Врата вечности

У здания аэропорта их ждал «Мерседес» с тонированными стеклами для гостя и еще два микроавтобуса с охраной. За все время, пока они добирались до резиденции главы Совета XIII, Джелани и Дапн не обменялись ни единым словом. Их сдерживало присутствие очокочи, который также хранил молчание, помня о приказе кобольда. Джеррик опасался, что какое-нибудь неосторожное слово Бесариона может насторожить нгояма. Он едва удержался от того, чтобы не приказать арестовать Джелани уже в аэропорту и доставить его под конвоем как можно быстрее. В это утро Джеррик опять проснулся с ужасающим криком и мыслью, что смерть неизбежна. Ему понадобилось принять ледяную ванну, чтобы его руки перестали дрожать.

В конференц-зал Джеррик вошел одовременно с Джелани, не став выжидать ни минуты, как он это делал обычно, чтобы подчеркнуть свою значимость. В сравнении с крошечным кобольдом нгояма казался великаном. Джеррику пришлось высоко задрать голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Но это была первая ошибка, которую он допустил. По африканским обычаям смотреть в глаза собеседнику значило угрожать ему. Джелани нахмурился, но сдержался, почувствовав ласковое прикосновение к своей руке нежных пальцев Дапн. Гамадриада стояла за его спиной. За месяц общения с Джелани она хорошо изучила традиции африканских духов. И поняла, какое оскорбление нанес Джеррик нгояма.

Но Джеррик увидел только, что гамадриада прикоснулась к руке нгояма. И взгляд Джелани, вспыхнувший было по непонятной для кобольда причине гневом, сразу померк. Но вместо благодарности кобольд разозлился на Дапн. Он жаждал откровенного разговора с Джелани, но в присутствии гамадриады это было невозможно.

– Приветствую тебя, Джелани, – надменно произнес Джеррик. – А ты, Дапн, не могла бы оставить нас наедине?

Это было неприкрытой грубостью. Глаза Джелани вспыхнули снова, но уже не гневом, а яростью. Однако Дапн опять предотвратила вспышку.

– С радостью, Джеррик, исполню твою просьбу, – сказала она. – Долгий перелет утомил меня, ты прав. Но если я понадоблюсь…

– Я знаю, где тебя найти, – пренебрежительно отмахнулся Джеррик.

– А тебя я найду сама, – шепнула Дапн, склонившись к уху Джелани. – Мы расстаемся ненадолго.

Она повернулась и вышла, неслышно прикрыв дверь. Стихли все звуки. Джелани молчал, гневно раздувая ноздри. Джеррик думал, как ему начать разговор, ради которого он затеял всю эту комедию с африканским дикарем. Но ему не хватало терпения, чтобы доиграть ее до конца. И он сам это понимал. А поэтому надо было поторопиться.

– Ты впервые в моей резиденции, Джелани? – спросил он, прерывая молчание.

– Да, – коротко ответил нгояма.

– Но я слышал, что тебе доводилось принимать у себя посла Совета тринадцати, – пошел напролом Джеррик. – Эльбст Роналд послал его на африканский континент наладить дружеские связи с местными духами. Кажется, это был эльф Фергюс.

– Ты прав, – кивнул Джелани.

– Расскажи мне подробнее об этом, – попросил Джеррик. – Я мало знаю о тех событиях.

Джелани испытывающе посмотрел на кобольда. Но увидел, как ему показалось, только искреннюю заинтересованность. Поэтому он не стал ничего скрывать.

– Это было неспокойное время, африканские духи враждовали между собой. Против нгояма объединились самые многочисленные народы Африки – вабиликимо, итове и абатва. Почувствовав свою силу, они начали готовиться к кровопролитной войне. Но Фергюс сумел найти общий язык с их вождями и переубедить их. Только благодаря его стараниям жестокой и бессмысленной войны удалось избежать. Мы сели за стол переговоров. Была создана Конфедерация, во главе которой поставили меня. Наши народы поделили территории обитания и договорились, что когда кому-либо будут угрожать голод, мор или другие бедствия…

– Но ведь это был не единственный раз, когда ты принимал у себя Фергюса, – нетерпеливо перебил нгояма Джеррик. – Не лукавь со мной!

