Любимец Бога (дилогия)

Но на этот раз система дала сбой. В ответ на напутствие: «Да благословит тебя Господь на жизнь вечную и безгрешную» тихо прозвучало:

– Батюшка, мне с вами необходимо поговорить.

– Брат мой, о чем ты? – священник всё еще протягивал крест к губам человека.

– Батюшка, мне кажется, вам следует, прежде всего, напутствовать желающих вечной жизни, а потом я вам всё расскажу, – голос мужчины был абсолютно серьезен.

– Кто ты?

– Верующий человек, – последовал тихий твердый ответ.

Священник растерянно осмотрелся. Двое охранников, почувствовав неладное, дернулись в его сторону. Но только дернулись. Два бойца подразделения «Тайфун» давно, еще когда прихожане заходили в церковь, без труда, при помощи универсального детектора оружия, закрепленного на их телах, вычислили их. И как только охрана дернулась на помощь священнику, их запястья тут же обхватили сильные пальцы.

– Батюшка, не забывайте о своей пастве, продолжайте работу, – тихие слова вернули отца Сергия к действительности.

Еще несколько раз под сводами церкви прозвучало: «Да благословит тебя Господь на жизнь вечную и безгрешную», еще несколько уст прижались к металлу креста, и наполненный автобус беспрепятственно взял курс на Киев. В церкви остались только двое, не считая статуеподобных, ничего не видящих и не слышащих двух охранников.

– Так кто ты? И что тебе от меня нужно?

– Полковник службы безопасности Игорь Николаевич Северский.

Под бесстрастными ликами святых полковник службы безопасности приступил к разработке очередного кандидата в Мессию.

Два часа спустя Северский уже летел в Москву.

«А может он и прав. Бог – это даже не Президент. А к Президенту ты же просто так, без приглашения в гости не ходишь? Ты его видишь, когда ему это нужно. Для дела, для награждения… или для наказания».

Объединенная Русь. Россия. Москва. Лубянка 26. Кабинет Директора Службы безопасности. Почти за два года до описываемых событий. 30 сентября 2188 года. Вторник. 12.13 по местному времени.

– Нет, Игорь Николаевич, это не годится. Тесты тестами, но нужно настоящее испытание, – Кедрин, откинувшись на спинку кресла, смотрел на экран монитора. – Мы с вами уже пришли к выводу, что настоящий любимец Бога – это тот человек, которому Бог спасает жизнь, в казалось бы безнадежных ситуациях. А вы тут придумали – кто из кандидатов больше угадает чисел, кто быстрее найдет выход из лабиринта. Мелко!

– Но, господин Директор, этим мы проверяем их интуицию, – тихо возразил Северский.

– Тогда вам надо было брать на испытания тех, кто угадывал в лотереях. У них уж точно развита интуиция. Поймите, полковник, тут с Богом надо играть по крупному.

– Создать для кандидатов смертельно опасную обстановку и посмотреть кто и как из неё выпутается?

– В самую точку попали, – подтвердил Кедрин.

– Но…, – Северский запнулся.

– Вас что-то смущает?

– Господин Директор, но…, – полковник замялся, – но Бога ведь не проведешь, – наконец вымолвил он.

– Не понял.

– Он увидит, что мы страхуем людей и может не захотеть проявить Себя.

Кедрин подался вперед, положил на стол локти и оперся на них. Затем после небольшой паузы медленно произнес:

– А кто вам сказал, господин полковник, что мы будем страховать людей?

– Но… но они же могут погибнуть. Ведь испытание будет опасным!

– Не просто опасным. Вы должны организовать смертельно опасное испытание, – уточнил Директор Службы безопасности.

– Но люди могут отказаться от такого испытания, – резонно возразил полковник Северский.

– Значит вы плохо подбирали кандидатов, полковник, – жестко прозвучало в ответ. – Любимец Бога, настоящий любимец должен согласиться.

– Даже если я отыскал настоящего любимца, то остальные ведь могут погибнуть. Может, ради такого дела попросить Президента назначить за это испытание такой коэффициент, который гарантировал бы им в случае смерти положительное решение Большого Бэби? Такое право у Президента есть.

