Женщина – существо низшего порядка. Ее можно обесценивать, издеваться над ней, обзывать, лапать за грудь, задирать юбку, вымаливать прислать фото эротического характера, чтобы потом шантажировать. И мальчики благодаря культуре насилия и порнографии с малого возраста это осознают. И не важно, если она учится в 8–9 классе, отличница, чемпионка и печатается в газете, а он парень, еле читающий по слогам, ничем не приметный или даже отталкивающего вида. Он все равно будет лучше нее. Потому что самый худший мужчина все равно лучше самой лучшей женщины. Парни это прекрасно понимают и с малых лет пользуются мужским привилегированным положением, чтобы унижать девушек в школе.
Но не только этим ограничивается давление на девушку или девочку. Именно в школьные годы она усваивает ЖГС, ломает свою личность и самооценку, начинает смотреть на себя, как на сексуальный объект, ненавидеть себя и свое тело, презирать других женщин, считать себя слабым полом. И это естественный, но ненормальный и болезненный процесс адаптации женщины в обществе. У некоторых в результате несоответствия идеологии о женской слабости и мужском превосходстве случается гендерная дисфория, которая имеет ужасные последствия. Школа принимает непосредственное участие в привитии ЖГС. Школа – это институт, который должен сделать из человека женского пола надломленное, подавленное существо, убежденное в своей низменности и слабости. Учительницы и учителя, старшие подруги – это агентки и агенты ЖГС.
Именно в школе девушка узнает, что месячные – что-то нечистое, что если кто-то увидит, как она протекла, ее тут же подвергнут травле и остракизму. Однажды моя мама, одна из лучших бегуний в области, талантливая медалистка, как-то сказала по секрету мне маленькой: «Знаешь, почему я бросила бег? Потому что у меня начала формироваться грудь. Она дергалась во время бега, было стыдно. Мальчики смеялись». В тот момент я ничего не поняла в силу возраста, страшный смысл слов мамы дошел до меня позднее.
Школьная программа пропитана мизогинией. Уроки литературы в школе – это уроки, где рассказываются истории «гениев», биографии которых переполнены жестокостью и ненавистью к женщинам. На уроках обсуждаются герои и героини классической литературы, набитой мизогинией сверху донизу. И все это формирует у детей и подростков представления о мужественности и женственности, о том, что культура насилия – норма, о том, что женщина должна быть дочерью, женой и матерью, а не кем-то другой. Уроки истории – это уроки, на которых изучается то, как правящие мужские элиты боролись за власть, по каким причинам воевали, сколько территории отнимали друг у друга. О подвигах женщин на войне и о том, что приходилось переживать им во время «мужских потасовок», – ни слова. Если на уроках истории и рассказывают о культуре, науке и технике, то о женщинах, которые что-то изобрели, чего-то достигли, – умалчивают. Это создает соответствующие представления у обучающихся.
Школа не просто давит на девушек и девочек. Школа как агент социализации ломает их, выдавливает самое лучшее: любовь к себе, веру в дружбу с женщинами, адекватную самооценку, важность собственного комфорта. Девушки и девочки обучаются в школе тому, как быть «женщинами»: как вести себя так, чтобы гармонично вписаться в мир, где мужчины смотрят на женщин в соответствии с категорией: полезно/не полезно.
Какого будущего хотят феминистки?
Теоретизировать о победе феминизма очень рано, а может даже и бесполезно. Кто-то считает, что если феминизм победит, то на смену патриархату придет матриархат. Но матриархата, по сути, никогда не было, и он маловероятен. Патриархат возник потому, что мужчинам нужны женские тела, мужчины привязаны к женщинам с самого зачатия. Для патриархата есть мотив: женские тела необходимы мужчинам для выживания. Но для матриархата мотива нет: мужские тела не нужны женщинам. Женщины самостоятельно могут делать все необходимое: строить цивилизации, совершать открытия, добывать пищу, а при современном развитии медицины и производить потомство. Но даже если убрать достижения медицины, то видовая ценность мужчин все равно гораздо ниже видовой ценности женщин.