– Ты спросил – я отвечаю, – с удивлением взглянул на него Джелани. – Да, лет десять тому назад Фергюс снова побывал у меня, но уже не как посол Совета тринадцати. Это был частный визит.

– И какова была его цель?

Джелани бросил предостерегающий взгляд на кобольда.

– А ты уверен, что вправе задавать мне такие вопросы, Джеррик? De lingua slulta incommoda multa. Из‑за пустых слов бывают большие неприятности. Не забывай об этом.

– Отвечай мне, Джелани! – повысил голос кобольд. – Это в твоих интересах.

– В моих интересах? – с нарочитым удивлением произнес Джелани. – А что будет, если я не стану тебе отвечать?

– Тогда я обвиню тебя в измене, как соучастника эльфа Фергюса, и прикажу бросить в темницу.

– Фергюс виновен в измене? – не смог скрыть удивления Джелани.

– А ты не знал? – в свою очередь изобразил удивление Джеррик. – В таком случае я готов простить тебя. Но при условии, что ты ответишь мне – зачем Фергюс посетил Африку десять лет тому назад?

– Он путешествовал с внуком, – ответил растерявшийся Джелани. – Это была обыкновенная туристическая поездка.

– Туристическая поездка? А смертельная схватка с пигмеями? А баобаб с захороненным в его дупле прахом Адетоканбо? А пожар, охвативший саванну? – почти закричал Джеррик. Слюна бешенства закапала с его губ на пол. – Ты видишь, я все знаю. Не лги мне! Proditor pro hoste habendum. Предателя нужно считать врагом. Фергюс – предатель!

– Меня он не предавал, – ответил Джелани. – И ты так и не сказал, за что его обвиняют в измене. Так почему я должен верить тебе? Это мне впору обвинить тебя во лжи.

– Фергюс похитил золотой диск, который Адетоканбо прятал на своей груди до самой своей смерти и с которым его похоронили, – ответил Джеррик и пристально воззрился на гнояма. – Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Ерунда! – рассмеялся Джелани. – Nec sutor ultra crepidam. Не суди о том, чего не знаешь. Пигмеи поразили Фергюса отравленной стрелой. Он был почти при смерти, когда я подоспел к нему на помощь. Даже если бы он захотел, то не смог бы забраться в дупло баобаба. Тем более, что тот был объят пламенем, и эта попытка была бы равносильна самоубийству.

– А его внук? – упавшим голосом спросил Джеррик. – Ты говорил, что с ним был его внук. Он мог бы?

– Исключено, – не допускающим возражений тоном ответил Джелани. – Мальчик был слишком мал. Да Фергюс и не позволил бы ему так рисковать. Ты не представляешь, как он любит своего внука!

Джеррик промолчал. Он испытывал сильное разочарование. Джелани подтвердил слова Фергюса. По всей видимости, золотой диск действительно сгорел в дупле баобаба. Ключ от врат в страну богов навсегда потерян для него, Джеррика. А с ним и вечная жизнь.

«Я умру», – подумал Джеррик. Слезы бессилия покатились по его щекам. Он почувствовал себя узником, приговоренным к смерти и живущим без надежды на помилование в ожидании неизбежной казни. Такое существование могло свести с ума задолго до смертного часа.

– Мне лучше уйти, – с удивлением глядя на него, произнес Джелани. – Я возвращаюсь в Африку. И не пытайся меня отговорить.

– Не буду, – пообещал Джеррик, усилием воли прогоняя прочь мысли о будущей смерти. – Но тебе придется остаться. Я не могу рисковать.

– Не думаешь ли ты, что тебе удастся меня задержать? – рассмеялся Джелани. – В таком случае ты еще безумнее, чем кажешься.

Джеррик щелкнул пальцами. Дверь распахнулась, и в конференц-зал вошел Филипп. За его спиной толпилось с десяток рарогов. По знаку своего предводителя они окружили Джелани.

