РАЙСКАЯ ОБИТЕЛЬ. Сборник новелл

– Вернись, кому говорят!

Но я уже ее не слышал. Закутанные в белое фигуры, стояли у калитки двоюродных сестер Коли Еременка. Их руки были подняты в локтях ладонями к толпе. Пальцы растопырены с огромным маникюром ухоженных ногтей. Ни одного участка тела видно не было, кроме кистей рук с огромными ногтями на растопыренных пальцах. Двоюродная сестра Коли, хозяйка дома, возле которого они остановились у калитки, попыталась приблизиться к ним. Но, растопыренные пальцы, угрожающе в мгновение были направлены на нее, и молодая девушка отпрянула, демонстрируя всем ободранное предплечье, на котором красовалась от локтя до кисти кровоточащая красная борозда.

– Я хотела посмотреть кто оно такое. Так оно, падло, так меня царапнуло, – визгливо жаловалась она, – посмотрите на руке, какие когтяры!

– Та это ж девчата с самодеятельности. Он та артистка, что хату купили недавно, – высказала догадку Леська! – что каким-то чудом оказалась в толпе. – И подруга с Киева. Понадевали маскхалате и придуруются, глаза позакрывали, чтоб никто не узнал, – и повернувшись к «артисткам», крикнула:

– Что, мы такие дураки, думаете, не узнали вас. Сейчас разденем, то так надаем по заднице, что забудете кто вы!

Фигуры стали говорить друг с другом, издавая лебединые звуки, короткие и длинные. Затем повернулись, закрытыми щелками для глаз, к толпе и Валик вдруг увидел, что правая рука стоявшей фигуры справа, машет ему, приглашая приблизиться.

– Подойди, тебя зовет. – Сказала вдруг Ольга, сестра Коли Еременко. Я приблизился. Фигура, что слева, нервно схватила меня дрожащей рукой, и сильно прижала ртом и носом к своему животу, препятствуя дыханию.

Я от удушья стал задыхаться. Но когда мне удалось вдохнуть, то дыхание вдруг перехватило острым неприятным запахом загнивающего мяса. «Это мое тело так пахнет. Мне плохо». – Послышалось в моем мозгу. Не слова, а понимание без слов: – «Мы не можем существовать в вашей атмосфере. Скажи им вслух: – «Они ничего плохого вам не сделают. Не трогайте их».

Я заколебался, боялся, что меня не будут слушать. Но сильная рука снова прижала рот и нос к животу, дыхание прекратилось. Я скорее осознал, что скажу эту фразу. И в то же мгновение, огромные и страшные когти впились больно в правое плечо и стремительно развернули меня к толпе. Я перевел дух, но когти впивались все сильнее и сильнее, боль усиливалась, и одновременно шла информация:

– «Говори! – когти сильнее впивались в плечо, – Говори!» – еще больней, – я начал говорить. По мере высказанных слов, за каждое сказанное слово, когти ослабляли давление, и боль прекращалась постепенно:

– Они, – боль слабее, – вам, – боль слабее, – ничего, – боль слабее, – плохого, – боль слабее, – не сделают. Не трогайте их! – говорил я. Толпа, разинув рты, молча, слушала. А мне пошла информация благодарности:

– «Мы потерпели аварию. Наш спасательный модуль на обратной стороне Земли. Но он уже вышел в зону слышимости маяка. Сейчас мы уже в безопасности. Ты спас нас. Ничего просто так не бывает. За все надо платить. Мы отблагодарим тебя. Мы вернемся еще к тебе».

Одновременно передавая информацию, кисть, гладившая мою голову, легонько толкнула меня к толпе. Когда я обернулся, фигур уже не было, они скрылись в доме Еременко Ольги.

Девушка бросилась следом за ними в дом. Все с нетерпением ожидали. Вскоре хозяйка вышла.

– Как сквозь землю провалились. Я и под кровать заглядывала и у открытое окно на огород смотрела. Нигде нет.

Девушке никто не поверил, а Леська философски заметила:

– Это она с артисткой по соседству живет и покрывает ее!

