали.
Тут, мы увидели, что старшина начал делать большой снежный ком, а к нему ещё один, чуть-поменьше. Мы стали наблюдать за этим, он заметил и сказал:
– Чего стоите? Помогайте! Будем снеговиков лепить!
– А так можно? – хором спросили мы подбегая.
– Ну, нам же сказали вычистить плац, а иных уточнений не было, следовательно, неважно как, но вычистим.
Нам понравилась затея, и мы принялись за дело. Работа пошла быстро, многие скоро вспотели. Некоторые даже стали лепить снежных баб со всеми, так сказать, подробностями.
Короче, минут через сорок весь плац был в снеговиках и снежных бабах, а мы, вернувшись в казарму, повесив шинели сушится, сразу завалились спать.
Утром мы внимательно следили за плацом из окон казармы. Внезапно, вбежал лейтенант. Вид у него был взволнованный, лицо белое как снег. Он стал кричать, время от времени переходя на мат:
– Что вы натворили?! Быстро исправить! Я вас всех, сволочи, на гауптвахту отправлю!
Откуда-то из угла поднялся Осипов и спокойно ответил:
– Командир, мы поставленную задачу выполнили, а уточнений по исполнению не было.
– Иван Сергеевич, там же сейчас Василевский будет… ой… Что с нами-то будет!
Тем временем, на плац вышел Василевский в серой маршальской шинели, в сопровождении трёх генералов, Воронцова и Оксанова. Министр с интересом осмотрел снеговиков и снежных баб, что-то сказал генералам, на что те рассмеялись…, и они принялись играть в снежки, отрывая снег от фигур. Кидались все, в том числе и наши офицеры и надо сказать, что для своего возраста очень хорошо маневрировали между фигур.
– Видите, – усмехнулся старшина, глядя в окно, – всё ж хорошо! Александр Михайлович доволен.
Лейтенант заметно покраснел, а затем, рассмеявшись, сказал:
– Вот дети!
И кинулся на плац пока все «заряды» не израсходовали.
– Сказал ребёнок…, – усмехнулся Осипов.
Снежное побоище продолжалось ещё минут десять, после чего Василевский пожал руку Воронцову, Оксанову, Екименко и со своим окружением уехал. Через пять минут к нам вошёл полковник весь в снегу, в сопровождении лейтенанта. Воронцов нас построил и объявил:
– Бойцы, объявляю вам благодарность за хорошую уборку снега!
– Служим Советскому Союзу!
– Вольно!
Полковник снял папаху и отряхнул её от снега.
– Лейтенант, обеспечить личному составу взвода двойную порцию на ужин.
– Есть!
Полковник с Екименко удалились, а старшина произнёс:
– Видите ребята, доволен командир – довольны солдаты. Такова армейская мудрость, запомните её. Всем отдыхать!
Признаюсь, большего облегчения мы ещё никогда не испытывали!
…Надо сказать, что больше нас не заставляли убирать снег….
***
…Наступил февраль.
Деньки становились длиннее, солнце показывалось чаще, и вообще время стало как-то быстрее идти.
Как-то раз, мы сидели в казарме, когда пришёл Лосев со словами:
– Братцы, у старшины нашего через неделю день рождения!
– Откуда знаешь? – спросил Левицкий, закуривая.
– В штабе был, там кто-то сказал.
– Надо что-то подарить, – сказал я.
– Давайте думать.
И стали думать мы, что называется, великую думу.
– Значится так, – начал Осинин, – я достану торт и шампанское, а Вовка пусть уговорит поваров наших сделать гуляш. Остальные же несите кто что может.
– Ну, шампанское, полагаю, перебор, – возразил Левицкий. – Может заменим лимонадом.
– Ладно, лимонад так лимонад.
На том и порешили.
К следующей неделе всё уже было готово.
Осинин два раза бегал в «самоволку», сумел достать три бутылки лимонада и отличный «Муравейник».
Вовка не смог договорится насчёт гуляша, но в качестве альтернативы предложил большую кастрюлю настоящего узбекского плова, что нас тоже порадовало.