– Ты пойдешь сам или тебя поведут силой, – сказал Джеррик. – Выбирай.

– Между позором и смертью нгояма всегда выбирает смерть, – ответил Джелани. Он настороженно следил за рарогами, которые молча кружили вокруг него, постепенно сужая круг.

– Тогда умри! – крикнул Джеррик. – Убейте его, если не сможете взять живым!

По знаку Филиппа рароги, словно стая злобных птиц, кинулись на Джелани. Прежде чем они схватили нгояма за руки, он успел взмахнуть рукой с огромным ногтем на пальце, и один из нападавших упал, захлебываясь хлынувшей из горла кровью. Другой схватился за плечо, рассеченное до самой кости. От неожиданности рароги отшатнулись, живое кольцо распалось, и нгояма вырвался из него, шагнув в образовавшуюся щель. При этом он успел проткнуть ногтем еще одного рарога насквозь.

Остальные рароги издали гневный клекот. Вытянув руки с когтистыми пальцами, они бросились за нгояма, отталкиваясь от земли без видимых усилий и надолго зависая в воздухе. С их загнутых внутрь пасти клыков стекала мутная слюна. Но в тесной комнате они не могли расправить спрятанные за спиной крылья. И, лишенные главного своего преимущества в схватке, они оказались беззащитными перед грозным оружием нгояма. Джелани прочертил вокруг себя почти невидимый глазу зигзаг, и еще двое рарогов захрипели, схватившись за горло. Из-под их пальцев фонтаном била алая кровь.

Нападавших стало уже вполовину меньше, а нгояма был невредим и дышал так же спокойно, как до начала битвы. Если бы не залитый кровью пол, то могло показаться, что все происходящее – показательный бой, который мастер проводит с неопытными новичками. Джеррик начал тревожиться за исход битвы, от которого зависела его собственная жизнь.

Рароги были профессиональными убийцами. Но они привыкли иметь дело с беззащитной, не ожидающей нападения жертвой. Бросаясь на нгояма, они только мешали друг другу. Если бы им удалось навалиться на Джелани всем вместе, он не выдержал бы их тяжести и рухнул на пол. А там они легко с ним справились бы, используя свое численное превосходство.

Но нгояма был закаленный в битвах воин. Он разил врагов на расстоянии, а сам оставался вне досягаемости для их жалких, в сравнении с его ногтем, когтей и клыков.

Джелани уже был уверен в своей победе. И в этот самый миг допустил ошибку. Он повернулся к Филиппу, который все это время стоял в отдалении и не принимал участие в схватке, спиной.

И тогда Филипп, расправив спрятанные до этого за спиной крылья, мгновенно взмыл вверх. Его окружал ореол пламени. Поднявшись почти к потолку, он сложил крылья и огненным болидом спикировал на нгояма.

Атакуя, рарог не издал ни единого звука. Нгояма не ожидал нападения и не сумел его отразить. Как будто гора обрушилась на его голову. Что-то громко хрустнуло. Колени Джелани подогнулись, и он рухнул на пол, лишившись сознания.

Какое-то время Филипп тоже лежал без движения. Затем он поднялся. Наступил ногой на руку Джелани, достал спрятанный под одеждой кинжал с коротким и широким клинком и отрубил ноготь на пальце нгояма. Затем он обшарил Джелани и все, что нашел, переложил в свои карманы. После этого он, обращаясь к своим подручным, хрипло произнес:

– Теперь он ваш, сосунки! Отнесите его в камеру. Да смотрите, чтобы нгояма не очнулся по дороге и не отшлепал вас, как маленьких детей.

Четверо рарогов, которые еще держались на ногах, подхватили нгояма за руки и за ноги и унесли его.

– Ты был прекрасен, мой мальчик, – с восхищением сказал Джеррик, подходя к рарогу и обнимая его. – Одним врагом у нас стало меньше.

Джеррик перепачкался кровью, которой был залит рарог. Но даже не заметил этого.

– Фергюс! – издал злобный клекот рарог. – Мне нужен Фергюс. Скажи мне, когда я смогу отомстить ему?