– Игорь Николаевич, – после долгой паузы проговорил Кедрин, – вы смотрели недавно вышедший фильм Бондаренко «Волоколамское шоссе» о Второй Мировой войне?

– Еще нет.

– Посмотрите. Двадцать восемь парней без всякой надежды на спасение кидаются с гранатами под танки, защищая Москву. Кидаются без всякой гарантии даже на известность. Даже такой малости, как обычная похоронка родным со стандартными словами: «Погиб смертью храбрых» им не гарантировалась. Без вести пропавшие – это единственное, на что твердо они могли рассчитывать. И все, что осталось, так это общее имя на всех – двадцать восемь панфиловцев. Общее, как братская могила. Нет, Северский. Всё должно быть по настоящему. Мы с Богом не в подкидного дурака собрались играть. Даю вам десять дней на разработку плана испытаний и их подготовку. Идите.

– Есть!

Объединенная Русь. Россия. Московская область. Район поселка Кубинка. Танковый полигон. Почти за два года до описываемых событий. 17 октября 2188. года. Пятница. 8.05 по московскому времени.

Восходящее желтое светило легко, играючи разогнало остатки ночи. Его лучи безжалостно били по самым укромным уголкам леса, наполняя их светом и теплом. Проснувшиеся ото сна березы шелестели золотыми листьями, словно рукоплеща могущественному светилу. Даже стальная ажурная конструкция метров тридцати в высоту, стоявшая на опушке леса, казалось, ожила, блестя своими балками на солнце.

«Природа приветствует своего повелителя, прихорашиваясь перед ним. В такую погоду погибать еще тяжелее», – полковник Северский вздохнул и перевел взгляд на шеренгу из шести человек, одетых в одинаковые спортивные костюмы.

– Итак, господа, сегодня день испытания. Не скрою, я был приятно удивлен тем, что, узнав неделю назад о сути предстоящего испытания, от него отказался только один человек. Наверное, очень хочется быть Мессией?

– Так точно! Как говорится – или грудь в крестах или голова в кустах, – молодой парень весело улыбнулся полковнику.

«Михаил Олегович Чистяков – двадцать пять лет. Преподаватель математики в школе. Два года назад, проспав, опоздал на самолет, который разбился два часа спустя в Альпах. Набрал наибольшее количество баллов на тестировании», – Северский улыбнулся в ответ.

– Во-во, Мессию Христа и распяли на кресте. Это ты точно, Миша подметил, – бородач с крупными, грубо вылепленными чертами лица, подмигнул стоящему рядом с ним Чистякову. Все рассмеялись.

«Аркадий Владимирович Исаев. Тридцать пять лет. Программист. Пять лет назад сдал билет на самолет – закрутил курортный роман с марокканкой и решил еще на недельку продлить себе мужское удовольствие. Самолет рухнул в Средиземное море. Результаты тестирования – середнячок».

– Кто еще желает высказаться?

– Напоследок, что ли? – задорно выкрикнул стоявший крайним слева крепыш.

«Александр Александрович Кириленко. Тридцать лет. Менеджер в строительной фирме. Три года назад сдал билет в Нью-Йорк. Его начальнику срочно понадобилось в Америку – срывался крупный контракт. Самолет без вести пропал над Атлантикой. Результаты тестирования самые низкие в группе».

– Ну, зачем же так пессимистично, Александр Александрович. Впрочем, никогда не поздно отказаться.

– Это было бы несолидно, Игорь Николаевич, – подал голос высоченный, два метра ростом, худощавый мужчина, с легкой проседью в длинных черных волосах. Вы неделю нас тренировали, тренировали. А мы спужаться?

«Олег Александрович Аверьянцев. Сорок пять лет. Старший в группе. Скрипач. Десять лет назад со своим оркестром должен был лететь в Токио. Накануне подскользнулся и упал на лестнице – кто-то пролил оливковое масло. Результат – вывихнутая рука. От поездки пришлось отказаться. Самолет разбился при посадке в Токийском аэропорту».

– Не спужаться, а укакаться, – уточнил стоящий рядом с Аверьянцевым среднего роста мужчина с холеным породистым лицом.

