После смерти Александра Вениаминовича фирма продолжала работать. В. Г. Шухов возглавлял проектное бюро, дело А. В. Бари приняла З. Я. Бари на правах наследницы, но по доверенности руководил фирмой сын, Владимир Александрович Бари. Инженерное образование он получил в Германии, интересовался авиацией. Другой сын, Виктор, был одним из директоров котельного завода. Юрий был еще мальчишкой. Невольно пришло время подводить итоги совместной работы В. Г. Шухова и А. В. Бари. Владимир Григорьевич прекрасно понимал, что без Александра Вениаминовича будет невероятно трудно находить общий язык с молодыми преемниками.
Виктор уже пустил дела Котельного завода на самотек. Владимир навязывал свои соображения, хотя не имел опыта руководителя и не обладал, как отец, авторитетом среди банкиров и промышленников. По воспоминаниям потомков А. В. Бари, больше года В. Г. Шухов в спорах с сыновьями Бари отстаивал свои принципы и позиции. И как это уже было в 1905 году, В. Г, Шухову пришлось самому заниматься основными делами фирмы. Ближайшим помощником В. Г. Шухова оставался Николай Юльевич Меллье. Он добывал заказы и оформлял договоры, сдавал работу и составлял сметы расходов. Работа в фирме А. В. Бари, как вспоминал В. Г. Шухов, была напряженной – «бессонные ночи, без отпуска, но как радостно было, когда завершалось строительство, и объект сдавался заказчику».
С 28 июня по 19 ноября 1918 г. Совет Народных Комиссаров начал активно принимать декреты о национализации (правильнее сказать – социализации) предприятий основных отраслей промышленности. Но принимать декреты – это еще не значит, что их можно реализовать аналогичным революционным путем и сохранить при этом невинную «политическую физиономию». Здравомыслящие чиновники из окружения В. И. Ленина (Л. Красин, Г. Соломон, Н. Валентинов, Л. Каменев и др.) предупреждали его и настаивали на том, что национализацию можно проводить, но хотя бы на каких-то юридических основаниях. А если этого нет, то желательно национализировать предприятия только через сохранение доли учредителей или хозяина, то есть через выкуп. Такой способ национализации, как они считали, позволил бы сохранить опытнейшие кадры предпринимателей, инженерную и научную элиту общества и не развалить хозяйство страны, а также избежать моря крови и жертв начинавшейся гражданской войны. Владимир Ильич приходил в отчаяние. В полемике споров он доходил до оскорблений своих единомышленников-оппонентов. Его не интересовали жертвы революционных потрясений и он умело сосредоточивал внимание спорящих на механизме захвата и удержания власти: нельзя делать никаких уступок – или все, или я складываю с себя вами данные мне полномочия: «Без вся-кого вы-ку-па!» (Этими словами солдат Шадрин, из кинофильма «Человек с ружьем», утвердил окончательную позицию В. И. Ленина).
Известный русский писатель Михаил Михайлович Пришвин был свидетелем того, как в морозные январские дни 1930 года сбрасывали и разбивали колокола Троице-Сергиевой лавры. Он увидел нечто общее в отношении новой власти к колоколу и к человеку. Каждый колокол был личностью, каждый жил и погибал[50] по-своему. Так и с человеком – «революция – это грабеж личной судьбы» – записал он в своем дневнике.
Чтобы облегчить процесс безнаказанного ограбления любого собственника или предпринимателя, большевики выслали из страны юристов, ученых, философов, писателей. Эта задача была возложена на НКВД под видом «выполнения специальных поручений Президиума Всероссийского Центрального Комитета и Совета Народных Комиссаров по охране революционного порядка».