Кто-то считает, что победа феминизма означает уравнение женских прав с мужскими. Но это не будет победой феминизма. Зачем мужчинам женские права? Мы физиологически разные, у нас разное положение в обществе, разные способности. Мужчинам не нужно права на аборт, на экономическую и социальную защиту во время беременности. Мужчинам не нужна шведская модель борьбы с проституцией, мужчин не нужно защищать от домашнего насилия. Мужчинам не нужны квоты для поступления на те или иные должности: эти квоты у мужчин были на протяжении тысячелетий. Так что уравнение прав между мужчинами и женщинами – это не победа феминизма.
Как замечательно написано! С каким удовольствием я прочитал этот поток мысли! До чего восхитился паранойей, которой просто обязана следовать всякая истинная феминистка!
Что есть феминизм? У меня—два ответа.
Первый. Феминизм—это убийца любви.
Каждый мужчина—враг. Каждая женщина—жертва. Да, кстати. Если женщина желает понравиться мужчине или иметь семью—она ненормальная. (С точки зрения феминизма).
Что сообщает феминизм женщинам? Я повторю цитату, мне не сложно.
Общение с мужчиной нежелательно и опасно для женщины.
Почему-то мне кажется, что некоторые женщины считают иначе. И даже—какой кошмар!—получают удовольствие от общения с мужчинами.
Что случится, если вдруг феминистки придут к власти и получат возможность диктовать всем свои условия?
Послушаем самих феминисток. (Которые к власти не пришли, но уже прямо сообщают, что они сделают и будут делать).
Никакой женщине не должно быть позволено оставаться дома и воспитывать её детей. Женщины не должны иметь этого выбора, потому что если имеется такой выбор, слишком много женщин будут делать что-то одно.
Феминистка Симона Бовуар.
То есть феминистки кричат о свободе женщин и тут же заявляют, что лишат женщин свободы.
Если какая-то женщина не понимает, как это сочетается… Ничего страшного. Главное, что понимают феминистки.
Конференция в Нью-Йорке была посвящена вопросам преподавания «русских знаний». В качестве её участника я вышла на кафедру с докладом: «Семья в России». Не успела я сказать последнее слово, как в третьем ряду вскочила очкастенькая, плотно сбитая девица и сердито спросила:
– А вот Вы лучше скажите: почему это Ваши московские подруги так любят наряжаться? Я только что вернулась из России, я знаю, что говорю.
Пока я, поражённая абсурдностью вопроса, пытаюсь и не могу найти ответ, она торжествующе подсказывает его сама:
– Потому что они хотят понравиться мужчинам. Не так ли?
В голосе слышится язвительность. Но я не понимаю её причин и отвечаю беззаботно:
– Да, а почему бы им этого не хотеть?
Боже, какая оплошность! Моя собеседница хватается за голову и раскачивает ею, не в силах сказать ни слова; слышны лишь возмущённые междометия. Наконец она произносит нечто членораздельное, смысл сводится к следующему. Я подтвердила её худшие предположения: российские женщины даже и представления не имеют о том, что такое равенство.
Ага, я понял. Если женщины хотят нравиться мужчинам, то они—угнетённые. А если женщины освободятся от такого желания, то познают равенство.
Я, поражённая абсурдностью вопроса, пытаюсь и не могу найти ответ…
Блестяще сказано! Когда знакомишься с феминисткой литературой, вообще поражает абсурдность высказываний. Абсурдность заявлений. И абсурдность картины мира феминизма.
И спорить с феминистками… Как и о чём можно спорить с особой, которая чётко знает: каждый мужчина враг и каждая женщина угнетённая.
Вы когда-нибудь спорили с фанатиками?
Ну да, соглашусь, заведомо проигрышное дело.
Фанатики вас не слышат. Слышат они только самих себя.
Прокомментировать картину мира правоверной феминистки, а также то, чему они желают научить всех остальных женщин…
Я бы с удовольствием, но один человек сделал это раньше и так, что просто не могу удержаться, чтобы не процитировать.
Главное, о чём учат помнить на факультетах женских наук каждую феминистку – глобальный заговор. Заговор Порядка Вещей. То есть: всё в этом придуманном мужчинами мире придумано ими специально для эксплуатации женского поголовья. Объясняю подробно.
«Люди не рождаются мужчиной или женщиной, а становятся ими, причём в этом процессе важную роль играют социальные и культурные факторы», – пишет один дядя, известный учёный-феминист (кстати, пидор).