«Владимир Николаевич Ботков. Сорок лет. Врач. Шесть лет назад, проезжая по шоссе, увидел лежащего в крови мужчину, которому необходимо было срочно сделать искусственное дыхание. Он и сделал, перепачкавшись кровью. Пострадавший был носителем СВС. А у врача – свежая царапина на руке. Заразился. Через полгода болезнь стала развиваться. Месяц Ботков был на грани смерти. Но выкарабкался. Это один из восьми зафиксированных в стране случаев выздоровления. По результатам тестирования – второй».

– Нет, это было бы нормально. Повторяю, слишком большой риск.

– Нормально наложить в штаны? Какой же тут риск? – переспросил невысокий, худощавый темноволосый парень, предпоследний слева в шеренге.

Хохотом зашлись все.

«Борис Иванович Ковзан. Двадцать шесть лет. Полтора месяца назад его экспериментальный ракетоплан взорвался в космосе. Штурман погиб при катапультировании. А он, продержавшись в открытом космосе почти два часа, одетый во всего лишь противоперегрузочный костюм, умудрился пристыковаться к американской орбитальной станции. Плюс его однофамилец в двадцатом веке тоже, кстати, пилот, чудесным образом спасся, выпрыгнув из горящего самолета и раскрыв парашют у самой земли. Самая большая наша надежда. Вот только по тестированию – предпоследний результат».

– Нормально отказаться, – весело ответил Северский. – Все высказались? – он обвел глазами шеренгу. Все молчали. – Что ж, тогда еще раз я напомню, что вы должны будете сегодня делать. Итак. Испытание на удачливость будет заключаться в том, что каждый из вас сядет в специальное кресло, установленное в основании этой стартовой башни, находящейся позади вас, – Северский показал рукой на ажурное сооружение. – На подлокотниках кресла по одной кнопке. Левая управляет наклоном башни. Чем дольше держишь кнопку, тем сильнее от вертикали она отклоняется. Правая приводит в движение само кресло. Принцип тот же – чем дольше держишь, тем сильнее разгоняешься. Кроме того, как только вы сядете в кресло, башня начнет вращаться вокруг вертикальной оси. Не быстро, но и не медленно. Десять оборотов в минуту. Строго на восток, в лесу, на поляне находится бассейн с водой. Размеры бассейна пять на пять метров. Расстояние от стартовой башни до бассейна триста метров. Ваша задача – катапультируясь, попасть в тот бассейн. Как вы понимаете, чтобы это осуществилось, необходимо правильное сочетание трех параметров – скорости отрыва от кресла, угла наклона башни в момент отрыва и угла направления на цель. Так как в это кресло вы сегодня сядете впервые, каждому разрешается сделать два пробных катапультирования. И делать это вы будете в противоположную от цели сторону. Поэтому башня будет вращаться только в секторе, гарантирующем ваше непопадание в лес. Пробные катапультирования даются для того, чтобы вы почувствовали, как управляются кнопками башня и кресло. Катапультироваться вы будете в противоперегрузочном костюме. В пробном варианте на спине к костюму будет прикреплен стандартный десантно-тактический парашют, сокращенно ДТП. В десяти метрах от земли он раскроется, стабилизирует ваш полет, а в трех метрах сработает его тормозной реактивный двигатель. Словом, земли вы коснетесь со скоростью не более пяти метров в секунду. Так что я думаю, не расшибетесь. А вот при основном катапультировании ДТП уже не будет. Скорость соприкосновения с преградой порядка шестидесяти – семидесяти метров в секунду. Так что вся ваша надежда – это попасть в бассейн с водой. В противном случае, если отделаетесь переломом руки или ноги, то считайте, что вам крупно повезло. Для того мы вас, в принципе и тренировали неделю, чтобы вы умели правильно сгруппироваться и отделаться лишь переломом чего-нибудь. Противоперегрузочный костюм не спасет. Слишком большая скорость. Он поможет вам при старте – нагрузки могут доходить до десяти “же”, и если вы попадете в бассейн. Вопросы есть?

– А на сам бассейн сходить посмотреть можно? – выкрикнул с левого фланга шеренги крепыш Кириленко.