«Первый звонок» не заставил себя ждать. 28 апреля 1918 г. появляется сообщение в газете «Известия»: «О разоблачении контрреволюционной организации, снабжавшей деньгами и людьми банды Корнилова и Каледина… Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией закончено следствие по делу о контрреволюционной деятельности организации…
В числе обвиняемых по делу лиц привлекаются американский подданный Бари, бывшие офицеры Громов, Кривошеин, графиня Н., приват-доцент Московского университета Ильин, Халафов и др. Согласно данным, добытым следствием, исключительную роль в контрреволюционной организации играл В. А. Бари, который был арестован по ордеру Чрезвычайной комиссии 14 апреля в Москве…»
По воспоминаниям Владимира его допрашивал сам Феликс Эдмундович Дзержинский. Сидел В. А. Бари в одной камере с великим русским актером Василием Ивановичем Качаловым, случайно оказавшимся на гастролях на территории, занятой белыми, а потом красными – поэтому был арестован на всякий случай.
Обвиняемый по делу приват-доцент Московского университета Ильин – это тот самый Иван Александрович Ильин, выдающийся русский философ, чьим именем гордилась и гордится просвещенная Россия. В предисловии историка философии Ю. Т. Лисицы к 10-томному собранию сочинений И. А. Ильина (М.: Русская книга, 1993. т.1, с. 18) читаем:
«…В 1918 году И. А. Ильина трижды подвергали аресту (15 апреля – ордер № 682; 11 августа – ордер № 15936; 3 ноября – ордер № 9356) и содержали в застенках ВЧК в общей сложности около двух месяцев. Он проходил по делу № 93 американского гражданина Бари В. А. и др., обвинявшихся в принадлежности к контрреволюционной организации, именуемой «Добровольческая армия». И. А. Ильин, в частности, обвинялся в том, что он вступил в московскую организацию «Добровольческой армии», заведовал ее Петроградским отделением и снабжал таковое деньгами, полученными от Бари.
И. А. Ильин был дважды судим – 30 ноября на заседании президиума коллегии отдела по борьбе с контрреволюцией и 28 декабря в Московском революционном трибунале, и оба раза оправдан за недоказанностью обвинения! 4 сентября 1922 г. Иван Александрович был арестован большевиками уже в шестой раз! (последний ордер № 1698 от 16 августа 1922 г.) Допрошен и немедленно судим. Приговор: «Ивана Александровича Ильина выслать из пределов РСФСР за границу» в течение 7 дней с обязательством «не возвращаться на территорию РСФСР без разрешения органов Советской власти» (Статья 71-я Уголовного Кодекса РСФСР, карающая за самовольное возвращение в пределы РСФСР высшей мерой наказания, под подписку объявлена…)»
Иван Александрович не скрывал своего отношения к большевикам: «Пять лет, – писал он, – прожил я в Москве при большевиках: я видел их работу, я изучил их систему, я своим делом участвовал в борьбе с ними и многое испытал на себе. Свидетельствую: это растлители души и духа, безбожники, бесстыдники, жадные, лживые и жестокие властолюбцы… Да избавит Господь от них нашу родину! Да оградит Он от этого позора и от этой муки остальное человечество!»
К сожалению, не удалось обнаружить документов о том, что стало с графиней Н. (Ланской), но Владимира Александровича Бари вызволил из кутузки ВЧК консул США Д. Пул.[51] За границу выехала половина семьи: Екатерина, Виктор, Георгий (Юрий) и Владимир. В России остались Ольга, Анна, Евгения, Лидия, Мария и Зинаида Яковлевна.
Старшие дочери уже вышли замуж, поменяли фамилию, стали гражданами России. Подробности судеб Виктора (1883–1965), Владимира (1887–1978) и Георгия (1896–1973) неизвестны. По воспоминаниям Александра Александровича Воскресенского, Виктор умер в Англии, у него было три сына. Владимир работал в Америке – пробовал свои силы в фермерстве и некоторое время был коммерческим директором известной авиационной (вертолетной) фирмы Игоря Ивановича Сикорского; детей у него не было. Георгий умер в США, у него была одна дочь.
Можно представить себе, каково было состояние матери – Зинаиды Яковлевны. Половина семьи в эмиграции, половина в России. Действительность тех дней регулярно напоминала о себе: быстро облетала окрестные дома весть об очередном аресте, круг сужался. Стукачей и агентов в ЧК было предостаточно, а фамилия Бари в Москве одна. Что пережила З. Я. Бари, переезжая от одной дочери к другой, – то в Москву, то в Казань, – ежедневно ложась спать под страхом ночного звонка!?
