Между ними произошел такой диалог:
– Я сейчас оттуда… и все видел сам. Ничего не дам! Вы за все ответственны – раз Вы пишете декорацию.
– Да, что Вы, Савва Иванович! Вот на афише ведь сказано, что я пишу декорацию, а постановку поручили Ленскому и Быковскому. Стало быть, сценарий, мебель, костюмы и пр., – это все на их ответственности.
– Все равно! Художник, писавший декорацию, отвечает за все! Я Вас «разделаю» в газетах! Я «бросаю Вам перчатку»!
(Не без улыбки) – Пожалуйста, Савва Иванович, сколько угодно «разделывайте», я подымаю Вашу «перчатку».
Табуретки, кресла и все прочее Леонид Осипович получил, и тем закончилась их «дуэль». Из следующих страниц воспоминаний Л. Пастернака об этой встрече с С. Мамонтовым: «как я узнал, Мамонтов очень не любил Аренского и его музыку, и у него с ним были какие-то музыкальные «счеты», которых он ему простить не мог, к тому же был приглашен не тот дирижер для «Рафаэля», которого хотел Мамонтов. Словом, я чуть не попал в «козлы отпущения», но, к счастью, все вовремя выяснилось и кончилось прекрасно… Савва Иванович был промышленник нового типа, всесильный, властный и неимоверно энергичный строитель железных дорог. Впоследствии он попал под суд, был оправдан и освобожден… Только за то хотя бы, что он открыл Шаляпина, можно простить ему все».
Обаяние личности Александра Вениаминовича Бари раскрывалось в его особой любви к детям. Его именем называли внуков и правнуков. В домах потомков обязательно были его портреты. Для них Александр Вениаминович был моральным эталоном.
Александр Вениаминович Бари с Зинаидой Яковлевной. 1910 г.
А. Бари до самозабвения любил детей и семью. Видимо, эти качества он унаследовал от матери, которую боготворил, но об отце не вспоминал. Он на спор мог попросить на руки малыша у любой незнакомой мамаши, и дети тянулись к нему, а матери обижались до слез. Александр Вениаминович говорил, что единственно, кому он в жизни завидовал, так это кормящей матери. Фотографии жены и детей всегда носил с собой. При случае торжественно доставал кожаный складень и предлагал посмотреть его самое дорогое сокровище. Окружающие были заинтригованы, думали, что увидят новый патент или потрясающий контракт, но их взору представлялись семейные фотографии. Александр Вениаминович искренне смеялся над их недоумением.
По воспоминаниям правнука, Г. Б. Ефимова: «Один из родственников со стороны Зинаиды Яковлевны, Кохманский Валентин Симфарионович, дослужившийся до чина генерала, был мужем Екатерины – сестры Зинаиды Яковлевны. Он приходился тестем Юлиану Игнатьевичу Поплавскому и дедом поэту Борису Поплавскому.[101] Имея довольно высокий чин и очень скверный характер, он мог швырнуть чем-нибудь в подчиненных. Дома позволял себе кидаться посудой за обедом. Вообще любил поскандалить перед родственниками или подчиненными. Но постоянно жаловался, что вот «в присутствии Александра Вениаминовича он почему-то не может устроить привычного скандалу». «Не получается», поэтому не любил такого родственника, при котором приходилось отказываться от своих привычек».
Проходили годы, дочери стали не только благовоспитанными барышнями, но и яркими личностями, а вот сыновья не унаследовали от отца ни жизненной энергии, ни таланта. Александр Вениаминович сознавал это и иногда огорчался до слез, внутренне он очень переживал, что никто из детей не сможет продолжить его дело.
Семья была лютеранской, внешняя обрядность соблюдалась, но к вопросам вероисповедания в семье относились спокойно, без истовости.
