Коминтерн и Латинская Америка: люди, структуры, решения

3.2. Формирование и первые шаги Южноамериканского секретариата Коминтерна

Вновь создаваемая региональная структура должна была решать в новых условиях и с учетом изменившихся стратегических и тактических установок Коминтерна принципиально иные задачи. Во многом это было повторением пройденного – использование опыта деятельности Панамериканского Бюро Коминтерна, но уже на основе более реалистичного подхода и сознательного ограничения поля деятельности новой структуры. Такая модель могла стать более жизнеспособной и обеспечить координацию деятельности латиноамериканских компартий при условии налаживания регулярной связи и получения необходимых материальных средств, естественно, при наличии благоприятной ситуации в революционном движении отдельных стран и континента в целом.

При этом уже в ходе обсуждения идея о создании структуры III Интернационала, курировавшей бы коммунистическое движение всего континента, – Секретариата Латинской Америки, трансформировалась в план развертывания деятельности Южноамериканского секретариата на базе компартии Аргентины, как «единственной южноамериканской партии [на которую] Коминтерн может опереться в обучении и организации других партий»^[348].

Важным направлением деятельности нового регионального органа предполагалась эффективная пропаганда коммунистических идей, для реализации которой Секретариат должен был издавать журнал на испанском языке для «изложения элементарных основ коммунизма». Это значительно расширяло функции издания, предложенные латиноамериканскими делегатами конгресса: бюллетень, публикующий важные документы Коминтерна и Профинтерна^[349].

Именно в рамках этих проектов происходило воплощение в жизнь идеи Южноамериканского секретариата Коминтерна. Новой структуре III Интернационала, основанной по решению Президиума ИККИ, предстояло заняться усилением работы по коммунистическому просвещению и «большевизации» компартий Южной Америки, координацией их действий между собой и с органами Коминтерна; предполагалось непосредственное подчинение ЮАСКИ Москве, направлявшей директивы по его деятельности. О создании своего регионального органа ИККИ уведомил коммунистов континента в циркулярном письме^[350].

На деле же лидер КПА Пенелон, назначенный главой Секретариата, отвечал за его работу «под контролем аргентинской компартии», что практически ставило знак равенства между региональным органом Коминтерна и ЦК его аргентинской секции. Собственно даже руководство «всемирной компартии» было вынуждено признать посредническую роль ЮАСКИ между собой и коммунистами южной части Нового Света. С момента его появления переписка и обмен корреспонденциями должны были вестись непосредственно с Буэнос-Айресом, Москве же приходилось довольствоваться для оценки ситуации информационными докладами, составленными там, и надеяться на укрепление благодаря деятельности Секретариата «политических связей между ИККИ и отдельными партиями». Такое решение не запрещало южноамериканским секциям посылать информацию непосредственно в Москву, это было необходимо хотя бы в целях контроля за деятельностью ЮАСКИ. Но Москва тем не менее освобождала себя по крайней мере на этом этапе от необходимости постоянно отслеживать ситуацию в коммунистическом движении континента, полагая, что в Буэнос-Айресе эту задачу будет решить проще и что Южноамериканский секретариат будет это делать эффективнее, чем центральный аппарат ИККИ.

Формально ЮАСКИ не обладал ни малейшими полномочиями для принятия тех или иных политических решений. Однако расстояние, отделявшее Южную Америку от Москвы и трудности связи при наличии сравнительно авторитетной и признанной Интернационалом в роли неформального лидера континентального коммунистического движения компартии Аргентины делали неизбежной постепенное возрастание роли руководимой Пенелоном структуры. Этому способствовала и информационная функция ЮАСКИ – лидеры аргентинских коммунистов уже продемонстрировали в 1922 г. свое умение организовывать информационную войну и манипулировать различными сведениями. Да и «разъяснение решений Интернационала для южноамериканских секций»^[351] ЮАСКИ вполне был в состоянии организовать, интерпретируя их согласно точке зрения руководства КПА и лично Пенелона. А решение организационных вопросов, в том числе подбор руководящих кадров партий, оценка их деятельности и идейных позиций становились практически бесконтрольной прерогативой Секретариата.

