Группа смерти. Детективы

– Почему тридцать первого декабря пропустил?

– Кому хочется провести Новый год на борту самолета? Ну а после второго января практически ни у кого нет желания куда-то ехать. Новогодние праздники в этом году короткие – всего неделя. Есть еще одна зацепка. На месте происшествия обнаружены следы напалма…

– Ты, подполковник, в каком веке живешь? Если в Советском Союзе и был напалм, его весь уничтожили в начале девяностых, в соответствии с договорами о конверсии.

– Я так тоже нашему Трофимычу сказал. Оказывается, не весь.

– У тебя уже одно известное появилось! Надлежит выявить на каком складе напалм не уничтожен, затем проследить его оборот.

– Во-первых, кто нам даст такие сведения?

– Министерство обороны даст! Надо будет, решим вопрос на уровне министров. Что во-вторых?

– Наверняка, на бумаге весь он списан и уничтожен. Лица, занимавшиеся этим делом, уже либо на пенсии, либо на кладбище. С пенсионеров спрос не велик: «Не знаю, не помню и вообще давал подписку о неразглашении информации, содержащей государственную тайну».

– Ладно! План мероприятий утверждаю! Вы там на Новый год много не пейте!

– У нас, товарищ генерал, Новый год традиционно слабоалкогольный! Самая работа в его канун, новогоднюю ночь и первого января.

Запас лохов

Резонансных убийств на Новый год не было. «Бытовуха», с которой вполне справились муниципальные отделы внутренних дел. Не смотря на «затишье», целиком отгулять праздники дали только Ивану Родичеву – отцу двоих детей. Хомутов пробил по базам всех Евгениев, покидавших Большой город в канун Нового года и пару первых новогодних дней. На железной дороге Евгениев, купивших билеты, но не использовавших их не оказалось. Зато на авиатранспорте «всплыло» четверо. Один из них крепко перебрал в новогоднюю ночь и угодил с инфарктом в больницу. Второй, возвращаясь с корпоратива, поскользнулся и сломал ногу. У третьего утром тридцатого декабря скоропостижно скончалась мать. Лишь по четвертому – Евгению Анатольевичу Стародубцеву по началу не было информации. Ни домашний, ни мобильный его телефоны не отвечали. По базе данных установили, что указанный гражданин числится заместителем генерального директора одной из многочисленных фирм. Связались с генеральным директором. Тот пребывал на своей зимней даче. Ответил, что Стародубцев не работает и никогда не работал в его заведении. Ну а поскольку дал о себе не достоверные данные, то уже никогда не будет работать в нем. Обратились к архивам, благо они были давно отцифрованы. Установили, что Евгений Анатольевич Стародубцев, уроженец города Стародуб Брянской области в свое время был осужден за мошенничество. Отбыв срок наказания, вернулся в Большой город, где совершил преступление. Ныне проживает в центре, трудится заместителем генерального директора.

В первый, после праздничный день опергруппа сосредоточилась у бизнес-центра в Измайловке. К зданию подходили и подъезжали на машинах профуристые тетки, прощелыжного вида девчата, юркие, наглоглазые пареньки. Ахали, узнав о пожаре, пытались улизнуть. Их перехватывали оперы, вели в специально пригнанный автобус. Набралось, как и предполагали, пятнадцать человек. Отвезли в управление, приступили к допросам. Экстрасенсы и «медики» попытались поначалу артачиться, требовать адвокатов.

– Вот, что, уважаемые! – обратился к ним Крупин. – Пока с вами разговаривают, как со свидетелями. Можно решить вопрос по-другому: передать вас в Отдел по борьбе с экономическими преступлениями. И ждет вас статья сто пятьдесят девятая Уголовного кодекса Российской Федерации: мошенничество в особо крупном размере, совершенное организованной группой лиц. До десяти лет лишения свободы! Поэтому в ваших же интересах правдиво и подробно отвечать на вопросы сотрудников вверенного мне отдела.

Хомутову досталась первой миловидная дамочка лет пятидесяти. Он быстро ввел в компьютер ее паспортные данные. Медсестра, родом из Воронежа, прибыла шесть лет назад в Большой город для работы в больнице номер три. Через год уволилась. Заполнив анкетные данные, Юрий задал первый вопрос:

– Лидия Львовна, чем вы занимались в фирме «Ясновидение и нетрадиционная медицина»?