Комплекс евангелическо-лютеранской церкви Святых Апостолов Петра и Павла, что рядом с Исторической библиотекой в Старосадском переулке, построен в 1903 г. (архитекторы А. Е. Вебер, В. А. Коссов, Ф. О. Шехтель). Проект покрытия верхних сводов был разработан в проектной Конторе фирмы А. Бари под руководством В. Шухова, а строительство было завершено на пожертвования Александра Вениаминовича. Здесь размещались классы мужской и женской гимназий (Peter-Schule), школа для глухонемых и слепых детей. А. Бари был прихожанином этой церкви. Пастор Д. Дитрих был частым и желанным гостем в его доме, где старшим детям читал Библию и Евангелие, крестил новорожденных.
Александр Вениаминович умер б апреля 1913 года после операции, не приходя в сознание. Похороны состоялись 8 апреля, похоронен он был на Введенском (Немецком) кладбище рядом с могилой матери.
Из газеты «Русское слово» 1913 г.:
«Инженер
Александр Вениаминович Бари
После непродолжительной, но тяжкой болезни скончался в ночь на б апреля, о чем жена, дети и внуки извещают родных и знакомых. Вынос тела из квартиры (Архангельский пер.; соб. дом) имеет место быть в понедельник, 8 апреля в 1 1/2 час. дня. Отпевание в евангелическо-лютеранской церкви св. Петра и Павла в 2 час., погребение на Введенских горах».
В некрологах разное писали о его гражданской принадлежности. Появлялись заголовки: «Русский иностранец», «Русский американец». Но в одном сходились писавшие – широко освещались его заслуги перед Россией, анализировались успехи фирмы, были отзывы как о человеке добропорядочном.
С такой единодушной скорбью православная первопрестольная столица оплакивала доселе только одного лютеранина – известного благотворителя и бессеребренника, «Святого доктора» Федора Петровича Гааза… Как известно, «о мертвых – или хорошо, или ничего»! Но об А. Бари «хорошо» писали и при его жизни. В отчетах после командировки в США в 1876 году преподаватели ИМТУ: профессор Ф. Е. Орлов считал своим долгом выразить искреннюю признательность А. В. Бари, «нашему товарищу по слушанию лекций в Цюрихской политехнической школе за помощь, оказанную при первом ознакомлении со страной»; профессор П. П. Панаев: «А. В. Бари, русский по рождению, состоит председателем Общества инженеров в Филадельфии и как строитель-инженер пользуется большой известностью».
16 апреля 1913 года, открывая годовое собрание Политехнического общества ИМТУ, председательствующий профессор Училища А. Гавриленко сообщил, что «со времени последнего собрания Общество понесло тяжелую утрату – скончался его Почетный член Александр Вениаминович Бари». (Из архивных фондов музея МГТУ им. Н. Э. Баумана).
Некролог, сохранившийся в семейных архивах, является по сути итогом жизненного пути Александра Вениаминовича:
«Оставил ты нас внезапно, дорогой друг, и мы еще не успели выплакать горе этой разлуки, как нам приходится сказать тебе яркое слово в последнюю минуту переселения души твоей в иной мир.
Многие знали тебя как прекрасного семьянина, великодушного хозяина, благородного человека и добродетельного гуманиста. Кто же сохранит память о твоей деятельности? Если бы ты был поэтом, то дети и внуки шептали бы с гордостью знакомые всем стихи, дающие утешение в часы досуга. Если бы ты был философом или известным общественным деятелем, то твои афоризмы произносились бы с глубоким почтением.
В молодости ты был тем и другим, но к этому у тебя присоединялась скромная мудрость. Ты знал, что для блеска горящих звезд нужна опора в материальной культуре. Ты скромно, энергично и умно, забывая о себе, подготавливал камни, на которые опиралась эта культура.
Вернувшись в Россию, ты находил в ней таланты, ты учил их, как нужно действовать, создавал условия, которые позволяли им приносить благо обществу.
Твои потомки, глядя на дело рук твоих и единомышленников, могут с гордостью сказать: «И эти сооружения, и эти имена создал наш благородный отец».
