Игорь, мокрый, крадучись, возвращается в зал и торопливо распихивает по карманам мелко исписанные салфетки с захламленного стола.
«…убегает весь мир, убегает земля, бежит далеко-далеко, без оглядки далеко-далеко…»
– Это же он! Вернись, подлец, кто за утку заплатит?
– Что там?
– Сбежал…
3-1
Черная, древняя ночь стоит над ненасытным городом.
Не спит, ткет лоскутное одеяло эссеист: сшивает разброд широких мыслей тонкой ниточкой смыслов.
Пригорает, чадит огромный, рыхлый, непропеченный каравай у задремавшего над печкой романиста.
Лузгает семки на кухне с друзьями, травит байки комик-стендап.
Вяжет шерстяной разноцветный носок веселый дед сценарист, красный клубок ироничных реплик загнал игривый котенок под стол.
В синем лесу распугал барсуков, совесть свою повесил на сук, рубит живые дрова публицист. Так оборзел от полночных оков непосильных трудов, что уже пропагандист. Острые щепки летят в оппонентов: политзаключенных в свободной стране.
Жужжит комаром на полянке, все нервы извел песенник-бард.
Распарился в баньке, принял пивка, сотни мыльных пузырей выдувает вечный пухлый ребенок рэпер-поэт. Полуголые сочные нимфы окружают его, кто-то напоминает о почасовой оплате за вдохновение.
Лишь философ один, как всегда один, вытачивает из черного шахматного короля фигурку безумного Ницше.
…Наш герой спит как сурок, темные, холодные мысли укачивают его как безбрежное северное море.
4-1
Нет ничего страшней, чем похмельное утро. Озноб, стыд, отчаянье.
Пробудивший наглый телеящик заливался:
«Вся страна в едином порыве готовится скорбеть в связи с 200-летием гибели национальной иконы, ее поэта № 1 с большой буквы «П», главного и любимого героя русского народа по многочисленным социологическим опросам, Александра Сергеевича Пушкина. «Пушкин – это наше всё!» – заявил национальный лидер, председатель госсовета Владимир Владимирович…»
Игорь с ожесточением клацнул по пульту.
«Вы уверены, что желаете выключить телевизор по время обращения национального лидера к народу?»
– Да, желаю, сука тупая!
«Вы принимаете на себя все возможные последствия, включающие административный штраф за оскорбление власти и официальное предупреждение работодателю?»
– Твари…
Грохот покореженной техники; благословенная тишина.
Быстрый набор, номер один.
– Мннэ…
– Послушай, Михалыч, я забыл тебя спросить вчера: что, я совсем хреновый поэт?
– Так, хватит ныть и сопли жевать, ты сам прекрасно знаешь…
– Нет, ты мне как на духу, как лучший друг… я в конце концов требую!
– Слушай, если сомневаешься, то в одном НИИ, у меня там приятель работает, ну, не приятель, а просто в прошлом мы изрядно…
– Короче!
– Ладно, вот: они сочинили какую-то машинку, так она способности к творчеству прокачивает. Если не боишься – попробуй, кажись, это бесплатно.
– Не-е, рановато нам пока, Михалыч, в «Startrek» нырять, есть у меня ещё один могильничек…
– Как знаешь.
4-2
Красно-синяя вывеска «Кони-Приверед-Бар». Проблески битого стекла пред размалеванной граффити дверью приветливо встречают дорогих гостей. И сразу резкий сиплый запах зримо обдает внутри.
«Не надо мне пощады, не надо мне награды, а дайте мне винтовку и дайте мне коня! А если я погибну, пусть красные отряды, пусть красные отряды отплатят за меня!» – чей-то хриплый злой голос ревел из громадных колонок. Подумалось: знакомая песня, что-то из детства, но почему так ожесточенно?
От липкой барной стойки с трудом отдирались тяжелые кружки с вонючей желтой слизью внутри. Размашистыми жестами то едкое варево направлялось в довольные рты, горланящие дерзкие матерные частушки.
– Здрасьте… Как это… вечер в хату? Нет, не то. Красно-синий – самый сильный!
– Да!!!
– Ага. Это же вы поете… в смысле, кричите: «Побеги бамбука – нет! Бяка и Бука – нет!»
– Тебе надо-то чего?
– «Лобковые вши – нет! Спокойной ночи, малыши – нет!»
– Да мы, мы кричим. И чё?
– Я вот тут свою кричалку сочинил, думаю, вам понравится, – и, не давая опомниться, разгоняя себя резкими, рубящими, напряженными руками, сразу звонким, хорошо поставленным голосом:
– Непаханый край – нет!
Потерянный рай – нет!
Вонючий сарай – нет!
Сухой каравай – нет!
Бухой Дед Мазай – нет!
Морской волк Папай – нет!
Вратарь, не зевай – нет!
Взял в рот – не глотай! – нет!
Толпой в Первомай – нет!
Князья в Курултай – нет!
Донской и Мамай – нет!
Поднял лютый хай – нет!
Шалтай – не болтай! – нет!
Сошлют за Алтай – нет!
Слепой вертухай – нет!
Копай и сажай – нет!
– Мужик, ты, б..дь, больной, что ли?
– Братцы, вы чё? – нет!
Куй пока горячо – нет!
Суй через плечо – нет!
Дуй-дуй на Харчо – нет!
Жуй-жуй свой Лечо – нет!
– Так, выкиньте его отсюда, кто-нибудь!
– Буй сожгла последняя смена!
Чуй, как в Кремле протухло сено!
Ломай протест через колено!
Всё смоет в половодье река Лена… – не-е-ет!
– Кремль ему протух, мля! Держите дверь!
– Поставьте меня на место, кони привередливые! Во имя святого Акинфея и равноапостольных братьев Березу…!
– Стойте!
– А?
– Не кидайте его. Вежливо за дверь выставите, человек понимающий, всё-таки…