– Я – дипломированный доктор. Начинала как врач-терапевт. Потом перешла на нетрадиционные методы лечения болезней…

– Диплом врача ты, поди, у станции метро купила, – про себя подумал капитан и продолжил. – Кому вы непосредственно подчинялись?

– Все мы подчинялись Евгению Анатольевичу. Правда, фамилию его я не знаю. Никто ее не знает. Да и зачем? Была интересная, высокооплачиваемая работа. Были исцеленные люди, в том числе и от неизлечимых на сегодняшний день болезней. Например, от запущенного рака, тяжелейших инсультов, даже СПИДа!

– Случалось, что Евгения Анатольевича кто-то называл Жекой?

– Девчонки, с которыми он по несколько раз переспал. Исключительно во внеслужебной обстановке. На людях – только Евгений Анатольевич. Одна из девочек как-то назвала его сокращенно – сразу же была уволена!

– Прямо так, сразу? А как же Трудовой кодекс?

– Ну, какой Трудовой кодекс? Какие трудовые книжки? Мы зарабатывали столько, что все это было попросту ненужно!

– Евгений Анатольевич не планировал остаться в Большом городе на праздники?

– Нет, он хотел встретить Новый год в Доминикане. Любил туда ездить… У него даже билет был в ночь с тридцатое на тридцать первое декабря. Да, вот у вашего коллеги Дана сидит. Она мне про билет сказала.

– Какие-то особые знаки: татуировки, шрамы на лице, руках, теле у Евгения Анатольевича были?

– Шрамов не было. Татуировки? Как вам сказать? Уж больно деликатное это дело…

– А вы скажите, как есть! Не мне вам рассказывать: в кабинете у врача показывают все, что он попросит. Мы – тоже своего рода врачи. Лечим общество от опухолей, язв, гнойников.

– На ягодицах у Евгения Анатольевича, рядом с анальным отверстием, ну это откуда кал идет во время акта дефекации…

– Благодарю! Я изучал основы анатомии в Академии МВД – специфика работы. Дальше!

– На ягодицах Евгения Анатольевича были выколоты буквы «Ж» и «К».

– Эти? – положил Хомутов на стол фото с обгоревшей задницей.

– Эти! – подавила приступ рвоты «доктор». – Боже, Жека сгорел!

– Откуда вам известно про данную татуировку?

– Покойный переспал со всеми нами, кроме мужчин. Может быть, и с ними. Разумеется, когда твой партнер голый, а ты неравнодушна к нему многое замечаешь…

– Подпишите протокол опознания останков! – придвинул Лидии Львовне бланк Хомутов. – Капитан Родичев и вы, свидетельница, прошу также расписаться в протоколе!

Иван и бледная, косоватая девица, которую он допрашивал, поставили подписи. Девица, правда, чуть не блеванула и попросила воды.

– Когда я пришла, вахтеры рассказали мне про взрыв, – вздохнула Лидия Львовна.

– Были ли у Евгения Анатольевича Стародубцева враги, недоброжелатели, люди, желавшие его физического устранения?

– Не знаю. Стародубцев, как вы его назвали, никого не посвящал в свои секреты, в свои дела. Нам было достаточно немалых денег, кои мы зарабатывали благодаря ему.

– Мог ли желать Стародубцеву смерти кто-то из тех, кого он уволил?

– Желать-то могли. Только как это сделать? Нужны очень большие деньги, чтобы произвести такой взрыв. А все мы, не смотря на прекрасные заработки, несколько ограничены в финансовых возможностях. У всех семьи-дети на малой родине. У меня, например, в Воронеже сын-студент и мать-старушка. Ребенка надо учить, одеть, хорошо накормить. Маме тоже, что-то вкусненькое надо, лекарства, одежда, оплата жилья. Я в Большом городе однокомнатную квартиру купила. Когда сын окончит университет, сюда его перетащу. Потребуется, как минимум «двушка». Самой одеться, прилично выглядеть надо. Съездить отдохнуть в приличное место – в туже Доминикану. Пока даже на машинку не могу наскрести – на метро в воне, в обществе быдла ездить приходится. А потом – убито много народа – это уже пожизненное лишение свободы. Нужно ли ради мести губить себя? Заработать в нашем бизнесе можно всегда. Недаром Жека любил повторять: «Лохов в России запасено на сто лет вперед».