«Второй звонок» – превентивный арест и допрос в ВЧК дочери и зятя по доносу любителей бдительности. В семейных архивах сохранились документы: удостоверения № 136 и № 142, выданные дочери А. Бари, Лидии Александровне, и ее мужу Воскресенскому Александру Дмитриевичу.
«Всероссийская Чрезвычайная Комиссия. Тюрьма.
Удостоверение № 136.
Декабря 2 дня 1921 года.
Выдано гр. Воскресенской Лидии Александровне в том, что он (она) освобожден (освобождена) сего числа из тюрьмы и В. Ч. К.
С него (нее) взята подписка о не выезде из Москвы и явке по первому требованию в В. Ч. К».
ПечатьНачал. тюрьмы ВЧК – подписьДелопроизводитель – подпись
Не дожидаясь «третьего звонка», в 1926 году Зинаида Яковлевна выехала в США (через Ригу, где жили родственники), чтобы не ставить под удар судьбы оставшихся в России дочерей с их семьями. Она умерла в 1939 году, на 26 лет пережив мужа.
* * *
Большая часть потомков Александра Вениаминовича Бари живет в Москве, часть в Казани, часть в США. Судьбы их сложились по-разному, да и фамилии менялись не один раз, но гены Александра Вениаминовича сохраняются в российских потомках.
Андрей Борисович Ефимов (правнук) – доктор физико-математических наук.
Мария Владимировна Федорова (внучка) – кандидат медицинских наук.
Кирилл Александрович Воскресенский (внук) – кандидат наук, гидробиолог (ск. в 1989 г.).
Петр Кириллович Воскресенский (правнук) – кандидат медицинских наук.
Александр Александрович Воскресенский (внук) – кандидат химических наук.
Михаил Викторович Базилевский (правнук) – доктор химических наук, профессор (Физико-технический институт им. Карпова).
Жизни не хватит, чтобы в полной мере изучить всю родословную, но необходимо упомянуть еще о некоторых членах рода Бари. Это известный врач-психиатр Александр Оттович Бари, клиника которого была на Васильевском острове, в Петербурге. В его клинике лечился и провел последние годы жизни великий русский художник Михаил Александрович Врубель (точную степень родства с А. В. Бари пока не удалось установить).
Адольф Эдуардович Бари – художник-анималист середины XIX века – о нем писал в своих воспоминаниях А. Н. Бенуа.
И еще одна личность – это Нина Карловна Бари: ее отец приходился двоюродным братом Александру Вениаминовичу. Нина Карловна – профессор МГУ – была весьма одаренным математиком, слыла большим авторитетом среди математической элиты Ленинграда и Москвы. В 3-м томе Большой Советской Энциклопедии (3-е изд. М., 1970) о ней написано:
«Советский математик, доктор физико-математических наук (1935 г.). В 1921 г. окончила Московский университет, с 1926 г. работала там же, профессор (1934 г.) Бари Н. К. принадлежат глубокие исследования структуры непрерывных функций и единственности определения коэффициентов тригонометрического ряда по изображениям функции. Основные работы в области теории функций действительного переменного и теории приближения функций».
Москвичи, наверное, помнят и диктора радио Анну Бари… На Введенском кладбище похоронена Эмма Яковлевна Самойлович (урож. Бари) вместе с мужем Александром Михайловичем, Статским Советником. И из нынешних потомков Бари уже никто не помнит о родственных связях с Эммой Яковлевной (супруги скончались в 1914 году).