Остальные, конечно, тоже не остались в стороне. Кто сумел достать конфет, кто немного шоколада, кто яблок, а кто-то вообще смог раздобыть консервированную ветчину!
Каждый изворачивался как мог.
В назначенный день мы встали пораньше и начали готовить яства, достали торт, когда дневальный зашептал, что идёт дежурный по роте, а им, как на зло, был назначен Екименко, который в последнее время был злее собаки. Мы быстро стали прятать яства, и Осинин запихнул торт…, под подушку…. Тогда, мы этого, конечно, не успели сразу понять.
Когда Екименко ушёл, мы принялись сдвигать тумбочки, выкладывать еду и обнаружили, что торт превратился в лепёшку, а на подушке осталось много крема, который потом Осинин слизывал, то и дело оглядываясь, чтоб никто не видел.
– Ну ты дурила! – зашептали тогда бойцы.
– Под койку надо было!
– Эх….
Ну, делать уже было нечего. Мы поставили на середину нашего импровизированного стола, то что осталось от торта, разложили яства по степени их значимости, так сказать, и стали решать кто же пойдёт стучаться к старшине. В итоге выбрали меня.
Я глубоко вздохнул и подошёл к кладовой. Постучался. Послышались шорохи и сонный голос Осипова:
– Да?
– Иван Сергеевич, можете выйти? – взволнованно спросил я.
– Погоди… я сейчас….
Через минуту старшина вышел по полной форме с заспанными глазами, и мы хором сказали:
– С Днём Рождения!
Старшина аккуратно протёр глаза, осмотрелся, улыбнулся, глянул на стол и спросил:
– А что это у вас по центру?
– Торт…, – неуверенно сказал Осинин.
– Был им пять минут назад, – ответил Левицкий.
– Что ж случилось?
– Екименко вошёл, пришлось прятать.
– Ясно… Спасибо, друзья! Это лучший подарок! Айда обниматься!
Осипов сгрёб нас в охапку, а кого не смог, те сами его обняли, и я почувствовал всю искренность его слов.
После мы приступили к нашей скромной трапезе. Торт, а точнее остатки от него, ели чайными ложками, плов каждому положили в кружку.
– А сколько вам лет, товарищ старшина? – спросил Лосев между стуком приборов по металлу.
– Сколько дадите, – усмехнулся Осипов.
– Сорок, – заголосили бойцы.
– Пятьдесят.
– Сорок пять.
Старшина сухо засмеялся:
– Пятьдесят говорите? Спасибо. Вы ошиблись на двадцать лет.
– Неужто вам семьдесят?! – удивился Белов, и все рассмеялись.
– Мне тридцать, – ответил Осипов, улыбнувшись.
– Как тридцать?! – удивились мы.
– Вот так. Война старит людей, хотя, когда она началась и мне было двадцать я выглядел очень хорошо, и не было этих седин.
Вдруг в коридоре послышались быстрые шаги. Екименко буквально влетел к нам в казарму и уже-было начал:
– Взвод под…
Когда увидел нас полуголыми за импровизированным столом, на котором стояла еда и старшину.
Только хотел лейтенант что-то крикнуть, как из-за его спины показался полковник Воронцов, а за ним вошли Оксанов, Терехов и ещё несколько офицеров из штаба полка и других рот.
– Ну, что, Сергеич, с юбилеем тебя! – улыбнулся полковник и, посмотрев на нас, добавил: – Празднуешь уже?
– Не без этого, товарищ полковник! – ответил Осипов.
– Что же нас не позвал? – засмеялся Терехов. – Мы бы ещё что добавили, а то, смотрю, тортик у вас уже не тот!
Все вокруг рассмеялись, а Осинин невольно покраснел.
– Ну, что товарищи! – воскликнул Воронцов, расправив плечи. – В воздух старшину?
– Так точно! – гаркнули офицеры, и всем составом ринулись к нам, сбивая некоторых с ног, только для того, чтобы схватить Осипова на руки и начать подбрасывать под самый потолок, под общий хохот солдат.
Время, меж тем, неумолимо летело вперёд….