Поняли мысль? Первичные половые признаки новорождённого – пустая формальность. Человек рождается без пола… А то, что у новорожденного мальчика между ног виднеется – это гендер. Ой, нет, не гендер, а… ну, в общем, на это не надо обращать внимания. Потому что это ерунда какая-то. Угнеталка…
А после рождения нуль-полого человека маскулинное общество руками мужчин и обманутых, одурманенных тысячелетней пропагандой женщин подсовывает мальчикам самосвальчики, а девочкам куколки. Плюс к тому девочкам запрещают лазать по заборам, а мальчикам – плакать. И получается воспроизводство угнетения.
Я сказал, что феминизм—это убийца любви. Ну вы сами подумайте, какая может быть любовь в мире, где свирепствует сексуальное домогательство. А что есть сексуальное домогательство, иначе именуемое sexual harassment?
Почётное место в теме феминизма, да и политкорректности в целом, занимает такое понятие, как сексуальные домогательства, или харассмент (sexual harassment). То, что планировалось как логичное и разумное решение, сегодня достигло полного абсурда. Изначально постановление о харассменте запрещало человеку, находящемуся выше на социальной лестнице (например, начальнику или учителю), использовать эту позицию для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Этим и надо бы ограничиться.
Однако уже давно предпринимаются попытки расширить определение харассмента до пределов, перекрывающих не просто здравый смысл, но и свободу слова. Одна из предложенных формулировок харассмента включает в себя «изречения сексуального характера, которые имеют целью создание угрожающей, устрашающей или неблагоприятной обстановки». Действительно, более аморфное и расплывчатое определение придумать трудно. Под него попадает практически всё: от простого комплимента и оценивающего взгляда до конкретных предложений переспать. Невинные объятия и одаривание подарками и безделушками тоже теперь можно расценивать как домогательства, так как мужчина, дарящий подарки, по мнению феминисток, обязательно делает это с целью получить взамен сексуальное вознаграждение. Вот далеко не полный перечень действий (кстати, не только из США), которые либо могут по новому определению создать «неблагоприятную обстановку», либо уже имели прецеденты наказания:
облизывание губ и зубов и провокационные манеры употребления пищи (University of Maryland at College Park считает такие действия неприемлемыми);
стояние слишком близко, замечания об одежде (большинство средних школ США включают это поведение в список оскорбительных);
посещение спектакля «Ромео и Джульетта» (по словам Джейн Хардман-Браун, преподавателя одной из лондонских школ, этот спектакль чересчур гетеросексуальный);
слишком продолжительный взгляд (University of Toronto обвинил профессора в нескромном и продолжительном взгляде на студентку);
недостаточно продолжительный взгляд (Barnard College New York опасается, что ученица может почувствовать дискриминацию, если на ней недостаточно долго задерживается взгляд преподавателя, а значит, ей, как женщине, не уделяется достаточного внимания);
забывание женского имени (University of Pennsylvania расценивает это как дискриминацию);
прилюдное восхищение человеком противоположного пола (Министерство образования Миннесоты утверждает, что подобные действия могут обидеть других и вообще являются гетеро-сексистскими);
самоунижающий юмор (по словам Робина Моргана, бывшего издателя журнала «Мисс», если самоунижающий юмор со стороны мужчины привёл к сексуальному контакту, даже начатому женщиной, то этот мужчина в радикальном феминистском понимании виновен в домогательстве).»
Теперь мы видим, что есть сексуальное домогательство с точки зрения феминизма. Это—общение между мужчиной и женщиной. Или сформулирую немножко иначе.
Как только мужчина увидел в человеке перед собой не какое-то бесполое существо, а именно женщину—он начал сексуальные домогательства.
Сказал что-то об одежде—сексуально домогается. Забыл её имя—сексуально домогается. Слишком долго на неё смотрел—сексуально домогается. Слишком мало на неё смотрел—сексуально домогается. Облизнул губы—сексуально домогается. Посмотрел спектакль «Ромео и Джульета»—домогается с особым цинизмом!
А уж если вспомнить о том, как угнетаются женщины в семье… Всех этих несчастных жертв насилия, коих—миллионы…
Почему не миллиарды? Дык технических возможностей не хватает, дабы всех жертв насилия сосчитать…
Но—технический прогресс не останавливается! И потому скоро любая замужняя женщина будет признана жертвой домашнего насилия.
Запросто можно это сделать. Ведь достаточно посмотреть, кто сейчас является жертвой домашнего насилия.
