Преданные и проданные. Триллер

7

В тот день кодла впервые нормально поела. Парни перекусили в закусочной пельменями и люля-кебаб. Потом Славка с Шабакой затаились около квартиры еврея, а Шизик с Мустафой поехали по вокзалам, чтобы оставить расчлененные тела в автоматических камерах хранения. Еврей приехал домой рано. Он упаковывал вещи, готовясь к переезду в новую квартиру. Приехали с дела Шизик с Мустафой. Им пришлось побывать на всех девяти столичных вокзалах. Узнав, что еврей дома один, Шизик вытащил из холодильника алешину голову, положил ее в единственную оставшуюся сумку. В сопровождении кодлы он позвонил в квартиру еврея.

– Инспектор «Мосгаза», – ответил Шизик на вопрос: «Кто там?»

По уже отработанной технологии еврея ударом в челюсть вбили в квартиру.

– Узнаешь? – спросил Шизик, тряся алешиной головой над лежавшим на полу евреем.

Того пробил приступ рвоты. Кодла терпеливо ждала, когда еврей проблюется. Славка даже сбегал на кухню и принес холодной воды. Еврей с трудом пришел в себя, его колотил озноб.

– Этот кент тебя-дурака разбомбить – ограбить хотел. Говорил, что сто штук снять с тебя хочет. Мы покумекали и решили, что лучше ты нам пять кусков нарисуешь… Выгодно это тебе: и жив останешься, и «бабки» сохранишь!

– Ребята! – понял еврей, чего от него хотят. – Здесь у меня всего полторы штуки, на переезд. Возьмите их – остальное завтра.

– Завтра – так завтра. Я в это же время приду. Что на хате есть – давай сейчас. Я буду один. Если что – кодла тебе репу отрубит, как этому хрену, – Шизик снова потряс мертвой головой под носом у еврея.

Тот дрожавшими пальцами выгреб из кармана шикарной кожаной куртки три банковские упаковки пятирублевок.

– Куртчонка у тебя хорошая. Прихватим мы ее с собой, а? – потянулся к вешалке Славка.

– Конечно, конечно, ребята! Берите! – закивал головой бледный еврей.

Вечером кодла ужинала в одном из ресторанов гостиницы «Россия». Заказали по рыбному и мясному ассорти на каждого, жульен, эскалопы, жареные грибы с картошкой. С выпивкой, правда, было туговато: подавали всего по сто граммов водки на человека. Пришлось заказать еще пару бутылок дорогого коньяка «Арарат», которым торговали без ограничений.

– Как с евреем поступим? Мочить его будем? – поинтересовался Славка.

– Нет, ответил Шизик. – Мы с него еще потянем. Узнаем, куда он переехал и еще один визит нанесем.

Кодла потихоньку гуляла, поглядывая на сидевших в напоминавшем вокзал ресторане потягивавших шампанское девиц – явно приезжих. Славка с неутомимым Шабакой принялись подкадривать кое-кого во время начавшихся танцев. В это время Шизик приметил официантов, опускавших почтовые конверты в корзину для бумаг, стоявшую у столика метрдотеля.

– Зачем совсем новые конверты кидать в мусорную корзину? – зашевелил мозгами Шизик. – Не иначе, взятки метр снимает.

Раскрасневшиеся Славка с Шабакой подсели во время перерыва в танцах за столик.

– Отпустишь нас, командир, на ночку? – спросили они, опрокинув по рюмке «Арарата». – Хорошие девчонки есть, и бабло при нас…

– Сегодня не получится – работенка будет. – ответил Шизик. – Вон, метр сидит. Его бомбить будем.

– Полно «бабок», а ты снова о работе, – поскучнели парни.

– Девки эти вам по стольнику за ночь обойдутся. За стол сотни три выложим. Вот полшутки сегодня и спустим. Завтра – опять полштуки, послезавтра – полштуки. Так за неделю все и прогуляем. А что потом? Сосаловка? Жить надо по принципу: трус в карты не играет! «Бабки» должны быть у нас всегда. Поэтому сегодня, коль случай выдался, подграбим метра.