– А что там смотреть? От него до стартовой башни ровно триста метров. Строго на восток.

– А как определить этот самый восток без компаса? – вопрос теперь задал высоченный скрипач Аверьянцев.

– Угадать или по солнцу. Естественно взяв поправку на время и нашу географическую широту.

– А какая она? – спросил вечно улыбающийся Миша Чистяков.

– Честно сказать?

– Конечно!

– Не знаю.

– Всё ясно! – бодро ответил Чистяков и тут же задал следующий вопрос:

– А воду в бассейне хоть подогрели? Осень все же.

– Непременно. Забота о вашем здоровье прежде всего.

Все опять дружно рассмеялись.

– В каком порядке прыгаем? – поинтересовался Ботов.

– Не прыгаем, а катапультируемся. Это во-первых. А во-вторых, пробные катапультирования будете проводить в алфавитном порядке. Основные – по жребию. Кроме того, при основном катапультировании вы не будете видеть и тем более знать, как катапультируются ваши товарищи. Ясно? – Северский обвел глазами сразу посерьезневших людей.

– Ясно, – ответили вразнобой.

– Что ж, если ясно… Господин Аверьянцев, прошу к креслу!

«Все, поехали! Интересно, что со мной сделает Кедрин, если я ему доложу, что покалечились все. Впрочем, на пенсию полковника жить можно», – пока Северский себя успокаивал, Аверьянцев подошел к креслу. Двое прапорщиков споро надели на него противоперегрузочный костюм, шлем и навесили на спину пятнадцатикилограммовый ДТП.

«А всё-таки во фраке и со скрипкой он лучше смотрится», – Северский критически оглядел первого участника испытаний.

Долговязый, худющий скрипач довольно нелепо выглядел в противоперегрузочном костюме с большим ящиком ДТП на спине.

«Пора на КП», – полковник службы безопасности развернулся и быстрым шагом пошел к стоящему неподалеку автобусу – его командному пункту.

Войдя туда, он сразу присел около большого монитора и стал наблюдать за происходящим.

Облачившись в костюм, Аверьянцев без промедления сел в кресло. Руки легли на подлокотники. Прапорщики сделали несколько шагов в сторону – излишняя предосторожность. Принцип действия катапульты был прост и безопасен. Кресло являлось своего рода сердечником огромного соленоида – стартовой башни. При подаче на неё переменного тока, кресло с сидящим в нем человеком в соответствии с законами физики взмывало вверх. Чем дольше человек нажимал правую кнопку, тем дольше разгонялось кресло, и тем больше была скорость отрыва.

– Спасатель, я Центр. Доложить о готовности, – руководитель испытания начал предстартовую подготовку.

– Центр, я Спасатель. Мы готовы, – мгновенно отозвался по рации начальник отряда спасателей, которые равномерно расположились вокруг стартовой вышки в радиусе четырехсот метров.

– Олег Александрович, мы начинаем, – передал Северский по внутренней связи.

– Я готов.

Начальник испытаний со вздохом нажал большую черную кнопку. Коротко взвыла сирена, и через пару секунд раздалось легкое жужжание – автоматика включила вращение башни. Повернувшись на девяносто градусов, ажурная конструкция чуть вздрогнула и начала вращение в другую сторону. Дойдя до другой крайней точки, башня повернула обратно.

«Так, а теперь он включит наклон башни», – полковник угадал – сидящий в кресле мужчина нажал левую кнопку.

Башня довольно быстро стала отклоняться от вертикали. И, наконец, мужской указательный палец решительно утопил правую кнопку. Кресло бесшумно взмыло вверх. На самой вершине башни кресло сходу ударилось об отбойник и медленно стало сползать вниз. Могучая сила инерции, мгновение назад вжимавшая человека в кресло, теперь сдернула его, и он по крутой параболе полетел над землей. В двухстах метрах от башни хлопнул, раскрываясь десантно-тактический парашют, секундой позже бухнул тормозной движок и вот уже Аверьянцев, как учили, в глубоком приседе с дальнейшим кувырком вбок приземлился.