Вот удивительный пример того, кто попадает в статистику жертв. Представьте себе ситуацию. Жена в присутствии мужа рассказывает посторонним, как она наставляет мужу рога. Чтобы не слушать этого, муж… нет, не бьет её по чану, – просто, не в силах слушать такое, он выходит из комнаты. В результате женщина проходит по феминистической статистике как жертва насилия, ибо муж «игнорировал её». Это случилось в Америке. А вот как ведут подсчёты в Австралии…
Три-четыре года тому назад подогретое темой домашнего насилия правительство Австралии провело специальное исследование. В котором сделало примечательные выводы: отныне домашним насилием над женщиной считается не только битьё и угроза оружием, но и «оставление оружия в доступных местах», причём в понятие «оружие» включаются «стартовые и игрушечные пистолеты».
В другом подобном же австралийском исследовании был сделан следующий вывод: под понятие «насилие над женщиной» должны подпадать случаи, когда мужчина не разрешает женщине воспользоваться машиной или просто указывает ей, куда ехать. Также считается насилием, если мужчина возмущается, что жена слишком долго болтает по телефону, в результате чего приходят огромные счета.
Теперь, я думаю, не нужно спрашивать, откуда в австралийской статистике данные о том, будто каждая третья женщина является жертвой «домашнего насилия».
И в американской тоже… Радикальные феминистки рекомендуют считать изнасилованием не только словесные оскорбления (а уж тем более шлепки, тычки и пощипывания), но и общее доминирование мужчины в семье. В том числе интеллектуальное. Потому что интеллект – это самцовость, а самец – насильник. Так что если вам, женщина, захотелось покапризничать, или проявить эмоции, или предложить милую глупость, а он в ответ отхлестал вас по мозгам железной логикой, которой вы не могли воспротивиться, – смело звоните в полицию: вас поимели!
Чему здесь удивляться, если директор Института домашнего насилия в США Ленор Уокер пишет: избитой считается любая женщина, «если она чувствовала, что была психологически или физически избита своим мужчиной».
Вот реальная история. Женщина запустила в голову мужа стаканом. Потом ударила его стулом. Он пальцем её не трогал. Ленор Уокер считает, что в этой истории женщина является прямой «жертвой домашнего насилия», поскольку её агрессия была спровоцирована мужем: он «игнорировал её и работал допоздна, чтобы продвинуться по служебной лестнице».
Вот ещё одна поразительная история. Женщина Пэгги Сэйз решила убить мужа. Днём она сходила в тир – потренироваться в стрельбе. Вечером пристрелила мужа. Ночью отправилась на дискотеку. Директор института домашнего насилия, которая защищала в суде Пэгги Сэйз, полагает, что Пэгги должна проходить по категории жертв домашнего насилия. Потому что если муж убивает жену, он в этом виноват, а если жена убивает мужа, в этом тоже виноват он.
Вот что сказала о сложившейся ситуации президент Ассоциации адвокатов Штата Массачусетс Элайн Эпстейн: «Стало совершенно невозможно эффективно представлять интересы мужчины, против которого было сделано голословное обвинение в домашнем насилии».
Как я понял её слова? «Если мужчину без доказательств обвинили в домашнем насилии, то он автоматически будет признан виновным. И даже хороший адвокат ничего толкового сделать не может».
А ведь если феминисткам мало и недостаточно нынче существующих определений, что такое «жертва домашнего насилия»—так ведь их завсегда можно улучшить, дополнить и расширить.
Теперь я приведу второй свой ответ на вопрос, что же оно такое—феминизм?
Феминизм—это убийца общества.
Тут тоже всё очень просто. Феминистки навязывают всему обществу свою картину окружающего мира. Свои правила игры. Свой путь.
И рвутся к власти.
Вот вам наблюдение очевидца Баскиной о том, как происходит захват власти в Америке:
«…Джойс Лейденсен обаятельна: негромкий мелодичный голос, мягкая улыбка… Её конёк в женских исследованиях – положение женщин в науке и в руководстве. Она обращает моё внимание на то, что в палате представителей Конгресса США из 210 депутатов всего 25 женщин. Ещё больший разрыв в Сенате – только 3 на 100 сенаторов. Особенно пристально изучает она женскую ситуацию в родном университете. И ситуация эта её не устраивает.
– Почему? – удивляюсь я. – Ведь даже на глазок видно, что женщин-преподавателей больше, чем мужчин. Что же тебя не устраивает?