– А какое твое дело?! – вмешалась Нюська. Толпа, переругиваясь, постепенно разошлась. Я пошел домой, недоумевая о случившемся, а следом плелась Нюська и ворчала:

– Я вот мамке расскажу, какой ты послушный.

– Та замолчи, – не удержался я, – говори, иди расскажи, мамка тебе рубль даст!

Нюська уже ничего не слушала, она разговаривала с бабушкой. А я был убежден, что это переодетая соседская девушка, с городской подругой мутили толпу односельчан, тренируясь в подготовке в артистический институт.

Но, как я был удивлен, когда часом позже, та самая «артистка» спокойно шла с прибывшей гурьбой пассажиров автобуса, который прибыл из Киева. Ее окружили подруги и вскоре бедная девушка, закрыв лицо руками, плача убежала домой…

Прошло две недели со времени этого события. Дни стали дождливые, пасмурные. Жара сменилась прохладой, какая бывает среди лета. Я простудился и спал на печке. Как то поздним вечером, я выбрался на печку и почти заснул. А бабушка еще подгребала жар в печи, закрыв коридорную дверь на запор. Мать посапывала во сне в спальне на своей постели, как вдруг раздался быстрый стук в коридоре. Бабушка открыла дерь кухни и в коридор спросила темноту:

– А хто там такой? У нас все дома!

– Да открывайте быстрее, это я Нюся! – дрожащим от страха голосом, кричала двоюродная сестра.

– Ты ж дома должна быть с Виктором?! – бабушка не могла поверить, что в столь поздний час Нюся надумала придти к нам. Недоверие бабушки было основано еще и на том, что от животного страха у сестры изменился голос, да и еще тем, что, когда ее выдали замуж, за Кучеренко Виктора, работника колхоза, она переехала жить к Федосии Андреевне (тети Фене), своей матери. После развода с мужем, тетя Феня купила хату и жила там одна, а вот теперь уже живет и со своей замужней дочерью и ее мужем, все-таки веселее. Нюська вскочила в кухню с широко открытыми глазами и дрожа от страха начала скороговоркой говорить испуганной на смерть бабушке:

– Я былл-ла у Ол-ли Еремчихи (Еременко), вона с парнем встречается, и спрашивала меня, как свадьбу справляют? Кого в дружки брать? И когда собираются они пожениться? Ну я засиделась там. – Внезапно из спальни вышла заспанная мать. Стала внимательно слушать Нюськи рассказ.

– Когда я уже шла домой. Хотела огородом, перелезла через забор и напрямик. И тут, около Каленыков что-то поднялось из бурьяну и за мной. Я скорее и оно скорее. Я чуть медленнее и оно не спешит, держит дистанцию, не подходит и не отстает. Как меня стало колотить. Так хорошо, что вы тут рядом живете. Я бегом, сиганула через забор, руки дрожат. Стала лямкою стучать, чуть не умерла со страху.

– Тю, дура! Я думала, у Феньки хата сгорела. И что ты брешешь, как ты могла через забор перепрыгнуть, там полтора метра высотою? Если сломала, Витька будет весь огород городить. – Сказав недовольным тоном, мать, шаркая комнатными тапочками, отправилась в спальню, крикнув на ходу, – Иди, ложись на диван, Валик сегодня на печи спит, простудился.

Нюська замялась, глядя на бабушку.

– Ты, чего? – удивленно, глядя на нее, спросила бабушка.

– Мне б переодеться не мешало б? – вопросительно и несмело, спросила она. Бабушка с любопытством смотрела, не понимая, что ей надо. Затем догадливо спросило ее:

– Ты что усцалась, что ли?

– Та тише, Вы. Валик он слышит. – Стыдливо, опустив глаза, замялась Нюська.

– Так что я не понимаю или что? Иди в спальню, снимешь там трико, и ложись, я тебе одеяло сейчас вытащу из шкафа.

– А что я буду гола?

– А у тебя сорочки исподней нет?

– Майка есть. Холодно ж на улице.

– До утра не замерзнешь. Твое трико засцаное я на заслонку положу, до утра высохнет.

Нюська ушла в спальню матери с бабушкой. Оттуда засыпая, я слышал голоса бабушки и Нюськи.

Бабушка: – То когда свадьба у Ольги?

