Образ власти в современных российских СМИ. Вербальный аспект

2.5. Бездействие. Лексика семантики отрицания

Второй компонент, образующий бинарную оппозицию с понятием «действие», – понятие «бездействие». В смысловом поле «власть» бездействие – это отсутствие дел и отсутствие результатов действий и, следовательно, недовыполнение или невыполнение властью ее обязанностей, несоответствие норме, т. е. оценка «плохо» («Оценка «плохо» всегда означает отклонение от нормы» [Е. М. Вольф:19]). Основным вербальным средством реализации понятия «бездействие» является отрицание (негация).

1. Лексика семантики отрицания как способ формирования картины мира

Действительность, о которой сообщают авторы-журналисты, образует в текстах СМИ смысловое пространство, компоненты которого соответствуют реальным объектам реального мира. Создаваемая картина мира может тяготеть к тому, чтобы последовательно и адекватно отражать объекты этого мира. А может быть избирательной, в первую очередь в выборе фактов позитивного/негативного характера. Журналист может фиксировать внимание массовой аудитории на том, что сделано (деятельностное поле). И может концентрироваться на том, что не сделано, чего нет. В обоих случаях события одного и того же отрезка времени, а также одна и та же ситуация представлены тенденциозно, разными сторонами, вводящими изображаемое или в зону позитива, или в зону негатива. В конструировании картины мира важную роль играет лексика семантики отрицания.

2. Семантика отрицания и ее функции в речи

Отрицание (негация) – это:

а) констатация отсутствия чего/кого-либо:

Ученик не выполнил домашнее задание – отсутствие факта действия; Ребенок еще не умеет ходить – отсутствие навыка совершения действия; Не с кем поговорить, У него нет жены, В Твери нет метро, В России нет смертной казни – отсутствие лица, предмета, явления; Санкт-Петербург не столица России, Жак Ширак не президент Франции – отсутствие статуса; Этот перстень не золотой – отсутствие качества; Некуда поехать, негде отдохнуть – отсутствие места совершения действия;

б) констатация отсутствия принятия чего/кого-либо:

Нет – монетизации льгот!; Нет – войне!; Нет – произволу властей!

В этих двух случаях главными носителями отрицательной семантики являются частица не и предикативное слово нет.

Кроме предикативного, существует нет диалогической речи. Здесь оно выступает в качестве самостоятельного предложения в реплике-ответе, опровергающей вопрос или утверждение, высказанные другим участником диалога. Назовем его 'нет' возражения, или опровержения:

– Это лето было жарким? – Нет; – В Москве сегодня празднуют день города? – Нет; – В Твери есть метро? – Нет.

Обычно за таким отрицательным предложением следуют или подразумеваются фразы, в которых представлены не и нет, констатирующие отсутствие чего/кого-либо (обозначены в пункте а)

– Это лето было жарким? – Нет, это лето не было жарким; – В Москве сегодня празднуют день города? – Нет, в Москве сегодня не празднуют день города; – В Твери есть метро? – Нет, в Твери нет метро.

В письменной монологической речи нет возражения/ опровержения используется при передаче внутреннего монолога, адресованного воображаемому собеседнику: «Нет, я не Байрон, я другой, еще неведомый избранник…» [Лермонтов 1996: 106].

3. Функционирование лексики семантики отрицания в политическом дискурсе массмедиа

Современные исследователи выделяют два типа отрицания, предопределенные: а) обстоятельствами порождения речи; б) коммуникативными установками автора. Это: 1) дескриптивное отрицание – объективное, не обусловленное субъективными установками автора речи; 2) полемическое – коммуникативно обусловленное [Смирнова 2012: 385-388].