– Как его подграбишь? Где он живет – не знаем. Голов, чтобы попугать, при себе нет…

– Где живет – узнаем. А головенку я теперь всегда с собой прихватываю, – похлопал Шизик по стоявшей рядом с ним сумке. – Телефончики у девчонок возьмите – пригодятся.

До закрытия ресторана кодла плясала и угощала девчат коньяком. Затем наступило время расчета. Уплатив около четырех сотен, компания вывалилась из кабака. Нашли таксиста, согласившегося за сотню поработать пару часов. Уточнив, где служебный выход, кодла подогнала к нему машину. Ждать пришлось около часа. Наконец, появился метрдотель в австрийском бежевом пальто. Поигрывая ключами, он направился к «Ладе» последней модели.

– Давай за «восьмеркой»! – приказал Шизик таксисту, когда метр выехал с парковки.

Ехать пришлось долго, в Теплый стан. Остановились метрах в двадцати от подъезда, в который направился метрдотель. Сунув таксисту сто рублей, Шизик сказал:

– Никому не говори, что работал с нами! Мы из КГБ!

Метр, не спеша, щелкнул замком с кодовым устройством. Запереть дверь ему не дали. Подкравшийся сзади Мустафа впился метру в горло, а Шизик поднес к его лицу голову Анны. Как и еврей, метр начал блевать. Метрдотеля втащили в лифт и обыскали, пару раз стукнув по шее. Тугие конверты, бумажник и кошелек жертвы исчезли в карманах Шизика. Он мазнул головой Анна по губам тяжело дышавшего метра и сказал:

– В милицию не звони, если не хочешь в таком виде в моем сумарьке ездить!

Метрдотеля снова вывернуло. Кодла, оставив блевавшего мужика у лифта вышла из подъезда. Оттуда уже слышались собачий лай и истошные вопли:

– Пьянчуга! Гадина! В который раз ты весь лифт заблевал, пьянь поганая! Куси его, Джоки! Куси его-шарлатана! Фасс!

На хате пересчитали взятое у метра. Около трех тысяч было в конвертах и столько же в кошельке и бумажнике.

– Ничего себе, дяденька за вечер заработал! – присвистнул Славка.

– Ты тоже неплохо, – улыбнулся Шизик.

– Вот жизнь! Бабки есть! В лучших кабаках жрем! Это лучше, чем на дядю с хреном пахать! – восторгался Шабака. – Завтра куда хавать поедем?

– Завтра поедем в Останкино, в кабак «Седьмое небо». Он на телебашне находится. Но сначала зайдем к еврею, должок получим.

Ночью у Шабаки снова разыгрался приступ гонореи. Снова Славка пичкал его в туалете пилюлями.

Ближе к вечеру проспавшийся Шизик явился к еврею. В квартире слышался гомон.

– Засады быть не должно, – подумал он. – Менты бы сидели тихо, не кипишилсь.

Шизик нажал кнопку звонка. Дверь открыл подвыпивший мужичок в темно-синих тренировочных рейтузах.

– Хозяин дома? – спросил Шизик, оттесняя мужика от входа и осекся.

Ни роскошной, черного дерева вешалки, ни огромных оленьих рогов не было в прихожей. Какие-то убогие узлы, потертая мебелишка, обшарпанные фибровые чемоданы стояли в гостиной. Там же за столом сидела компания подгулявших мужиков, среди которых не было ни одного еврея.

– Я хозяин буду, – догнал Шизика мужичок. – Сегодня въехал согласно ордеру. Новосельеце на скорую руку справляем с ребятами с работы…

– А старый-то хозяин, еврей, куда делся?

– Еврей сегодня в Израиль уехал. До последнего дня сидел тут, паскуда, съехать не мог, а я в подвале ютился. Ждал – дни считал, пока он отсюда выметется.

– Вот тебе и хрен! – присвистнул Шизик.

