«Холмгардская Русь», или Первое древнерусское государство. О древнерусском государстве варягов-русь, существовавшем в V-XII вв. н.э.. Историко-этимологическое исследование

И далее: «Людвиг же император, причину прибытия их прилежно рассматривая, выяснил доподлинно, что они родом шведы. Думая, что они скорее шпионы государства его (Константинопольского) и нашего, нежели просители дружелюбия, присудил их до тех пор у себя удержать, пока точно не сыщется, верно ли они туда прибыли или нет, и то дело Феофилу чрез помянутых посланников своих и чрез грамоту объявить не замешкал, и что он их, ради его дружества, доброхотно принял. И ежели они окажутся правдивы, то и свободность безопасная во отечество возвратиться им дана будет и с вспомоществованием отпущены будут. Ежели ж неправдивы окажутся, то вместе с нашими посланными к оному отправлены будут, чтобы он сам определил, что с таковыми делать надлежит» (Император Людовик «Очень тщательно исследовав причину их прихода, император узнал, что они из народа свеонов, как считается, скорее разведчики, чем просители дружбы того королевства и нашего, он приказал удерживать их у себя до тех пор, пока смог бы это истинно открыть, а именно, честно они пришли от того или нет, и это он не преминул сообщить Теофилу через своих упомянутых послов и письмо, и то, что он охотно принял по сильному его желанию, а также если они будут найдены верными, и для них было бы дано разрешение на возвращение в отечество без опасности; их следовало отпустить с помощью…» [12]). Весьма витиеватый стиль и противоречивые тезисы, в целом же вполне понятное сообщение.

Фраза «Людвиг же император, причину прибытия их прилежно рассматривая, выяснил доподлинно, что они родом шведы» («Очень тщательно исследовав причину их прихода, император узнал, что они из народа свеонов…» [12]) совершенно справедливо понимается академиком Байером Г. З. и его последователями как утверждение о том, что русы были свеями (шведами), однако дальнейший текст опровергает его, далее ясно написано, что Людовик «Думая, что они скорее шпионы государства его (Константинопольского) и нашего, нежели просители дружелюбия, присудил их до тех пор у себя удержать, пока точно не сыщется, верно ли они туда прибыли или нет, и то дело Феофилу чрез помянутых посланников своих и чрез грамоту объявить не замешкал, и что он их, ради его дружества, доброхотно принял. И ежели они окажутся правдивы, то и свободность безопасная во отечество возвратиться им дана будет и с вспомоществованием отпущены будут» («приказал удерживать их у себя до тех пор, пока смог бы это истинно открыть, а именно, честно они пришли от того или нет, …а также если они будут найдены верными, и для них было бы дано разрешение на возвращение в отечество без опасности; их следовало отпустить с помощью…» [12]). То есть при подтверждении того, что росы – это действительно росы, а не шведские разведчики, их следовало «отпустить с помощью» в отечество. Если император «выяснил доподлинно», что росы – это шведские шпионы, то зачем это еще проверять. Здесь мы столкнулись не с логической ошибкой автора Бертинских анналов, а с некорректностью перевода с латыни, когда глагол comperint переведен как «выяснил доподлинно» или «узнал», в то время как по «Большому латинско-русскому словарю»: com—perio, peri, pertum, ire означает «узнавать, быть осведомлённым, получать точные и достоверные известия». Тогда перевод фразы будет выглядеть следующим образом: «Людвиг же император, причину прибытия их прилежно рассматривая, был осведомлен (получил точные и достоверные известия), что они родом шведы»… и решил сам удостоверится (проверить) правда это или нет.

Таким образом, сообщение Бертинских анналов не только не может быть признано однозначным свидетельством того, что росы были шведами, но, напротив, скорее свидетельствует об обратном. Кроме того, в литературе отмечается, что если бы росы действительно были шведами, то их царь (князь) назывался бы конунгом, а не Каганом (хаканом).