Политический дискурс всегда полемически направлен и тенденциозен. Политика как одна из форм общественной деятельности (см: «Политика – 1) сфера деятельности, связанная с отношениями между социальными группами, сутью которой является определение форм, задач, содержания деятельности государства…» [Зенович 2000: 479]) существует именно потому, что существует несовпадение мнений и необходимость, отстаивая свою точку зрения, идти к намеченной цели. Соответственно, интерпретация объективной действительности в политическом дискурсе неизменно подчинена конкретным задачам автора речи и картина мира представлена избирательно. Поэтому и дескриптивное отрицание, способное служить этой избирательности, может становиться в политических текстах массмедиа отрицанием полемическим.

Выделяются два вида использования отрицания в текстах, связанных с политикой:

1) Дескриптивное избирательное описание, фокусирующее внимание на:

а) отсутствии того, что мешало или мешает жить: У нас больше нет очередей; У нас нет запрета на свободу слова. Программируемый воздействующий результат: реципиент должен испытывать ощущение довольства, спокойствие;

б) отсутствии того, что жизненно необходимо: «Вот вице-премьер О. Голодец только что объявила: чуть ли не половина трудоспособного населения России (38 млн из 86) заняты непонятно чем и непонятно где. Нет их на заводах, нет на фабриках, нет в поле и на шахтах. А почему нет? Да потому что там они не могут заработать на достойную жизнь» (АиФ, 2013, № 16). Предполагаемый воздействующий результат в этом случае: реципиент осознает, что какие-то из необходимых лично ему или обществу в целом потребностей не могут быть удовлетворены-> угнетенность-> недовольство -> гнев.

Очевидно, что, в зависимости от того, в какую, с точки зрения социума, оценочно-семантическую группу входит то, что обозначено как отсутствующее, высказывание в целом вводится в зону позитива/негатива:

Позитив: «…Мы не стремимся к ухудшению отношений ни с кем. Но мы против того, чтобы, когда нас бьют по одной щеке, подставлять другую» (В. Путин, ответы журналистам после «Прямой линии» на ТВ – публикация в АиФ, 2013 № 19);

Негатив: «Они [молодежь – B.C.] оценивают настоящее. И видят, что это настоящее не дает им ни возможностей для бизнеса, ни условий для карьерного роста» (АиФ, 2011 № 27).

2) Избирательное отрицание «протеста»: выражает неприятие кого-, чего-л.: «Правительство коммерциализирует, приватизирует, демонтирует систему образования и науки. Мы говорим такой реформе – НЕТ!» (из листовки с подписью «Группа студентов и преподавателей МГУ ОМЕГА», февраль 2013); «НЕТ – монополии «Единой России»!НЕТ – диктатуре жуликов-богачей!» (Правда, 20-21.03.12 – номер с подробной информацией о митингах КПРФ, прошедших в разных городах после президентских выборов 2012 г). В этом случае автор текста останавливается не на бездействии власти, а отвергает действия, производимые властью. В конструкциях (НЕТ+ Дат.п.) отрицательное слово, чаще всего актуализированное сильной позицией (начало или конец текста), является центром в выражении негативной модальности говорящего, а конкретный воздействующий результат опять-таки обусловлен смысловым наполнением семантически и синтагматически связанных с отрицательным словом вербальных единиц и их эмоционально-оценочными свойствами.

4. Средства выражения и приемы усиления отрицания Эксплицитные средства выражения. К ним относятся отрицательные слова не, нет и усиливающее отрицание ни (самостоятельное или в составе местоимений и наречий): «Власть не слышит слез народа» (АиФ, 2011 № 40); «Она [Марфа – B.C.] уже давно не верит ни в державу, ни во власть, ни в партии, ни в свободные выборы» (там же); «На слуху бунт в Пугачеве…, история с избиением депутата ЛДПР Худякова дагестанцами. И нет никаких сомнений, что подобные события будут повторяться и впредь. Потому что никакой внятной национальной и региональной политики выстроить не удалось» (Завтра, июль 2013 № 29).