Началась у кодлы столичная жизнь. Каждый вечер компания меняла рестораны. Выпивали, знакомились с девушками. Бывало, ехали к ним, бывало, приглашали к себе. По пятницам Шизик наносил визит к скверику у Большого театра. Там собирались педерасты. Он находил себе паренька-проститутку и уединялся с ним в анниной спальне. Мальчики стеснялись заниматься любовью на глазах у кодлы. Поэтому компании давалась «увольнительная» на несколько часов. Парни звонили знакомым девчатам и «отдыхали» у них. Однако выходные случались довольно редко. Как правило, кодла работала. Тактика была прежней. Выслеживали в кабаке богатого посетители или метрдотеля. «Провожали» его до дома, а там в ход шла одна из голов. У «клиента», пришедшего при виде отрубленной головы в полуобморочное состояние, без труда и шума выгребали деньги. Если удавалось проникнуть в квартиру, прихватывали видеотехнику и другое ценное барахлишко. Добычу сбывали знакомым азербайджанцам у универмага «Московский». Дальше его на «плешку» не совались. Все было бы ничего, да головы стали протухать: покрылись синеватыми трупными пятнами, завоняли. Пришлось выбросить их в Яузу. Хотели поначалу добыть новую голову, но Шизик передумал. Он решил изменить почерк ограблений, не исключая, что милиция уже ищет кодлу. В газете «Московский комсомолец, покупаемой ради детективов, Шизик прочитал о жизни и доходах дорогих проституток. Их он и решил бомбить. Поехали для затравки в ресторан «Белград». В этом кабаке собиралась молодежь, а также люди среднего возраста, умевшие делать деньги. «Кожа» перемежалась здесь с темно-серыми в благородную полоску шерстяными австрийскими и югославскими костюмами. Сюда же слетались на заработки молодые женщины. Они были в вечерних платьях или «гуляльных» костюмах, привезенных со всей Европы от Англии до Турции. Блистали, переливаясь, брильянты, изумруды, сапфиры. В отличии от других московских ресторанов, в Белграде сохранились правила приличия, а кое для кого и хорошая кухня. Однако большинству посетителей, как и везде, надо было хорошо выпить и найти подружку на ночь. Женщины же, наоборот, ели только «вкусненькое» пили шампанское, поскольку находились на работе.

Кодла заказала себе самую дорогую пищу и самые дорогие напитки, увиденные в меню, начала присматриваться к женщинам. Внезапно разгул на миг приостановился. В зал в сопровождении пары дюжих парней вошла ослепительная рослая блондинка. Для нее уже был приготовлен столик, украшенный дефицитным ананасом. Вокруг столика сразу же замельтешили сорокалетние мужики. Блондинка милостиво, словно императрица, беседовала с каждым не более минуты, а один с парней что-то записывал в блокнот.

– Кто такая? – спросил Шизик официанта, разливавшего кодле коньяк.

– Люсьена из Ленинграда. Она раз в два месяца в Москву на гастроли приезжает. Штуку за ночь берет. Серьезная дамочка… Не у каждого даже здесь «бабок» хватит, чтобы ее снять!

– Ну и как?

– Кто ходил с ней, очень довольны!

– А ты, землячок, не пробовал?

– Что я псих? За обоссаную дырку тысячу рублей платить?!

– Как ее снять?

– Очень просто! Подойди сейчас, поговори. Если ты ей понравишься и бабло есть – ноу проблем! Люсьена – женщина деловая.

Хлебнув коньяка «Тбилиси», Шизик подошел к столику с ленинградкой. Та оценивающим взглядом измерила его и улыбнулась:

– В следующий четверг, в это же время, здесь же.

– Нельзя ли пораньше? – залебезил Шизик.

– Нельзя, голубчик! У меня очень жесткий график: все дни и ночи на неделю вперед расписаны.

Славка, тем временем, успел сторговаться за двести рублей с зеленоглазой брюнеткой. Та мурыжила его до закрытия кабака: танцевала, поглощала икру с крабами и шампанское. После закрытия она затащила Славку в бар. Там дерябнули еще по сотне граммов виски. Попыталась девица завлечь Славку в загородный ресторан при каком-то мотеле. Но Славка тоже был на работе и отрезал:

– Устал я, дорогуша. Поедем к тебе —и в койку!