По материалам, изученным автором, А. В. Бари обладал вполне уравновешенным характером, в семейных и деловых отношениях придерживался христианской морали лютеранина, строго соблюдая заповедь делового человека: прибыль, полученная честным путем, – это твой успех и достоинство, благотворительная помощь – это твоя честь, малейшая нажива – великий грех. И эту заповедь А. В. Бари пронес через всю свою жизнь. Он искренне заботился о рабочих и оберегал авторитет фирмы. Что касается благотворительности, то здесь Александр Вениаминович руководствовался своими принципами и понятиями.
Нищим подавал только на пропитание; людям, попавшим в беду, помогал щедро и безвозмездно. У детей и подростков поощрял стремление к учебе, выделяя деньги на стипендии. Студентов привлекал к работе и приплачивал за трудоусердие, за любую ценную мысль или реализацию свежей технической идеи, побуждая их к творчеству в труде.
На развитие инженерного дела он откликался финансовыми вкладами, и об этом уже написано. В российскую культуру от него пожертвований не обнаружено. Очевидно, А. В. Бари не делал таких великодушных широких жестов, как Савва Иванович Мамонтов, Савва Тимофеевич Морозов и др. В нем сказывалась закваска человека технического склада ума и в этом деле у него была своя Песня.
Одно безусловно, А. В. Бари – незаурядная и яркая личность в промышленном бизнесе и инженерном деле России рубежа XIX–XX веков. Но далеко не все идеально было в реальной жизни – были трудности и в работе, и в семейных делах. Да и среди тогдашних обывателей ходили разговоры о том, что, дескать, А. Бари американец, поэтому ему легче проводить в жизнь свои принципы, да притом и идеи В. Шухова эксплуатирует, миллионы нажил на шуховских изобретениях. Так ли это? К сожалению, эти строки кочуют из статьи в статью, из одной книги в другую на протяжении многих десятилетий, а их авторы не удосужились изучить архивные материалы, проанализировать и осмыслить взаимоотношения двух ярких личностей, довольствуясь цитированием обывательских разговоров столетней давности.
Семейное захоронение семьи А. В. Бари на Введенском (немецком) кладбище
Мало того – чтобы понять, как складывались в те годы (конец XIX – начало XX вв.) финансовые, деловые и творческие взаимоотношения А. В. Бари и В. Г. Шухова, необходимо хотя бы коротко ознакомиться с вопросами в области истории изобретений и патентного права в России более 100 лет назад.[102]
И все таки, каковы же были доходы у А. В. Бари, В. Г. Шухова и других известных предпринимателей, ученых, инженеров, людей свободной профессии – художников скульпторов, артистов, писателей и т. д., чиновников самого высокого ранга (для сравнения)?[103]
Потомки Александра Вениаминовича Бари бережно сохраняют память о своих предках в семейных архивах и воспоминаниях. Родословная, составленная по их воспоминаниям, сохранилась до сегодняшних дней.
Из десяти детей А. В. Бари девятеро прожили долгие жизни, насыщенные разными событиями. Первенец Александр умер еще в младенчестве в Филадельфии от дифтерии в 1874 году. Пять дочерей, вышедших замуж и принявших российское гражданство, прожили свои жизни в России. Все они были хорошо образованы, отличались широтой интересов.
Особенной любовью и авторитетом в семье пользовалась старшая дочь Анна, обладавшая ясным умом и необыкновенной щедростью души (1876–1948). Она родилась еще в США. Ее детское имя, Биба, так и осталось с ней на всю жизнь. Именно она сопровождала отца в Хамовники, куда Александр Вениаминович ездил по приглашению Л. Толстого.
Анна Бари с отличием окончила 1-ую Мариинскую гимназию, хорошо владела европейскими языками, прекрасно играла на пианино и была даровитым рисовальщиком. В семейных архивах сохранились ее карандашные и акварельные миниатюры. Но ее призванием была педагогика. Педагогический талант ее натуры – это дар Божий, которому она посвятила всю свою жизнь, и в памяти детей и внуков осталась самой яркой личностью.