Интенсивизацию отрицания могут обеспечивать разные фигуры речи: лексический повтор, синтаксический параллелизм и т. д.: «Они [НПО – B.C.] хотя бы занимаются тем, чем чиновники не хотят заниматься, не умеют и не будут» (Известия, 20.01.12); из послания общественных деятелей и деятелей культуры о решениях суда по второму делу Ходорковского и Лебедева: «несправедливы, неправомерны и неправосудны» (Эхо Москвы, 25.10.11); «…чуть ли не половина трудоспособного населения России (38 млн из 86) заняты непонятно чем и непонятно где. Нет их на заводах, нет на фабриках, нет в поле и на шахтах…» (АиФ, 2013 № 16).

Имплицитное отрицание. В последние годы в политическом дискурсе стали распространенными конструкции, не содержащие отрицательных слов, но выражающие отрицание имплицитно. Это: а) генетивные сочетания с предлогом «без» (семантика лишения, удаления). См.: «Москва без Лужкова!» (т. е. не с Лужковым, а с кем-то другим) – название конференции, возглавляемой Б. Немцовым (радио «Русская служба новостей», 21.09.09); «Россия без Путина!» – один из лозунгов оппозиции накануне и после выборов 2012 года;

б) лексика альтернативной семантики – местоимение «другой» в значении 'не такой, как…' в сочетании с существительным: «Другая Россия» – название оппозиционной партии Э. Лимонова (другая – т. е. не та, не такая, которая есть);

в) предлог «против» в сочетании с генетивом существительного или в позиции самостоятельного компонента высказывания, например: «…2 марта с товарищами и друзьями приходи в КОЛОННУ ОБРАЗОВАНИЯ в рамках социального марша ПРОТИВ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ «РЕФОРМЫ ОБРАЗОВАНИЯ» ЗА ВСЕОБЩЕЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЕСПЛАТНОЕ КАЧЕСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ» – из листовки, подписанной: «Группа студентов и преподавателей МГУ ОМЕГА» (февраль 2013). Здесь против – значит, не за что-то/кого-то; одновременно такая лексика выполняет оценочную функцию.

5. Лексика семантики отрицания как вербальная составляющая образа власти. В политическом дискурсе отрицание используется в описании действий власти как альтернатива деятельностному полю. Можно назвать фрагменты текста с отрицанием, подобные приведенным выше, «полем бездеятельности». Их соотношение представляют следующие модели:

Такие же две модели существуют в описании адресата действий власти, т. е. общества, и в описании результата этих действий. Обозначим главные смысловые компоненты этих моделей: О – общество, R – результат действий. При этом конкретное лексико-синтаксическое воплощение может меняться, но семантический инвариант остается одним и тем же и выглядит следующим образом:

Поле «бездеятельности» может реализоваться в еще двух типовых моделях:

У О нет R: «У нас нет достаточного количества парковок»;

В России нет R: «Многие живут с ощущением того что в России нет справедливости» (АиФ, 2006 № 25)

В результате вербально обозначенные действия / недействия [Pred.] власти [S] и группа[Z], т. е. результат [R] этих действий в отношении общества [О], выстраиваются в следующие смысловые цепочки:

Зона позитива: S делает/сделал (Pred.) Z, поэтому О имеет R.

Зона негатива: S не делает/не сделал (Pred.) Z, поэтому О не имеет R.

Левая часть цепочки – обозначение власти – нередко опускается, и в текстах бывает представлена только вторая часть «Подобные события будут повторяться и впредь. Потому что никакой внятной национальной и региональной политики выстроить не удалось» (Завтра, июль 2013, № 29). Однако, поскольку массовому адресату известно, что именно власть должна была совершать действия, приводящие к данному результату, констатация его наличия/отсутствия имплицитно конструирует положительный/отрицательный образ власти.