О дальнейшей судьбе русских послов автор Бертинских анналов ничего не сообщает, но, скорее всего, они были пропущены на родину, после подтверждения их личности и полномочий императором Феофилом в ответном письме Людовику.

На этом мы остановимся в обсуждении работ академика Байера Г. З., критиков его взглядов достаточно и без нас, а мы пойдем дальше.

2. Где находились «Остров русов», Хольмгард, Гарда и Гардарика?

(к вопросу о локализации «Острова русов» на Карельском перешейке)

2.1. Основные версии местонахождения «Острова русов»

«…А что касается русов, то они живут на острове в море…»

Арабский ученый IХ века Ал-Марвази

Сейчас уже достаточно утвердилась версия географа Паранина В. И. (1990 г.) [68] о том, что Карельский перешеек является тем самым «Островом русов», на котором жили летописные варяги-русь (см. рис. 1).

Рисунок 1. «Остров русов» по версии географа Паранина В. И. (рисунок из книги Шарымова А. М. [120])

Действительно, Карельский перешеек, окруженный Финским заливом, Вуоксой (которая еще в XIV веке была полноводной), Ладогой и Невой, по существу, был островом. Версия Паранина В. И. очень правдоподобна и многое объясняет, но пока остается только версией, требующей веских доказательств, поэтому остановимся на локализации местонахождения «Острова русов» подробнее.

Рассказы об «Острове русов» появляются в арабской литературе в IX веке и вызывают до сих пор множество предположений и догадок о его местонахождении (локализации). Основные версии местонахождения «Острова русов» представлены в табл. 2.

Разумеется, в табл. 2 приведены только основные версии местонахождения «Острова русов», существуют и другие. Каждая из приведенных версий имеет свои резоны, достоинства и недостатки. Но мы пойдем не от критики этих версий, а начнем исследование «с самого начала», несомненно, приняв к сведению существующие версии.

Начальным и ключевым вопросом локализации «Острова русов», на наш взгляд, является вопрос о «заморском» характере призвания варягов. Важнейшим аргументом сторонников «Нормандской теории» призвания варягов является то, что варяги были призваны «из-за моря» («Идоша за море к варягом, к руси» (ПВЛ)). Из-за моря, естественно, Варяжского (Балтийского), и поэтому были норманнами – шведами или другими скандинавами. Само слово «варяг» в современном русском языке давно стало именем нарицательным – аналогом заморского чужестранца или человека, приглашенного со стороны. Такое понимание закреплено в словарях, так в «Словаре русских синонимов» читаем: «Варяг – скандинав, норманн, чужак, чужой, посторонний, чужанин, пришлый» [94]. «Большой русский словарь-справочник синонимов» Тришина В. Н. расширяет синонимический ряд еще на два синонима «викинг» и «купец»: «Варяг – викинг, купец, норманн, посторонний, пришлый, скандинав, чужак, чужанин, чужой» [111].

Однако, как нам представляется, понимание слова варяг как «викинг, норманн, скандинав» является одним из самых глубоко укоренившихся исторических недоразумений, проистекающих из-за локализации местонахождения варягов-русь за Варяжским (Балтийским) морем в Скандинавии (Швеции). Но есть еще две другие версии объяснения из-за какого моря могли прийти варяги.

Таблица 2

Основные версии местонахождения «Острова русов»

Версия первая. Финский залив назывался у шведов – Хольмское море, понимаемое ныне как Новгородское море (от Хольмгард = Новгород). При этом следует учесть, что вода в устье Невы в прежние времена стояла намного выше существующего на сегодняшний день уровня, большинство островов, на которых ныне расположен Санкт-Петербург, были под водой, а берега Невы-Финского залива достигали Поклонной горы в Парголово, поэтому Карельский перешеек располагался как бы за Хольмским морем. Таким образом, варяги-русь могли быть призваны из-за Хольмского моря (ныне Финского залива) с Карельского перешейка.

