Темные кабинеты. Повести и рассказы о любви

Бухгалтер

В тот день я не вернулся в супермаркет. Сначала поехал в местную сауну, потом просто катался за городом и смотрел на вечернюю природу. Не хотелось после такого бурного окончания прошлого дела портить ощущения новым делом и не столь приятными разговорами. Возможно, что директор меня и не ждал уже, думая, что я уехал. Я так думаю потому, что когда я появился в начале рабочего дня, он посмотрел на меня как-то удивленно.

Я потребовал, чтобы его секретарша провела меня в бухгалтерию, но он пошел провожать сам. Там он меня представил и предупредил, чтобы предъявили все требуемые документы и дали все-все исчерпывающие ответы на все вопросы.

Утроился я в кабинете главного бухгалтера, – добротной пожилой женщины в старинных очках с роговой оправой. Попросил дать мне в помощь пока одного сотрудника и более не мешать. В процессе знакомства с документами я обратил внимание на ряд списаний товаров в самых разных отделах супермаркета, подписанных одним и тем же лицом. Выяснилось, что это лицо, – первый заместитель главного бухгалтера. Я сравнил графики работы и выяснилось, что эти списания происходили в те дни, когда главного бухгалтера не было на работе. И последнее списание было как раз вчера в конце дня. По рации я попросил директора прекратить любой вывоз со склада или из любых помещений супермаркета.

Объяснение таких совпадений списания и отсутствия товаров самой заместителем главного бухгалтера было до жути простым: «Так совпало». Все товары были списаны как брак или некондиция. Но поставщику товара не было предъявлено никаких рекламаций, экспертиза была только один раз и потом представлялась во всех партиях товаров.

После анализа склада в присутствии этой заместительницы сама глав бух и начальник склада обнаружили списанные товары, которые еще не успели вывезти. Все они были заявленного производителем высокого качества.

Всё это было занесено в акты и протоколы, после чего я заперся с «виновницей торжества» в кабинете директора.

– Вы меня арестуете? – но не сказать, что у этой чопорной старомодно, но дорого одетой даме среднего возраста было сильное разочарование на лице. Я не разрешил ей курить в моем присутствии и она украдкой посматривала на выложенные ранее на стол пачку сигарет и зажигалку.

– Вы можете внятно объяснить мне сложившуюся ситуацию со списаниями?

– Мне приносили документы на подпись, я не всегда их досконально проверяла – документы и товары – и подписывала. И совершенно не задумывалась…

– Это всё сказки. Я выявил несколько десятков таких списаний, из-за которых данное наше подразделение приближается к признанию убыточным и принятию решения о его ликвидации. Я до конца не посчитал суммы всех убытков, но списанное вчера тянет на вполне приличный срок за решеткой с полной конфискацией. Что скажут Ваши дети и муж, когда их выкинут из жилья?

– Мужа и детей у меня нет, потому ничего не скажут, – она грустно улыбнулась. – Я могу вернуть большую часть украденных денег, а за то, что были понесены финансовые потери, отвечу перед законом.

– Скажите, вы так уверенно выглядите, что у меня закрадывается сомнение, всё ли я знаю.

– Я тоже знаю не всё, – только то, что Вы нашли, – и вдруг показала мне на стену глазами. – Но за чужие ошибки или преступления отвечать не могу, потому что о них ничего не знаю.

– Тогда дальнейший Ваш допрос будет протекать в полиции с фиксацией и протоколом, – ответил я ей громко и дал понять глазами, что я ее понял. – Сами напросились.

Так, дамочка однозначно дала мне понять, что нас слушают. Но, судя по выражению лица, когда она повела глазами по стенам, не видят. Надо перенести разговор в другое место. Я позвал директора по рации.

– Я забираю эту сотрудницу в полицию, там я продолжу с ней разговор. Если мне понадобятся свидетели, я приглашу их через вас.