Нюська: – Через год, в августе… – Они еще о чем-то говорили, но я уже почти не слышал. Скоро из комнаты вышла бабушка с ядовито салатового цвета женскими исподними штанишками. Всю ночь, лежа на печке, и подставляя бока теплой черени, я нюхал удушливый запах Нюськиной мочи, забивавший мне дыхание своим густым отвратительно-тошнотворным запахом. И только к утру этот запах выветрился в дымоход, Нюськино трико высохло. Я еще спал на печке, когда мать и Нюська вышли из дома.

На следующий день, поутру, Нюська пришла к нам проситься снова переночевать. Под глазом у нее сиял сине-черный синяк. Она в слезах жаловалась бабушке на гада Витьку, приревновавшего ее к несуществующему любовнику. Нюська вертелась целый день у нас дома и рассказывала бабушке, что приезжал в сельсовет к Здоренку (председателю сельсовета) из Киева капитан КГБ, брал подписки о неразглашении у тех, кому исполнилось шестнадцать лет, кто видел привидения, что бродили по селу и пугали детей. Вечером мать разрешила переночевать Нюське у нас. Но поздно вечером пришел пьяный в стельку Витька, просить прощения у Нюськи. Мать и Нюська с трудом уговорили Витьку никуда не ходить, а ложиться на моем диване в спальне матери. И супруги вскоре мирно спали на диване вместе до утра, а утром помирившись, ушли домой. При этом гад Витька клялся Нюське, что никогда и пальцем ее не тронет, что будет жить мирно и хорошо. Нюська впоследствии родила ему четверых сыновей. Она очень хотела девочку, но родились мальчики, причем рожала почти каждый год, и, подряд после свадьбы.

Как то вечером меня спросила мать:

– Что это меня спрашивал Здоренко, что ты что-то видел на уличке около дома Еременко Оли? Это правда? – мать внимательно и выжидательно смотрела мне в глаза. Я не хотел ей ничего говорить, ответил:

– А что такое? Мам, если бы я что-то видел то я б тебе сказал бы. – Мать, конечно не поверила. Стала назидательно мне говорить:

– Смотри мне! Мне Здоренко сказал, что был у Киеве. И тот кэгэбист, что приезжал к нему в сельсовет, брать подписки, нигде в органах не числиться и про эти подписки в органах никто ничего не знает. Он просил меня поговорить з тобою, чтобы про это никто ничего не болтал языком. Сказав еще, что это были переодетые артистки, пугали вас дураков. Сказал, что они украли маскхалаты в кабинете гражданской обороны и в маскхалатах бродили по селу как приведения. А как будете молоть языками, то за это этих артисток и Ольку Яременко, что хату дала для переодевания, на Магадан отправят. Голова сельсовета Здоренко с трудом отвязался от кэгэбистов, когда спросил там про этого капитана, что брал подписки о неразглашении. Спасло только то, что он инвалид войны и сейчас при должности.

– От то он так ногу волочит, как наша Зорька, потому и инвалид, да, мам?

– Голова сельсовета воевал и был ранен, и от этого у него не изгибается нога, а наша корова от рождения такая. Потому телятко тети Гани выписали за трудодни, а она нам его принесла з колхозной фермы. И Зорька выросла, а теперь хорошо доится и дает много молока.

ЧАСТЬ – 2. ВИЗИТ БЛАГОДАРЕНИЯ

Глава первая

Мне исполнилось десять лет. Каникулы я был переведен в пятый класс Шпитьковской Средней Школы, до первого сентября оставалось две недели. Стоял жаркий воскресный день 1958 года. Шла свадьба. Двоюродная сестра Еременко Коли выходила замуж. Позвали родню и всех соседей. На свадьбе был и я. Музыканты, состоявшие из гармониста, барабанщика и флейтиста, играли бесконечный краковяк. Столы были накрыты на подворье и родичи бегали в хату и с хаты, то за горилкой, то за едой. На площадке веселились гости, танцевали и качались в рядне. Четверо хлопцев держали прочное льняное рядно, другие, подвыпившие, ловили девчат и бросали в рядно. Стоял визг и гам. Гармоника под безудержный свист флейты и бряцание барабана выводила краковяк, словом веселье било ключом. На порожке, что вел в сени хаты, появлялся и исчезал боярин с очередной порцией выпивки на подносе.