– Скоро, мой мальчик, скоро, – успокоил его Джеррик. – Время пришло. Но мы начнем не с него. А с того, кто ему дороже собственной жизни.

Глава 9

Мяч, имеющий форму вытянутого эллипсоида, стремительно перелетал от одного игрока к другому, почти не касаясь земли. Команда «Носорогов» выбрала тактику «Champagne rugby», которая подразумевала максимально быстрое перемещение мяча по полю с применением дальних передач, при этом было необходимо избегать контактов с соперниками, а ключевым фактором успеха являлось удержание мяча. Это делало игру в регби более зрелищной, однако очень рискованной, особенно в том случае, если игроки противоборствующей команды имели хорошую физическую подготовку. А среди «Буйволов» слабых не было. Поэтому выбранная ими тактическая схема игры, называемая «Down the middle», оказалась не менее эффективной. Их капитан, обладающий такими несомненными преимуществами, как два с лишним метра роста и не менее ста пятидесяти килограмм веса, совершал частые рейды в середине поля, оттягивая на себя сразу нескольких защитников «Носорогов» и освобождая своих товарищей по команде, играющих на флангах, от излишней опеки.

Игра шла с переменным успехом. Надолго отстоять неприступность своих ворот не удавалось ни одной из команд. Вперед вырывались то «Носороги», то «Буйволы», вызывая шквал зрительских аплодисментов, напоминающих завывания то утихающей, то вновь усиливающейся бури. Судье приходилось часто назначать ruck, и многие игроки уже прихрамывали или потирали места ушибов и синяки, украсившие их лица за последние полтора часа. Но какие бы травмы они не получили, все бросались в атаку так же рьяно, как в начале игры. Ничья никого не устраивала. За многолетнюю историю соперничества двух этих команд такого еще не было. И никто не собирался покрывать себя позором в глазах будущих поколений игроков в регби, закончив эту игру с ничейным результатом.

Буквально за минуту до окончания игры капитан «Носорогов» получил дальний пас и ловко избежал столкновения с двумя нападавшими на него с разных сторон соперниками. После этого он уронил мяч на землю и, когда тот отскочил, мощно ударил по нему ногой. Мяч, словно преодолевшая земное притяжение космическая ракета, высоко взвился над полем и, спускаясь, пролетел между двумя вертикальными стойками Н-образных ворот. Это был превосходный дроп-гол, который принес «Носорогам» три очка и вожделенную победу. А «Буйволам» – поражение и уныние до следующего матча, когда они могли бы взять реванш.

Зрители на трибунах неистовствовали. Одни от горя, другие – от радости. Громче всех кричала и яростнее остальных махала флагом, раскрашенным в желто-голубые цвета «Буйволов», девушка лет восемнадцати, одна половина лица которой также была желтой, а другая – голубой. У нее были длинные рыжие волосы, еще более длинные ноги и руки, благодаря которым она напоминала кузнечика-переростка, но в будущем обещавшего стать, по необъяснимой прихоти природы, прекрасным лебедем.

– Альф – молодец! – скандировала она, заменяя собой по мощи децибелов группу поддержки как минимум из десяти человек. – Альф – так держать!

Команды на поле выстроились напротив друг друга и прокричали традиционное «Гип-гип-ура!». Капитан «Буйволов» крикнул:

– Альф, не забудь напомнить своим ребятам, что сегодня в семь вечера встречаемся в кафе! Отметим вашу победу.

– И выпьем за вашу будущую победу, Гарри, – великодушно отозвался капитан «Носорогов». Однако, как истинный патриот своей команды, счел долгом прибавить: – Но очень-то на это не рассчитывайте!

Спортсмены ушли смывать с себя пот и грязь, трибуны опустели. Но рыжеволосая девушка не ушла. Вместо флага она взяла в руки книгу и начала читать. При этом она шевелила губами, как будто вслух повторяя прочитанное, чтобы лучше запомнить.