– А ты посмотри на их карьеру, – возражает Джойс. – Притом, что преподавательский состав на 65% женский, в нем полных профессоров-женщин только 10%. Если же мы возьмём руководящие должности – вице-президента, декана, заведующих кафедрами, то их и вовсе 4 %.
– Позволь, – возражаю я. – Но ведь, скажем, заведовать кафедрой может далеко не каждый. Так же как и стать профессором. На это нужны способности.
– Ну и почему у мужчин этих способностей больше, чем у женщин?»
…Действительно, почему? Обидно. Надо исправить. Нельзя добавить бабам способностей, зато можно у мужиков должностей отнять…
«В ближайшее воскресенье Джойс организовывает митинг женщин-преподавателей. На главной площади, в самом центре университетского кампуса, собираются студентки, аспирантки, лекторы, инструкторы (низшее преподавательское звено), помощники профессора (следующая ступень) и профессора без tenure. Впрочем, тут же и счастливчики, входящие в 10 привилегированных процентов: они пришли из солидарности. Митинг проходит дисциплинированно. Участницы несут плакаты: «Женщинам – равные возможности!»; «Две трети руководящих должностей – женщинам». Смысл выступлений всё тот же: если женская часть преподавателей составляет большинство, то их участие в руководстве должно быть пропорциональным.
Так случилось, что на другой день я оказалась в кабинете одного из вице-президентов университета. Он извинился, что не имеет достаточного времени на беседу со мной: ждёт группу советников. По поручению президента (ректора) они должны отобрать кандидатов на вакансии – одного декана и трёх завкафедрами. «Ректор высказал своё пожелание: по возможности, все четверо должны быть женщинами», – сказал мне вице-президент. И тяжело вздохнул».
Вот так феминистки рвутся к власти. И навязывают всем окружающим своё видение окружающего мира.
Вы вчерашнее шоу Опры видели?
Да, я как раз накануне очень внимательно смотрела ток-шоу Опры Уинфри под будоражащим названием «Hearts different also?» – «А что, сердца у нас тоже разные?». Речь идёт о том, что врачи-кардиологи лечат пациентов с сердечными заболеваниями, мужчин и женщин, по-разному. Применяют к ним разные методики и лекарства. «Как это?! – возмущается аудитория в студии. – Это же настоящая дискриминация!» Пожилой доктор, кардиолог с большим стажем, несколько минут не может начать говорить. Так велик накал женских страстей. Наконец Опра с трудом успокаивает участниц шоу, наступает тишина. Но ненадолго. Опытный врач объясняет: «Мужчины и женщины отличаются не только анатомией, у них различный тип нервной системы. На состояние сердечной деятельности оказывают влияние ежемесячные циклы и климактерические состояния. Поэтому сердечные приступы проходят по разным схемам – соответственно и лечить их надо по-разному».
Бог ты мой, что тут начинается! В шуме, гаме и ругательствах можно отчётливо услышать страшные обвинения: «Это же сексизм!» Абсурд этой реакции мне очевиден, Арлин – нет. Она тоже крайне возмущена доктором-сексистом:
– Болтовня о половых различиях – это только псевдонаучный повод поддерживать неравенство полов.
– Послушайте, Арлин, но вы же не можете отрицать, что самой природой оба пола разделены по психофизиологическим признакам.
– Физиологически – да, конечно, – неохотно признает она очевидное. – А вот психологические различия существуют постольку, поскольку их определяет общественное мнение. И поскольку по-разному воспитываются мальчики и девочки. Что дарят малышу женского пола? Куклы. А мужского? Машинки. Девочек приучают к домашнему хозяйству, мальчиков – к технике. Девочку упрекают: ты лазаешь по деревьям, как мальчишка. А над мальчиком посмеиваются: ты плачешь, как девчонка. И так – всю жизнь. Вот вам истоки этих ваших «психофизиологических различий». Природа их не предусмотрела. Их создала история!»
То есть феминистки требуют, чтобы и мужчин и женщин лечили совершенно одинаково. И нечего обращать внимания на всякие там различия. Потому что на самом деле мужчины и женщины одинаковые.
И когда феминистки окончательно придут к власти, то явно и это правило введут. Помимо прочих, столь же интересных задумок.
А то, что феминистки активно рвутся к власти, становится всё заметнее.