Я с Колей ели вкусные вареники с маком и медом и были счастливы. Потом затеяли игру в догонялки, и, когда я побежал за Колей, мой взгляд упал на порожек, там стоял в белом комбинезоне, полностью зачехленном, Пришелец и манил меня жестами к себе. Я от неожиданности остановился как вкопанный. Коля подразнивая товарища сказал:

– Что, не можешь догнать?! Ха-ха-ха!

– Коля, посмотри, вон «привидение» там.

Коля посмотрел в сторону порожка:

– Где?! Там ничего нет. – И, глядя на меня, добавил, – А я тебе никогда не вру!

Пришелец все так же стоял на порожке, давая понять, что он меня ждет. И видя мою нерешительность, добавил, – «Коля не видит нас. Иди ты один к нам. Мы прибыли, как и обещали, тебя отблагодарить», – мысленно текла информация. – «Можешь отвечать мне мысленно».

Я оторопело подумал:

– «Я один не пойду», – страх заползал холодным гадом под рубашку, идти одному было боязно.

– «Мы пришли поблагодарить только тебя», – ответил Пришелец, затем помедлив, добавил:

– «Подожди, я сейчас», – ушел в хату.

Я был поражен. Никто Пришельца не видел кроме меня. Вскоре Пришелец появился вновь:

– «Нет, только ты. Не бойся, мы тебе ничего плохого не сделаем. За все надо платить, вот мы и пришли тебе заплатить и отблагодарить».

– «А как я пойду?»

– «Поиграй с Колей в игру «Замри».

– Коля! – сказал я, – Давай в «Замри»!

– Давай. Только ты кричи «Замри»!

Я посмотрел на порожек, там стоял Пришелец в ожидании:

– Замри! – громко крикнул я.

В мгновение остановилось все и замерло. Наступила звенящая тишина. Листья на деревьях перестали шуметь, ветер прекратился. Гости остались на своих местах. Девушка в рядне осталась висеть в воздухе, так и не долетев до полотнища. Я пошел. Мое внимание привлек боярин, застывший в дверях на пороге сеней. Последовало предупреждение Пришельца:

– " Валик, осторожно, не зацепи ленту, она сейчас острая как бритва, можешь порезаться».

Я осторожно, стараясь не задеть замершего боярина, протискивался между дверным проемом и боярином, но любопытство брало верх:

– «А можно его потрогать за руку?»

– «Можно, только потихоньку», – ответил Пришелец.

Я положил свою левую ладонь на предплечье его застывшей левой руки и попробовал опустить его руку вниз. И сразу же ощутил, жесткую, как сталь поросль волосков на его руке под моей ладонью. Я быстро убрал руку, боясь пораниться. В то же время мне захотелось взять из застывшего подноса в правой руке боярина пятирублевую бумажку. Я мысленно спросил разрешения. Пришелец не возражал. Двумя пальцами я прикоснулся к пятерке и ощутил металлическую упругость купюры. Сопротивление было жестким и прочным. Ни сдвинуть, ни пошевелить деньги не удавалось. Я посмотрел в неподвижные синие глаза боярина. Они искрились живым блеском, ресницы же очень медленно, еле уловимым движением опускались на глаза. Внезапно я услышал команду: – «Валик, у нас очень мало времени, идем уже», – торопил Пришелец. Я прикоснулся к камнеподобной белой рубашке боярина и прошел в хату. В хате никого не было, кроме еще одного Пришельца выше ростом. Он стоял у побеленной мелом сены комнаты на земляном полу, с потолка на проводе свисала лампочка. В комнате горел свет, не смотря на яркий солнечный день за маленькими и скудно пропускающими оконцами хаты. Пришелец, который привел меня, сказал мне:

– «Это командир, его зовут Спейс. Он разрешает или запрещает».

Последовала команда командира начинать и не тратить времени. Я осмотрел хату. Под окошком стояла лавка, ярко выкрашенная в красный, блестевший в лучах яркой электрической лампочки цвет. Стол так же окрашенный, как и другая лавка, приставленная к нему.