Девушка недолго оставалась в одиночестве. Вскоре к ней подошел молодой мужчина в костюме из шерсти перуанской викуньи. Позволить себе такой дорогой костюм могли очень немногие. Еще древние инки использовали шерсть викуний, но только на одежду высокородных вельмож. А к середине двадцатого века эти животные, жившие высоко в горах Эквадора, Перу, Боливии, Аргентины и Чили, почти вымерли. Но этот костюм к тому же был сшит из ткани, произведенной фирмой Scabal, которая в свое самое тонкое и дорогое в мире волокно, бывшее втрое тоньше, чем человеческий волос, вставляла золотые нити. Наряд молодого щеголя дополняла роскошная светло-серая велюровая шляпа, из-под которой на девушку смотрели веселые наглые глаза.

– Почему девушка с такими очаровательными ножками скучает в одиночестве? – игривым тоном спросил он.

Но девушка либо не знала цену костюма, в котором щеголял мужчина, либо ее мало волновали такие вещи, потому что она холодно ответила:

– Я жду своего мужа и не скучала, пока вы не подошли. А если вы сейчас же не отойдете, то я позову полицейского и попрошу арестовать вас за сексуальные домогательства.

Девушка даже привстала, словно собиралась исполнить свою угрозу. Мужчина перестал улыбаться и словно даже стал ниже ростом.

– Не надо полицейского,– пробормотал он, торопливо отходя от девушки. – Я же не знал, что вы замужем!

Девушка, проводив его презрительным взглядом, снова опустилась на скамейку и углубилась в чтение. Она так увлеклась, что не заметила, как спустя полчаса на трибуну поднялся капитан «Носорогов». Это был высокий плечистый юноша, светловолосый и голубоглазый. На его лице эмоции стремительно сменяли друг друга, и только выражение глаз всегда оставалось неизменным. Казалось, они видели то, что было недоступно остальным людям. Тот, кто увидел это лицо хотя бы раз, потом долго не мог его забыть, независимо от того, каким оно было – серьезным, смеющимся, задумчивым или беспечным. На английский манер его звали Альф Борисофф, и он был внуком эльфа Фергюса.

Уже год Альф учился в Royal Holloway university, который был построен в 1886 году под покровительством правившей тогда Великобританией королевы Виктории. Это обстоятельство, да еще то, что кампус университета находился по соседству с парком, окружающим Виндзорский замок, много веков бывшего резиденцией английских королев и королей, явилось решающим для Фергюса, когда он задумался, где будет получать высшее образование его внук. И только потом он принял во внимание, что университет считался одним из самых лучших в Великобритании и занимал верхние строчки рейтинга по уровню преподавания гуманитарных и технических наук, а также в области искусства. С годами Фергюс все больше становился снобом, особенно когда речь шла о будущем обожаемого им внука.

Но для самого Альфа главным в его учебе на факультете естественных наук была не близость к Виндзорскому замку, а то, что библиотека университета насчитывала более полумиллиона книг, а на территории кампуса разместилась картинная галерея с коллекцией полотен художников викторианской эпохи. И пока он не встретил Оливию Смит, он проводил в библиотеке и картинной галерее все время, которое у него оставалось после лекций и тренировок по регби.

Их встреча произошла в середине второго семестра. Рыжеволосая девушка, обучающаяся на факультете искусств, внесла серьезные коррективы в расписание Альфа. На некоторое время он даже отказался от своего намерения дополнительно к биологии заняться изучением астрономии, которая привлекала его не меньше, чем изучение живых существ и их взаимодействие с окружающей средой.

Но зато он категорически, как ни настаивал Фергюс, отказался от проживания в принадлежащем его деду фешенебельном особняке в самом центре Лондона, на Kensington Palace Gardens. Эта улица, протянувшаяся менее чем на тысячу метров, считалась одной из самых дорогих в мире по стоимости выстроенной на ней недвижимости. Она была создана в 1840 году как часть парка Кенсингтонского дворца и принадлежала британской короне. Особняки здесь достигали в цене сотен миллионов фунтов стерлингов. Альф пренебрег всем этим. Он предпочел жить в крохотной комнатке студенческого общежития на территории кампуса. Единственной уступкой деду было то, что он выбрал комнату в общежитии, расположенном в здании, относящимся к Викторианской эпохе. И в нем жили только юноши, в отличие от общежитий со смешанным проживанием. Несмотря на свой возраст, Альф был целомудрен и до встречи с Оливией не собирался расставаться с девственностью раньше, чем сочетается законным браком с избранницей своего сердца.