6. Причины систематического включения лексики семантики отрицания в смысловое пространство «власть», на наш взгляд, таковы:

1) Отрицание есть один из механизмов психологической защиты. С одной стороны, отрицание, как один из видов обвинения, инвективы, помогает и автору речи, и адресату снять эмоциональное напряжение, вызванное недовольством какими-либо обстоятельствами. О такой возможности инвективного дискурса пишет А.В. Олянич [Олянич 2007: 45]. С другой стороны, человек нередко отвергает, осуждает но-

вое просто-напросто потому, что боится отказаться от старого: представлений, привычек и т. д. (старое – это освоенное, надежное и, следовательно, защита). Фрейд писал, что если в процессе анализа пациент что-то горячо отрицает, то это верный признак того, что его высказывание надо принимать с противоположным знаком…» [цит. по: Руднев 2009: 293-296]. Часто отрицается то, что непонятно. А непонятным, при отрывочности и фрагментарности знаний, которые присущи значительной части сегодняшней массовой аудитории, оказывается многое из того, что происходит в мире и в России.

2) Отрицание есть одна из форм борьбы. А борьба как форма социальной и общественной деятельности фетишизирована в сознании части российского общества (Подробно об этом см. ниже, раздел «Слова-жупелы. Слова-фетиши», сс. 205-209). В нынешней общественно-политической жизни борьба, протест нередко становятся самоцелью. И один из проверенных, надежных аргументов в этой борьбе – отрицание.

3) Отрицание, негация – один из способов манипулирования сознанием массового адресата. Негатив, как известно, «в черно-белой фотографии и кинематографии – изображение, в котором относительное распределение яркостей различных участков обратно их распределению в объекте съемки» [выделено нами – B.C.] [Большой энциклопедический словарь 2000: 792]. Поэтому с помощью отрицания, которое есть способ оформления и подачи негативной информации, можно создать диаметрально противоположную реально существующей картину мира. Входя в число образопорождающих средств, лексика семантического поля «отрицание» служит одним из вербальных способов «принижения» того, что изображено, или того, кто изображен, и является, таким образом, способом манипулирования. Известно, что человек легче реагирует на негативную информацию, «западает» на нее. Массовому реципиенту указывают в основном на негативные стороны современной жизни и на отсутствие чего-то жизненно необходимого, умалчивая о том позитивном, что есть в нынешней жизни. Результат такого тотального отрицания обозначен в диалоге Базарова и Николая Петровича Кирсанова в романе Тургенева «Отцы и дети»:

– Мы действуем в силу того, что мы признаем полезным… В теперешнее время полезнее всего отрицание – мы отрицаем…

– Однако позвольте… Вы все отрицаете, или, выражаясь точнее, вы все разрушаете [выделено нами – B.C.]…Да ведь надобно же и строить.

– Это уже не наше дело… Сперва нужно место расчистить. [Тургенев 1976: 193].

Массовый адресат легко поддается чужому мнению и разделяет оценки мира и оценки власти, навязанные ему журналистом.

2.6. Оценочная лексика в смысловом пространстве «власть»: семантико-стилистические разряды. воздействующий результат

Уже отмечалось, что открытое выражение оценки, в том числе отрицательной, – то новое, чем характеризуются тексты о власти в современных массмедиа. Приемы выражения оценки, как мы знаем, могут быть различными, и эксплицитными, и имплицитными. Наиболее простым и очевидным из них является употребление оценочной лексики.

Принятые в современной науке классификации оценки и оценочных слов – одного из средств её выражения – различны. Е.Ф. Петрищева пишет об эмоциональной и интеллектуально-логической оценке [Петрищева 1965: 51-53].

Е.М. Вольф, рассматривая оценку как модальность [Вольф 2002: 11], указывает на дескриптивный и оценочный компоненты значения и разграничивает оценку общую и частную [Вольф: 27-28], эмоциональную и рациональную [Вольф: 39]. Г.Я. Солганик говорит о социальной оценочности как о главенствующей черте газетно-публицистического стиля советской эпохи [Солганик 1981: 8] и делит газетные оценочные слова на позитивнооценочные, негативнооценочные и модальнооценочные [Солганик: 37]. Последние служат для косвенного выражения оценки: они «характеризуют отношение не к тому, что непосредственно обозначено ими (не к денотату), а к тому, что связано в действительности с обозначаемой реалией» [Солганик: 56]. В ряде работ отмечается различие между субъективной эмоциональной оценкой [назовем это оценочностью, идущей от автора – B.C.] и оценкой, опирающейся на «общечеловеческий» или на «национальный опыт» [Стилистический энциклопедический словарь 2003: 143] – архетипические реакции-оценки. Во многих работах рассматривается ингерентная (т. е. включенная в значение данного слова), и адгерентная (актуализирующаяся в речевом акте) эмоциональная оценка [Штефан Вильфрид 1984: 76; 113].