Признавая необходимость «приступить к изучению конкретных проблем каждой партии до решения этих предварительных вопросов», в ИККИ подчеркивали невозможность любого вмешательства Коминтерна в жизнь этих партий без создания Южноамериканского секретариата, который будет в «относительной близости наблюдать» за их жизнью и организацией ^[352]. Де-факто это и означало делегирование ЮАСКИ части функций руководства III Интернационала. При этом Пенелону давался карт-бланш на экспертную оценку соответствия южноамериканских организаций стандартам III Интернационала. Секретарь Секретариата испаноязычных стран ИККИ Эрколи (П. Тольятти)^[353] рекомендовал Южноамериканскому секретариату «отношения с изолированными товарищами, формирующимися группами» устанавливать «непосредственно, без необходимости вмешательства Коминтерна», и лишь когда речь идет об организациях уже сформированных, помимо установления их отношений с ЮАСКИ, связать их также с Коминтерном. Для этого Секретариат испаноязычных стран принял решение о системе дублированных докладов, для того чтобы к каждому добавлялось личное мнение Пенелона ^[354]. Московское руководство тем самым не только освобождало себя от излишней канцелярской работы, но и выстраивало иерархию отношений с различными отрядами революционного движения Латинской Америки, разделяя их по степени организационной готовности к установлению непосредственной связи с Коминтерном и вступлению в III Интернационал в качестве полноправной национальной секции.

Штаб-квартира всемирной компартии настаивала также на необходимости направлять ей регулярные доклады «с целью дать нам возможность выработать нашу политическую оценку по поводу южноамериканских партий»^[355]. Оставляя за собой монопольное право давать политические оценки деятельности коммунистического движения в Южной Америке, руководящие органы Интернационала тем не менее находились в зависимости от своего буэнос-айресского представительства, базируя анализ деятельности партий и революционного движения континента в целом в основном на информации, поступавшей от ЮАСКИ. Таким образом, Москва изначально создала модель работы, имеющую более локальный характер, чем предлагалось ранее латиноамериканскими делегатами V конгресса, ограничивавшуюся регионом, на который и ранее распространялось влияние КПА и действовавшим под ее эгидой Бюро Коммунистической Пропаганды^[356].

Проблема, однако, заключалась не только в этом. Руководство III Интернационала в очередной раз вернулось к признанию КПА единственной партией в регионе, способной создать и возглавить как теоретически, так и организационно континентальную коммунистическую структуру. Тем самым фактически Коминтерн становился заложником аргентинской модели, и последующие реорганизации структур ИККИ в Латинской Америке были в той или иной степени разного рода трансформациями Южноамериканского секретариата^[357].

При этом Москва не игнорировала Мексику, Центральную Америку и Карибский бассейн. Только подход к руководству коммунистическим движением здесь был принципиально иным, что было связано с двумя обстоятельствами. Первое имело геополитический характер. Работа в этом регионе в значительной мере связывалась в Коминтерне с фактором близости США и гегемонии американского империализма. Поэтому как совершенно естественная рассматривалась идейно-организационная связь компартий США и Мексики, и перед ними ставились задачи, решаемые в результате координированных действий. Наряду с планами континентального масштаба намечались и конкретные формы совместных выступлений этих партий в определенном направлении – борьба с американским империализмом и «желтым профсоюзным движением». Латиноамериканские делегаты V конгресса одновременно с предложением о создании регионального органа Коминтерна рекомендовали компартиям Мексики и США в связи с конференцией Лиги панамериканских профсоюзов^[358]организовать совместную контракцию в Мехико. ИККИ предлагалось подготовить специальные инструкции для этих партий «в целях проведения систематической борьбы с американским империализмом и Гомперсом»^[359]. Таким образом, с самого начала это направление борьбы коммунистического движения Латинской Америки рассматривалось как автономное в организационном и теоретическом плане.