Вторая версия связана с неоднозначным значением древнерусского слова «море» и его интерпретации в ПВЛ. Согласно Словаря Фасмера в статье «Море»: «…мо́ре диал. также „озеро“», – и далее – «Любопытно русск. диал. мо́ре „озеро“, олонецк. (Кулик.), также онежск. (там же), др.-русск. море Чудское „Чудское озеро“ (Жит. Александра Невского)». К этому еще можно добавить в пример, озеро Ильмень, которое в летописях называлось «Словенское море», а также «…озеро Ладоское, которое море Русское имянуемо» (Татищев В. Н.). То есть, в древнерусском языке слово море означало не только собственно море, но и озеро. Таким образом, варяги могли быть призваны как из-за моря, так и из-за озера. Если принять второе значение слова «море» – озеро, то, в первую очередь, речь может идти о Ладожском озере, за которым и находился «Остров русов», который сейчас называется «Карельским перешейком», тем более, что Нева считалась не рекой, а протокой Ладоги: «…озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское» (ПВЛ).

Аналогичная точка зрения по этому вопросу была у известного исследователя славянской старины Классена Е. И. (1795—1862), который полагая, что варяги-русь располагались в Поморье, писал: «…нет никакого сомнения, что из Новгорода к Руссам, в Поморье, следовало отправляться морем; особенно если сообразим, что все заливы морские входили тогда далее внутрь материка, нежели теперь; что явствует как из того, что в то время всё пространство, занимаемое ныне Невой, было морем, ибо Ладожское озеро входило тогда устьем в море…» [39]. Однако, Классен Е. И. не предполагал, что варяги-русь были гораздо ближе и «сидели» на Карельском перешейке.

Из двух предложенных версий из-за какого моря пришли варяги-русь —Хольмского (Финский залив) или Русского (Ладожское озеро), на наш взгляд, наиболее вероятной версией является вторая версия – Ладожское озеро, за которым на Карельском перешейке и находился «Остров русов».

Кроме того, варяги никогда и не жили за Варяжским морем, о чем однозначно, на наш взгляд, свидетельствует сама «Повесть временных лет» (ПВЛ), где черным по белому написано, что: «Поляки же и пруссы, и чудь сидят близ моря Варяжского. По этому же морю сидят варяги: отсюда к востоку – до пределов Симовых, сидят по тому же морю и к западу – до земли Английской проверить и Волошской». Ключевое слово здесь «отсюда», то есть от Руси (с нашей, юго-восточной стороны Варяжского моря) на восток – до пределов Симовых – до восточных стран, а на запад – до Ютландского полуострова и Италии. Поэтому варяги даже в принципе не могли прийти из-за Варяжского моря, поскольку «сидели» на его южном берегу. Варяги-русь сидели на юго-восточном берегу Балтийского моря, а пришли из-за Хольмского (Финский залив) или Русского (Ладожское озеро) морей.

Однако, подавляющее большинство ученых упорно придерживается точки зрения, что варяги пришли из-за моря, из Скандинавии, ссылаясь на ту же ПВЛ. В частности, оригинальную трактовку «географическим понятиям летописца» ПВЛ дает известный русский историк, академик Императорской Санкт-Петербургской АН Соловьев С. М. в книге «История России с древнейших времен» (1851 г.), приходя, после анализа сведений ПВЛ о локализации варягов, к категорическому выводу о том, что варяги – это скандинавы [102]. Предоставим читателю возможность самостоятельно исследовать его логику и аргументы.

2.2. Локализация местонахождения «Острова русов» по свидетельствам восточных авторов

О самом острове, на котором жили русы, до нас дошло несколько свидетельств восточных авторов.

Арабский географ персидского происхождения Ибн Русте, который в 930-х годах в сочинении «ал-А лак ан-нафиса» писал: «Что же касается ар-Русийн, то она находится на острове, окруженном озером. Остров, на котором они (русы) живут, протяженностью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр до того, что стоит только человеку ступить ногой на землю, как последняя трясется из-за обилия в ней влаги. У них есть царь, называемый хакан русов. Они нападают на славян, подъезжают к ним на кораблях, высаживаются, забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают. Они не имеют пашен, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян» [27].