Однако анализ той лексики, с помощью которой в политическом и массмедийном дискурсе передаются оценочные смыслы, показал, что некоторые класификации оценочных слов могут быть уточнены. В пределах одного контекста встречаются слова, явно различающиеся по способу выражения оценки, по характеру коннотаций и не всегда укладывающиеся в рамки приведенных классификаций. Ниже предлагаются те разряды оценочных слов, которые, на наш взгляд, сегодня наиболее актуальны в массмедийных текстах о власти. Они могут обозначать: а) качества власти в целом и отдельных ее представителей; б) действия и результаты действий власти. Основа классификации проста: по возможности разграничить денотативный и коннотативный компоненты значения. Итак, в эти разряды входят:

1. Собственно оценочная лексика, т. е. эмоционально не окрашенные слова, у которых оценка исчерпывается лексическим значением: хороший, лучший, плохой, худший, скверный, пагубно и нек. др. Например:.: «Отсутствие реальной политической конкуренции…..пагубно влияет на качество российской элиты» (АиФ). Количество собственно оценочных слов невелико, т. к. в подавляющем большинстве случаев и в политических, и в публицистических текстах выражение оценочных смыслов сопровождается выражением эмоций.

2. Оценочные слова с эмоциональными коннотациями: замечательный, превосходный, отлично, чудесно, молодец и т. д. / дрянной, паршивый, негодяй, мерзавец, отвратительно и т. д. Например, о трудностях при выборах В.И. Матвиенко в Федеральное собрание «…Но она [В.И. Матвиенко B.C.] молодец! Держится превосходно и идет к намеченной цели» (Эхо Москвы 19.08.11).

3. Дескриптивные (т. е. называющие объективные, присущие предмету свойства, действия) слова с эмоционально-оценочными коннотациями (термин 'дескриптивный' использует Е.М. Вольф [Вольф: 23-25]): эпоха, власти предержащие, думцы, яблочники, дефилировать, вещать, поведать, выдать (в значении «сообщить») и т. п. Обозначенные ими явления сами по себе не относятся ни к положительным, ни к отрицательным. Это подтверждается наличием безоценочных понятийных эквивалентов: эпоха – 'продолжительный период времени, имеющий какие-либо характерные особенности' [Большой толковый словарь русского языка 2001: 1524]; 'думцы – депутаты Государственной думы'. В этом случае оценочность создается характером языковых коннотаций или возникающих в контексте (адгерентная оценочность) коннотаций – их местом в зоне позитива/ негатива. Например:

Позитив: Эпоха: «Вместе с Ельциным ушла его эпоха» (шапка в МК, 1 полоса, 23.04.07). «Большой толковый словарь» не дает эмоциональных помет, но примеры свидетельствуют об употреблении существительного в указанном значении в контекстах позитивного характера, таких, где выказывается уважение к кому-, чему-либо: «Э. Возрождения. Э. Петра I. Советская э. Современная э. Новая э. Э. в чьей-л. жизни (важный, значительный период времени)» [Большой толковый словарь русского языка: 1524]. См. также: ««Эпоха Горбачева. Эпоха Ельцина. Эпоха Путина» – данные опроса ВЦИОМ, оценка этих трех эпох» (название сюжета в программе «Постскриптум» с А. Пушковым, ТВЦ, 20.10.12).