Школа для рабочих и их детей. Сидят в первом ряду пятая справа Евгения Бари, пятая слева Лидия Бари среди учащихся и служащих
На котельном заводе трехклассное начальное образование детям рабочих давалось бесплатно (за счет фирмы А. Бари). Технические предметы рабочим преподавались на воскресных курсах. Рабочие Вагонного завода из Мытищ ездили в Москву, где обучались основам технической грамотности и геометрического черчения. Учившиеся на этих курсах, как упоминалось, получали костюм и пальто за счет фирмы.
Создавая школу для детей и молодых рабочих, Анна Александровна преодолела неимоверно трудные преграды со стороны чиновников разрешающих органов, которые отказывали ей под разными предлогами: то нет подходящего помещения, то нет учебников и т. д. Но Анна Александровна была настойчива, к тому же она обладала необыкновенным даром убеждать своих противников. В конце концов ей было разрешено использовать помещение столовой для работы школы в свободное время. Она на свои средства собрала библиотеку и стала преподавать литературу, русский язык и основы искусства.
В семейных архивах сохранилась письменная работа одного из молодых рабочих, который поступил на работу, не имея и азов грамотности (подлинник написан на едином листе):
«Восим десять лет тому назад был приездней Доктор Газ. Он ездил погороде багато вхароше карете и имел 2 дома и суконну фабрыку. Вето времене зделали попечителем над тюрмами. Больнице построил для видного народа и рецепты писал и деньги на лиденцы давал. Он так дошел напростой телеге ездил но передего смертию народ ходил колонего лучше как колородного отца. И еще ему купили экону Аньгела. Досих пор поменают его Доброго человека».
И всего через полугодие тот же молодой рабочий, усвоив грамматическую логику по системе Анны Бари, пишет на том же листе:
«Подобно этому случаю я опишу добродетель деланную нам мастеровым Господином А. Бари и его благородными трудолюбивыми дочерями. Пол года тому назад я был темный человек, не знающий читать ни писать, а теперь благодаря трудам наших учительниц я достиг всего этого за что буду благодарить во всю мою жизнь. Вижу я как много затруднений поносят с нами наши учительницы не смотря на свой знатный род и богатство. Как осенью в дождливые и ненастные дни также и зимою в большие морозы оне не смотря на все это приезжают и занимаются с нами бедно одетыми и грубыми людьми стараясь всеми силами переломить в нас нашу грубость и глупость и повести нас на правильный путь.
А сколько стоит денег устройство театров книг тетрадей и разных письменных приборов. За все это мы должны безгранично благодарить потому что это есть благодать про которую я и не слыхивал до сих пор… Николай Нанюк».
Анна Александровна вышла замуж за талантливого физиолога, профессора Московского и Казанского университетов, ученого с мировым именем Александра Филипповича Самойлова, с которым познакомилась на Нижегородной художественнопромышленной выставке в 1896 году. В 1904 году она переехала к мужу в Казань. Попечительство над школой оставила сестре Евгении. На свадьбу дочери Александр Вениаминович подарил молодым рояль фирмы «Steinway and sons».
В более поздние годы она была директором гимназии в Казани, а в советское время – директором школы.
Александр Филиппович Самойлов был учеником российских физиологов И. М. Сеченова и И. П. Павлова (лауреаты Международной Нобелевской премии). В 1930 г. ему была присуждена Ленинская премия и присвоено звание Заслуженного деятеля науки за выдающиеся заслуги в развитии электрокардиографии и электрофизиологии. А. Ф. Самойлов опубликовал свыше 150 научных работ в отечественных и зарубежных журналах. До последнего дня этот неутомимый и пытливый исследователь был персоной Грата в Германии, Австрии, Голландии, Англии и США.