Свидетельство другого арабского ученого Ал-Марвази в «Таба и ал-зайван»: «Что же касается ар-Руси, то они живут на острове в море. Тот остров занимает пространство в три дня пути в то и другое направление. На острове леса и болота, и окружен он озером» [27].

Текст о русах из сочинения Мутаххара ибн Тахира ал-Мукаддаси «Китабал-бад ва-т-тарих»: «Что касается русов, то они живут на острове нездоровом, окруженном озером. И эта крепость, защищающая их от нападений. Общая численность их достигает 100 000 человек. И нет у них пашен и скота. Страна их граничит с страной славян, и они нападают на последних, поедают их добро и захватывают их в плен» [27].

Текст о русах из сочинения Гардизи «Зайн ал-ахбар»: «Что же касается русов, то есть остров, расположенный в море, и остров этот протяженностью три дня пути в длину и в ширину и весь покрыт лесом. Почва его такая влажная, что если поставить ногу, то она погрузится в землю по причине ее влажности. И есть у них царь, называемый хакане рус. Число жителей на этом острове 100 000.

И эти люди постоянно нападают на кораблях на славян, захватывают славян, обращают в рабство, отводят в Хазаран и Балкар и там продают.

…И одежда людей русов и славян из льна… На острове много городов.

Всегда 100—200 из них ходят к славянам и насильно берут с них на свое содержание, пока там находятся…» [27].

Описания очень скудные и противоречивые. Ибн Русте пишет об острове на озере, а Ал-Марвази об острове в море. Но данное противоречие оказалось сложностью перевода. Вот что пишет по этому поводу автор книги «Тайны Русского каганата» (2002 г.) Галкина Е. С.: «Само описание «острова русов» дает возможность немалого простора при переводе с арабского, начиная со слова джазира, которое может обозначать как остров, так и полуостров, и даже междуречье (аль-Джазира – северная часть Месопотамии, а также междуречье Белого и Голубого Нила). В самой старой из сохранившихся редакций сообщений об «острове» – у Ибн Русте – указано не море (бахр), а озеро или маленькое море (бухайра). Более поздние географы говорят либо об озере, либо о море. В сочинение Марвази попало как море, так и озеро. Обычно этот фрагмент переводят так: «А что касается русов, то они живут на острове в море… там деревья и леса, вокруг них – озеро». В таком виде сообщение выглядело явно нелогично. Это дало возможность В. Ф. Минорскому, переводившему и комментировавшему текст, отметить возможность другого перевода: «…около них – озеро». То есть «остров русов» может быть не только островом, но и полуостровом, и не в море, а в озере (маленьком море) или около него. Но можно попробовать переводить отрывок из Марвази без оглядки на то, что потом сей «остров русов» нужно будет куда-нибудь поместить и желательно туда, где вы планируете найти русов. То есть не изменяя, например, род и число местоимений в зависимости от ваших целей. Тогда получится следующее:

«А что касается русов, то они живут на острове в море… И на нем леса и деревья, и около него („острова“. – Е. Г.) маленькое море (или озеро. – Е. Г.)».

Если верить Марвази, то получается, что земля русов разделяет море и маленькое море или озеро. А по Ибн Русте, русы живут просто на маленьком море или озере. Таким образом, определить расположение «острова русов» на основании только восточных источников невозможно» [20].

В приведенном выше пространном отрывке особенно ценна непредвзятая позиция автора, то, что он, не являясь сторонником версии о Карельском перешейке как «Острове русов», но в точности его описывает! На наш взгляд, уникальное месторасположение острова между морем и озером, позволяет сравнительно легко локализовать месторасположение острова – на Карельском перешейке и идентифицировать его как «Остров русов».