Несколько разочарованная девица села в такси, за которым последовала кодла. Немного попетляв, машина выехала на Рязанский проспект, покатило в самый его конец, за которым начиналась Московская кольцевая дорога, а з ней городок Люберцы. Тормознули у железобетонной башни трущобного вида. Щедро расплатившись с таксистом, Славка поднялся с девицей на лифте. Он знал, что кодла уже рядом с домом и ждет его сигнала. Славка не успел поразиться бедности логова, в которое попал. Девушка впилась в его губы. Внезапно она больно прикусила зубами славкин язык и не выпускала. Славка замычал. В это время чьи-то руки проворно зашарили по его карманам, выгребая из них велосипедную цепь и деньги. Славка попытался вырваться из объятий, но девица еще крепче прикусила его язык и впилась рукой в мошонку.

– Хватит! – лениво протянул над славкиным ухом густой бас. – «Бабки» у него мы сняли, теперь «кожу» посмотрим!

Больно укусив Славку за язык, и дернув за мошонку, девица выпустила его и ударила в челюсть.

– На колени! – приказала она опрокинувшемуся Славке и больно ударила его в пах.

Стонавшего от боли парня поставили на колени и содрали с него кожаную куртку.

– Куртчонка турецкая, а колеса чьи? – выдернули Славку из кроссовок.

«Пума» – хорошая фирма. А что за портки на нем? – начали расстегивать на Славке кожаные брюки.

– Тоже – Турция! Откуда же ты, фраерок, в такой упаковке в Москву явился? Где твой паспорт? Нет паспорта?

– Мужики, из Волгограда я, – соврал Славка.

– А мы из Люберцев! Люберы – мы! – назвали парни молодежное объединение, наводившее ужас на всю страну.

Славка успел прийти в себя и осмотреться. Рядом с девицей стояла пара накаченных парней в серых в мелкую клеточку куртках и таких же брюках. Славке бросили какую-то рвань.

– Подожди, – преградил Славке дорогу к дверям один из люберов. – Я его трахнуть хочу!

– Не стоит! – вмешалась девица. – Лучше вы меня!

Славке дали по шее и вытолкнули из квартиры. Когда он спустился вниз, кодла поджидала его у лифтов. Поначалу его даже не узнали в тусклом освещении подъезда. Он рассказал, что ловить на хате нечего, но жалко барахлишка и денег. Да и люберам беспредельно обнаглевшим надо дать отпор. Кодла поднялась наверх. Славка встал перед глазком, закрывая остальных. Он долго давил кнопку звонка. Наконец, ему открыл любер в трусах.

– Хочешь, все-таки, потрахаться со мной? Заходи! Сейчас я тебе впячу! – потащил он Славку в квартиру.

Выпрыгнув из-за славкиной спины, Шизик вонзил в висок люберу нож. Его подхватили, чтобы не поднялся грохот. Вооруженный только что выданной велосипедной цепью, Славка ворвался в комнату. Там отклячив зад, девица делала минет развалившемуся в продранном креслице басовитому люберу. Славка вытянул ее цепью по розовой нежной попке. Девица с визгом взвилась, брызгая кровью. Второй славкин удар рассек член басовитого. Любер опрокинулся из креслица, зажимая фонтанировавшую рану, с воем покатился по ковру. Шизик с Мустафой подхватили его, потащили в ванную. Сквозь вопли оттуда послышался плеск воды. Славка с Шабакой взялись за девицу и повалили ее на кушетку.

– Делайте со мной, что хотите, только не убивайте! – запричитала та.

Оставив Шабаку заниматься девицей, кончивший Славка вошел в ванную. Там истекал кровью погруженный в горячую воду любер. Кровь била из него фонтаном. Он уже не кричал, не метался, а лишь хрипел, откинувшись на спинку ванны. Внезапно любера вырвало.

– Это от большой потери крови, – прокомментировал Шизик. – Уже скоро кончится…

Проблевавшись, любер совершенно побелел. Дергаясь в судорогах, он с головой погрузился в воду, смешанную с его кровью. Через несколько секунд «коктейль» забурлил от выходящего из легких воздуха.

– Дух с него вон! – констатировал Шизик. – Теперь пойдем решать, что со шкурой подсадной делать.