– Фамилии уволенных Стародубцевым можете назвать?

– Откуда?! Мы знали друг друга только по именам. Понятия не имели: кто, где живет.

– Подпишите протокол! – подвинул документ и ручку Юрий. – Свободны! Пожалуйста пропуск на выход из здания. Прошу пока никуда не уезжать!

Вместе с Иваном, одновременно закончившим допрос, вышли за следующими свидетелями. Сами стали свидетелями в миг разыгравшейся драмы.

– Я все слышал, тварь! – метнулся к девице парнишка с лицом закоренелого шарлатана. – Ты этому козлине Жеке давала!

– Это случилось до тебя, милый!

– Проститутки кусок! Знал бы – такую порчу на старого урода навел!

– Эх, ты – маг! Маг у тебя в штанах – большой и мускулистый. А в остальном ты – полное ничтожество! Даже, что я с Евгением Анатольевичем встречалась, распознать не сумел! Вали из моей квартиры! Ключи отдал!

– Хрен тебе, а не ключи! Ты, пока я на допросе, у меня все стыришь!

– Господа офицеры, – обратилась девица к Ивану с Юрием. – Пусть он вернет ключи от моей квартиры!

– Подслушивать под дверью нехорошо! Ключи отдайте! – велел Хомутов. – Не делайте себе плохо!

– Держи! – парень сунул уже бывшей секс-партнерше связку с ключами.

– Твой чемодан со ссаными кальсонами и вонючими кроссовками я оставлю у консьержки! – поигрывая ключами, направилась молодая шарлатанка на выход.

– Что же вы наделали, мужики? Эта бледная спирохета (возбудитель сифилиса – авт.) меня обворует! – заканючил парень.

– Когда обворует, тогда и придешь! Да не к нам, а в муниципальный ОВД, – ответил Родичев. – Пошли со мной! Как фамилия, говоришь?

Остальные допрошенные проходимки, да и парни опознали по наколкам Стародубцева. Оставалось «совсем немногое»: установить связи убиенного, на основании их отработать версии. Кто уничтожил мошенника: конкуренты, родные угробленных его подручными клиентов-пациентов или же местные криминальные структуры, коим он не заплатил или «развел на деньги». Виталий Валентинович взял с собой Хомутова. Поехали в центр, на Пушкинский бульвар. Там среди старинных дворянских особняков торчало розово-кирпичное здание, некогда принадлежавшее обкому КПСС. В одной из его квартир обретался король аферистов Мюллер. Старик не хотя пустил сыщиков в богато обставленные апартаменты со старинными картинами на стенах.

– Богато для пенсионера живете, Зигфрид Леопольдович, – зыркнул по убранству начальник «убойного отдела».

– Тяжкими, непосильными трудами нажито… Отчего такая честь, подполковник? – глянул тот в удостоверение Крупина. – Ваш отдел, насколько мне известно, занимается «мокрыми делами».

– По такому делу и хотим поговорить с вами, Зигфрид Леопольдович. Без протокола. Под протокол вы бы давали показания у нас, в Главном управлении. Вам известно о взрыве в бизнес-центре в Измайловке?

– Да, что-то крутилось на радио и по телевизору. Но я – не любитель такой информации. Пропускаю ее. На мою стариковскую психику она действует угнетающе.

– Вам известен этот человек? – Виталий Валентинович показал фотографию Стародубцева.

– Видите ли, подполковник, в Большом городе много всякого народа обретается. Всех держать в памяти – крыша поедет!

– Гражданин Зигфрид Леопольдович Либерзон, известный в криминальных кругах под кличкой Мюллер, вот что осталось от некого Стародубцева Евгения Анатольевича, «погоняло» Жека Стародубский, – показал Крупин еще одну фотографию с обгорелой задницей. – Он более шести лет крутился в Большом городе. Вам не может быть неизвестно, что Стародубцев через подставных лиц владел фирмой «Ясновидение и нетрадиционная медицина». Ее сотрудники обманывали доверчивых граждан, обещая исцеление от неизлечимых болезней, приворот денег, снятие порчи и многое другое. В ваших же интересах ответить на вопросы, которые мы вам задаем, опять же подчеркиваю, без протокола!