Гудзь-Марков А. приводит еще одно важное свидетельство о русах арабского автора середины X в. ал-Истахри, которое тот заимствовал из произведения ал-Балхи (перв. четв. X в.): «Русы состоят из трех племен, из коих одно, ближайшее к Булгару, а царь его живет в городе под названием Куяба, который больше Булгара. Другое племя, наиболее отдаленное из них, называется Славия. Еще племя называется Артания, а царь его живет в Арте. Люди отправляются торговать в Куябу, что же касается Арты, то мы не припоминаем, чтобы кто-нибудь из иностранцев странствовал там, ибо они убивают всякого иноземца, вступившего на их землю. Они отправляются вниз по воде и ведут торг, но ничего не рассказывают про свои дела и товары, и не допускают никого провожать их и вступать в их страну. Из Арты вывозят черных соболей и свинец» (А. Я. Гаркави. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских. 1870)» [27].

По мнению Гудзь-Маркова А. страна русов, ближайшая к Булгару, царь которой живет в городе Куяба, большем Булгара, – это классическая Южная Русь со столицей в Киеве. Под наиболее отдаленной Славией мог быть край словен новгородских, но более вероятным, А. Гудзь-Марков считает, что под далекой Славией подразумевались земли славян центра Европы, а Артанию следует искать в богатом черными соболями Новгороде.

Город Куяба – это, конечно, Киев. Он неоднократно упоминается у арабских авторов, и мы разделяем мнение Гудзь-Маркова А. по этому вопросу. В остальном же имеем иную точку зрения. На наш взгляд, Славия – это Новгород, а Арта (Артания) – «Остров русов» (Карельский перешеек). Насколько известно из истории Новгород никогда не был «закрытым городом», в который не пускали, а тем более убивали «всякого иноземца, вступившего на их землю». Напротив, новгородцы охотно торговали с заморскими гостями. Как отмечал Соловьев С. М. в «Истории России с древнейших времен»: «Все писатели единогласно превозносят гостеприимство славян, их ласковость к иностранцам, которых усердно провожали из одного места в другое, и если случится, что странник потерпит какую-нибудь беду по нерадению своего хозяина, то сосед последнего вооружается против него, почитая священным долгом отомстить за странника…» [102].

Вероятно, у ал-Истахри речь идет о более ранних временах и не о Новгороде, а об «Острове русов», а его название Арта – это искаженное слово Гарда (Гардарика), название, которое носил «Остров русов» (Карельский перешеек). К этому следует добавить, что свинец варяги-русь могли добывать и вывозить с берегов Баренцева моря. Рудниковые месторождения свинца и цинка располагаются по берегам Варяжского залива (норв. Varanger fjord) в Баренцевом море между российским полуостровом Рыбачий и норвежским полуостровом Варангер. Сама топонимия данного региона (Варяжский залив, полуостров Варангер) красноречиво свидетельствует о былой локализации здесь варягов-русь.

Еще ал-Истахри упоминает, что «Из Арты вывозят черных соболей…». Сразу отметим, что соболь, как и куница, норка, горностай, ласка и др. относится к семейству «Куничные» (Словарь Брокгауза) и в древнерусском языке был более распространен оборот «черные куны» (черные куницы). Так, в «Повести временных лет» читаем: «В год 6391 [883]. Начал Олег воевать с древлянами и, покорив их, начал брать дань с них по черной кунице (черьнѣ кунѣ)» (ПВЛ). В «Переписной книге Водской пятины 1500 года» мы нашли лингвистические следы добычи черной куницы на Карельском перешейке. В табл. 3 приведены названия и месторасположение деревень чернокунцев на Карельском перешейке и в Карелии.

Таблица 3

Деревни чернокунцев на Карельском перешейке и в Карелии

по «Переписной книге Водской пятины 1500 года»*

По «Переписной книге Водской пятины 1500 года» мы насчитали 5 деревень на Карельском перешейке и 4 деревни в Карелии, в названиях которых упоминается слово «чернокунцы» или они называются «чернокунские».