– «Садись за стол, – послышалась мысленная команда командира, – Не сюда, чуть подвинься вправо».

Я подвинулся:

– «Теперь положи руки на стол, как на школьную парту».

Я послушно выполнял команду, положив руки, как в классе, на парту.

– «Хочешь посмотреть кино?», – услышал новое предложение Пришельца.

– «Хочу!» – не задумываясь, ответил я.

– «Сейчас будет медленно гаснуть свет, и мы покажем тебе кино. Смотри».

Пришелец в белом, тот, что был пониже ростом, нажал выключатель. Лампочка в хате потухла не сразу, а очень медленно, как в театре тухнет свет перед началом представления. На месте погружающихся во мрак предметов стали возникать в темно-синей мгле очертания кресла, в котором вдруг обнаружил я себя. Мои локти очутились на узком и коротком столике, окрашенном в черный цвет. Между столиком и стенкой было встроено покатое корытце с уклоном к сливному отверстию со сливной крестовиной, как в городских раковинах.

– «Видимо для водостока». ― Догадкой, промелькнула, мысль.

Стены хаты с окошками уже не было, на ее месте возник белый экран, как в кинотеатре. Я снова мысленно услышал слова:

– «Спейс, можно снять шлем, пусть посмотрит, кто мы?» – говорил Пришелец меньше ростом командиру. Командир не отвечал. Было видно, что он не хочет разрешать снимать шлем, и это скоро подтвердилось. Я услышал мысленно, слова командира.

– «Ты что, Принцесса, не знаешь, сколько здесь опасных микроорганизмов для нас с тобой, способных вызывать смертельные эпидемии!» – командир пытался убедить напарника не рисковать.

– «Но ведь я на карантине!» – возражал Пришелец командиру. Минуту помедлив, командир ответил: – «Ну, хорошо, только под твою ответственность. И, только предупреди, чтоб не напугать нашего протеже».

Что такое «протеже» я не знал, но спрашивать не решался. Вскоре послышал мысленные слова Пришельца, уговорившего командира снять шлем, что бы показаться мне.

– «Валик, мы такие же, как и вы, только наше солнце угасает. Мы достигли уровня развития, превосходящего ваш на сто миллионов лет. И мы сейчас живем рядом с вами. Ваше солнце было в далекие древние современные вам времена нашим солнцем, но теперь оно угасло, превратившись в инфракрасную звезду. Мы берем его энергию и живем на земле в специальных модулях. Это так же и наше средство перемещения и дом».

– «А можно посмотреть в будущее?» – неожиданно для самого себя спросил я Пришельца.

Командир поманил меня к себе. Я встал с кресла и подошел к нему.

– «Вот смотри». – Потекли мысленные слова. Пришелец указал жестом на сероватые шторки, которые стали раздвигаться от центра, открывая прямоугольник окна. Я стал всматриваться в сумрачную мглу за окном. Мне открылась картина местности покрытой черным вулканическим шлаком, небольшие черные холмики и белые облачка тумана у самой земли.

– «Вот это место, где в вашем мире разбит огород и бушует жизнь. Поют птицы, и дозревает урожай. А то, что ты видишь, это место в далеком будущем за сто миллионов лет от твоего летоисчисления. Как я говорила тебе, что наше солнце угасло. Но перед тем как угаснуть оно взорвалось и сожгло все живое на Земле. Мы это знали и заблаговременно приготовили свои укрытия и спаслись».

Пока Пришелец говорил со мной, командир подошел к нему.

Я смело и с любопытством стал наблюдать, как завязки развязал командир за спиной у провожатого, сверкнул шлем, и, серебристый обтягивающий тело скафандр возник перед ним. Затем, шлем поворотом на 90° осторожно был снят командиром. Черные пряди волнистых волос рассыпались по плечам. Это была женщина с красивыми миндалевидными глазами, точная копия моей матери, если не считать более пропорциональных черт красиво очерченного лица и светящихся материнской нежностью, цвета небесного сияния, глаз. Нежно, по матерински, всматривалась в меня. Вокруг головы, стягивая волосы, изящный ремешок. На лбу у переносицы было прикреплено мерцающее рубиновым сердечком украшение, которое держалось на этом изящно, выполненном ремешке с символическими начертаниями на нем неизвестных мне значков.