– Я был уверен, что Женечка уехал на Новый год в Доминикану, – потер сердце Зигфрид Леопольдович. – Толковый был молодой человек. Хотел его поставить на мое место. Мне через пару лет на покой уходить надо. Купить домик где-нибудь на Адриатике, жить в свое удовольствие, дышать целебным морским воздухом.

– Кто в ваших кругах был заинтересован в физическом устранении «Женечки»?

– Никто! Залётным надо быстро «срубить бабла» и отвалить. Постоянные каждый свой кусок имеют. У кого-то с маслом, у кого-то еще и с икрой, а кое у кого даже с черной икрой! Нет смысла пожизненно садиться. Как Женечка говаривал: «Лохов в России запасено на сто лет вперед». Временами кого-то привлекают за мошенничество, тогда его кусок делится между другими.

– Может быть, Стародубцев, что-то не додал в «общак» или вообще отказался платить?

– Чтобы не платить «смотрящему» по Большому городу Папе Карло, надо быть самоубийцей! Женечка такого впечатления не производил. Наоборот, он всегда рассчитывался с банковской точностью и пунктуальностью. Никогда не канючил, дескать в этом месяце мало заработал, сделайте скидку! Среди пооткрывавших фирм фуфлыжных целителей тоже искать не стоит. Такая же ситуация, что с кидалами. Нет смысла садиться за массовое убийство. Да и в коленках они слабоваты, чтобы кого-нибудь «грохнуть». Среди родственников болящих, кого жекины «экстрасенсы» на тот свет отправили, ищите! Там, наверняка, отставные или действующие силовики окажутся.

– Благодарим за разговор! – поднялся со старинного полу-кресла Крупин. – Будут проблемы, заглядывайте к нам, в управление!

– Что вы, что вы?! Лучше уж вы ко мне на чашечку кофе!

Уже в лифте Хомутов заметил:

– Вполне интеллигентные манеры, вполне грамотная речь.

– Мюллер всю жизнь себя за образованного человека выдавал. То за профессора, то за доцента, то за главного инженера крупного завода, то за замдиректора предприятия по коммерческой части. Сам, как и Папа Карло, из Одессы. Перебрался в Большой город. Однако здесь никогда не светился. Ездил мошенничать в Питер, во времена СССР – в столицы союзных республик, Харьков, Донецк, Казань, другие мегаполисы. После распада Союза расширил географию. Наследил в ряде стран, в том числе – в Израиле. Нигде не попался в руки полиции. Приехали: первый этаж! А вы в какую квартиру, молодой человек? – тормознул Крупин юркого парнишку, попытавшегося просочиться в лифт.

– В девяностую, – скороговоркой ответил парень.

– Документы имеются? – не унимался Виталий Валентинович.

– А ты кто такой? – буркнул парень и метнулся вниз по лестнице к выходу.

Юрий догнал его, увернулся от удара ножом с выбрасывавшимся лезвием. Клинок прошел в сантиметре от опера, чиркнул по стене. Хомутов крутанул руку беглеца, вывернул из нее оружие, крепко стукнул кулаком по затылку. Когда тот, охнув, осел на пол, заковал в наручники.

– За что вяжите, волки позорные?! – заверещал молодой человек на улице, когда его повели к служебной машине Виталия Валентиновича.

– За нападение на сотрудников полиции с применением холодного оружия, – ответил Крупин. – Память да жизненный опыт хрен пропьешь! Всеволод Васильевич Долгих, уроженец города Сургута, «погоняло» Сургут. С утра пришла на тебя ориентировка. Менял фальшивые пятитысячные банкноты на настоящие ассигнации более мелкого номинала. Поехали! Не на «воронке», а на нормальной машине прокатишься!

– Я тоже его сразу припомнил. Может быть, подняться, забрать Мюллера за содержание воровского притона? – предложил Хомутов.