Даму проводили в мою машину мои охранники, а я вместе с директором опечатал бухгалтерию собственным жетоном. Двое из моей охраны остались ее охранять.

Поехали мы, конечно же не в полицию, – сведения могли быть важнее, чем наказание виновницы, – а в гостиничный номер отеля семьи, где я по телефону снял дополнительный защищенный номер, объяснив ситуацию управляющему отеля. На рецепшене предъявление жетона вызвало легкий ажиотаж, после чего меня вместе с «арестованной» и охраной провели в хозяйский пентхаус, уверив, что здесь максимальная защита от «прослушки».

– Спасибо, что поняли меня, – сказала бухгалтер, садясь напротив меня за столом в кабинете пентхауса. – И отдельное спасибо за то, что распорядились снять с меня наручники, – показала она на лежащие на столе оковы.

– Не проблема. Вы вряд ли представляете себе на сколько приятнее общаться со свободными людьми, чем с крепко зафиксированными.

– Позвольте с Вами не согласиться. Или дать уточнение, что в некоторых ситуациях это добавляет остроты и удовольствия, – я сделал себе отметку в мозгу, чтобы позднее уточнить, какие это имелись в виду ситуации и улыбнулся.

– Десерт на потом, а пока о делах. Что Вы можете рассказать мне о интересующем меня вопросам?

– Что Вы хотите знать?

– Откуда Вы узнали о прослушивании кабинета начальника? Это было и раньше?

– Нет, ранее не было. Но после Вашей вчерашней беседы с воровкой, когда он изнывал от любопытства, то уже вечером привез каких-то мастеров, которые и установили оборудование для «прослушки». Как в воду смотрел, что Вы повторно будете вести разговор в его кабинете.

– Что еще можете рассказать?

– Ответов много. В зависимости от вопросов.

– Давайте не будем играть словами и понятиями. Я не буду угрожать Вам полицией, я просто сдам Вас туда без зазрения совести. Мне нужна информация, которая позволит осудить и посадить максимальное число людей из числа сотрудников этого магазина.

– Да, после Вашей вчерашней «посадки» гудит не только персонал магазина, но и пол городка. Думаю, что нам не избежать потока желающих устроиться на работу на вакантные должности.

– Я предпочитаю слушать не рассуждения, а факты. А там будем говорить и о их, и о Вашей дальнейшей судьбе.

– А факты таковы… – и она начала рассказывать (а я быстро записывать) о том, кто какую имеет роль в расхищении имущества концерна. Замешаны были все, – от директора до самых младших продавцов и кассиров. Каждый старался вынести себе максимальную пользу для себя: крали, списывали, приводили в негодность оборудования для найма мастеров-ремонтников из своих близких и друзей, заказывали ненужные услуги извне за «откат» и т. д., и т, п, и пр. Меня поразили даже на масштабы этого всего, а что один человек смог в этом разобраться и так много знать обо всех происходящих процессов.

– И как Вы это всё видели?

– Да глаз у меня такой наметанный. Я молчу, но вижу. А подписание документов на списание – это мне было в качестве акта «замазать», чтобы молчала. Вчера это было особенно актуально, потому что Вы были в опасной близости от меня. И мне надо было обязательно напомнить, что мне выгоднее молчать. Как-то так…

– И почему Вы не молчали?

– Да как-то надоело жить в говне, грязи. Стало как-то обидно, когда я сидела перед Вами за столом. Взрослая, вроде, женщина, но чувствовать себя проштрафившейся школьницей. И если бы только за яблоки в соседском саду, а то «замазана» на определенный срок тюремного заключения…

– Понятно, – я попросил охранников вывести ее в соседнее помещение, чтобы она не слышала моего разговора с Ириной.

По телефону вкратце описал нанимателю ситуацию, получил «добро» на санкции, и начал действовать. Закрыл магазин, с помощью официальных заявлений в полицию арестовал всех причастных сотрудников, начал расследование и аудит несколькими сторонними фирмами (на самом деле тоже из числа фирм семьи).