Позднее это его несостоявшееся намерение стало поводом для добродушных насмешек Оливии. Но Альф переносил их как истинный стоик. И только укоризненно качал головой, по-прежнему порицая распущенность современных нравов. Он категорически отказался от предложения Оливии переселиться в ее общежитие, где жили представители противоположных полов. И спустя недолгое время девушка смирилась и сама переехала в женское общежитие. Для нее это было тем труднее, что на факультете искусств она постигала таинства актёрского мастерства, а этому ремеслу испокон веков сопутствовало легкомыслие в любовных связях, зачастую доходящее до распутства. Оливия только собиралась ступить на этот соблазнительный путь, поступив в университет, но почти сразу встретилась с Альфом, и сошла с него, не жалея. Ради Альфа она была готова пойти и не на такие жертвы. Разумеется, от него она это скрывала.

Но, как Оливия быстро поняла, была своя прелесть и в целомудренной жизни. У нее появилось больше времени на чтение книг. Незаметно для себя она увлеклась Шекспиром. И начала мечтать о том, что по окончании университета поступит на службу в Royal Shakespeare theatre, репертуар которого составляли исключительно шекспировские пьесы. Ее мечты омрачала только мысль, что этот театр находился на родине Шекспира, в крошечном провинциальном городке Стратфорд-на-Эйвоне. И заманить туда Альфа, который считался одним из лучших студентов университета по успеваемости и мог рассчитывать на головокружительную карьеру, ей казалось поистине неразрешимой проблемой. Но пока она предпочитала об этом не думать. А на досуге учила наизусть роли Джульетты, Офелии, Дездемоны, Корнелии, Миранды, Порции и всех остальных героинь из пьес великого британского драматурга. Героинь оказалось много, и все они, как быстро выяснила Оливия, были при жизни чрезвычайно словоохотливыми. Времени ей катастрофически не хватало. Но, несмотря на это, Оливия была счастлива как никогда в своей жизни.

На трибуне стадиона для игры в регби Альф застал ее за чтением «Короля Лира». Неслышно подойдя ближе, он принял царственную позу и торжественно продекламировал:

– Что скажет нам меньшая дочь, ничуть

Любимая не меньше, радость наша?

Оливия, отложив книгу на скамейку рядом с собой, задумчиво посмотрела на юношу, а затем опустила голову и тихо ответила:

– Ничего, милорд.

Альф изобразил гнев.

– Из ничего не выйдет ничего.

Так объяснись!

Оливия подняла голову. В ее глазах стояли слезы. Едва слышно она произнесла:

– К несчастью, не умею

Высказываться вслух. Я вас люблю,

Как долг велит, не больше и не меньше.

– Ты это серьезно? – спросил Альф уже другим тоном.

– Почему не по тексту? – возмутилась девушка. – Там дальше «Корнелия, опомнись…»

– Оливия, опомнись, – рассмеялся юноша. – Это уже не король Лир свою дочь, а я тебя спрашиваю. Любишь ли ты меня? Или встречаешься со мной только из чувства долга.

– Как тебе не стыдно, – щеки девушки покраснели, но не от смущения, а от гнева. – Воспользовался доверчивостью наивной девушки! А я-то тебе поверила.

– Офелия, ступай в монастырь, – отечески произнес Альф. – И вот тебе мое благословение.

Он наклонился и поцеловал Оливию в лоб.

– И это все? – надула она обиженно губки.

– И это все, – подтвердил он, сохраняя невозмутимый вид.

– Уверена, что игроки команды «Буйволов» сегодня вечером дождутся большего, – скрыв разочарование, сказала девушка. – После приношения даров Бахусу в университетском кафе, где одни супермены будут отмечать свою победу, а другие – поражение.