Понятие «чернокунец» в литературе и словарях имеет неоднозначное толкование. Так, Словарь Даля дает следующее «неопределенное определение»: «Черноку́нец, стар. [инное] плативший черную дань кунами, или же куницами?». В другой статье этого же словаря читаем: «Борец (брать) м. стар. [инное] сборщик черной дани с крестьян в пользу князя; черноборец, чернокунец». Из этих определений не ясно, чернокунец – это сборщик или платильщик дани? И чем платили или собирали дань чернокунцы – кунами или куницами?

На эти вопросы мы нашли ответы в интересной и хорошо аргументированной статье Темушева С. Н. «Опыт прочтения летописного известия о дани восточных славян хазарам» (2010 г.): «Встречающееся в древнерусских письменных памятниках понятие „черная куна“ недвусмысленно указывает на стремление автора текста указать на то, что в данном контексте речь идет именно о мехе» [104, с. 328]. Среди ряда примеров, иллюстрирующих это положение, автор приводит, и такой: «Ехавъ же Коснятинъ поима на нихъ дань, черныя куны и бель сребро» (Ипатьевская летопись, под 1257 г.). Обобщая свое исследование, автор статьи резюмирует: «…эпитет „черный“ последовательно служит для разделения бытовавших в то время значений понятия „куна“ – меха куницы, самого зверька и денежно-весовой единицы» [104, с. 329]. Действительно, кунами в Древней Руси назывались не только шкурки куницы (выполнявшие функции денег), но и денежные знаки – монеты, преимущественно арабские дирхемы и римские (европейские) денарии (динарии), которые изготавливались из серебра, т.е. были «белыми». Оборот «белые куны» нигде в летописных источниках не встречается, но «черные деньги» отделяются от «белых денег»: «черныя куны и бель сребро».

Представляется маловероятным то, что среди сборщиков дани существовала специализация по сбору отдельно «черных кун» – шкурок куницы и «белых кун» – серебряных дирхем и денариев. Брали и то, и другое, поэтому версию В. Даля о том, что чернокунец – это сборщик дани следует отвергнуть. Таким образом, чернокунец – это крестьянин (в ПКВП часто – «хрестианiн»), плативший дань не деньгами, а черными кунами – шкурками куницы. Часть из эти чернокунцев жила на Карельском перешейке и в Карелии (см. табл. 3) на пространстве от современного Сосново (Ровдужский погост) до Сортовалы (Сердовольский погост), правда, в 1500 году дань черными кунами они уже не платили, а названия «чернокунцы», «деревни Чернокунские» сохранились за ними с более древних, архаичных времен.

Черные куницы (шкурки) как средство платежа были в активном деловом обороте еще в 1360—1389 годах, о чем свидетельствует новгородская берестяная грамота №278: «У Икагала у Кривца 3 кунице. У Иголаидовеи в Лаидиколе поло рубля и 2 кунице. У Леинуя в Лаидиколе 6 бело. У Филипа у деяка 30 бело. У Захарии в Калиница поло сорока и 5 бело. У Сидуя у Авиници 4 куници. У Миките исто в Нои у Еванова 6 куници. У Муномела в Куроле у Игалина брата поло рубля и 2 кунице. У Лег…» [122]. Прорись новгородской берестяной грамоты №278 (1360—1389 гг.) [86] представлена на рис. 2.

Рисунок 2. Прорись новгородской берестяной грамоты №278 (1360—1389 гг.) [86]

Академик Янин В. Л. в книге «Я послал тебе бересту…» (1998 г.) так комментирует текст этой грамоты: «Как видим, это список повинностей. Белы и куницы, которые в нём упомянуты, – названия денег того времени. Имена, названные в записке, в большинстве своём карельские: Икагал, Иголайд, Лейнуй, Сидуй, Муномел, Игал. Названия населённых пунктов – Лаидикола, Курола – тоже карельские» [122]. Далее Янин В. Л. уточняет, что речь идет о Кирьяжском погосте Водской пятины.

По данным «Переписной книги Водской пятины 1500 года» в «Богородитцком Кирьяжском погосте» в разделе «Великого Князя деревни оброчные» сохранились даже сведения о величине оброка мехами – куницами и белками:

Деревня Кирбiярви, 4 двора: «…А старого дохода шло куница, да две белки, а борцу белка».