Поздно вечером я вернулся в гостиницу и только теперь вспомнил, что свою утреннюю собеседницу оставил в номере. Нашел я ее там же в компании охранника. Тот приковал ее наручником к столу, на столе были остатки ее ужина, а сама она слегка дремала. Я отпустил охранника в комнату охраны.

– Есть хорошие новости, – подняла она голову.

– Есть. Уже на предварительных шагах расследования выявлены ряд хищений, которые привели к полному закрытию магазина и отстранению с последовавшим арестом большинства персонала. Вы дали правильные наводки и я хотел бы Вас отпустить домой.

– Но Вы понимаете, что мне теперь в этом городе…

– Я понимаю. Я понимаю, что только в этом отеле для Вас более-менее безопасно. Но отель не будет проводить акции «охраны свидетеля», потому предлагать Вам номер в этом отеле не могу. Это будет опасно для Вас.

– И что мне делать вот так среди ночи?

– Я могу предложить Вам переночевать на диване в гостиной этого номера, там есть и постель на такие случаи. А утром на свежую голову будем решать, как Вам помочь далее.

– Я согласна. Если Вы снимете с меня очередную пару наручников, – и показала мне прикованную руку. Н-да! Первую пару наручников я положил вместе с ключом в верхний ящик стола, а охранник приковал ее новой парой. У меня прямо-таки складывается целая коллекция этих железок.

Я принял душ и улегся в постель. Не спалось. В голове крутились события последних дней. Если моя жизнь станет такой бурной, то надо потребовать дополнительные выходные.

В дверях стояла бухгалтер. Вот не помню я ее имени, да и ладно. На ней был дежурный гостиничный пеньюар из комплекта постельного белья. В руках на подносе была открытая бутылка шампанского и два фужера.

– Я похозяйничала без вашего разрешения и открыла бутылку из бара. А пить сама как-то не привыкла. Разделите компанию? – и не дожидаясь разрешения поставила всё принесенное на прикроватный столик, а сама забралась с ногами на кровать. Она осторожно разлила напиток в фужеры, один протянула мне, а сама стала любоваться поднимающимися пузырьками, ловя лучик света из приоткрытой двери.

– За Вас и вашу новую жизнь, – сказал я и махнул ей рукой с напитком и приготовился выпить, когда она потянулась своим фужером к моему, для чего практически прилегла поперек кровати. Не поднимаясь она выпила содержимое до дна и перевернулась на спину.

– Спасибо за пожелание и тост. Боюсь, что я бы не выбралась без Вашей помощи из этой катавасии. Особенно потому, что они подставляли всех сознательно, чтобы «замазать», сделать сообщниками. Сопротивляться этому означало потерять работу. Не сопротивляться – попасть в тюрьму. И что прикажете действовать?

– Знаете, у меня за двое суток столько впечатлений об этом филиале, что даже думать не хочется о возможных вариантах. Я понимаю, что Вы продолжаете думать о своем будущем. А я думаю о предложении, которое хочу Вам сделать.

– Какое?

– Я еще не принял решение, да и не сформировал еще для себя до конца его суть. Об этом поговорим завтра утром или к вечеру. Надеюсь, что я к тому времени созрею для разговора.

– Предлагаете мне идти в гостиную спать?

– Можете пока поболтать со мной, если хотите, но только не о работе.

– А о чем? Простите, я немного замерзла, – и она забралась ко мне под одеяло. – А о чем?

– Я не знаю. Мне в настоящее время просто лень думать, лень говорить, лень размышлять. Я хочу спать и не могу заснуть почему-то. Нет внутреннего напряжения, но и покоя внутри нет, расслабления.