На всех международных конгрессах кардиологов и физиологов он читал доклады и лекции на языке той страны, где ему доводилось выступать. Последние годы его жизни наиболее плодотворны – то были годы совместной работы с голландским физиологом Эйтховеном, струнным гальванометром которого пользовался Александр Филиппович для определения механизма передачи информации между клетками живого организма. Ему впервые в мире удалось доказать теоретически и подтвердить экспериментально, что информация от клетки к клетке в живом организме передается через межклеточную мембрану химическим путем.
Наиболее часто и плодотворно профессор А. Ф. Самойлов общался с учеными и общественными деятелями США У. Кенноном, Дж. Фултоном, Ж. Лёбом, профессором П. Уайтом (Массачусетский госпиталь); с учеными Англии – В. Гарвеем, Э. Эдрианом.
Кроме выдающихся исследований в области физиологии Александр Филиппович оставил заметный след и в совершенно неизведанной дотоле области науки – теории определения абсолютного музыкального слуха. Он сам был незаурядным пианистом, изучал форманты гласных человеческого голоса, музыкальных инструментов и сравнивал их с частотными характеристиками звукового генератора. Эти исследования позволяли объективно определять качественную оценку музыкального слуха любого музыканта, будь то вокалист, инструменталист или дирижер. А. Ф. Самойлов впервые обосновал значение формант для всех разновидностей музыкальных инструментов, так как каждый из них имеет свои сгустки в спектре частотных характеристик в наиболее употребительном диапазоне их звучания. Таким образом, была раскрыта одна из загадок природы звука и объяснено, почему каждый музыкальный инструмент имеет свою окраску звучания и чем отличается звучание кларнета или фагота от трубы или валторны.
Борис Пастернак получил письмо от А. Ф. Самойлова с научными доводами об абсолютном музыкальном слухе в то время, когда находился в особенно мучительном душевном смятении: он решал кем ему стать – профессиональным музыкантом-пианистом или поэтом.
Он ответил Александру Филипповичу через несколько месяцев и просил прислать статью, чтобы удостовериться в «эмпирической правде». Из письма Бориса Пастернака А. Ф. Самойлову:
«Еще и еще раз тысяча благодарностей. Во всей этой истории со слухом бездна комизма – только не по вечерам (не очень любезно-прим. авт). Сердечный привет Анне Александровне и более непосредственно выраженный лирический порыв к Але и Леве»[104].
Возможно, именно в это время Борис Пастернак предпочел поэзию музыке, получив благословение от С. Н. Дурылина.
По оценке А. Ф. Самойлова, абсолютного слуха не было у М. П. Мусорского, А. П. Бородина, Ц. А. Кюи; был превосходный – у П. И. Чайковского, Н. А. Римского-Корсакова; феноменальный – у С. В. Рахманинова; вполне отсутствовал у А. Н. Скрябина и т. д.
Александр Филиппович Самойлов с И. П. Павловым направляются на прием к английскому королю (Лондон, 1928 г.)
Сыновья Александра Филипповича и Анны Александровны, близнецы Аля (Александр) и Лева, попали в водоворот военных событий Гражданской войны (в Казани), когда им едва исполнилось по 16 лет. Чтобы избежать участи «добровольцев» без конца менявшихся властей, они под натиском Красной армии, вместе с отступающими частями Белой армии и белочехами, оказались во Владивостоке, откуда через два года пароходом Международного Красного Креста перебрались в США, как и их дядя Владимир. В Америке Лев окончил Гарвардский университет, работал инженером в различных фирмах. Отец встречался с сыновьями в США, когда бывал там в командировках. Навещала их и Анна Александровна. Лев Александрович приезжал в Москву навестить родственников в 1967, 1974 и 1978 годах. В 1975 году Александр Александрович с супругой тоже побывали в Москве.
Научные статьи А. Ф. Самойлова всегда читались с огромным интересом и неспециалистами, так как речь в них шла не только о проблемах физиологии, но и об общечеловеческом, вечном. Для примера процитируем наиболее интересные места из докладов А. Ф. Самойлова на международных симпозиумах физиологов[48]:
«Необходимо свято ценить достижения прошлого – это источник будущих исследований. В культурном обществе не должна пропадать ни одна творческая мысль. Наука не может быть советской или буржуазной, американской или русской. Наука – это истина, которая принадлежит всему человечеству.