Попытка отследить хотя бы одну ветвь из всей родословной обрастает новыми интересными находками. Например, фамилия и род Воскресенских происходят из Хотьково, уже несуществующей деревни Иевлево, что рядом с Сергиевым Посадом (Московская область). Свекор Лидии Александровны Бари, Дмитрий Иванович Воскресенский, был священнослужителем в храме Преображения в Пушкарях – Малый Головин переулок в Москве. Он окончил духовную семинарию в г. Дмитрове (Московская область) с отличием и принял фамилию «Воскресенский» в знак особых успехов и усердия в учебе. До поступления в семинарию семья носила фамилию Лебедевы. Но последующие поколения так и остались с фамилией Воскресенские. Мужем Лидии Александровны стал сын Дмитрия Ивановича – Александр Дмитриевич Воскресенский, врач инфекционист-эпидемиолог (призывался на службу и в Русско-японскую войну, и в Первую мировую 1914 г.).
В книге «От Москвы до Архангельска» (Москва, 1897) Петр Петрович Кончаловский приводит такую информацию:
«…В полуверсте от платформы Тарасовской, по левую сторону от железной дороги, лежит деревня Черкизово с небольшой шерстоткацкой фабрикой «Товарищества Новиков, Егоров и K°». Как в этой деревне, так и в ее окрестностях по берегу реки Клязьмы расположено несколько дач местных крестьян, чередующихся с богатыми дачными усадьбами Крестовниковых, Жучкова, Шнауберта, Сорокоумовского[111], Зензиновых и др.»
Так вот, Александр Дмитриевич Воскресенский первым браком был женат на Алевтине Крестовниковой, летом жил на даче в Тарасовке (Черкизово) – рядом с церковью Покрова (теперь это место называется Черкизовский парк) и ездил на велосипеде в Сокольники на любимую работу.
Александр Дмитриевич Воскресенский (муж Лидии Бари) с сыном Кириллом. 1914 г.
Лидия Бари с сыном Кириллом во дворе дома (кучер Иван Малафеев). 1915 г.
Кирилл Александрович Воскресенский
Красноармеец Краснопресненского отряда 1941 г.
Кандидат биологических наук, доцент МГУ. 1980-е гг.
По сведениям П. Бурышкина, Крестовниковы появились в Москве в начале XIX в. В московском купечестве они состояли с 1826 года, перечислившись из Переславля-Залесского Владимирской губернии. По семейному преданию отец Алевтины, Григорий Александрович, сохранил икону, перед которой молилась его прабабушка, когда Пугачев шел приступом брать Оренбург. Г. А. Крестовников окончил Московский университет (естественное отделение физико-математического факультета). Его научные статьи по органической химии публиковались в журнале Русского физико-химического общества и в Берлинском химическом обществе. По его инициативе было создано «Товарищество Московского механического завода», первого в России завода того времени по изготовлению ткацких станков. С 1906 по 1915 год Григорий Александрович возглавлял Московский биржевой комитет. А в 1847 году братья Крестовниковы построили в селе Поляны Московской губернии (ст. Лобня Савеловской железной дороги) ткацкую фабрику, существующую и по сей день (Красная Поляна Мытищинского района).
В предреволюционные годы Г. А. Крестовников – председатель совета Московского купеческого банка. А в 1896 году, во время проведения Нижегородской художественно-промышленной выставки, он был председателем Комиссии экспертов.
В 1905 г., во время Русско-японской войны A. Д. Воскресенский, как военврач находился в одном из Восточно-Сибирских госпиталей. Алевтина Григорьевна в этом году скончалась во время родов, но он так и не смог попасть на похороны супруги.
Вернувшись в Москву, Александр Дмитриевич женился на Лидии Александровне Бари, которая была подругой Алевтины Крестовниковой. Между семьями долгие годы сохранялись доброжелательные отношения.
В 1925 г. А. Д. Воскресенский стал главным врачом Сокольнической инфекционной больницы. С 1935 по 1939 гг. был в ГУЛАГе вместе с сыном А. А. Воскресенским. На строительстве канала Москва-Волга, 3-го Управления ДмитЛага – понадобился врач. Неисповедимы пути Господни! Продолжатель дела А. Бари и B. Шухова, – Константин Константинович Купалов-Ярополк, как ведущий инженер, принимал участие в проектировании и строительстве канала Москва-Волга, а зять А. Бари и внук – на том же канале, на положении зеков. После окончания строительства канала Москва-Волга Александр Дмитриевич освободился и даже был награжден правительственными наградами, но забыли снять судимость, поэтому местом жительства было определено режимное расстояние – 101 км от Москвы. Он пробовал устроиться по своей специальности в г. Александрове (по Ярославской дороге), но не нашлось работы. И А. Д. Воскресенский определился только в Можайске.