«Ну, слава Богу. Первый блин не комом, – полковник устало откинулся на спинку кресла. На лбу выступила легкая испарина. Сердце возмущенно-громко бухало в груди. – А ты, Северский, даешь. Так разволновался. А что с тобой будет, когда они начнут катапультироваться без всякой страховки? Так и до инфаркта недалеко. А вторая жизнь мне, очевидно, не светит», – Игорь Николаевич вздохнул, подавляя невольное раздражение на счастливчиков, которым судьба преподносит абонемент в театр, называемый жизнью. У него за душой был лишь разовый билет.

– Господин Ботков, теперь прошу вас, – полковник службы безопасности быстро взял себя в руки.

До двенадцати часов вся шестерка успела дважды побывать в катапультирующем кресле, а надпочечники полковника Северского – вбросить в его кровь годовую порцию адреналина.

«Что ж, теперь по расписанию обед, час отдыха и…вычисление любимца Бога, – Игорь Николаевич вышел из автобуса.

С утра безоблачное, прозрачно–голубое небо начало сгущаться, быстро перекрашивая голубой цвет в серый.

«Если он, конечно, тут есть», – додумал полковник свою мысль, всматриваясь в первые тучи, неторопливо полезшие по небу.

После обеда Аркадий Исаев, стоя перед Северским, краснея и потея, отказался дальше проходить испытания:

– Игорь Николаевич, я не могу, – бородач потупил глаза. – Не могу и всё.

– Я понимаю, Аркадий Иванович. Не корите себя. На вашем месте отказались бы девять человек из десяти. Если чувствуете, что не сможете, лучше отказаться. Вы правильно поступили, – Северский ободряюще хлопнул мужчину по плечу. – И спасибо вам.

Тот вскинул удивленные глаза:

– За что?

– Одним грехом у меня будет меньше.

Испытуемые встретили известие об уходе одного из них молчанием. Лишь неугомонный Миша Чистяков со вздохом произнес:

– У него точно не будет грудь в крестах.

«Если каждый из них про себя не добавил: «Но и головы в кустах тоже», то я ничего не понимаю в человеческой психологии», – Северский еще раз обвел взглядом сидящих в крошечной комнате отдыха командного пункта и вслух сказал:

– Повторяю, еще не поздно отказаться. Кстати, на это тоже требуется мужество.

Пятерка, как-то разом сгрудившись на полукруглом диване, молчала.

– Тогда не будем терять времени. Приступим к жеребьевке, – с этими словами полковник службы безопасности положил на стол карманный компьютер. Жеребьевка будет производиться следующим образом. Каждый из вас нажмет кнопку «Enter» на этом компьютере. Специальная программа на это нажатие сгенерирует случайным образом целое число, лежащее в диапазоне от единицы до шести. Это и буде ваш порядковый номер. Всё ясно?

– В каком порядке будем нажимать кнопку? – Аверьянцев вопросительно посмотрел на Северцева. – Опять в алфавитном порядке?

– В принципе, всё равно. Давайте теперь для разнообразия потянем жребий в обратном порядке.

– О, вот это я люблю! – Миша Чистяков встал с дивана. – Как катапультироваться – так последним. А как жребий тянуть – так первым.– Большой палец смачно вжал кнопку «Enter» до упора вниз. И тут же на экране вспыхнуло: «1».

– О, и это я люблю, – воскликнул неунывающий Миша, – первым отстреляться и «Оболонь» пить!

Борис Ковзан молча подошел к столу и так же молча надавил на кнопку. Зеленым светом вспыхнуло «6».

Не успевший сесть Чистяков, скользнул по экрану глазами и мгновенно прокомментировал:

– Боря, обещаю, пока я тебя буду ждать, больше двух бокалов не выпью!

Следующим к столу подошел Саша Кириленко.

– Четыре, – громко сказал он, взглянув на экран.

Аристократичный Ботков, получив от компьютера двойку, только пожал плечами.

– Что ж остается либо тройка, либо пятерка, – высоченный Аверьянцев, чуть сутулясь, подошел к столу. – Вообще-то пятерки меня больше любили. И в школе, и в консерватории получал одни пятерки, – с этими словами он нажал «Enter».