– Мюллер не при делах! – забился уже на сиденье парень. – Я мимо проходил, поссать в подъезд зашел!

– Тоже и Мюллер скажет, – ответил подполковник. – Останется на воле. Купит-таки домик на Адриатике. Ну а ты по новой в места лишения свободы вернешься. Украл, выпил, сел – романтика. Только сядешь уже на долго, поскольку рецидивист. Обороты у тебя миллионные. А это – мошенничество в крупном размере. Плюс накрутят за вооруженное нападение на полицейского. Словом, вспоминай статьи Уголовного кодекса! Подсчитывай, когда из мест лишения свободы откинешься!

– Да, пошел ты! – уткнулся задержанный в окно, с тоской глядя на вольную жизнь, к которой, увы, не скоро вернется.

В управлении сдали паренька. Быстро оформили показания: при каких обстоятельствах задержали. Потом пацанёнок-дознаватель попросил Крупина и Хомутова поучаствовать в первом допросе.

– Рассказывай, Долгих, при каких обстоятельствах к тебе, совсем недавно освободившемуся из МЛС попала крупная сумма денег?

– Зашел в подъезд по малой нужде, а эти набросились, скрутили, затолкали в куртку бабло. Верно, с раскрываемостью у них туго, вот и фальсифицируют факты! – попытался истерить задержанный.

– Не проканает, Сургут! Проведена экспертиза ассигнаций. На всех только твои отпечатки пальцев. Кстати, товарищ подполковник, фальшивки высшего качества. Не всякая машинка выявит подделку. Сам ты таких бумажек да в таком количестве изготовить не мог – нужна сложная техника и совсем другая, чем у тебя, квалификация. Рассказывай честно! Облегчи свою участь!

– Случайно на улице нашел пакет с «бабками». Решил обменять на более мелкие, так удобнее. С «пятихатками» обмануть могут. Уйма кидал развелось!

– Поэтому сбывал ты их на рынках и в мелких конторах микро-займов. Там машинки для проверки денег – китайская дешевка. Хорошо изготовленную подделку не распознают. Торговцы из Закавказья и Средней Азии. Там пятитысячные российские банкноты мерило благосостояния… Вместе с фуфлом у тебя найдены настоящие деньги. Значит часть обменял, а часть – нет. Почему прервал сегодня мошеннические действия?

– Девка в микро-займах почуяла недоброе. Нажала на «тревожную кнопку». Пришлось «делать ноги».

– Подделку такого качества мог предоставить для махинаций разве, что Мюллер, он же – Зигфрид Леопольдович Либерзон…

– Не знаю никакого Зигфрида! Не знаю никакого Мюллера! Бабло случайно нашел на улице! Каюсь, что не сдал в ментовку, а решил на халяву поджиться!

– Настаиваешь?

– Настаиваю!

– По любому мошенничество в крупном размере тебе выходит, плюс вооруженное нападение на полицейского. До мошенничества в особо крупном размере ты всего два миллиона не добрал. Все равно сядешь надолго, если не будешь сотрудничать с органами дознания и следствия.

– Говорю, как есть: денежные средства нашел случайно. На мента не нападал. Он сам на меня напал. Одет был «по гражданке» (в штатском – авт.). А знаю – мусор это или бандюган?

– Язык-то попридержи! – влепил ему крепкого тумака Виталий Валентинович. – Дурак! Ты будешь на Крайнем Севере баланду хлебать, а Мюллер будет на Адриатическом море черную икру хавать, французским коньяком запивать, да беспонтовый малайский кофе прихлебывать. Лейтенант! Будет этот уродец дальше запираться – сообщи! Я договорюсь, чтобы его в следственном изоляторе в камеру к кавказцам или гостям из Средней Азии определили. Наверняка, у них уже есть информация, что соплеменников на миллионы на рынках кинули.

– Ты, что, начальник, с дуба рухнул? Меня там замочат! – заерзал на стуле мошенник.

– Да и хрен с тобой! Пойдем, Хомутов! Мы, что требовалось сделали – рецидивиста задержали, аферы с денежными знаками прекратили. Думаю, ненадолго. Мюллер быстро найдет «пушечное мясо», которым не жалко пожертвовать. А ребятишки кинутся ему карманы набивать, не думая, что завтра же могут ответить хоть по закону, хоть по понятиям. По закону – зона, по понятиям – могила. Действительно, лохов в России запасено на сто лет вперед.