– Для человека, которому лень говорить, вы сказали слишком большую речь. Не хотите говорить, – молчите и слушайте, – и она стала читать наизусть «Евгения Онегина». Сто лет, как мне кажется, я не читал и тем более не слышал это произведение. Я уже не помнил большинство текста. Текли минуты за минутами, а она всё читала и читала его вслух. Словно для усиление эффекта от поэмы она стала сначала трогать, потом гладить меня по грудной клетке. Голос действовал не усыпляюще, а как-то расслабляюще. Ее рука не встретив отказа стала гладить меня под одеялом всё ниже и ниже. Добралась до резинки трусов и проникла под них.

Я открыл глаза и встретился в полутьме с ее глазами. Она читала вдохновенно и азартно с таким выражением, что просто казалось, что сама жила или живет в те времена. Словно досконально знает всю атмосферу того времени. Потом она откинула покрывало, под которым мы оба лежали и сняла с меня единственную одежду, которая на мне была. Она забралась на меня верхом, и оказалось, что под тонким пеньюаром больше ничего не было. Наши половые органы, как оказалось, уже были готовы для соития и начали медленно соединяться всё глубже и глубже под мерные покачивания в такт читаемому стиху. Такое я точно никогда не испытывал и не предполагал: совокупление под поэму Пушкина, читаемую наизусть партнершей. Это на столько зажигало, что я кончил достаточно быстро. Несколько минут я лежал под ней без движения, продолжая слушать Пушкина, но потом выбрался из-под нее и пошел в душ.

Когда я вернулся, она лежала на животе, широко раскинув по подушкам руки, и мне пришла интересная идея. Я прошел в кабинет, тихонько взял из стола наручники. В спальне я обнаружил, что постель уже чистая, а партнерша плещется под душем. Она пришла закутанная в большое полотенце, сбросила его около кровати. Потом забралась на нее ногами и стола надо мной, то ли разглядывая меня в полутьме сверху вниз, то ли показывая мне свои прелести снизу вверх.

Я похлопал по поверхности постели открытой ладонью, и она послушно легла лицом вниз. Сев верхом, было не сложно приковать ее к массивной спинке в головах кровати, разведя руки на всю ширину кровати. Она не сопротивлялась. От интересной и необычной ситуации мой конь уже стоял.

– И что там происходило дальше? – спросил я ее про Онегина.

И она продолжила чтение с того места, на котором прервалась ранее. А я сдвинулся ниже ее таза до самых бедер и вошел между ее губ, теперь сам мерно покачиваясь под ее – точнее Пушкина – размеренные звуки стихов. Очень, ну очень возбуждающе. Партнерша стала приподнимать мне навстречу свой таз, стараясь сделать так, чтобы я проникал как можно глубже, а сама стала словно немного обжимать мой орган мышцами своего органа. И ни на минуту не прекращала чтение Пушкина. В кульминационный момент своих фрикций я бурно кончил и мне показалось, что она тоже кончила, когда вдруг затихла подо мной. Я полежал на ней немного, потом отстегнул браслеты и снова пошел в душ первым. По возвращении постель была снова поменяна, и я заснул мертвецким сном, не дождавшись возвращения бухгалтера из душа.

ВОРР

(Внутренний Отдел Разведки и Расследований)

– Ты меня просто озадачил. Впрочем, как и при каждой встрече, – Ирина лежала на спине рядом со мной и смотрела в потолок. После бурного полового акта ей не хотелось двигаться, но всплеск адреналина подстегнул ее мозговую активность и она стала детально разбирать моё ранее произнесенное предложение. – Есть ведь отдел охраны, чего еще надо-то?

– Они охраняют, и они всех и всё знают, – я приподнялся на локте и смотрел на нее. Её улыбка блаженства уже сменилась серьезным выражением большого босса. – Понимаешь, по опыту, они тоже часто служат активаторами, прикрытием или участниками похищений в супермаркетах. Они такие же возможные преступники, как и все, кто есть вокруг или внутри предприятия. Они знаю, кто не чист на руку и потакаю за процент от прибыли. Они знают, кого надо бояться и предупреждают сообщников. Они имеют доступ во все помещения. Идеальный сообщник, – это как раз охранники.