Деревня Сандалакша, 2 двора: «…А старого доходу куница, да пять белъ, а борцу белка».

Деревня Куппола, 16 дворов: «…А старого доходу четыре куницы, соколъ, да двадцать белъ, а борцу пять белъ».

Деревня Ажыла, 8 дворов: «…А старого дохода пять куниц, пять белъ».

Всего с этих оброчных деревень взымалось: «…А старого дохода одиннадцать куницъ, пятьдесятъ и четыре белки и зъ борцовыми, да соколъ; и за тотъ доходъ давали Великому Князю оброку полъ третья рубля и две гривны безъ деньги» (с. 121—122 ПКВП).

Если просуммировать доходы по деревням, то получается 39 белок, а в тексте указана общая сумма равная 54 белкам. Откуда взялись еще 15 белок? Что это? Описка? Арифметическая ошибка? Или приписка? На наш взгляд, здесь ошибка при расшифровке рукописи ПКВП, в которой числа написаны не привычными для нас арабскими цифрами, а буквами кириллицы с титлом над ними. Число 39 буквами кириллицы записывается как ЛӨ (с титлом наверху), а число 54 как НД (с титлом наверху). Написание древнерусской буквы Ө (фита) в скорописи очень близко к написанию буквы Д. Буква Н писалась с наклонной палочкой посередине как в русской букве И, если в ней первая вертикальная палочка написана нечетко, то ее можно принять за букву Л. (см. рис. 3). Таким образом, в данном случае мы столкнулись с ошибкой при расшифровке рукописи ПКВП, выполненной скорописью.

Мы остановились на этом случае подробнее, поскольку это хороший пример, показывающий возможность ошибок при расшифровке рукописи ПКВП. В данном случае, какая разница 39 или 54 белки? Это ни на что не влияет. Но ошибки в рукописи ПКВП или при ее расшифровке могут иметь и более серьезные последствия, в результате которых появляются топонимы, никогда не существовавшие в действительности. Например, ошибочное название реки «Сетуя» вместо «Селуя» серьезно исказило представление о географии размещения Ижерского погоста Водской пятины и месторасположения «Галтеева острова» [96].

Рисунок 3. Написание букв Д, Ө, Л, Н в скорописи XVI века

Следует отметить, что куницу промышляли на Карельском перешейке и южнее Сосново. Так, еще в конце XVIII века в районе деревни Морье (см. Раздел 3.4), восточнее Токсово, как свидетельствует академик Озерецковский Н. Я. (1750—1827) в своей книге «Путешествие по озерам Ладожскому и Онежскому» (1792 г.): «…не всякому может быть известно, что в таком близком расстоянии от столичного российского города (в 50 верстах от С.-Петербурга – С.В.) попадаются также лоси, барсуки и куницы. Барсуков находят в норах летним временем, куницы добываются зимою…» [64].

Но и это еще не все! На Карельском перешейке по ПКВП встречается такой топоним как Мустела. По латыни Mustela (Мустела) означает «ласка (зверёк)» (Латинско-русский словарь), но этим именем называют всех куничных: «Куницы (Mustela) – род хищных из семейства куничных или хорьковых.» (Словарь Брокгауза). Лесная куница по латыни называется Mustela Martes, каменная куница – Mustela foina. В Европейских языках куницу чаше называют marten. На Карельском перешейке и его окрестностях по «Переписной книге Водской пятины 1500 года» зафиксировано 12 топонимов Мустела (куница) и его деривативов (см. табл. 4).

Таблица 4

Топоним Мустела и его деривативы по «Переписной книге Водской пятины 1500 года»

Приведенные в табл. 4 топонимы, встречающиеся в Куйвошском, Ровдужском, Лопьском, Ижерском и Ярвосольском погостах, расширяют границы распространения куницы на Карельском перешейке, даже выходя и за его пределы.