Кодла вышла из ванной вовремя. Девица вырубила Шабаку и, подхватив трусишки, рванула к двери.

– Так тебя не убивать?! – схватил ее за руку Славка.

Он вовремя успел дернуть девку на себя и отскочить. Два удара «рука-меч» рассекли воздух на том месте, где только что находилась славкина рука. Четыре ноги обрушились на девицу. Мустафа накинул цепь на ее шее и стал душить. Шизик остановил его. Девице заклеили рот лейкопластырем и отволокли на кухню. Шизик включил электрическую плиту. Плита довольно быстро накалилась докрасна. Упиравшуюся девку подтащили к плите и посадили голым задом на раскаленную конфорку. Из-под девицы повалил дым. Она замычала, закатив глаза, заерзала по плите. Кодла подождала, пока девка не потеряет сознание. Так и оставили ее сидеть обуглившейся попой на раскаленной конфорке. Вернули назад славкин прикид, деньги и велосипедную цепь. У люберов выгребли немного: около тысячи рублей и пистолет Макарова.

– Дедушка с внуком нашли пистолет, больше в деревне милиции нет, – продекламировал Шизик, пряча оружие.

Уже у себя на хате пришли к выводу, что бомбить проституток – дело невыгодное. Во всяком случае, – для приезжих. Прикинули, что неделю люберы будут искать убийц приятелей. Поэтому на это время решили «лечь на дно». Мустафа укатил к знакомой татарке в Мневники. Славка с Шабакой окопались у знакомых девиц в переулках у станции метро «Бауманская». Шизик притащил мальчика из Свердловска, прибывшего на покорение Белокаменной. Через неделю кодла была в сборе. На хате обнаружили грустного Шизика и расчлененного на части свердловчанина.

– Он сказал, что у меня слишком короткий для него член. Пришлось замочить, чтобы такой хороший мальчик больше никому не достался, – вздохнул Шизик.

Мальчика развезли по камерам хранения, а вечером вновь появились в «Белграде». Шизик все же захотел довести дело с ленинградкой до конца. Как и неделю назад, здесь шел разгул, и никто даже не вспомнил о девице из Люберцев. Как и неделю назад, Люсьена пришла в девять вечера и принялась за свой любимый ананас. Снова замельтешили вокруг нее мужики. Подошел и Шизик.

– Помню вас, – улыбнулась ему Люсьена. – Часиков в одиннадцать присаживайтесь за наш столик. Пока у меня дела, а после одиннадцати я – ваша.

Повеселевший Шизик вернулся к своему столу. Там его ждал хорошо одетый мужчина кавказской внешности.

– Я тебя ищу с прошлого четверга, с тех пор, как вы люберам хвост прищемили, – сказал он, не представившись.

– Кто такой? – хмуро спросил Шизик.

– Я – кореш Лечо-чеченца, – отрекомендовался кавказец.

– Персона известная! Что хочет от меня Лечо?

– Не только от тебя, а от всей вашей кодлы хочет. Хочет взять вас в долю.

Для начала по две с половиной штуки в месяц каждому. Ну, и как при коммунизме, будете жить на всем готовой. Выпивка, жратва, бабы, тряпки, цацки – за все Лечо платит.

– Условия хорошие, но почему он выбрал именно нас?

– Вы – ребятишки деловые, шустрые. В Москве еще не примелькались. Чеченцы пару-тройку месячишек должны отдохнуть. К тому же, менты на них глаз положили. Надо поохранять Лечо. Когда чеченцы вернутся, вы, если захотите, будете и дальше работать. Если нет – вернетесь к себе на Волгу. Откуда будете, из Чебоксар?

– Нет, мы из Астрахани, – назвал Шизик еще более удаленный от Казани город.

– Кодла согласна? Будет на нас работать?

– Как я скажу, так кодла и сделает. Что надо?

– Есть работенка штук на сто. Выгорит дело – пятьдесят штук ваши. Это, не считая того, о чем я говорил. Завтра надо взять на одной хате пять коробочек и привезти их ко мне.

– За такую работу и такие «бабки»?!