Немецкие войска осенью 1941 года подходили к Москве. Лидия Александровна поехала выручать мужа. В поезде до Можайска ехали вместе с Дмитрием Петровичем Кончаловским, которого Лидия Александровна знала как историка, профессора Московского университета, слушала его лекции. Его старший брат, Петр Петрович, в молодости дружил с семьей С. И. Мамонтова, помогал в качестве художника оформлять домашние спектакли в Абрамцеве, в последующие годы помогал обустраивать музей. Как упоминалось, он был женат на дочери известного художника В. И. Сурикова и приходился дедом Андрона и Никиты Михалковых-Кончаловских. А младший, Дмитрий, еще в юности нянчился с Борисом Леонидовичем Пастернаком на даче – Огневский овраг, под Можайском, – куда он и ехал по пути с Л. Воскресенской. Пока в поезде обсуждали надвигающуюся трагедию возможной оккупации, Можайск уже обстреливали на ближних подступах и бомбили.
Лидия Александровна кинулась к мужу: «Бросай все, срочно выезжаем, с тебя сняли судимость». Они чудом успели выехать, а Дмитрий Петрович попал под оккупацию… плен – Германия, Франция. Впоследствии он стал литератором, под псевдонимом Степанов выпустил несколько книг.
Не так важно, какого вероисповедания был Александр Вениаминович Бари, какой национальности, какой гражданской принадлежности. Живя в России с паспортом американского гражданина, он был прежде всего сыном России и горячо любил ее, своим трудом создавал ее Достоинство и Величие! Вся жизнь Александра Вениаминовича – это часть нашей истории, которая складывается из биографий отдельных личностей, рождая биографию народа. Редактор-издатель журнала «Русский торгово-промышленный мир» Е. В. Михальский еще в 1915 г. писал в редакционном предисловии к первому выпуску:
«Настала пора сознаться, что даже в маленьких, часто весьма скромных по размеру предприятиях, преследующих как будто только личные выгоды, создается великая, мощная Россия, и деятели торгово-промышленного мира, ведущие Россию к богатству и славе, заслуживают того, чтобы русское общество знало их имена».
* * *
В годы революционных потрясений В. Шухов остался в России. Дом на Новинском бульваре, в котором он жил, был куплен им на свои «кровные», но в 1918 году его экспроприировали, так как Владимир Григорьевич числился буржуазным элементом. (Сначала разорили уникальную библиотеку, а затем сожгли дом). Вместе с остатками проектной конторы и семьей он переселился в дом А. Бари, в Кривоколенном переулке.
Через год Владимир Григорьевич получил мандат от ВСНХ на управление оставшейся частью фирмы A. В. Бари. «За № 630/3930 от 11 марта 1919 г. Президиумом ВСНХ назначается Членом Правительственного Правления национализированного завода бывшего инженера Бари». Подписи: Председатель ВСНХ – А. И. Рыков, секретарь Президиума – А. Шотман.
Старший сын Лидии Александровны – Кирилл, страдавший сильной близорукостью – заигравшись, забывал, что теперь это не их квартира, а контора, и забегал, как к себе домой. Но, увидев Шухова, останавливался и недоуменно смотрел на Владимира Григорьевича, изо всех сил напрягая зрение. А В. Г. Шухов в свою очередь недоуменно смотрел на Кирилла и спрашивал его: «Мальчик, почему ты каждый раз гримасничаешь, когда встречаешься со мной?» Возможно, Кирилл хотел увидеть своего дедушку, о котором так много и с теплотой говорили в семье.[112]
B. Шухов собирал уцелевших специалистов и продолжал работу над проектами по строительству промышленных магистральных трубопроводов, знаменитой башни на Шаболовке[113] (1919–1922 гг.), гиперболоидных опор ЛЭП через Оку (1927–1929 гг.). В Баку строится первая промышленная установка – завод «Советский крекинг» (1932 г.).