– «Ты спас мне жизнь. Меня зовут Принцесса, это мое имя вневременных реинкарнаций, где я живу под множеством имен. Я уговорила командира отблагодарить тебя».

– «Наш мир не такой как ваш. У нас давно нет болезнетворных микробов, но нет и иммунитета. И стоит одному микробу попасть к нам, как начнется эпидемия».

– «Принцесса, не увлекайся, у нас очень мало времени!» – напомнил командир.

– «Но корабль еще на теневой стороне Земли». – Возразила женщина, но подчинилась.

– «Мы пришли выполнить твои три желания. То, что произошло с тобой, бывает очень редко. Мы помогали раньше на протяжении всей истории человечества только по просьбам известным истории личностям. Они не отдавали себе отчет, что за все надо платить. Умоляли нас помочь им, прибегая к различным ухищрениям не щадя себя и своих близких и жалея такого человека, царственную особу, или простого одаренного бедняка помогали за плату Закону Космического развития, меняя ему судьбу. Он должен был платить, тем или иным, чтобы не нарушились кармические космические законы возрождения жизни. Если хочешь узнать, кто получал от нас помощь, открой любой учебник истории, и ты там найдешь тех людей от династий Египетских фараонов, Цезарей древнего Рима, до известных личностей вершителей современной истории. У тебя есть желания? Назови их».

Я, подумав, стал говорить:

– «Я хотел бы придумать лекарство от смерти и сделать всех людей бессмертными».

На что женщина, улыбнувшись, ответила:

– «Вы люди уже бессмертны. Вопрос в том, что вы этого еще не осознаете до конца. Вот взгляни на меня. Я так похожа на твою мать, это потому, что ты очень похож на моего мужа, командира». – Она взглянула на стоявшего в стороне своего напарника. – «Таким ты будешь спустя много миллионов лет и повторишь эту встречу в точности все так, как мы сейчас встречаемся с тобой».

– «Так получается, что я в далеком будущем прилечу в прошлое, чтобы встретится с самим собой, только в прошлом?»

– «Какое второе желание?» – услышал Я вопрос мужчины-Пришельца, – Может, ты хочешь много денег? Мы дадим тебе их, но не скоро, когда вырастешь и женишься», ―задал наводящий вопрос командир и ответил на него.

Я, подумав, возразил, как учили меня в школе, как истинный пионер-ленинец:

– «Не имей сто рублей, а имей сто друзей!» – чем сильно озадачил пришельцев, на что получил ответ:

– «На протяжении веков, мы наблюдаем человечество и знаем, что человек человеку волк. Друзей у тебя не будет, ибо ты получишь от нас знания видеть всех насквозь, угадывать мысли и недостатки других, видеть будущее, поверь, этого люди не любят. Ты будешь знать язык птиц и зверей, зверям и птицам это тоже не всегда нравится, поэтому мы будем помогать тебе. Без денег не прожить, мы будем помогать тебе по необходимости твоей. Больших денег у тебя не будет, но и с голоду ты не умрешь. Будешь жить столько, сколько сам захочешь».

– «Каково твое третье желание?» – спросила женщина.

Я ответил:

– «Я хотел бы попить очень вкусной воды, какую я пил, когда мама водила меня на выставку Достижений Народного Хозяйства, с граненого стакана».

Пришельцы снова были озадачены, они не знали, что называется граненым стаканом. Женщина стала объяснять командиру, что это емкость для питья, только стеклянная, кристаллообразной формы.

И, обращаясь ко мне, сказала:

– «Мы поменяем твой генетический код и покажем тебе твое будущее», – поспешила объяснить:

– «Генетический код необходимо сменить для того, чтобы ты приобрел, соответствующие способности и смог жить по-новому».

Она взяла небольшую рюмку из синего стекла, какими пили гости на свадьбе водку, и поднесла мне наполненную до половины прозрачной, как кристалл и вязкой, как желе жидкостью.

– «Это нужно выпить. Зажми нос левой рукой, старайся не дышать. Нужно сделать три глотка. Если сделаешь три глотка, о чем разговаривают птицы и звери будет полностью понятно. Только три глотка».