– Видишь ли, может быть, пару «лягушек» завалить придется. Потому и «бабки» такие!

– Мы подписываемся! – согласился за всех Шизик. – Где и когда встретимся завтра?

– Завтра в десять утра на Самотечном бульваре. Знаешь, где это?

– Такси довезет! – бесшабашно ответил Шизик.

– Лады! А сейчас допивайте и без всяких дел домой – баиньки!

– Здесь ты ошибся – дела у нас!

– Никаких дел. В одиннадцать здесь у нас большая разборка с солнцевскими ребятишками будет. Они с люберецкими корешатся, вас по их заданию ищут. Сами люберы решили вас не править. Поручили это дело солнцевским. А к солнцевским у нас большой счет. Поэтому многие из чеченцев после сегодняшнего отдыхать поедут. Поэтому и вас бережем для завтрашнего дела. О Люсьене не грусти! Она в постели хороша, но бывают и лучше. Если ты ее подграбить решил – возьмешь штуки три – не больше. Остальное она в Питер переводит. Теперь сравни: три штуки и пятьдесят. Есть разница?

– Разница есть… – обалдел Шизик.

– Вот и хорошо! А теперь идите отдыхать! Скоро мы начнем…

Шизик глянул по сторонам. Он заметил, что в кабаке гораздо больше, чем в прошлый раз черноголовых кавказцев. Он велел Славке расплатиться и дождавшись, когда кодла по одному покинет зал, пошел к выходу. У дверей его остановил один из телохранителей Люсьены.

– Куда же ты? – спросил он, загораживая выход. – Люсьена ждет! Она от хороших предложений ради тебя отказалась.

– Поссать надо. Сейчас приду и сяду за ваш столик.

– Я тебя провожу! – направился следом за Шизиком телохранитель.

Однако того выручили чеченцы, курившие в холле. Они что-то шепнули «мальчику», и тот быстро исчез.

На следующий день в назначенное время встретились с кавказцем. Он сказал, что зовут его Арут и ознакомил кодлу с планом операции. Надо было с посредником ехать к продавцам японских персональных компьютеров. Кодла должна была проследовать к квартире, где шла торговля. После, когда Арут скажет, что деньги у него в машине, надлежало ворваться в квартиру и отобрать компьютер. Вроде бы, все выглядело просто. Через час после встречи подъехал посредник, сел в «Жигули» Арута. Кодла на такси поехала за ними. Ехали минут пять, не больше. У метро «Колхозная» свернули в переулок с новыми домами. Кодла следом за Ауртом вошла в подъезд. Шизик угадал, что торг идет на третьем этаже. Поднявшись туда, парни услышали голос Арута. Шизик прильнул ухом к двери.

– Право, сто сорок штук – хорошая цена! – услышал он.

– Накинь еще штучек пять! – ответил хозяин квартиры.

– Ладно! Сто сорок пять тысяч. Деньги у меня в машине. Сейчас принесу. Как дверь открывается?

– Почему с собой не принес деньги? Наколоть нас хочешь? – спросили Арута.

– Э-э, дорогой! Ты мне не веришь – почему я должен верить тебе? Может быть, у тебя тут кодла сидит? Дали бы мне по голове, бабло забрали… Скоро приду! Открывай пожалуйста!

Не хотя хозяин выпустил Арута. Закрыть дверь он не успел. Ударом кастета в лоб Мустафа уложил его на линолеум в прихожей. Перешагнув через тело, Арут ввел кодлу в комнату.

– Вот эти коробочки надо забрать, – указал он на упакованный компьютер.

В комнате оказались посредник и еще один мужик.

– Ах, ты – сука! – заорал один из них и с неожиданным проворством всадил охотничий нож в живот Аруту.

Тот, растерянно глядя по сторонам, начал оседать на пол. Мужик устремился к Шизику, но затрещали выстрелы, и он повалился на ковер. Скрючившись, повалился рядом с ним посредник: пули попали ему в живот и в голову.

– Ноль один! Милиция! Налет на квартиру! – услышала кодла женский голос из соседней комнаты.