Второе обстоятельство было связано с экстраординарным событием, совпавшим по времени с V конгрессом Коминтерна, – установлением дипломатических отношений СССР с Мексикой. Создание первого советского дипломатического представительства в Новом Свете и появление в Мексике старого большевика С.С. Пестковского, обладавшего большим опытом нелегальной работы (в том числе как эмиссара Коминтерна на Балканах) и совмещавшего функции полпреда СССР и неофициального представителя ИККИ в регионе, позволяли руководству III Интернационала надеяться, что его (полпреда) деятельность сможет подменить функцию официальной структуры Коминтерна в северной части Латинской Америки. Не исключено, что свою роль сыграли и воспоминания о нереализованных планах Бородина и Роя по развертыванию континентальной деятельности на базе мексиканского коммунистического движения и работе базировавшегося в Мексике Панамериканского бюро^[360].

Полпредство СССР в Мексике по сути выполняло функции параллельного буэнос-айресскому координационного и руководящего центра Коминтерна, который начал работу даже несколько раньше ЮАСКИ, сразу по прибытии Пестковского в Мехико (в ноябре 1924 г.) ^[361]. В отличие от Южноамериканского секретариата, действовавшего легально, деятельность сотрудников полпредства, выполнявших неформальные обязанности коминтерновских функционеров^[362], была настолько законспирирована, что об этом знал очень узкий круг работников ИККИ. Пенелона же (для сохранения секретности миссии Пестковского) об этом не информировали. Он, конечно, мог догадываться о влиянии полпреда на деятельность КПМ, но, вступая в конфронтацию с мексиканскими товарищами, не брал в расчет того, что за ними стоит неофициальный эмиссар Коминтерна и большевистского руководства, к мнению которого прислушиваются в Москве.

Первый отчет Южноамериканского секретариата Коминтерна был направлен Х. Пенелоном в Москву 27 мая 1925 г., что и можно считать началом его работы де-юре. Реально же новый региональный орган Коминтерна начал функционировать после передачи Пенелоном поста секретаря ЦК КПА П. Ромо, чтобы «посвятить себя полностью работе Секретариата»^[363]. Эта задержка была связана с внутренним кризисом в аргентинской партии^[364]. И эта зависимость от ситуации в КПА еще долго будет доминирующей в деятельности Секретариата, поскольку его деятельность основывалась на материальной базе аргентинской секции и использовании ее работников. Выбор такой модели был сделан Коминтерном явно под давлением руководства КПА, несмотря на предложения, предусматривавшие иную схему функционирования региональных органов ИККИ в Латинской Америке (в том числе наличие двух центров или центра в Монтевидео). Поэтому любые колебания внутри партии неизбежно негативно отражались и на работе Секретариата.

ЮАСКИ и прежде всего его руководитель Пенелон с самого начала своей деятельности стремились добиться положения, при котором Буэнос-Айрес был бы единственным на континенте центром коммунистического движения. Аргентинские коммунисты категорически отметали возможности возникновения параллельных структур в других местах (даже занимавшихся более узкими проблемами) или даже настаивали на ликвидации уже существующих. В первых письмах в Москву в качестве руководителя Секретариата Пенелон решительно потребовал переместить центр антиимпериалистического движения из Мексики в Аргентину.

Говоря о запланированном Всеамериканской Антиимпериалистической лигой (ВААИЛ)^[365] на конец 1925 г. континентальном антиимпериалистическом конгрессе в Буэнос-Айресе, он предлагал поручить его подготовку Секретариату, «если мы на самом деле хотим иметь настоящий латиноамериканский конгресс». Обязательными условиями успешной подготовки объявлялись перенос форума на следующий год, наличие инструкций и средств. Под предлогом избежания «ненужного расходования средств» Пенелон настаивал на отмене приезда делегации Континентального комитета ВААИЛ из Мексики для организации деятельности Антиимпериалистической лиги Аргентины ^[366]. Для него явно не имела значения проделанная к этому времени Континентальным комитетом серьезная работа по созданию национальных секций Лиги, установлению связей с европейскими центрами движения против империализма. В расчет не принимался и фактор участия в этом амбициозном проекте американской компартии. Коммунистическое движение могло развиваться только при условии установления прочных отношений с потенциальными союзниками и расширения сферы своей деятельности. Одной из сфер приложения их усилий не могла не стать антиимпериалистическая работа, почву для которой создавала всеобщая ненависть латиноамериканцев к «сующейся во все дела Янкиландии»^[367].