Компьютер с ним спорить не стал – «5».

– О! Я же говорил.

– Что ж, господа. Жеребьевку мы провели. Тогда начинаем. Михаил Олегович, прошу к катапульте. Остальных попрошу оставаться в комнате отдыха, – пропустив перед собой Чистякова, Северцев вышел из комнаты отдыха, заперев дверь снаружи.

На мониторе невозможно было рассмотреть выражение лица человека, сидящего в катапультируемом кресле – мешал непрозрачный снаружи шлем. Но его поза была спокойна. Руки уверенно лежали на подлокотниках.

– Спасатель, я Центр. Доложить о готовности, – и вновь привычно закрутилась карусель предстартовой подготовки.

– Центр, я Спасатель. Мы готовы, – мгновенно отозвался начальник отряда спасателей.

– Через минуту встречайте первого.

– Понял. Ждем.

– Михаил Олегович, приготовьтесь.

– Я всегда готов, – донесшийся из динамика голос Миши Чистякова был, как всегда, бодр и весел.

Северский нажал большую черную кнопку. Ажурное, тридцатиметровое сооружение стартовой башни чуть вздрогнуло и начало плавное вращение по часовой стрелке. Прошла минута – башня по-прежнему вращалась, исправно делая десять оборотов в минуту. Чистяков молчал. Лишь на правом боковом мониторе исправно рисовалась кривая пульса его сердца, – закрепленный на груди человека датчик невозмутимо выполнял свою работу. В правом верхнем углу экрана бегущие секунды перевалили за девяносто – прошло уже полторы минуты.

– Центр, я Спасатель. Что там у вас?

– Ждите, – рявкнули в ответ с КП.

На числе сто гребни на кривой пульса резко участились. Бесстрастная электроника тут же зафиксировала – 180 ударов в минуту.

«Сейчас прыгнет», – Северский прикусил губу.

Чистяков одновременно нажал две кнопки – наклона башни и пуска. Кресло резко взмыло вверх и уже через мгновение, отброшенное отбойником, начало медленно опускаться вниз. За летящим человеком тут же потянулся ярко–оранжевый шлейф дыма – автоматически сработала специальная шашка, закрепленная на поясе противоперегрузочного костюма. Одновременно мигнул экран монитора – благостный пейзаж березок сменился белой сеткой на зеленом фоне. В центре экрана был нарисован красный кружок с надписью: «Стартовая башня». Над ним вверху светился четкий синий квадрат с надписью «Цель». От красного кружочка вверх рванулась желтая точка – летящий человек.

«По-моему направление угадал правильно, – Северский весь подался к экрану монитора, – теперь бы со скоростью и углом наклона…»

Желтая точка остановилась, и одновременно резкий вскрик ударил из динамика связи.

– Спасатель, что там у вас? – глаза лихорадочно метнулись к боковому монитору – кривая пульса буйствовала на экране.

– Не долетел, господин полковник. Метров восемьдесят не долетел и ударился в дерево.

– Что с ним?

– Еще не знаю. Он застрял на дереве. Через несколько минут доберемся до него.

– Быстрее! – Северский не сводил глаз с кривой пульса.

После буйной секундной пляски она стала значительно спокойней. Из динамика донесся стон.

– Спасатель, что там у вас?

– Добрались, Центр. Сейчас сканирую «Диагностом”

– Хорошо. Жду.

«Это минуты через три они выйдут на связь, – Северский неотрывно следил за показаниями пульса Чистякова. Пульс замедлился еще больше. – Черт!»

– Центр. Я Спасатель. У него открытая рана на животе и… – тяжелая пауза, – …и похоже сломан позвоночник.

– Черт! Что рекомендует «Диагност»?

– Вколоть тройную дозу общего стимулятора, немедленно доставить в реанимационный центр и попробовать запустить сердце.

– Что вы мелете! У него сердце бьется! – гневно-раздраженный окрик Северского прервал тревожный зуммер. Взгляд на боковой монитор – бесстрастная горизонтальная линия посередине экрана. – Быстро выполняйте рекомендации «Диагноста»!

– Уже выполняем, Центр.