30 июля 1919 г. В. И. Ленин подписал Постановление Совета рабоче-крестьянской обороны «установить в чрезвычайно срочном порядке в г. Москве радиостанцию, оборудованную наиболее совершенными приборами и машинами». К этому времени Владимир Григорьевич уже работал над первоначальным проектом радиобашни (антенны) и занимался поверочным расчетом конструкции. От первоначального варианта, – 9-секционного гиперболоида высотой 350 м, – пришлось отказаться из-за отсутствия металла. Было решено установить радиобашню – 150 м. Административные и хозяйственные текущие хлопоты выполнял один из старейших работников фирмы Николай Юльевич Меллье, который и в прежние годы замещал А. В. Бари, когда тот был по делам в отъезде. Владимир Григорьевич должен был сосредоточиться над доработкой проекта. В сентябре 1919 года в нотариальном подотделе Московского Совета была оформлена доверенность – документ наделявший Николая Юльевича обширными правами; сам же В. Г. Шухов всегда тяготился ролью руководителя фирмы, это отвлекало его от творческого процесса и отнимало много времени.[52]
Содержание доверенности:
«Самостоятельно принимать от имени Шухова заказы-наряды на поставку металла и сырья, составлять сметы на проекты, подавать счета на выполненные работы, закупать оборудование, получать наличные деньги, открывать и закрывать текущие счета в Государственном банке, подписывать чеки, нанимать и увольнять служащих, мастеров и рабочих; определять им жалование». (Здесь и далее цитируется по книге Л. Арнаутова «Повесть о великом инженере»).
В момент оформления происходит разговор:
– А жениться от Вашего имени я тоже могу? – с серьезным видом осведомлялся Николай Юльевич.
– Можете! – в тон ему, без улыбки, отвечал Владимир Григорьевич. – Видите, юристом записано: «Уполномочиваю Вас во всех случаях действовать так, как бы я сам лично, не стесняясь чем-либо здесь недосказанным». Надпись на доверенности:
«1919 год, сентября 5-го дня доверенность эта явлена в нотариальном подотделе законоздравоспособным, лично подотделу неизвестным гражданином Владимиром Григорьевичем Шуховым, представившим в удостоверение своей личности паспортную книжку, выданную ему…»
Началось строительство радиобашни. 22 июня 1921 года произошла авария во время подъема четвертого яруса, который был уже поднят до проектной отметки – уровня третьей секции гиперболоида. «Подъем осуществлялся пятью лебедками. С 75-метровой высоты секция упала вниз из-за обрыва тросса на одной из лебедок. Были повреждены три первые смонтированные секции и, стоявшие на земле и готовые к подъему, пятая и шестая секции. В считанные секунды результаты двухлетнего труда были сведены почти к нулю».
Пока не удалось установить – были ли человеческие жертвы. Но по заключению технической комиссии авария произошла якобы из-за усталости металла (? – прим. авт.). Владимир Григорьевич был абсолютно уверен в правильности своих расчетов, в безупречности проекта и метода монтажа, в добросовестности производителя работ Александра Петровича Галянкина.
Не будем гадать – чья версия достоверна. Пожалуй, более правдоподобна версия Л. Арнаутова. В те годы не было никакой службы Госгортехнадзора, отвечавшей за исправность оборудования по безопасному перемещению грузов. А лебедками пользовались такими, какие смогли достать. И, вполне вероятно, что трос на одной из лебедок пошел «в разнос» из-за обрыва нескольких нитей в сплетке. Поднятая четвертая секция потеряла остойчивость из-за смещения центра тяжести, а применявшаяся страховка не смогла удержать ее от падения. Члены технической комиссии и П. К. Худяков, возглавлявший ее, понимали, что от их выводов зависит жизнь В. Г. Шухова, поэтому появилась запись о причине аварии:«… из-за так называемой усталости металла». Выводы ОГПУ прозвучали для В. Г. Шухова весьма угрожающе, когда ему, как руководителю, был вынесен приговор: «условный расстрел». Что творилось в душе Владимира Григорьевича… Какое надо было иметь мужество, чтобы найти в себе силы взяться за восстановление поврежденных секций и заново смонтировать всю конструкцию. А если бы опять неудача?..