Латинской Америке отводилась важнейшая роль в мировом антиимпериалистическом движении, способном привлечь на сторону коммунистов широкие массы. Сама идея формирования организации единого фронта в масштабах континента, включающего профсоюзы, крестьянские лиги, студенческие группы, патриотические общества, политические партии и т. п., получила полную поддержку во время переговоров «братского делегата» американской партии на IV съезде компартии Мексики М. Гомеса с руководителями КПМ^[368].

На континентальную Лигу возлагались большие надежды. В ней видели средство построения могучего движения, «которое нельзя создать иным путем», возможность формирования в отдельных странах на основе этой антиимпериалистической организации коммунистических партий, способ превращения компартий в массовые. При этом особое внимание уделялось необходимости скрывать организационную связь Лиги с Коминтерном, не допускать наличия в документах Лиги «коммунистического ярлыка»^[369].

Между мексиканскими и американскими коммунистами тоже имелись разногласия по проблемам организации работы Лиги. ЦК КПМ настаивал на необходимости нахождения центра континентального антиимпериалистического движения в Мексике, сославшись на мнение Пленума ИККИ, категорически решившего, что партия США «не должна совать руки в дела латиноамериканских партий». Американский делегат считал мексиканских коммунистов неспособными возглавить эту работу в масштабах континента, но не возражал в принципе против нахождения формального центра Лиги в Мехико при решении финансовых вопросов и направлении в Мексику подходящих для работы товарищей из США. В то же время при наличии «открытого, технического центра» в Мексике подлинный руководящий центр должен был, с его точки зрения, находиться в США^[370].

Вопрос о местонахождении штаб-квартиры континентальной Лиги носил не только политический, но и цивилизационно-психологический характер. Для ВААИЛ было невозможно оставаться организацией, руководимой «гринго». Нелюбовь латиноамериканцев к северному соседу ставила под сомнение возможность осуществления совместной антиимпериалистической работы под руководством центра в США. У мексиканских коммунистов было и явно выраженное недоверие к своим американским товарищам. Признавая наличие у американской секции Коминтерна большего опыта, организационных структур и средств, они полагали необходимым перевод части денег в Мексику и упрекали американцев за невыполнение финансовых обязательств. Это было важной причиной неверия в «искреннюю заинтересованность» Р(П)А в антиимпериалистической работе^[371]. При всестороннем обсуждении проблемы мексиканцы и представитель американской партии достигли разумного компромисса, договорившись о расположении «технического центра» Лиги в Мехико^[372].

Проведение континентального антиимпериалистического конгресса должно было способствовать широкомасштабному развертыванию деятельности ВААИЛ^[373]. В глазах общественности Континентальный комитет Лиги, созданный в Мехико, и ее мексиканская секция (по сути, они были одним и тем же организмом) являлись центром настоящей международной деятельности в масштабах Латинской Америки и пользовались признанием в мировом антиимпериалистическом движении. В первую очередь это было связано с активным участием в ее деятельности уникальных личностей: кубинца Х.А. Мельи, перуанцев В.Р. Айя де ла Торре, Н. Террероса, Х. Гурвица, венесуэльцев Г. и Э. Мачадо, С. де ла Пласы и др. Секции Лиги были созданы во многих странах Латинской Америки, и, хотя далеко не везде их активность была достаточно интенсивна, следует признать, что во второй половине 1920-х и начале 1930-х гг. присутствие Лиги в революционном движении континента было весьма заметным, что в значительной мере связано с поддержкой движения Сандино в Никарагуа и деятельностью дочерней организации Лиги и КПМ Комитета «Руки прочь от Никарагуа!».