Пламенный секс

– Как писал Алексей Максимович Горький: «Посетил нас Господь», – вошел в кабинет опергруппы подполковник Крупин. – Розанов, Родичев, Хомутов – на выезд! Взрыв в Сидоровско-Умновском, в бывшем Доме культуры. Только на бытовой газ грешить не надо! Его в этом здании, как и в бизнес-центре в Измайловке никогда не было! А ты, товарищ майор, почему не задаешь своего традиционного вопроса о наличие в указанном районе своего ОВД?

– Есть он или нет – все равно надо ехать! – вздохнул Розанов. – Какую-то предварительную информацию дали?

– Здание построено на рубеже шестидесятых-семидесятых годов прошлого века. Как и тогда, в нем функционируют различные секции: художественной гимнастики, шахмат, хор пенсионеров, детский хор, изобразительная студия. Были самодеятельный театр, народный музей. Эти закрылись еще в начале девяностых. Новое – центр альтернативной медицины «По слову Божьему». Хозяйка, она же главный врач, она же главный знахарь и главный целитель – Татьяна Трофимовна Осинкина.

– Надо же! Татьянин день сегодня – двадцать пятое января, – вырвалось у Хомутова.

– Я за это двадцать пятое января уже от начальства огрёб! Дескать аж двадцать пять дней прошло со времени первого взрыва, а у тебя конь не валялся! – вздохнул Виталий Валентинович.

– Татьянин день и взрыв в центре Татьяны, – задумчиво произнес Родичев. – Точно, кто-то этой Осинкиной напакостил!

– Вполне вероятно, – бросил на него выразительный взгляд подполковник. – Подрыв произведен в том месте, где располагался центр. Мало того, где находилось помещение, превращенное Осинкиной в квартиру.

– Куда МЧС смотрело? – поежился Розанов. – Неужели не видели противоправных действий по превращению нежилых помещений в жилые? Ведь, общественное место, где ежедневно бывает масса людей!

– Хорошо же ты, Алексей, сохранился! – хохотнул Крупин. – Отстегнули деньжат проверяющим и живи, да радуйся до следующей проверки! А там снова плати! Кстати, пожарные обнаружили останки двух человек. «По коням», господа офицеры! Судмедэксперты и криминалисты уже выехали. Разумеется, получить противогазы!

Когда приехали в Сидоровское-Умновское, из здания Дома культуры выносили черный пластиковый мешок с останками. Вышел Трофимыч, стянул с головы противогаз.

– Снова напалм! – доложил он. – Все полностью выгорело. От потерпевших одни скелеты остались. Один мужской, другой женский. Судя по положению скелетов, один на другом, взрыв застал парочку во время занятия сексом. У женщины на зубах были золотые коронки, у мужчины – из нержавейки.

– Слепки с коронок сделать можно? – с надеждой спросил Виталий Валентинович.

– Откуда? Металл расплавился. Даже металлические кресты на стенах расплавились. Уверен, экспертиза подтвердит мой вывод, что не обошлось без напалма. Вот и сейчас им, родимым попахивает…

– Как ты можешь распознать запах? – удивился подполковник.

– По молодости лет доводилось бывать во Вьетнаме. Изобличать американскую военщину в преступном применении не конвенционального оружия против братского вьетнамского народа. Запах этот не забывается, даже по прошествии десятилетий.

– А я все удивлялся: где ты – сугубо штатский человек – отхватил орден Красной Звезды?

– Там и отхватил! Мне, Виталий Валентинович, ловить здесь больше нечего. У себя в лаборатории займусь останками. Постараюсь дать заключение к вечеру.

Оперы заглянули в здание. Там все было сожжено. Никаких зацепок, никаких улик – лишь пепел, уголья от мебели, да пара больших металлических крестов, вплавленных огнем в железобетонную стену. Копошились криминалисты, бравшие пробы. Опергруппа побродила по помещениям, ничего не нашла, как и Трофимыч, пришла к выводу, что «ловить больше нечего». На улице в окружении стайки желтых, высохших старушек и троицы под стать им дедков стоял Виталий Валентинович.