Негатив: Думцы (согласно данным Словаря сокращений русского языка, – пренебрежительное [dic.academic.ru/dic.nsf]): «О том, чем думцы занимаются в зале для пленарок, граждане судят в основном по репортажам о принятии каких-нибудь громких законов (вроде недавнего повышения штрафов для участников митингов» (АиФ, 2012, № 28); вещать – ироничное, согласно данным Толкового словаря русского языка под редакцией Д.Н. Ушакова [2000: 267]: «Чуть ли не каждый день нам вещают о грядущих прорывах и достижениях. Что к 2020 году половина россиян запишется в средний класс…» (АиФ, 2007, № 37); выдать – «Разг. Сделать или сказать что-либо неожиданное, необычное» [Большой толковый словарь русского языка 2001: 169] – не отмеченная словарями ироническая коннотация: «Наш министр культуры на открытии Московского международного кинофестиваля выдал, что Московский кинофестиваль – один из старейших в мире. Сильно для доктора наук» (Радио РСН, 30.06.12, программа «Синемания»).

Сюда же относятся слова с некоторыми аффиксами, прежде всего с префиксом про-: провластный, проправительственный, прокремлевский: См. использование негативнооценочных слов с этим префиксом в публикации «Московских новостей» от 5 декабря 2012 года под названием «Год протеста. Что это было?»: провластный: «Портрет Сергея Кургиняна стал символом альтернативных, провластных митингов прошедшего года»; прокремлевский: «Света из Иванова прославилась благодаря интервью корреспонденту «Московских новостей» после митинга прокремлевской молодежи на Триумфальной площади». Здесь негативная оценочность двояко направлена: на объект, определяемый прилагательным (митинги, молодежь), и на объект, название которого следует за префиксом (власть, Кремль).

4. Рационально-оценочная лексика. Это эмоционально нейтральные слова и сочетания слов, обозначающие явления, качества, которые и в традиционных представлениях русского народа, и в современной коллективной российской ментальности воспринимаются как социально одобряемые/социально не одобряемые: авторитетный, компетентный, ответственный, порядочный, патриот, пользуется уважением, стойкий, умный, законопослушный, честный, образованный, профессиональный, успешный; верность, единство, единый, мужество, надежность, справедливость, стабильность, честность; вера в Россию, демократия, не обещает, а делает, устойчивое развитие, повышение заработной платы, пенсии будут расти, улучшение качества жизни, рост доходов населения модернизация производства, справедливое устройство общества, экономический рост и т. д./ коррумпированный, нечестный, лживый, нелегитимный, взятки, взяточничество, вымогательство, коррупция; авторитаризм, безнаказанность, безответственность, безразличие, жестокость, трусость, ложь, лживость; отставание, деградация, бедность, повышение пенсионного возраста, рост коммунальных тарифов, падение рубля отсутствие четкой стртегии развития, обеспечение своего богатства и влияния и т. д. (выявлены в материалах СМИ 2000-20016 гг.). В «Стилистическом энциклопедическом словаре» эта группа слов названа «нейтральной лексикой с рационально-оценочной коннотацией» [2003:143].

Интересно, что рационально-оценочные слова, употребляемые в СМИ, в подавляющем большинстве являются обозначениями тех качеств, которые были названы россиянами в процессе опроса «Каким должен быть идеальный депутат?» (проводился ВЦИОМ 9 июня 2016 года, в связи с предстоящими в сентябре выборами в Государственную думу). Идеальные качества депутата, по мнению россиян, это: активность/ результативность; компетентность/профессионализм; исполнительность; хозяйственность/опыт руководящей должности; опытность/ответственность; целеустремленность/перспективность мышления; патриотизм в его созидающем смысле; открытость/доступность для населения; новаторство/ «новое мышление»; местное происхождение/ «свой»; честность/высокие моральные качества [www.wciom.ru/nleadmin/nle/reports_ conferences/2016/2016-06-09-kandidat.pdf]. Дополнительными качествами идеального депутата россияне указали: грамотность/образованность; идейность/твердость своей позиции; харизматичность/яркость, публичность; рассудительность/ сдержанность; умение собрать команду; дипломатичность; скромность, отсутствие тяги к излишнему PR [там же].