Позиция Южноамериканского секретариата Коминтерна, настаивавшего на перемещении центра антиимпериалистического движения и проведении континентальных конгрессов в Буэнос-Айресе (хотя ни опыта в проведении антиимпериалистической деятельности и работе с крестьянами, ни должного авторитета у аргентинских коммунистов не было), привела к их срыву. Но секретаря ЮАСКИ не интересовали ни приоритет мексиканских и американских коммунистов в деле создания эффективной и широко известной организации, имевшей реальные возможности для развертывания в континентальную, ни налаженные мексиканскими коммунистами связи с антиимпериалистической интеллигенцией Латинской Америки. Он даже не считал нужным войти в прямой контакт с мексиканскими коллегами для разрешения проблемы, возникшей по его инициативе, а требовал от Москвы дезавуировать инициативу КПМ и ВААИЛ. Ревниво относясь к конкурентам и подозревая руководство III Интернационала в стремлении создать в Мехико параллельный центр для руководства региональным коммунистическим движением, Пенелон требовал обязательного его информирования о подобных шагах – и из СССР, и из Мексики. Он в очередной раз давал понять Москве, что эффективная работа в континентальных масштабах возможна только при руководстве из одного центра, и видел в качестве такого центра только КПА, а в качестве координатора – только себя.

Возникшая вокруг созыва антиимпериалистического конгресса ситуация продемонстрировала еще одну важную сторону отношений внутри коммунистического движения Латинской Америки. К 1925 г. не существовало налаженных контактов между двумя старейшими и ведущими секциями Коминтерна на латиноамериканском континенте – мексиканской и аргентинской. Об этом говорит рекомендация Воога Пенелону, который, пересылая в ЮАСКИ письмо секретаря КПМ Р. Каррильо, писал: «Это хороший товарищ, и будет неплохо, если ты установишь с ним контакт»^[374]. Между лидерами двух партий не только отсутствовала координация действий в какой-либо форме, они даже не были знакомы!

Обвинив мексиканских коммунистов в отсутствии надлежащей подготовки конгресса, в том, что Южноамериканскому секретариату неизвестно, каким будет его характер, будет ли он соответствовать директивам, направленным из Москвы, Пенелон предупреждал руководство Коминтерна: «Созвать этот конгресс в данных обстоятельствах будет провальным мероприятием»^[375] и требовал в форме, напоминавшей ультиматум: «Абсолютно необходимо, чтобы написали в Мексику, указав им на данный порядок организации мероприятий». Секретарь ЮАСКИ, признавая, что знает об организации Лиги мексиканскими коммунистами по инструкциям, полученным от ИККИ, тем не менее потребовал от Коминтерна «написать им, чтобы они это отложили», и, поскольку конгресс состоится в Буэнос-Айресе, передали его организацию Южноамериканскому секретариату, предоставив для проведения антиимпериалистического форума «соответствующие средства».

В руководящем ядре КПА явно продолжал действовать «синдром Александровского». И Пенелон и его соратники, видимо, считали, что победы, одержанной один раз над столь могучим оппонентом, как делегат ИККИ, в другой раз может и не быть. Поэтому для них являлось важным исключить сам фактор параллельной организационной структуры и возможной конкуренции. То, что при этом так и не были реализованы амбициозные и перспективные планы созыва континентального антиимпериалистического конгресса, секретарь ЮАСКИ в расчет не принимал, а Коминтерн отнес это на счет объективных обстоятельств.