Александр Филиппович Самойлов с сыновьями близнецами. США, 1922 г.
Зинаида Яковлевна (в центре), Анна Бари в гостях у сына (одного из близнецов). США, 1930-е гг.
Все течет, все меняется, – и людские отношения, и формы жизни, и мораль, и даже устои науки. Одно только вечно, одно только не меняется, и это, может быть, и есть самое замечательное, что таится в душе человеческой, – это вечное стремление к истине, это неугасимая любовь к правде и знанию. И тот, в ком горит пламенем любовь к истине и кто владеет даром вскрывать истину, тот и есть избранник среди людей.»
Александр Филиппович скоропостижно скончался от сердечного приступа в августе 1930 года[49]. Анна Александровна переехала в Москву с младшей дочерью (тоже Анной). Старшая дочь Вера – ученый-метеоролог – давно уже жила в Москве и вторым браком[105] была замужем за математиком Четаевым, профессором МГУ.
Вера обеспечивала метеосводкой экипаж В. П. Чкалова, Г. Ф. Байдукова и А. В. Белякова при их знаменитом перелете через Северный полюс в Америку[106]. За эту работу Вера Александровна была награждена орденом Трудового Красного знамени и вместе с сестрой Анной приглашена на встречу с героями беспримерного подвига тех лет.
Внучка А. В. Бари от Анны – старшей дочери – Вера Самойлова с наградой (орден Трудового Красного знамени). 1937 г.
Ольга Александровна (1879–1954), вторая дочь А. В. Бари, была разносторонне одарена: она училась на историческом факультете Высших женских курсов, была прекрасной пианисткой. Будучи в Италии, она увлеклась живописью, оставила прежние занятия и стала учиться этому искусству у Леонида Осиповича Пастернака. С конца 1900-х годов она уже принимала участие в выставках «Мира Искусства», «Союза русских художников», «Московского салона». Она была замужем за Семеном Борисовичем Айзенманом, юристом по профессии, поэтом по мироощущению. Ольга Александровна свою жизнь прожила в Москве, долгие годы учила детей рисованию, вырастила двоих детей: дочь Татьяну (по мужу Семенову) – искусствоведа, исследователя народного искусства, автора ряда книг и статей; и сына Алексея – живописца и педагога. Ее внучка Ольга Алексеевна Вельчинская – тоже художник, член Союза художников России.
Третья дочь А. В. Бари – Евгения Александровна (1881–1967) – окончила Высшие женские курсы. Была она человеком глубоко религиозным, изучала историю религии и одно время была увлечена антропософией, серьезно занималась проблемными философскими вопросами. Для этой цели она выезжала в Германию, где собирала материал для выпускной работы «Сравнение нравственного учения И. Канта и Л. Толстого». Ее муж, Александр Нерсесович Нерсесов, преподавал в школе для взрослых при фирме А. В. Бари, как и сама Евгения Александровна.
В оставленных ею воспоминаниях имеется такая запись: «Бывало, еду я в Симоново на работу, трясусь в линейке вместе с рабочими и монахами. А навстречу едет в шикарном экипаже директор завода Гаврилов. Я закрываюсь фартуком, чтобы не залепило грязью. Но он узнавал меня и конфузился, потом жаловался отцу и даже сердился. А я была преисполнена гордостью, что еду с простым народом».
Кто бы мог подумать, что их отцы когда-то работали вместе у Людвига Нобеля. Александр Вениаминович Бари – главным инженером, а Нерсес Иосифович Нерсесов – юристом. После смерти отца Евгения Александровна надела траур, который не снимала до конца своих дней и не расставалась с Евангелием. В семье было трое детей: Магдалина, Екатерина и Зинаида.