– Думаю ты прав. Но ты размахнулся с таким масштабом!..

– Эти агенты-проверяющие должны быть неизвестны никому, кроме нас с тобой. И второй раз в наших магазинах не появляться, однажды засветившись. Ведь у охраны и кассиров будут их фото, и они не смогут вести беспрепятственные разведку и провокации. Потому «выстрелив» в одном месте, они едут в другой супермаркет или даже город и «гастролируют» там. И так по большому кругу. Их не много, как кажется сразу, это даже не по «десятой части агента» на каждый магазин или город, – мы оба расхохотались. – Но двигаясь по кругу…

– Да поняла я, поняла. В любом случае такого я никогда не слышала.

– А для понятливости тех, кого еще не «проверили», информация будет распространена по нашей корпоративной сети и даже можем организовать утечку ее в прессу. В качестве предупреждения. К тому же охранять имущество с позиции охраны, – это совсем не то, что видит потенциальный вор, который смотрит с другой сторону баррикады. И потому помочь наладить умно построенную и глубоко эшелонированную охрану может только квалифицированный вор. Это как если хочешь поймать преступника, надо мыслить как преступник.

– Это повредит нашей репутации.

– Я думаю, что напротив повысит. Если мы сможем в результате работы этой сборной бригады уменьшить потери от воровства и мошенничества, то мы даже сможем снизить цены на некоторые единицы товаров, чем привлечь больше покупателей не только на эти товары, но и на массу попутных товаров. Более того, информация, что мы не только себя защищаем от воров, но и своим покупателям оперативно помогаем вернуть их кошельки и бумажники, повысит наш рейтинг в глазах общественности. И тоже привлечет покупателей к нам из клиентов других супермаркетов.

– Возможно, возможно. Но об этом должны знать слишком мало людей.

– А вот это надо обдумать. Ты единственная владелица всей сети. Тебе принимать решение о создании такого нового подразделения и оставить его в секрете. Если поставить об этом в известность совет директоров, то об этом отделе станет известно не только им, но и широким слоям публики. С одной стороны это может вызвать толки, что мы сами создаем отряды активных и хорошо подготовленных воров и мошенников, а с другой стороны сделать нам имя, что мы активно противостоим ворам извне. А наших «невидимок» так и так никто в лицо не будет знать.

– Да, на этот счет надо подумать. В любом случае мнение общественности будет зависеть от того, кто первым и в каком виде будет подавать информацию в СМИ. Но для этого у нас есть свои отделы по работе с общественностью. А что окажется дороже – содержание нового отдела или сохраненные и возвращенные в оборот средства – это можно понять только на практике. Решено, ты продолжай набор таких сотрудников и их обучение, а я пока подумаю и посовещаюсь тут кое с кем.

Ей уже совсем расхотелось продолжать разговор о делах потому, что я уже начал массаж ее киски рукой и посасывание соска. Это как-то не способствовало деловому разговору, но понуждало к совсем не деловым действиям.

– Стоп! – вдруг она подскочила словно ужаленная. – Я забыла тебе сказать. Тебя же ждет моя племянница, и что-то от тебя хочет. Она сказала, что ждет тебя на твоей квартире.

– Интересно, и как она туда попадет?

– Ты забываешь, что все наши жетоны могут служить универсальным ключом для электронных замков наших квартир и офисов. Так что вперед, и не разочаруй ее. Она еще со вчера там.

– – —

– А мне сегодня надо постараться здесь спрятаться, чтобы ты опять привязал меня к столбу? – раздалось с дивана в зале, когда я вошел в квартиру. – Или достаточно того, что я без спроса проникла в квартиру? – и она протянула мне целую связку наручников.