Я взял рюмку с мыслью о том, что такой пустяк как три глотка ничего не стоят. Поднес, не зажимая нос, понюхал. Жидкость ударила в ноздри чесночным приторным неприятным запахом, во стократ превосходя запах чеснока. Голова закружилась, я с отвращением отодвинул жидкость от себя. Сразу же пошла информация от Пришельца женщины: – «Надо зажать нос и сделать всего три глотка». – Женщина взяла с моих рук жидкость и вопросительно стала смотреть на меня, дожидаясь, когда я зажму нос. И только тогда, когда я выполнил просьбу, подала мне рюмку.

Итак, зажав нос пальцами, сделал первый глоток. Жидкость твердой, кусающей глотку шрапнелью продрала пищевод и досталась до желудка; второй, а тем более третий глоток я не смог физически сделать. Я буквально усилием воли сделал еще пол глотка. Чесночной круговертью тошнота мгновенно подступила к горлу, забив дыхание, как штифтом. И, плохо соображая, зачем впереди предусмотрено было корытце, фонтаном стала извергаться из меня пища комками недавно съеденного вареника пополам с желчью. Пришельцы комментировали:

– «Один глоток с половиной, тоже неплохо, но было бы лучше три». – Говорил мужчина. На что женщина отвечала:

– «Ему достаточно и одного, при его чувствительности».

А я с каждым позывом все облегчался и облегчался, и, когда мне показалось, что все уже прошло, и что свежей прохладой уходит тошнота, женщина сказала:

– «Покрути головой вправо, влево».

Я выполнил просьбу, и новый приступ тошноты взорвался во мне, но, блевать, было уже нечем.

–″Надо взять еще седьмую пробу, последнюю″.― И женщина пригласила меня встать с места, Я встал на мягкую серо-ворсистую поверхность, которой был укрыт пол модуля. Женщина откатила кресло ближе к середине помещения и усадила меня в него. Затем стала осматривать мою голову.

–″У него небольшие склеротические отложения в сосудах. Но это ничего, он крепкий малыш, ― и обращаясь ко мне, сказала. ― А вот на макушке небольшая вмятина в кости черепа и острым сколом смотрит в мозг, это твоя Ахиллесова пята. Этот острый как бритва скол не опасен, он затянут уже пленкой. Но береги это место от ударов″.

–″Это у меня была драка с моим двоюродным братом Бабченком Колей, он меня сухим обломком ветки яблони ударил по голове″.

–″Ты родился в рубашке. Еще миллиметров два три и ты умер бы″.

–″А, что от удара лошадки по лбу? ― спросил я, и пояснил, ― Я нарвал этому жеребенку клевера и дал, чтобы он покушал. Но жеребенок подошел к кобыле и стал искать дойку. Я за хвост его потащил к клеверу и в этот момент он меня задними ногами ударил, и у меня потекла кровь″.

–″В лобной части двойная кость, передняя получила небольшую вмятину, и ты отделался легким сотрясением мозга, однако нам надо взять последнюю пробу, потерпи″.― Она стала вертеть кресло, в котором сидел я вокруг своей оси, вызывая у меня приступы тошноты. Надрывно блевотные судорожные позывы сворачивали мой желудок в жгут, прижимая его к позвоночнику. Но извержений уже не было, только несколько плевков желто-зеленой слизи мне удалось выдавить из себя нечеловеческим усилием. И наконец, седьмая, и последняя проба была взята. А меня трясло от невыносимой экзекуции сильным рвотным составом мерзкой жидкости.