«Господи, за что мне это? Ну, почему мне Кедрин поручил это задание? А то не знаешь, – тут же начал он отвечать себе. – Ты же лез во все дыры, чтобы выбиться, чтобы стать заметным. Не ты ли сколько ночей мечтал стать незаменимым порученцем Кедрина? Вот и стал. Теперь хлебай это полной ложкой, – зло бичевал себя полковник. – А всё для чего, а? Смелей, смелей. Правильно. Чтобы заработать побольше баллов и добиться, зубами вырвать себе право на вторую жизнь. Вот ради своей призрачной второй жизни, ты сейчас кладешь чужие», – подвел он беспощадный итог.

– Спасатель, что там у вас?

Спасатель на этот раз откликнулся не сразу.

– Спасатель?

– Спасатель слушает, – наконец раздалось в эфире.

– Что слушает! Я же спросил, что там у вас?

– Доставили в мобильный реанимационный центр. – Пауза. – Сердце пока стоит.

– Сколько времени прошло после остановки?

– Семь минут. Мы его поместили в криокамеру и подключили к аппарату «Искусственное сердце». Так что имеем хороший запас времени для реанимации.

– Понял. О любых изменениях докладывать немедленно.

– Слушаюсь, Центр.

«А может прервать испытания? Тогда точно не угроблю, не покалечу четыре человеческие жизни, – быстрый взгляд на левый боковой монитор, показывающий комнату отдыха. Четверо мужчин молча сидели на диване, листая журналы. – И черт с теми погонами. Да и что это даст? – тут же сам он и вмешался. Разве у Кедрина полковников мало? Зато моя совесть будет спокойна, – возразил он сам себе. – А потом всю жизнь будешь каяться, что добровольно отвалил от великого дела. Одно тебя будет утешать, что каяться ты будешь только одну жизнь – другую тебе никто не даст», – он зло нажал кнопку включения связи с комнатой отдыха.

– Владимир Николаевич, прошу к стартовой башне, – видеокамера показала, как Ботков спокойно положил журнал на стол и встал с дивана.

– До встречи на ужине, ребята, – прощальный жест рукой и вот уже второй номер в списке садится в кресло.

– Владимир Николаевич, как вы себя чувствуете?

– Нормально, – и через мгновенную паузу, – к испытанию готов, – динамик донес легкую иронию последней фразы.

«Ты смотри, как быстро портится погода, – экран показывал, что горизонт почернел. А над стартовой башней уже плыли предвестники бури – темные тучи. Как бы не пришлось отменять испытания, – Северский поймал себя на мысли, что такая перспектива ему пришлась по душе. – «Ожидается легкая облачность» – синоптики хреновы», – беззлобно, даже с радостью, ругнул их про себя.

– Спасатель, я Центр. Приготовьтесь.

– Вас понял, Центр. Ждем второго.

– Владимир Николаевич, начинаем.

– Я готов.

И вновь рука Северского утопила большую черную кнопку. И вновь стартовая башня не спеша, закружилась на месте.

Ботков выжидал один оборот. На втором обороте он отклонил башню градусов на двадцать от вертикали. Девятнадцать с половиной градусов – высветилось внизу экрана.

«Правильно. Чем круче траектория, тем меньше шансов врезаться в дерево», – Северский, закусив нижнюю губу, смотрел на центральный монитор.

На третьем круге Ботков катапультировался. И вновь полковнику показалось, что испытуемый правильно угадал направление…

Резкий вскрик не оставлял никаких сомнений – второй кандидат в мессию испытание не прошел.

– Спасатель, что там у вас? – Северский буквально заставил себя отвернуться от экрана с застывшей желтой точкой и взглянуть на правый боковой монитор, боясь увидеть самое страшное.

На экране невозмутимо бежали частые всплески жизни.

– Спасатель, почему молчите? – несколько успокоенный рявкнул руководитель испытаний.

– Только что добрались до него, – из динамика слышалось частое дыхание командира отряда спасателей. – Метров пятьдесят не долетел. И чуть в сторону.

– Это я вижу. Как он?

– Без сознания. Сейчас сканирую «Диагностом».

«О, Господи. Ну, за что мне такое?»