Шизик ринулся туда. Там раздался крик и щелкнул еще один выстрел. Заглянувший в комнату Славка увидел упавшую рядом с трюмо женщину лет сорока. Из ее виска била струйка крови. Шизик опустил телефонную трубку на рычаг.

– Чтобы менты не успели телефон запеленговать, – пояснил он.

Пройдя в гостиную, Шизик склонился над Арутом. Мустафа и Шабака уже выносили коробки.

– Так, где, говоришь, у тебя «бабки»? – склонился он над раненым.

– Какие «бабки»? – застонал тот. – Никаких «бабок» я не брал! Мы ведь хотели так забрать компьютер – без бабла! Вези меня скорей к Лечо! Он скажет, в какую больницу переправить. Худо мне! Все кишки этот козел пропорол… —

– Зачем тебе в больницу? Пистолетик-то – люберецкий. Сейчас я тебя примочу, а все на люберов спишут! – ответил Шизик и выстрелил Аруту в лоб.

Он со Славкой обыскал убитого. В карманах Арута все же нашли тысяч десять. Тысяч пять выгребли у других покойников.

– Теперь рвем когти! – приказал Шизик. – Сейчас – на Казанский – купим билеты. Потом соберем барахлишко и сегодня же домой!

До самой Коломны Шизик был мрачен. Ждал, что к ним нагрянут в поезде. На предложение кодлы поделить добычу ответил: «Потом!» После Коломны Шизик запил. Он пил до глубокой ночи, вливая в себя стакан за стаканом виски «Джонн Уолкер». Славка понял, что «запахло жареным», что Шизик им ничего не отдаст. Поэтому он сам не стал мешать и не дал другим мешать напиваться Шизику. Расчет был прост – напоить Шизик до беспамятства, а потом обобрать его, оставив тысяч десять. Еще лучше было бы сдать пьяного Шизика сопровождавшему состав наряду милиции. Часа в три ночи Шизик начал колобродить. Дремавшая ранее болезнь от постоянных пьянок дала себя знать. Он начал приставать к парням с требованием «лечь с ним в койку». Его попросту выставили в тамбур, заперев двери. Под завывания Шизика Славка разделил добычу. Затем послышались вопли проводницы.

– Этот молодой человек с вами едет? – спросила она, открыв купе отмычкой.

– Нет не с нами! Впервые его видим! Уберите этого дебошира! – сказал Славка, поняв, что Шизик уже не в состоянии что-либо вспомнить.

Проводница пошла вызывать милиционеров. Шизику выбросили куртку с оставленными в ней десятью тысячами, предварительно выкинув в окно пистолет. Внезапно поезд остановился на глухом разъезде. Оттолкнув плечом проводницу, Шизик выпрыгнул из вагона. Он закурил. Постепенно сознание стало возвращаться к нему.

– Эй, друг! – услышал он голос сверху. – «Бабки» -то у тебя есть?

– Есть! – ответил Шизик, увидевший на площадке милиционера.

– Чтобы до Казани доехать есть? – не унимался тот.

– У меня есть даже, чтобы тебя с потрохами купить! – полез в куртку Шизик.

– Вот и добирайся до Казани, как хочешь! – запер дверь милиционер.

В этот момент поезд, лязгнув колесами и протяжно загудев, двинулся, постепенно набирая скорость.

– Б…и! Суки легавые! – уцепился за поручни Шизик и затарабанил свободной рукой в стальную дверь Шизик. – Откройте!

Все сильнее раскачивался вагон по мере увеличения скорости. Уже протрезвевший Шизик с трудом удерживался на ступеньке. Он как можно плотнее прижался к двери.

– Сколько же так висеть! Сорвусь! Бля буду – сорвусь! На хрена мне эта Москва загнулась? На хрена не завязал с общаком, когда вышел? Мне бы на завод – мантулить! Жил бы спокойно. Я ведь специальность токаря, когда сидел, получил. Имел бы свои «бабки» – жил бы спокойно. Нет понесло меня – пидараса – в эту б… скую Москву! Кому чего доказал?!

Внезапно Шизик увидел показавшиеся из-за поворота огни станции.