Затем обнаружились неполадки на заводе «Советский крекинг», бесчисленные бюрократические препоны, волюнтаристские, порой технически безграмотные указания «сверху».
Но, несмотря на все трудности, Владимир Григорьевич не уходит со службы, он до последних дней постоянно встречается с сотрудниками (о чем свидетельствуют его рабочие тетради), оказывая им помощь в решении сложных инженерно-технических вопросов.
В 1932 г. по расчетам В. Шухова восстанавливается уникальный архитектурный памятник XV века – знаменитый «падающий» северный минарет медресе в Самарканде.[114]
Завод паровых котлов Строительной конторы А. В. Бари стал Государственным котельным заводом «Парострой». В 1930-е годы он так и размещался там, где теперь находится завод «Динамо». Возле завода долгие годы сохранялся Бариевский проезд, но при расширении промышленной зоны он оказался в составе увеличившейся заводской территории. Помнят о нем только москвичи-старожилы этих мест и потомки А. В. Бари.
В. Г. Шухов был избран главным инженером завода, категорически отказавшись от должности директора. В эти годы создавалась новая проектная структура «Строительная контора Мосмашинотрест», которую возглавил Владимир Григорьевич. Несколько лет заводом выполнялись различные заказы. Но вскоре завод с испытательным полигоном закрыли и передали в электротехническую промышленность. Часть завода отошла к Теплотехническому институту. Остатки Конторы А. Бари растаскивали по различным отраслям…
На новом посту В. Шухов вместе с оставшимися сотрудниками прилагает титанические усилия в проведении ремонтно-восстановительных работ на железных дорогах России. Необходимо было в кратчайшие сроки восстановить мосты после разрушительных событий Гражданской войны. Непосредственным руководителем этих работ был Николай Степанович Лошинский. Не было квалифицированных рабочих, не хватало металла, отсутствовало необходимое оборудование. Из отслуживших свой срок железнодорожных рельсов и стволов деревьев строили вспомогательные подъемные краны, для Москвы была изготовлена система водоснабжения по деревянным трубам и т. д. и т. п. Владимиру Григорьевичу было уже далеко за 70 лет, но он продолжал работать. В течение последних 20 лет жизни (с 1919 по 1939 г.) В. Шухов состоял членом Государственного Комитета нефтяной промышленности, был членом ВЦИК, членом-корреспондентом РАН, Почетным членом АН СССР, депутатом Московского совета. Ему дважды присваивалось звание Героя Труда, он одним из первых был удостоен премии им. В. И. Ленина. Несмотря на неимоверную занятость, он не отошел от главного дела всей своей жизни. Владимир Григорьевич смог сохранить сформировавшийся коллектив специалистов, которые понимали и чувствовали «музыку» инженерного искусства, а в своей творческой жизни, как пишет Л. Арнаутов: «шел к истине сквозь чащу противоречий и неясных фактов, драматизм поисков, горечь сомнений и радость удач».
В 1934 году В. Г. Шухов оставил дом А. В. Бари. По воспоминаниям внука – Ф. В. Шухова:
«На работу, а их теперь стало две – Стальпроект и Гипронефть, – нужно было ездить, а сил стало меньше. И поток людей устремился в кабинет на Зубовском бульваре (д. 16/20, кв. 64). Скольких ученых и инженеров перевидали стены этого кабинета! <…>
Новый кабинет, очень светлый, солнечный, и в нем – тот же стол, те же шкафы, тот же диван, те же модели, нет лишь двери в проектную контору» (при переезде заодно прихватили мебель, принадлежавшую семье А. В. Бари – печальный и горький факт).