– Как вас лечила Осинкина? – спросил он.

– Татьяна Трофимовна лечила словом Божьим, святой водой, а главное – своими чудодейственными препаратами, – загалдели бабки. – Она и сама воду заряжала, делала ее целебной. Всех нас от рака вылечила!

– Да, уж вылечила! – подумал про себя Хомутов. – Краше в гроб кладут!

– Ну, если вылечила, какой смысл посещать ее сейчас? – задал еще один вопрос подполковник.

– Татьяна Трофимовна говорила, что курс лечения надо продолжать. Если бросить – болезнь вернется с новой силой! Были, кто бросил – все умерли.

– Много умерло?

– Прилично. Кто не выполнял предписания, кто поторопился – курс лечения прервал, кого Господь призвал.

– В результате либо воля Божья, либо больной сам виноват. Никакой ответственности! – снова про себя подумал Юрий. – Чистой воды шарлатанство.

– Среди пациентов были только люди пожилого возраста или лечился кто-то помоложе.

– Заходил один такой, лет сорока – сорока пяти. Военный, судя по выправке, – влез дедок. – Раза два побыл. Потом, когда Татьяна Трофимовна попросила его координаты, пробурчал: «Разве это важно?» и больше не являлся. Поди, уже на кладбище…

– Как выглядел, описать можете?

– Отчего ж? Могу.

– И я этого мужчину припоминаю, – встряла интеллигентного вида старушка. – Обходительный был, вежливый. Точно, военный!

– Я вас попрошу, уважаемые, проехать с нами в управление. Там подробно опишите его внешность, сделаем фоторобот.

– У меня режим питания! – попробовал возразить дед.

– У нас прекрасная, недорогая столовая. А потом мы вас доставим домой на машине. Майор Розанов! – кивнул Виталий Валентинович Алексею. – Возьмите у остальных граждан их адреса и телефоны! Если понадобится, пригласим как свидетелей.

У Дома культуры тем временем увеличивалась толпа журналистов.

– Какие версии? – протянули они микрофоны и диктофоны к начальнику «убойного отдела».

– Версий, как всегда, несколько. Обнародовать их сейчас не могу – тайна следствия. Держите связь с нашим пресс-центром!

– Вы нас почти месяц «кормите завтраками» после массовой гибели людей в Измайловке. А взрывы продолжаются, а люди гибнут! – встал перед ним отвязный журналюга, коего еще по лету Крупин дважды спасал от бандитской расправы.

– Я понимаю, господа корреспонденты, что читателям, радиослушателям, телезрителям будет интересно узнать детали расследования, познакомиться с нашими планами. Но читают газеты, слушают радио, смотрят телевизор и убийцы. Имея полную информацию о нашей работе, они сделают вывод: насколько близко мы добрались до них. Сочтут близко – скроются из Большого города, уйдут от наказания. Сочтут далеко – взорвут еще кого-нибудь. Честь имею! – прошел сквозь толпу Крупин.

Журналюга, было, припустил за ним.

– Машину Бейрута видишь? – обернулся к нему подполковник. – Не советую следовать за нами, делать какие-либо съемки. Не то как летом: снова тебя побьют, технику поломают. Мне же придется тебя спасать! А у меня без твоих геморроев забот полон рот!

– Служба такая! – нагловато сказал репортер, залезая в свою машину.

– Сам напросился! Не я первый начал! – Виталий Валентинович проворно выхватил перочинный нож и проколол сразу две шины в «тачке» папарацци.

По дороге авто Крупина обогнал «Мерседес» Бейрута. Мигнул фарами, предлагая следовать за ним. На тихой улочке тормознули. Подполковник перелез в машину давнего знакомца

– Здорово, Бейрут! Что скажешь?

– И тебе не хворать, Крупа! Такое дело: сгорел наш пацан в медицинском центре…

– Что за пацан?

– Лоцман «погоняло». Вышел на покой, к бабке Осинкиной прилепился. Сожительствовать с ней стал. С бабкой, хрен с ней! Пацана жалко. Найди: кто грохнул!