– Центр, я Спасатель, – услышав Спасателя, у Северского немного отлегло от сердца. Таким тоном не сообщают плохие вести. – У него открытый перелом правой ноги и еще ушибы, ссадины. Сейчас накладываем шину и эвакуируем в центр.

«Этот легко отделался. Через месяц уже прыгать будет на этой ноге».

– Александр Александрович, прошу к стартовой башне, – вызвал он очередного испытуемого.

Видеокамера показала, как Кириленко встал с дивана, махнул на прощанье оставшимся рукой и вышел из комнаты отдыха. Вот он подошел к двум прапорщикам, и те стали натягивать на него противоперегрузочный костюм. Вот уже надет шлем – динамик донес частое дыхание.

«Как волнуется, – начальник испытаний взглянул на монитор. – Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Сто семьдесят ударов в минуту».

Кириленко сел в кресло.

– Александр Александрович, вы готовы?

Пауза.

– Александр Александрович, всё в порядке?

– Я готов, – глухо донеслось из динамика.

– Спасатель. Я Центр. Мы начинаем.

– Центр, понял. Ждем.

– Александр Александрович, приготовьтесь. Я включаю вращение башни, – и в третий раз Северский нажал большую черную кнопку.

Башня неторопливо начала вращение. Один оборот, второй, третий. Полковник скосил глаза на правый монитор – пульс у Кириленко перевалил за двести ударов в минуту. Пятый, шестой оборот. Двести пять, двести десять ударов в минуту. Седьмой, восьмой оборот. Двести пятнадцать, двести двадцать ударов в минуту. Девятый оборот, десятый…

– Нет! – человек в противоперегрузочном костюме вскочил с кресла и, едва не упав, спрыгнул с вращающейся башни. – Не могу, Игорь Николаевич, не могу.

– Успокойтесь, Саша. Всё нормально, – и, переключив диапазоны на рации, отдал команду группе подготовки, – снимите с него костюм и отведите его к медикам.

«Эх, если б еще двое отказались, – руководитель испытаний смотрел, как двое прапорщиков снимают с Кириленко костюм и ведут его в лес, где метрах в трехстах от башни стоял вездеход мобильного реанимационного центра. – А погода всё портится и портится, – на мониторе было видно, как черная полоса, полчаса назад притаившаяся на горизонте, заняла уже треть неба. В ее теле, еще далеко отсюда проскакивали искорки молний. Первые порывы ветра качнули березы.

– Олег Александрович, ваша очередь.

Аверьянцев встал. Молча пожал руку оставшемуся Борису Ковзану и вышел из комнаты отдыха.

– Олег Александрович, вы готовы? – спросил руководитель испытаний, как только облаченный в противоперегрузочный костюм четвертый испытуемый сел в кресло катапульты.

– Да, – последовал короткий ответ.

Боковой монитор показывал сто двадцать ударов в минуту.

«Этот будет прыгать», – с какой-то тоской подумал Северский.

– Спасатель, я Центр. Приготовьтесь.

– Центр, я Спасатель. Мы готовы.

– Олег Александрович, мы начинаем.

Аверьянцев согласно кивнул головой.

Послушная воле большой кнопки, стартовая башня начала свое вращение. Кандидат номер четыре сразу начал подготовку к пуску. Башня тут же стала отклоняться от вертикали.

Десять, пятнадцать, двадцать градусов.

«Стоп, хватит”, – полковник, сжав кулаки, наблюдал за происходящим.

Аверьянцев, словно услышав мольбу руководителя испытаний, остановил наклон. Нет, не услышал. Башня вновь стала опускаться. Двадцать пять, тридцать, сорок.

«Да куда же ты?».

Сорок три градуса – высветился на экране окончательный наклон башни.

На десятом обороте Аверьянцев нажал правую кнопку и унесся вверх.

Наклон – 43^° 15´ 32´´. Скорость отрыва – 83, 4 м/с – высветились на экране стартовые параметры катапультирования.

…Он не долетел до края бассейна двадцать шесть метров и сорок три сантиметра.

– Центр, он сломал две руки, пять ребер и два спинных позвонка. Сильный ушиб грудной клетки.