– Ух-ты! Кажись, пронесло! Сейчас будет станция, влезу в какой-нибудь вагон. Тьфу! И висел то всего полчаса, а какой х… ни не надумал! – облегченно пробормотал Шизик.

Чтобы расправить затекшие конечности, он отпрянул от двери и угодил в бетонную опору высоковольтных проводов. Шизик не услышал треска своих костей. Лишь огненная дуга возникла перед его глазами. Не чувствовал и как от удара о камни раскололся его череп. Не чувствовал он и как, ломая кости, катится по откосу его уже бездыханное тело. Как, наконец, останавливается оно в луже под железнодорожной насыпью, рассекая тонкий осенний ледок.

Утром Славка как бы невзначай спросил проводницу:

– А где тот чудик, что вчера полночи балаганил?

– Высадили его. Не то в Вязниках, не то в Муроме, – соврала та. – Проспится сегодня в вытрезвителе. Если не нахулиганит, завтра дома будет.

Как только прибыли в Казань, Славка с Шабакой сразу же отвезли компьютер в комиссионный.

– Пять тысяч, – назначил цену приемщик.

– Да ты что, дядя?! – подпрыгнул от такой наглости Славка. – Эта вещь раз в тридцать дороже стоит!

– Сколько она точно стоит – не знаю. Нет у меня на такие вещи прейскуранта из Минторга. Не хотите продавать – дело хозяйское! Но в Казани дороже вы эту шутку не продадите. Квитанцию выписывать?

– Выписывайте! – махнул рукой Славка.

– За деньгами или сегодня вечером, или завтра утром приходите! – сказал приемщик, выписывая квитанцию.

Позавтракав в ресторане Молодежного центра, Славка поехал к Галиму. Там он застал оборванного, с подбитым глазом Салаха.

– Вот, Галим, должок – штуку принес, – положил Славка деньги перед заправилой.

– Что же вы своего кореша бросили? – пряча деньги, хмуро спросил Галим.

– Мы его не бросили. Его сразу на Казанском вокзале менты повязали. Как только он с поезда сошел!

– Я не про него спрашиваю! – внимательно посмотрел на Славку Галим. – Куда Шизика дели?

– Запил он, Галимчик! Всю дорогу жбанился. Мы спать легли. Что с ним дальше было – не знаю… Утром проводница сказала, что высадили его за пьянку где-то под Владимиром.

– Мертвым Шизика нашли у «железки». Ты еще в Казань ехал, а мы уже все знали… Сколько «бабок» было при Шизике?

– Думаю, штук с десяток, – холодея ответил Славка. – Он бабло нам не давал – все при себе держал.

– Ни рубля при нем не нашли! Ваше счастье – судмедэкспертиза установила, что Шизик погиб сам, по неосторожности. Иначе – был бы с вами другой разговор. Ладно, выкладывай остальные «бабки» и куртку снимай! Салаха одеть надо! Пока вы в Москве по кабакам ходили, он на кичмане баландой пробавлялся. Дважды человека забирали. Теперь по этапу в Казань отправили. Не было у Салаха отдыха. Надо возместить!

– Галим! Я в Москве не один был, – попытался сподличать Славка.

– Не ханжи! У Мустафы большие расходы на свадьбу. Ему деньги больше, чем тебе нужны. Шабака трепака подхватил. Ему, знаешь, сколько на лечение надо? Выкладывай бабло и куртку снимай! Остальное, что ты в Москве наворовал, трогать не будем!

Вернувшись домой, Славка встретил его поджидавшего бледного Шабаку.

– Слушай, Славка, – залепетал тот. – Я в Москве еще что-то подхватил. На головке ссадина, твердая, а не болит…

– Иди-ка ты, брат, к врачу! Затрахал ты меня своим членом. Я тебе не Склифосовский!

Как хороший товарищ Славка довел Шабаку до районного кожно-венерологического диспансера. Оттуда друга уже не выпустили: кроме гонореи обнаружили подцепленный в Москве сифилис.

Вечером Славка зашел в комиссионный. Деньги за компьютер уже ждали его. Славка без зазрения совести присвоил их. Московская гастроль была завершена.