– Но ты же знаешь, что я не поклонник Бахуса, – невозмутимо ответил Альф. – А не пойти на эту вечеринку я не могу. Помнишь, что ты говорила после премьеры «Виндзорских насмешниц»? А ведь ты играла там всего лишь…

– И очень даже неблагородно с твоей стороны мне это напоминать, – перебила его Оливия. – Вместо того, чтобы просто извиниться.

– Извиниться? – искренне изумился Альф. – За что?

– Ты действительно хочешь, чтобы я ответила на этот вопрос? – спросила Оливия, глядя на юношу с самым невинным видом. – Или желаешь убедиться, что я настоящая актриса и могу заплакать навзрыд, как только захочу? Поверь мне, слезы Корнелии по сравнению с тем, что ты можешь сейчас увидеть – слепой дождик рядом с Ниагарским водопадом.

Альф демонстративно вздохнул и сказал:

– Извини меня, Оливия, сама знаешь за что.

– Так и быть, я тебя прощу, – поднимаясь с царственным величием, произнесла девушка. – Но только после того, как ты угостишь меня чашкой чая с булочкой. Никогда бы не подумала, что созерцание игры в регби может вызвать такое чувство голода. Почти первобытное. Как будто это не ты, а я превратилась в дикаря, забыв о том, что я homo sapiens, человек разумный.

– Видишь ли, Оливия, представляющие городок Эгхэм «Буйволы» – старинные соперники сборной нашего университета. И для каждого истинного патриота своей альма-матер дело чести…

– Напялить на голову смешную шапочку и битых два часа бегать по полю, норовя сломать свою или чужую шею?

– Что поделаешь! Наш цивилизованный мир изменился в тот солнечный день одна тысяча восемьсот двадцать третьего года, когда один из учеников школы города Рэгби, Уильям Уэбб Эллис, играя в футбол, схватил мяч руками и устремился к воротам соперника, тем самым дав начало игре в регби. На сегодняшний день на планете насчитывается уже более пяти миллионов дикарей-регбистов, включая твоего покорного слугу.

– Альф, – с мнимой покорностью вздохнула девушка. – Я чувствую себя рядом с тобой такой несовершенной.

– Оливия, – растерялся юноша. – Ты такая красивая, умная, грациозная…

– А ты не мог бы, вместо перечисления всех моих достоинств, просто поцеловать меня? – кротко спросила Оливия. Но в глазах у нее плясали невесть как забравшиеся туда крошечные рыжеватые бесы. – Ради этого удовольствия я готова даже отказаться от булочки к чаю.

– А от главной роли в «Виндзорских насмешницах»? – парировал Альф.

Рыжеволосая девушка бросила на него возмущенный взгляд.

– Не требуйте слишком многого от женщины, мистер Совершенство, и вы в ней никогда не разочаруетесь, – произнесла она с гордым достоинством. – Только от булочки.

Глава 10

Но проголодалась не только Оливия. Альф, по его собственному признанию, съел бы слона, даже не разрезая его на маленькие кусочки. И в первом же ресторанчике, который встретился на их пути, они утолили свой первобытный голод.

Было время ланча, и для начала они заказали традиционное для раннего английского обеда блюдо – сornish pasties, запеченное в тесте мясо с овощами и картошкой. Затем, с презрением отвергнув малопитательные сucumber sandwich, треугольные сандвичи с огурцами, и kippers, копченую селедку, они съели по порции hotpot, тушеной в горшке курицы. После чего Оливия отведала внушительного размера scones, песочную выпечку, на которую, не скупясь, намазывала джем. Альф на десерт выбрал chokolate fudge cake, сладкий пудинг. Все это они запивали невероятным количеством чашек чая с молоком, сливками и безо всего, наслаждаясь его натуральным вкусом.

Но Оливия сдержала свое обещание. Перед тем, как они зашли в кафе, Альф ее поцеловал, и она, делая заказ, отказалась от свежевыпеченной булочки с маком, которую обожала.