Опасения аргентинских коммунистов были небезосновательными. В Коминтерне и его секциях шел постоянный процесс поиска оптимальной модели взаимодействия. Почти сразу же после образования ЮАСКИ Рабочая (коммунистическая) партия Америки, поддержанная секретарем КПМ Р. Каррильо, находившимся в Москве в связи с участием в пленуме ИККИ, предложила создать в США центральный секретариат для всех американских стран с выделением в нем субсекретариатов Центральной и Южной Америки. Оценивая это предложение, один из руководящих работников ИККИ, курировавших Латинскую Америку (очевидно, Воог), писал Пенелону: «Это привело бы к тому, что отсюда инструкции надо будет направлять в Соединенные Штаты, а оттуда – в Буэнос-Айрес. Ты себе можешь представить этот путь. Кроме того, попробуй вообразить, как будут руководить работой в Чили или Парагвае из Соединенных Штатов и т. п. Так что я считаю, что вы также должны выступить против этой идеи. Я полагаю, что наилучшей формой работы будет следующая: организация двух независимых секретариатов для Латинской Америки, одного в Буэнос-Айресе, который занимался бы Аргентиной, Уругваем, Парагваем, Чили, Боливией, Бразилией и Перу, а другого – для стран северной части Южной Америки и для Центральной Америки. Естественно, что практическая работа покажет, не окажется [так в оригинале] ли лучше передать ту или иную страну в ведение Южного секретариата или же мексиканского. Эти два секретариата должны находиться в постоянном контакте и, естественно, поддерживать также связи с партиями США и Канады. Но я не вижу никакого практического смысла в создании руководящего центра в США»^[376].

Важно оценить логику рассуждений руководящего работника ИККИ. Не приводится ни одного довода идеологического характера. Не делается даже попытка сгруппировать страны по сходным социально-экономическим признакам. Не оценивается степень развития рабочего движения в той или иной стране. В расчет принимаются только технические возможности контактов регионального органа Коминтерна и партий. Причем такой подход нисколько не помешал Секретариату ИККИ известить ЮАСКИ о создании благодаря усилиям члена американской компартии Х. Невареса Коммунистической Лиги Пуэрто-Рико и просить «дать все сведения, имеющиеся об этой организации и установить с ней постоянную связь»^[377]. Противоречие очевидно: расстояние от Сан-Хуана до Буэнос-Айреса не намного меньше, чем от Нью-Йорка до Сантьяго де Чили, но Москва сочла нужным обратить внимание ЮАСКИ на новую организацию и необходимость прямых контактов с ней. При этом игнорировался факт ее создания при прямом воздействии Р(К)ПА и очевидность того, что и ориентироваться в своей деятельности она будет в первую очередь на американских коммунистов. Как могло быть иначе в стране, находившейся под юрисдикцией США, в условиях, когда тысячи пуэрториканцев жили в Соединенных Штатах и участвовали в рабочем движении этой страны? Связь пуэрториканского и американского рабочего движения была настолько очевидной, что вызывает недоумение стремление сориентировать Южноамериканский секретариат на контакты с ним в обход компартии США.

Возможно, в переписке людей, хорошо знакомых с проблемой организационного строения всемирной коммунистической партии, и не было необходимости каждый раз возвращаться к основополагающим принципам функционирования этого механизма именно из-за того, что те обсуждались в прошлом часто и подробно и были известны им как азбука. Но невозможно не заметить, что техническая сторона неоднократно дебатировалась, но к ней возвращаются вновь и вновь. Исследование этого противоречия важно для понимания сущности работы ЮАСКИ.

Компартию США руководитель ЮАСКИ не без оснований считал не в меньшей степени, чем КПМ, претендентом на роль координатора континентального коммунистического движения. Рабочая (коммунистическая) партия Америки провозглашала одной из своих важнейших задач «пробуждение латиноамериканских масс, их сплочение под руководством Американской и Южноамериканских коммунистических партий», неоднократно подчеркивала свою ответственность за организацию латиноамериканских народов и в особенности пролетариата Латинской Америки «для борьбы против поработительских планов американского империализма» ^[378]. Эта позиция коррелировалась с точкой зрения Коминтерна на роль американской компартии в организации антиимпериалистического движения.