Отобрав пробы с корытца, длинной стеклянной трубочкой, она поместила каждую в отдельную пробирку. Пробирки были аккуратно установлены в подставку. Затем подставку с пробами женщина поместила в стенной сейф с мигающими разноцветными огоньками кнопок. Когда с этим было покончено, женщина быстро что-то сказала командиру. Тот вышел в овальную дверь и вернулся с граненой чаркой в половину емкости стакана. Она показала эту чарку мне, я, кивнув головой, измученный процедурой, ослабевший, твердо решивший не пить больше ничего. Возле овального выхода из помещения стоял современный куллер, которые появились лишь в конце двадцатого столетия, но в 1958 —м году их еще не было даже в проекте. Командир поставил чарку в подставку для наполнения стаканчиков. Из куллера потекла газированная вода в чарку. Женщина подала мне воду. Я с опаской взял шипучую жидкость, и обратил внимание на пузырьки газа шумно выскакивающие на поверхность воды в чарке. Пузырьки имели тонкие пленки, расплывающиеся по поверхности воды, и через секунду другую растворялись, исчезая бесследно. Я боязливо поднес чарку ближе к носу, но шипучая прозрачная вода в чарке, мягко пахнущая приятной влагой, заставила выпить ее до дна. Вода была не такая, как я пил тогда с мамой, на выставке, отличалась только тем, что была жестче на вкус.

– «Пей, сколько сможешь». – Одобрительно сказала женщина, но я осилил только три этих чарки и больше не мог.

– «А можно завтра?» – спросил я.

– «Нет, но если ты хочешь с нами связаться, мы дадим тебе код „SOS“. Тебе его надо только запомнить и повторить, мы придем на вызов всегда. Но когда ты нас вызовешь, повторив код вызова, мы уже не сможем просто так помочь тебе. Тебе надо будет заплатить. Какая будет плата, будет зависеть от твоего желания, которому необходимо будет сбыться для тебя. Но помни, чтобы дать тебе, то, что ты хочешь надо платить. Эта плата, как правило, бывает не всегда приятна для тебя. Выбор, в конечном счете, за тобой».

Женщина очень нежно говорила со мной. Командир был строг. Он останавливал ее и перебивал, но она продолжала:

– «Мы обещали показать тебе твою судьбу. Хочешь, посмотреть на ком ты должен был жениться?»

– «Хочу. На Шуре, да?»

Женщина ничего не ответила, на экране возникло лицо взрослой девушки с двумя косичками и улыбкой, приветливой и нежной.

– «Это Шура в десятом классе. Запомни, у доски на уроке физики, она будет вот так улыбаться. Ты узнаешь эту улыбку и вспомнишь нас».

– «Так я не женюсь на ней?» – спросил я, всматриваясь в улыбку взрослой Шуры.

– «Ты женишься вот на этой девочке», – сказал мысленно командир.

На экране возникла фотография детей возле скульптуры медведя. Я узнал этого мишку. Эта скульптура была в Киевском зоопарке при входе справа от пешеходной дорожки.

– «Она еще не родилась, родится, когда тебе исполнится тринадцать лет, в марте», – Сказала женщина.

– «Ничего, казак в седле невеста в люльке», – добавил командир.

Я смотрел на девочек. Одна была стройная, другая полненькая с косой. И услышал комментарий женщины:

– «Вот эта полненькая будет твоей женой, – и, почувствовав мое разочарование, добавила, – она будет очень хороша для семейной жизни».

Я повторил свой вопрос:

– «Так я не женюсь на Шуре?» – спросил я. И получил ответ, – «До встречи с нами ты должен был бы жениться на Шуре. У вас родилось бы двое детей. Но у тебя с ней не получилось бы жизни из за ее сложного характера. Ты умер бы в сорок один год». – Ответила женщина.

– «А когда я умру?»

Мне были показаны кадры моей смерти. Я увидел комнату с бетонными серыми стенами и четко очерченный угол там. Мне вдруг стало невыносимо жутко от этой картины. Я почувствовал, что умираю, хватаясь за грудь и чтобы облегчить страдания, я уперся спиной о холодную стену и умер. К действительности меня вернуло мысленное обращение ко мне:

– «Ты поставлен перед жизненным выбором отныне, что ты пожелаешь все, будет сбываться, но с определенной долей сопротивления. Зависит от трудностей и многих факторов. И ты будешь жить, сколько сам этого захочешь».

На экране мелькали кадры моей взрослой жизни. Я увидел седого красивого мужчину в форме охранника в огромном магазине, где были вывески с нарисованной красным птичкой и заглавной буквой «А». Таких магазинов со сверкающей чистотой и опрятными полками, заставленными прямоугольными разноцветными коробками товаров, в мое время еще не было.