Уже перед самым концом ланча Оливия внезапно заметила молодого щеголя, который приставал к ней на трибуне после матча. Он сидел в одиночестве за столиком в дальнем углу зала, даже не сняв с головы своей шикарной велюровой шляпы, почти скрывавшей его лицо, и пил, несмотря на столь ранний час, джин. Ноздри его горбатого носа, который выдавал в нем чистопородного француза, трепетали от удовольствия. Казалось, он не обращал никакого внимания на девушку. И Оливия решила ничего не рассказывать о нем своему спутнику, чтобы не вызывать его ревности.

– А теперь нам не мешало бы прогуляться, – сказала Оливия, когда они вышли из ресторанчика. – До five o’clock у нас еще есть пара часов. Проведем это время с пользой для своих желудков.

Альф не возражал. Он любил прогулки по окружающим кампус садам и лесам вдвоем с Оливией. Как ни прекрасен был расположенный в самом центре университетского города Founder’s building, считавшийся самым красивым зданием в мире, но юноша отдавал предпочтение природе. Founder’s building всего лишь копировал знаменитый замок Шамбор из долины Луары, выстроенный по королевскому капризу Франциска I в XVI веке. А природа была оригинальна и неповторима.

Если смотреть с высоты птичьего полета, то можно было увидеть, что кампус университета окружен густыми зарослями. Ночью в них можно было даже заблудиться. Но Альф хорошо ориентировался в любом лесу. И он подсмеивался над Оливией, которая с опаской относилась к ночным прогулкам.

– Твое имя в переводе означает «оливковое дерево», – говорил он. – Как же ты можешь бояться деревьев, своих сестер и братьев? Только обратись к ним, и они покажут тебе дорогу из леса.

– И тогда я точно умру от страха, – заявляла Оливия. – Как только со мной заговорит какое-нибудь дерево. Мне достаточно того, что они разговаривают с тобой. Знаешь ли, это может свести с ума любую здравомыслящую девушку – то, что ее парень общается с деревьями.

– Не они со мной разговаривают, а я умею их слушать, – поправлял ее Альф. – Как говорит мой дед, эта способность у меня от природы.

– Тогда расскажи мне, о чем говорят деревья, – просила девушка.

И Альф рассказывал. Оливия слушала. Время протекало незаметно. Они возвращались в кампус уставшими от прогулки и бесчисленного количества поцелуев, которыми девушка не забывала вознаграждать рассказчика.

– Это плата за интересную экскурсию, – говорила она с самым невинным видом. – А чем еще может расплатиться бедная студентка?

Альф делал вид, что сердится, а Оливия смеялась над его нахмуренными бровями. Они любили друг друга и были счастливы, как два только что научившихся летать и покинувших родительские гнезда птенца, уже чувствующие себя взрослыми птицами.

Но в этот день Альф был не так разговорчив, как обычно, и Оливия вскоре заметила это. Сначала она приписала это усталости после матча. Но потом поняла, что причина другая. Альф хотел что-то ей сказать, но не решался. А она долго не решалась спросить, опасаясь услышать что-нибудь неприятное. Наконец не выдержала.

Это случилось, когда они присели ненадолго отдохнуть под старым могучим дубом, который Альф предпочитал всем остальным из-за его возраста, а Оливия – потому что у его подножия всегда были насыпаны сухие листья, на которых было очень удобно сидеть, прислонившись к теплому плечу Альфа.

– Послушай, Альф, если ты познакомился с какой-нибудь дриадой и боишься мне об этом сказать, страшась разбить мое девичье сердце, то напрасно, – с улыбкой произнесла Оливия. – Я пойму и прощу.

– О чем ты, Оливия? – с недоумением взглянул на нее юноша.

– О том, что ты еще ни разу не поцеловал меня после ланча, – с наигранной веселостью ответила Оливия. – Так порядочные юноши с девушками не поступают.

И Альф поцеловал ее. В ветвях дуба шумел ветер, шуршали опавшие листья, тихо пели птицы, обманутые тишиной. Когда Оливия смогла оторваться от его губ, у нее кружилась голова, а ноги обмякли настолько, что она не смогла бы встать. Но это не могло заставить ее свернуть с выбранного пути.