Как отмечалось выше, в европейских языках куницу чаще называют marten: фран. fouine, martre, нидер. marter, marten, marter-, marters, De marter, ит. martora, греч. κουνάβι, κουναβιού, το κουνάβι, marten, нем. marder, эст. nugis, Marten, kärbi-, lahits, juures Marten.

На финском языке куница называется näätä, marten, näädän, на карельском niä|dy (-jän, -diä; -döi); kunič|ču (-an, -čua; -čoi) [13], в скандинавских языках: дат. mår, marten, mår-, maar, швед. mård, норв. marten, mår, Mårten, mink, måren.

В славянских языках: укр. куниця, бел. куніца, куніцу, пол. kuna, словен. kunami, kuna, kune, belica, marten, чеш. kuna, Marten, kuní, kuny, kuna lesní, болг. бялка, Мартен, белка, златка, белки, хорв. kuna, kuna zlatica, kunu, kuna bjelica, zlatica, макед. куна, Мартен, белка, Marten. Примыкает к ним лит. kiaunė, Marten, kiaunės, Martino, kiaunena.

Варяги-русь называли куницу куной (куницей) и мустолой, но в конечном итоге в русском языке осталось только название куница. Слово мустола (от лат. Mustela «ласка (зверёк)») было заимствовано варягами-русь в Западной Европе еще до того как там закрепилось за куницей название Мартен (Marten), что свидетельствует об архаичности топонима Мустола и может быть отнесено к позднеримским временам (I—IV вв. н.э.).

Возможна и другая этимологическая версия, что топоним Мустола образован от фин. musta «черный» (по формуле: фин. musta + фин. топонимическая частица -la, обозначающая место, = «черное место»), а топоним Мустуева (гора) может иметь прибалтийско-финские отантропонимные истоки. Так, Муллонен И. И., рассматривая топоним Мустово, пишет: «Мустово: современный облик восходит к более раннему, однозначно указывающему на отантропонимные истоки названию Мустоевское, Мустиево, Мустуево [Витов, Власова 1974: 32]. Прибалтийско-финский антропоним Musta, Mustoi (musta «черный») был широко известен в карельском и вепсском именослове [Nissila 1975: 142; Муллонен 1994: 96]» [60, с. 152—153]. Но, все таки мало вероятно, что названия села и деревень Мустела Куйвошского погоста (см. табл. 4) происходят от фин. musta «черная», поскольку, обычно, прилагательное musta прилагается к существительному: фин. musta hevonen «вороной конь», фин. musta kettu «черно-бурая лисица», фин. musta joutsen «черный лебедь», фин. musta herukka «черная смородина» (Suomi-venäjä sanakirja), просто «черная» маловероятно. А вот название Деревня Мустосара («Черный остров», фин. saari «остров») Ижерского погоста (табл. 4), а также встречающиеся топонимы Мустайоки (фин. Mustajoki – фин. калька рус. Черная река), очевидно, имеют прибалтийско-финское происхождение. Чисто финским топонимом, вероятно, является Mustamäki (фин. mäki «гора») (Uusimaa, Etela-Suomi, Finland).

Как известно, по «Ореховскому мирному договору 1323 года» новгородцы отдали шведам «по любви» три погоста: «…и да князь великий Юрги со всем Новымгородом по любви три погосты Севилакшю, Яскы, Огребу – Корельскый погосты…». Сегодня на месте «Погоста Яски» находится поселок «Лесогорский» (до 1948 года Яски, Яаски, Яскис, финск. Jääski) – посёлок городского типа в Выборгском районе Ленинградской области. По Словарю Фасмера второе значение слова яска: «…II я́ска II «ласка, Мustela nivalis».», а как мы выяснили лат. Мustela на Карельском перешейке – это черная куница. То есть целый погост назывался «Куничным» («Чернокунским»). Вероятно, и само слово ласка (куница) происходит от яска (с добавлением протетического л: яска -> л'аска -> ласка). Достаточно распространённая фамилия Яскин, вероятно, также происходит от яска в значении ласка, черная куница, по существу, означая – Ласкин (Куницын).