«Феминизм… охватил сегодня весь мир. Однако ни в одной другой стране, где мне приходилось бывать, не заметила я, чтобы это движение играло в жизни общества такую огромную роль. И уж, во всяком случае, нигде не носит оно такого специфического, порой утрированного характера, как в Америке. Французская моя приятельница Андре Мишель свое отношение сформулировала жёстко:
«Американки просто свихнулись на своём феминизме. Они даже не замечают, что превратили его в карикатуру, в гротеск»…
Да, точно, идеи феминизма наиболее широко, мощно и динамично пропагандируются именно в США.
Людей, которые впервые попадают на сходки американских феминисток, поражает царящая там атмосфера истерии. Все присутствующие – и выступающие, и слушающие – производят впечатление людей, чем-то серьёзно озлобленных или рассерженных.
Входят на заседания они как совершенно нормальные люди, но в процессе совместного общения градус ярости как-то незаметно растёт, растёт. Глаза блестят, крики раздаются, раскраснелись девушки. Ярость благородная, вскипающая… какое бы сравнение найти?.. Ну конечно, как волна!.. Эта волновая ярость – обязательное условие членства в их истерическом ордене. Или секте, не знаю, как будет точнее.
Ведь феминизм – это религия. Либо ты веришь в заговор, и тогда нужно все силы положить на борьбу с «угнетателями». Либо не веришь. Это просто состояние души.
Но если веришь, разве ты можешь не кипеть гневом, когда сотни, тысячи, миллионы твоих угнетённых сестер в эту самую минуту режут на куски, насилуют, пытают, угнетают кровавые палачи режима (патриархатного)? Если ты верующий и гневом не кипишь – грош тебе цена. Не человек ты вовсе. Скотина бездушная. А скорее всего – примазавшийся к движению для личных целей. Или вообще предатель. И тогда с тобой – разговор короткий.
Ненависть распространяется на всё «мужчинское». В том числе и на семью. Ведь всем прогрессивно мыслящим людям давно известно, что семью придумали мужчины с целью закрепостить женщину (прошу читателя учесть, что в последнем предложении я ничуть не иронизирую – это один из тезисов радикального феминизма). В этой связи одна из активных феминисток Марта Насбом прямо пишет: «именно в семьях происходит самая жесткая дискриминация женщин… Особенно беспокоящим является то, что женщина может страдать от “альтруизма в браке”, не понимая, что на самом деле она не является счастливой, как ей, быть может, кажется. На самом деле она – страдает. Ибо угнетена. Ей просто нужно это объяснить. Донести до дуры. Поменять в её душе положительный знак эмоции на отрицательный. Чтобы она не радовалась, а ощущала мир “правильно”, то есть страдала.»
То есть феминистки жаждут революции. Ничего нового в этом нет. Были уже подобные революционеры.
Кипит наш разум возмущённый
И смертный бой вести готов.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим —
Кто был ничем, тот станет всем.
Под подобными словами с удовольствием подпишутся и феминистки. Которые с удовольствием разрушат весь мир мужчин-угнетателей и построят новый мир. Мир свободных женщин.
Само собой разумеется, проводиться вся эта революция и всё это разрушение будет под руководством, властью и контролем феминисток. Потому как разве могут угнетённые женщины, изнывающие под игом и даже не замечающие своего гнёта, даже получающие удовольствие и счастье от своего подавления—самостоятельно стать свободными?
Да ни за что! Но пламенные революционерки—освободят их всех, пускай даже силой! И настанет всеобщее счастье.
…Американский культуролог Макс Лернер не зря называет феминисток «самыми неутомимыми революционерами». Это действительно так. Они фанатичны и, подобно всем фанатикам, безмерно глупы и по-тупому жестоки. Как говорят в таких случаях специалисты в области человеческой психики, их сознание сужено. Ничего, кроме секс-харассмента и повального угнетения, эти человеко-единицы вокруг не видят. Ибо на их глазах шоры под названием феминизм (или, как сказал бы Хрущев, феминизьм).
Всякая революционная теория, сама того не желая; подчиняется законам эволюции. То есть начинает по-молодому бурно ветвиться – давать ростки. В Большой Феминистической Религии появляются разные направления, течения, секты, фракционеры, оппортунисты (которых после прихода к власти нужно будет, конечно, подчистить, ибо нет худшего врага, чем бывший свой).