Четвертая дочь Александра Вениаминовича, Лидия Александровна, прожила самую долгую, 96-летнюю жизнь (1885–1982). Она окончила историко-филологический факультет Московского университета, где занималась в семинаре известного историка, специалиста по Англии средних веков, профессора Д. М. Петрушевского.
В этом же семинаре занимались многие студенты, ставшие в последующие годы известными специалистами. На фотографии тех лет обнаружены Георгий Владимирович Вернадский[107] (сын академика Владимира Ивановича Вернадского) и Михаил Владимирович Шик, с которыми Лидия Бари поддерживала дружеские отношения на протяжении многих лет. Здесь невольно приходится прерывать повествование, чтобы не пройти мимо других личностей и интересных событий.
Михаил Шик был женат на подруге Лидии Бари, Наталье Дмитриевне. Ее отец, князь Дмитрий Иванович Шаховской, был ближайшим другом В. И. Вернадского. Михаил Владимирович Шик дружил с Павлом Александровичем Флоренским, он принял сан священослужителя и помогал П. А. Флоренскому составлять в 1918 году опись сокровищ Троице-Сергиевой лавры. В 1925 году М. В. Шик крестил сына Лидии Воскресенской – Александра. (Александр Александрович Воскресенский, внук А. В. Бари, – кандидат химических наук, имеет изобретения и более 50 печатных работ. Он окончил химический факультет МГУ и как соискатель защитил диссертацию).
Лидия Александровна до глубокой старости работала библиографом в библиотеке Иностранной литературы и в библиотеке В. И. Ленина. На пенсию вышла, когда ей уже было за восемьдесят. Зная европейские языки, Лидия Александровна собирала информацию по отзывам в зарубежной прессе о трудах Б. Л. Пастернака и одна из первых поздравила его с присуждением ему Международной Нобелевской премии.
Мужем Лидии Александровны был Александр Дмитриевич Воскресенский, главный врач Сокольнической инфекционной больницы. Их дети: Кирилл – гидробиолог, Ника – археолог, Александр – химик и Наталья (умерла в раннем возрасте). В 1967-м году Лидия Александровна, выйдя на пенсию, решила навестить родственников во Франции и США. И она получила возможность побывать в семьях своих родных, двоюродных сестер и братьев. Во время своей поездки она посетила библиотеку Национального Конгресса США, музеи, театры и другие культурные центры в Америке и Франции.
Участники исторического семинара МГУ. В центре профессор Д. М. Петрушевский, вправо вторая – Лидия Бари. Верхний ряд (стоят) справа М. В. Шик, следующий Георгий Владимирович Вернадский (сын академика В. И. Вернадского)
Александр Александрович Воскресенский – внук А. В. Бари – в Мытищинском историко-художественном музее у портрета своего деда. 1998 г.
У Г. П. Аксенова (Вернадский. Серия ЖЗЛ – М.: 2001) имеются сведения, что летом 1912 года, в июне Владимир Иванович Вернадский отдыхал две недели у своего друга Ивана Ильича Петрункевича в Марфине, которое принадлежало Софье Владимировне Паниной[108], приходившейся падчерицей Ивану Ильичу. Владимиру Ивановичу очень понравилось Марфино – одна из жемчужин Подмосковья. Он жил в огромном барском доме, построенном в стиле поздней готики. Вокруг дома на реке Уче еще сохранялся английский парк и частично – регулярный французский. Здесь В. И. Вернадский[109] обдумывал свои планы, чтобы ближе к осени, когда спадет жара, обязательно посетить еще раз Баку и заняться исследованием нефтей.
Мария Бари (Федорова). 1908 г.
Пятая дочь Бари – Мария Александровна (1889–1978) – тоже какое-то время работала в школе котельного завода отца, потом была сестрой милосердия на фронтах Первой мировой войны. В 1917 году вышла замуж за доктора Владимира Михайловича Федорова, известного казанского детского врача. Всю жизнь Мария Александровна прожила в Казани и посвятила себя воспитанию пятерых детей: Елены, Марии, Александра, Натальи и Владимира. Многие дети и внуки Марии Александровны и сейчас живут в Казани – химики, врачи, психологи.