– Уверен, что это Лоцман, а в миру Рожков Сергей Петрович, трижды судимый за грабежи и разбойные нападения?

– Ну и память у тебя, Крупа! Не голова, а компьютер! Точно – он! Больше некому. Мы его на покой после последней «ходки на зону» отпустили.

– Сколько лет «пацану»?

– Шестьдесят.

– Вроде бы, пенсия дается после шестидесяти пяти?

– У нас вредные профессии. Положен льготный уход на пенсию.

– Кто по-твоему мог его грохнуть? Кому он перешел дорогу?

– Из наших, блатных, никому! Жил себе с врачихой-кидалой. В «общак» с ее доходов исправно отстёгивал.

– Что скажешь про Жеку Стародубцева? Думаю, два этих взрыва одной веревочкой связаны. Точнее, бикфордовым шнуром. Смотри, вы бандиты, сам утверждаешь, не при делах. Другие аферисты, косящие по знахарей и магов, на это не пойдут: дорого, опасно, не та квалификация, чтобы подрывами заниматься. Значит?

– Значит, кто-то из родни больных отомстил. И у Жеки, и у бабки народ во всю загибался от их «лечения». Ищи среди них кого-то из военных или бывших военных!

– Хорошо сказать: ищи! Ни одного документа ни у Жеки, ни у Осинкиной не осталось. Все сгорело! Получается: «Пойди туда, не знаю куда. Принеси то, не знаю, что!» Тем не менее, куда деваться? Найду! Бывай!

Тем времен Хомутов опрашивал охранника центра – крепкого мужичка пред-пенсионного возраста. Тот, хотя был оглушен взрывом, сумел вызвать пожарных, вытащить флэшку с главного компьютера, на который поступали записи со всех камер скрытого наблюдения, эвакуировать из здания немногочисленных для того часа сотрудников и посетителей.

– Что-то подозрительное накануне взрыва или за несколько дней до него не замечали?

– Мы двое суток работаем, четверо отдыхаем. Сегодня заступил на вахту. Просмотрел записи. Увидел, как наш дворник – Туймурод Солиев, (мы его Толиком зовем) загружает в подвал какие-то ящики. Спросил сменщика. Тот ответил, что дворник сказал, дескать получил антигололедный реагент и каменную крошку для уборки территории.

– Молодцы руководители: установили видеокамеры, – похвалили опер.

– Много воровства случалось. У меня-то мышь не проскочит, а другие ребята пропускали. Потом расплачивались из своего кармана. У кого-то мобильник умыкнули, у кого-то шубку, у кого-то сумку. Вот и добилось наше начальство от муниципальных властей установки камер скрытого наблюдения. По всему периметру натыкали!

– Записи сохранились?

– Вот, флэшка! У вас смартфон при себе?

Вставив флэшку в смартфон, Юрий с помощью охранника вышел на запись с видеокамеры над входом в подвал, в отсек, где дворник хранил инвентарь. На кадрах Туймурод беседовал с подтянутым человеком с военной выправкой. Потом получив от него три тысячных банкноты, перетаскивал из машины в подвал ящики.

– Припоминаю этого господина, – глянул на съемку охранник. – Пару раз приходил на сеансы к Осинкиной. Потом, верно, понял, что налетел на проходимку, прекратил…

– Почему на проходимку? Все бабульки у входа, да и дедки тоже уверяют, что в центре Осинкиной их исцелили от рака…

– Ты-то, начальник, в это веришь? Хоть у Татьяны Трофимовны полстены всякими дипломами были увешаны, люди у нее мерли, словно мухи. И надо же! Десяток она своим «лечением» на кладбище отправит – два десятка новых простаков приходят! Ее чуть ли не святой больные считали. Другая стена иконами увешана, а толку – чуть! Ну а хоромы какие она себе в нежилых помещениях обустроила? Дворец – да и только! Докладывал начальству – запрещено это делать. Получил ответ: «Молчи! Центр альтернативной медицины нам за аренду столько платит, что на все хватает! Тебе на жалование тоже! Не нравится – свободен!» А мне до пенсии всего-ничего дослужить осталось.

– Солиев знал о видеонаблюдении? – уточнил капитан.