Одним из преемников В. Г. Шухова стал Николай Прокофьевич Мельников[115], пришедший к Владимиру Григорьевичу в 1932–1933 годах по рекомендации Евгения Оскаровича Патона. В 1944 году он был назначен директором головной организации ЦНИИпроектсталькострукция, которая образовалась после ряда многочисленных переименований, переездов и преобразований проектного бюро В. Г. Шухова. Николай Прокофьевич возглавлял институт почти 40 лет. Он был известным специалистом и блестящим организатором – академик АН СССР, лауреат Ленинской и Государственной премий. Сегодня это головное предприятие носит его имя – ЦНИИпроектстальконструкция им. Н. П. Мельникова. На фасаде здания установлены две мемориальные доски: слева – Н. П. Мельникову, справа – В. Г. Шухову.
Объем работ ЦНИИПСК необычайно широк и разнообразен. Под руководством Н. П. Мельникова были созданы проекты металлургических комплексов, как в СССР, так и за рубежом; проекты машиностроительных заводов-гигантов – флагманов отечественного машиностроения; проекты пусковых объектов космического комплекса; проекты зданий для судостроительной промышленности и энергетики. Расширился спектр принципиальных конструкторских решений при проектировании резервуаров и газгольдеров (емкостей для хранения нефтепродуктов и сжиженных газов). Построены по проектам ЦНИИПСК мосты через реки: Днепр (цельносварной мост им. Е. О. Патона в Киеве), Даугаву (вантовый мост в Риге) и др. Для радиостанций, радиорелейных линий и телевидения всех регионов страны было разработано и внедрено в массовое строительство множество различных опор, башен. Для радиоастрономии и космической связи разработаны сложные системы вибраторов, проволочных антенных систем, отражающих поверхностей, радиотелескопов и других уникальных объектов.
Многим знаком радиотелескоп в Медвежьих Озерах (Щелково) и перекрытие плавательного бассейна в подмосковном пансионате «Березка» (Мытищинский район). Это тоже работа ЦНИИПСК.
И еще одного специалиста помнят в ЦНИИПСК – К. К. Кулалова-Ярополка, работавшего в проектной конторе В. Шухова с 1929 по 1933 год. В 1934 г. К. К. Купалов становится главным инженером и заместителем начальника строительного сектора канала Москва – Волга. Он провел огромную работу по сохранению инженерных архивов В. Шухова, с 1958 по 1983 год преподавал в Московском инженерно-строительном институте им. В. В. Куйбышева (ныне МГСУ). Студенты с своем кругу любовно называли его – «"К" в кубе». Замечания студентам он высказывал в строгой форме, но всегда находил место остроумной шутке, чем сглаживал суровость «приговора» по той или иной ошибке в работе.
После Н. П. Мельникова в 1982 году ЦНИИПСК возглавил один из опытнейших инженеров Владимир Васильевич Кузнецов – кандидат технических наук, Заслуженный строитель России, лауреат Государственной премии. Владимир Васильевич начинал работать с Николаем Прокофьевичем с 1946 года, он продолжает работать в ЦНИИПСК и по сей день.
Константин Константинович Купалов-Яроплок
Николай Прокофьевич Мельников
Владимир Васильевич Кузнецов
Владимир Васильевич Ларионов
Некоторые из многочисленных объектов, построенных по проектам ЦНИИПСК им. Н. П. Мельникова.
С 1989 года ЦНИИПСК возглавляет Владимир Васильевич Ларионов – доктор технических наук, профессор, академик Международной академии. Заместителем директора работает Геннадий Петрович Кандаков – кандидат технических наук который с первой же встречи и деловом коротком разговоре помог осознать всю значимость и авторитет ЦНИИПСК в дальнейшем развитии истории металлоконструкций в России и за ее пределами. Здесь работает и страстный поклонник таланта В. Г. Шухова – Евгений Петрович Морозов – человек необыкновенно интересный в мышлении, прост и деликатен в общении. Он кандидат технических наук, автор болле 60 изобретений.