Екатерина Бари с букетом и пощечиной А. Ф. Керенскому. США. 1927 г.
Самая младшая, шестая дочь, Екатерина Бари (1891–1978) с братьями Виктором, Владимиром и Георгием выехала из России в США. Ее жених, офицер Белой армии, был арестован и расстрелян ВЧК. Жизнь свою она прожила в Нью-Йорке, вышла замуж за Ивана Ивановича Извинского, актера дягилевских «Русских сезонов в Париже», стала художником по тканям и фарфору, детей не было.
Екатерина Александровна, находясь в США, в 1927 году присутствовала на встрече с А. Ф. Керенским в Нью-Йорке и преподнесла ему цветы с пощечиной. Как писал об этом советский журнал «Экран» № 16 за 1927 год: «…Героиня очередной американской сенсации, Екатерина Бари, нанесшая пощечину гастролирующему в Нью-Йорке Керенскому. За это «оскорбление действием» она оштрафована судом на 4 1/[2] доллара».
Среди тех, кто помнит эту историю, ходили разные слухи о подробностях этого события. Одни рассказывали, что она якобы отхлестала его букетом роз, другие, – что Е. Бари вручила Керенскому букет со словами: «Это Вам от России». Александр Федорович наклонился чтобы принять цветы, но в следующее мгновение получил пощечину со словами: «А это Вам за Россию».
Эти сведения подтвердил и Константин Дмитриевич Арцыбушев во время посещения Мытищинского историко-художественного музея: «Действительно, это было в Нью-Йорке, но ему давали по физиономии и в Париже».
В советское время имя Александра Вениаминовича Бари замалчивалось, считалось одиозным – и ввиду его американского паспорта («борьба с космополитизмом»), и из-за «антисоветской» деятельности его сына в 1918 году. С 1950 по 1994 год в печати изредка появлялись небольшие статьи и брошюры, в которых упоминалось имя А. Бари – в основном в связи с обзором жизненного и творческого пути В. Шухова. Но находились авторы, которые считали своим долгом хотя бы коротко напомнить об А. В. Бари, что официально не поощрялось. В биографической статье о В. Г. Шухове в Большой Советской Энциклопедии (3-е изд. т. 29. – М.: 1978, с. 523) о великом инженере сказано: «С 1878 г. инженер технической строительной конторы в Москве»… Надо ли говорить, что о самом А. В. Бари статьи в изданиях подобного рода отсутствовали. Да и о В. Г. Шухове все ли мы знаем даже в нынешние времена?
Основные архивные документы фирмы А. Бари хранятся в Московском Государственном архиве, часть – в архиве Московского Политехнического музея, в Музее предпринимательства академии им. Плеханова, в архивах Российской Академии наук (РАН), в объединении «МОСГОРАРХИВ».
Большую работу проделал Н. С. Лошинский[110], работавший с молодых лет в фирме А. Бари. Он собирал материалы по истории Конторы А. В. Бари, о жизни и деятельности ее хозяина. В 1947 году он начал готовить рукопись, но завершить работу так и не удалось. И только через 50 лет черновики рукописи были переданы потомками А. В. Бари автору этих строк. Первая запись в его рукописи гласит: «Посвящается Александру Вениаминовичу Бари, инженеру широкого кругозора и человеку высочайших моральных качеств». Часть архивных документов, воспоминаний и редких фотографий из семейных архивов были переданы историко-художественному музею г. Мытищи внуком А. В. Бари, Александром Александровичем Воскресенским и правнучками – Ольгой Алексеевной Вельчинской, Юлией Федоровной Соколовой, Ольгой Федоровной Масловой. Некоторые копии архивных материалов для экспозиции выставки, посвященной 100-летнему юбилею «Метровагонмаш», были переданы Мытищинскому историко-художественному музею от Московского Политехнического музея.