Кроме того, респондентам был задан вопрос: «Каким не должен быть депутат?». Негативными, несовместимыми со статусом депутата качествами оказались: популизм; бездействие/пассивность; принадлежность к сфере культуры, спорта; некомпетентность (непрофессионализм); лицемерие/конъюнктурность; несамостоятельность; безответственность; излишняя эмоциональность; агрессивное поведение на публике; нерешительность/мягкотелость; уголовное прошлое (репутационные скандалы); несоответствие масштаба личности занимаемой должности [там же].

Рационально-оценочную лексику, называющую положительные качества, положительно оцениваемые обществом действия власти и их результаты, используют разные массмедиа:

– печатные СМИ: «Любой губернатор… предполагается законопослушным и в достаточной мере успешным…» (Д. Медведев в интервью корреспонденту Известий, о качествах губернаторов. – Изв., 28.03.12), «При принятии решений должны быть проанализированы профессиональные качества: этот человек должен быть с хорошим опытом работы, профессиональный, успешный» (там же); «Скорее всего, он [министр культуры Владимир Мединский – В. С] – честный человек, И не ворует – ни копеечки!» (МК, 21.02.14).

См. также: «Самые-самые российские политики» – загол. к опубликованным в АиФ результатам опроса, проведенного Аналитическим центром Юрия Левады (АиФ, 2006, № 52):

– «В. Путин – самый умный – 47 %; самый честный – 37 %»;

– «В. Жириновский – самый жизнерадостный – 59 %»;

– «Ю. Лужков – самый хозяйственный – 37 %»;

– радиоэфир: «…Самый популярный министр у россиян….занял первую строчку среди министров правительства» – о С. Шойгу (радио Коммерсантъ-FM 01.02.13); «В пятерку самых узнаваемых членов правительства вошли также: Сергей Лавров, Виталий Мутко, Вероника Скворцова, Дмитрий Рогозин» (там же);

– телевидение: «У меня нет сомнения, что Путин, с его огромным опытом, с его авторитетом, с его способностью принимать решения….является наиболее удачным кандидатом» (выступления сторонников В. Путина накануне выборов президента в 2012 году – ТВ Россия-1, Вести в субботу, 11.02.12); «Владимир Путин, на мой взгляд, является гарантом сохранения целостности России (К. Шахназаров, там же); «Он [В. Путин – В.С.] стал большим политическим лидером …И ту ответственность, которую он возлагает на себя, это тоже надо понимать» (там же).

Рационально-оценочная лексика позитивной семантики широко представлена в документальных телевизионных фильмах о государственных и политических лидерах советской и постсоветской России. Так, в фильме Николая Сванидзе «Б.Н.» – о Борисе Николаевиче Ельцине (Вести. ru/ 26.11.2015) в воспоминаниях современников и соратников Ельцина находим:

– «сердечный человек и патриот, восстановил в России демократию и свободу»;

– «…сила характера Бориса Николаевича была такова, что к нему просто невозможно было нейтрально относиться»;

– «радушие, дружелюбие и искренность»;

– «Российская история не предлагала широкий выбор сильных личностей государственного масштаба. На этом человеке российская история, несомненно, сосредоточила свои усилия, и он получился очень ярким, даже слишком, и внешне, и внутренне. От внешности, говорящей, что не выродилась русская порода, до абсолютно неожиданного содержания».