Учёные-паразитологи, изучающие под лупой социал-феминизм, выделяют в нём несколько идеологических направлений. Есть радикальный феминизм, есть культурный феминизм, есть феминизм либеральный, есть лесбианизм… Это всё разные формы одой и той же болезни, и бессмысленно спрашивать, что лучше – белая горячка или обычная, твёрдый шанкр или мягкий… Всё плохо. Большевизм плохо, коммунизм плохо, сталинизм плохо. Но и троцкизм – тоже гадость изрядная, несмотря даже на то, что его основателя шваркнули ледорубом по затылку свои же, красные. Не будем делать из мученика святого – «нехай они там все попередавятся»…
Ключевое слово у радикалок – «патриархат». Патриархат – это глобальная система мужского подавления, пронизывающая все сферы социальной жизни. Суть радикальной теории: все мужчины от природы заинтересованы в подавлении женщин. Точка.
Культурный феминизм – прыщ иного рода. Это одно из ответвлений радикального феминизма. «Культуристки» считают, что женщины лучше мужчин. У них есть особые «феминные» качества – «взаимосоотнесённость», «телесность», отсутствие стремления выстраивать иерархию и умение выстраивать горизонтальные связи, имманентная способность к сопереживанию и ощущению нужд другого. В общем, как сказал известный киногерой: «Баба – она нутром чует!»
А мужики, с их точки зрения, – это воплощенное стремление к насилию, угнетению, доминированию (то есть к выстраиванию иерархии – вертикальных связей), конкурентность, рациональность… Сволочи, в общем. И всё общество их сволочное. И наука их сволочная, потому что основана на рацио, в отличие от женских наук, основанных на чувственности, «телесной ощущаемости» (женскую физику, правда, феминистки придумать пока что не смогли: видимо, электричество током больно бьется, и «телесная ощущаемость» при этом получается не очень приятная)…
Строго говоря, огромная доля истины в наблюдениях «культуристок» за различиями между мужчинами и женщинами есть. Вот только разные крылья культурного феминизма толкуют эту разность по-разному.
Одни тётеньки-теоретики, такие как Кэрол Гиллиган, Нэл Ноддингс, Сара Раддик и прочие, полагают, что женские свойства создали в этом мире женскую культуру, а мужские свойства – мужскую культуру, в каковую входят политика, экономика и наука. То есть получается, что практически всю внешнюю культуру, являющуюся костяком цивилизации, создали мужчины со своей конкурентностью, агрессивностью и доминантностью. А женская культура – это некая внутрисемейная этика заботы (ethics of care), а также загадочная «особая перспектива относительно сущности человеческой взаимосвязи». Если кто-нибудь понял, что означает последнее выражение, напишите мне, я за вас порадуюсь. Надо сказать, теоретические труды феминисток полны подобными бессмысленными словосочетаниями…
(Нет, Александр, нет, нет и ещё раз нет. Категорически не соглашусь с тобой. На самом деле теоретические труды феминисток вовсе не полны подобными бессмысленными словосочетаниями… На самом деле они ими переполнены сверх всякой меры).
Мир женщины проявляется только в неформальных отношениях с близкими людьми. А мир мужчин основан на абстрактных понятиях справедливости, то есть располагается в правовом поле. И в формальном поле науки. Мужчины, будучи узурпаторами, создали под себя весь мир. Сама основа основ цивилизации – наука – сделана по лекалам мужской сущности, вся из себя такая логическая, рациональная… вот гадость-то! Интеграл ещё какой-то придумали, твари, хрен-пойми… Надо бы перетряхнуть основы всех наук…
Но есть и другая подветвь «культуризма». Её теоретики, такие как Мэри Дейли, Сара Люсия Хоугланд, а также печально известная идиотка Андреа Дворкин полагают, что вся эта хвалёная женская культура – этика розовых соплей и сюсюканья – явилась печальным результатом тысячелетий угнетения. Типа если вас все время бить по башке, то башка рано или поздно искривится. Вот она и искривилась. А на самом-то деле женщины – ого-го! Боевые, напористые, храбрые, агрессивные. С костями мясо глотали бы – если бы, конечно, мужики их не угнели… не угнетнули… не… в общем, не поработили тыщи лет назад, не поломали им психику. Даже не сомневайтесь в этом, поскольку пола нет, а есть только гендер (ролевая функция), и баба, она по сути тот же мужик:
Есть женщины в русских селеньях, их коротко «бабы» зовут –