Да, это была моя первая «магазинная любовь», если так можно сказать, которую я наказал так, что она опять и опять ко мне приходила за наказанием несколько лет назад.

– Знаешь, у меня здесь не только столба, но даже шеста для стриптиза нет, – расхохотался я, обнимая вскочившую молодую женщину. Она бросила на диван наручники.

– И что, спишь ты тоже на полу, где нет ни крюка, ни ножки стула?

– Я понял, что тебе интересно поиграть в связывание. Ну, тогда берегись. Я в душ, а ты иди в спальную комнату. Это вон там…

– Да знаю я, знаю… – рассмеялась она и отпустила меня в душ.

Когда я вернулся из душа, Алина уже широко раскидалась по кровати. Рядом с ней лежали наручники. Я приковал ее лодыжки к спинке кровати, а руки к противоположным ножкам кровати. Она с улыбкой и ожиданием смотрела на меня, часто дыша широко открытым ртом.

Я прилег рядом с ней «валетом» начал с массажа ее промежности. Сначала просто разминал ладонями, потом нашел средним пальцем ее клитор, и начала придавливать его и гонять свой палец через его головку вправо-влево. Тело девушки выгнулось вверх, откуда-то со стороны моих бедер раздался протяжный стон. Когда я ввел два пальца ей во вход влагалища, она начала изо всех сил дергаться тазом во все стороны. Ну, что же, похоже клиентка готова? Я встал на колени, перенес одну ногу через нее и фактически оказался в позе «верхом», но пока стоя на коленях над ней. Приник губами к ее мокрой щелке. Проталкивая язык между ее губ, я почувствовал, как широким потоком стала вытекать из нее жидкость. Продолжал помогать пальцами языку. А в области своего паха я почувствовал, как ее ищущие губы нашли, наконец-то, мой орган, обхватили его и стали посасывать. Не долго думая, орган был толчками введен ей в рот и начал продвигаться глубже и глубже. Мне еще в первое знакомство с ней очень хотелось так сделать, но тогда я не рискнул. Теперь прошлые желания соединились ниже пояса с настоящими, и я стал их реализовывать.

Отказаться от предложенного угощения – во рту или в паху – она уже не могла. И быстрыми движениями своего языка и члена я довел ее до конвульсивных выгибаний и бессвязного мычания запечатанным ртом. Я остановился, дал ей минутку отдохнуть и опять продолжил делать ей массаж – изнутри и снаружи. Когда на третий или четвертый раз в голосе вместо стона мне показались рычащие нотки, а остановился, вынул свой орган и перевернулся на 180 градусов.

Теперь вместо рта я вошел членом в ее киску, а рот запечатал своими губами и языком. Конвульсии продолжились, потом передались и мне, в результате мы – она непонятно в какой раз, а я только в первый раз – бурно кончили.

– Ну ты и изверг, – первое, что она произнесла после того, как мы оба отдышались. – Ты почему не кончил мне в рот? Мне всегда хотелось попробовать тебя на вкус.

– А если бы ты захлебнулась? Это очень страшно, когда ты лежишь на спине. Вот будешь когда сверху, тогда и попробуешь.

– Сверху? А ты сегодня сможешь? Тебя же наверняка моя тетя уже достаточно обработала, прежде чем отпустить ко мне.

– Да как ты можешь такое говорить? – возмутился я.

– Да что я не знаю свою тетю? – расхохоталась племяшка Алина. – Она такая! Я знаю!.. И потому предлагаю переместиться в душ и бассейн. Не возражаешь?

После длительного плавания в бассейне, – дурачились от души, – мы почему-то оба уснули на кушетках на открытой веранде.

– —

Так у меня появилась первая заместитель в новом отделе ВОРР – Внутренний Отдел Разведки и Расследований концерна, который уже утром утвердила ее тетя Ирина без оглашения своего решения директорату. И с грифом «Совершенно секретно». Нас троих ждали увлекательные приключения по всему миру.