Контексты с рационально-оценочными словами негативной семантики встречаются преимущественно в печатных массмедиа и интернете, звучат они и в радиоэфире. Это обозначения:

а) негативных качеств: «Все четыре года она [Анна Политковская – В.С.] была рупором «Норд-Оста», поддерживая нас…. помогала выстоять в неравной борьбе с лживой властью» (Нов. газ.); «Случаи криминальных преступлений в Сагре, Пугачеве и ранее в Кондопоге дали повод предположить, что власть, ее силовые структуры …аморфны, трусливы и недееспособны. Но жесточайшее подавление многотысячных оппозиционных митингов и шествий тех же в Москве и Питере говорит, что сила и воля у государства есть» (Арг. нед., 26.09.13); «Государственная жестокость» – о продолжении заключения PussyRiot (Эхо Москвы) и т. д. б) негативных явлений: «Социальные настроения граждан снижаются, оптимизм падает, население готовится к ухудшению положения дел в стране» (Нов. Изв., 24.09.2015); «Экономика деградации: К хроническим бедным можно отнести уже сейчас 20-25 % жителей России» (загол. и подзагол., МК, 22.01.16).

Оценочность этой группы лексики может усиливаться контекстным окружением. Для современных массмедиа весьма типично акцентирование оценочных нюансов семантики слова вынесением его в сильную – заголовочную – позицию. Например: ".Есть ли среди российских чиновников порядочные люди? Отправьте на номер 2151 SMS следующего содержания…» (АиФ, 2011, № 45) – заголовок в форме вопросительной конструкции – выражение модальности сомнительности; предполагает отрицательный ответ; «День коррупции на телеканале РБК. Анонс для всех программ этого дня» (ТВ РБК, 25.02.13) – слово негативной семантики в названии пародирует составленные по этой же модели обозначения с положительной оценочностью: День знаний, День защиты детей. День Земли и т. д.; аналогично: «Абсурд-проект! Рейтинг самых глупых инициатив власти. Читайте «Аргументы и факты!»» (объявление на радио РСН, 10.11.09) и т. п.

5. Рациональн о-о ценочные слова с эмоциональными коннотациями. Они, во-первых, обозначают явления, действия, социально одобряемые/не одобряемые; во-вторых, обладают коннотациями, которые одновременно выражают и оценочное авторское отношение: беззаветный, героизм, гражданин, отечество, служение, судьбоносный/мздоимство, вымогательство, выставить (в значении: 'выгнать, грубо удалить откуда-либо' [Большой толковый словарь русского языка: 184]), мракобес, подхалим, ретроград, катастрофический (о падении рубля), охмурять, показуха, позор, произвол, продажность, подлость, халатность и т. п. В текстах о власти, публикуемых современными массмедиа, а также в политическом дискурсе в целом эта группа оценочных слов представлена в основном лексикой, представляющей явления как негативные и обладающей негативными же коннотациями разных оттенков. Например: «В предвыборном 2007 году политики начнут толпами «охмурять» Россию» (АиФ, 2006, № 52); «Продажны все» – заголовок материала о коррупции во власти» (Нов. Изв., 05.03.04, полоса «Власть и закон»); «Депутатов-прогульщиков выставят из Госдумы» – загол. (В-ДЕТАЛЯХ. РФ. Уралинформбюро. 04.05.2016 www.uralinform.ru/ntws/politics/250016); «Мракобес!» – о назначении В. Мединского министром культуры (Труд, май 2012, статья «Возмутительный министр»); «Рейтинг подхалимов» – перечень известных российских персон, которым принадлежат положительные высказывания о В. Путине и Д. Медведеве (ежегодно публикуется в журнале «Коммерсантъ Власть»; в него в разные годы вошли, например, актер М. Боярский, режиссер Н. Михалков, губернатор Санкт-Петербурга В. Матвиенко, глава Чечни Р. Кадыров и др.); «…когда государство поступает подло, поступает негуманно…, одна из позорных страниц в истории России…» – о процессе по делу Надежды Савченко (Сергей Алексашенко, Эхо Москвы, 08.03.16); «Мигалки – позор России!» – плакат пикетчиков около Триумфальной арки в Москве (информация на Эхе Москвы), сайт «Россия без дураков» (создан по инициативе президента Д. Медведева в январе 2012 года), где сообщается о глупых или нелепых решениях чиновников, и т. п.