Главнейшим условием эффективности организации является ценностная однородность, объединяющая работников. В.Е. Клочко, авторитетный современный российский психолог и методолог, совершенно справедливо пишет, что в современном мире все еще трудно принимается мысль о том, что «смыслы и ценности и есть те самые параметры порядка (аттракторы), в опоре на которые человек осуществляет выборы жизненного пути, направления, в которых возможно жизненное самоосуществление и саморазвитие» [48, С. 52].
Прояснение системы индивидуальных, а затем групповых ценностей помогает хорошо понимать и осваивать общую цель, вносить свой вклад в организационно-производственные достижения. Основа социально-экономического поведения и возможность создавать сложный интеллектуальный продукт требует коллективных усилий, осознания полезности совместных действий и самоценности каждого работника. Групповые ценности предполагают не только субъективную интерпретацию своих отношений и поведения, но и отношений и поведения окружающих людей. Психологические технологии позволяют повышать рефлексию и прорабатывать проблемные позиции, которые могут в дальнейшем повлиять на процессы развития организации, ее организационную культуру, стили эмоциональной регуляции конкретных сотрудников. Как совершенно справедливо пишет В.А. Лекторский, человек не может жить одновременно в разных мирах, как открытая система он может изменять свою идентичность в условиях систематического взаимодействия и постоянной коммуникации. Он «ведет диалог не только с другими, но и с самим собою, со своей историей, с непрозрачными пластами своей психики, меняясь в ходе этого диалога» [28, С. 54]. Как особое средство видения мира, понимания себя и другого выступает все-таки не всепроникающий контроль над поведением сотрудника, а доверие к нему и культура диалога в условиях существования общего социально-экономического пространства.
1.5. Методологические основания исследований в организационной психологии
Содержание методологии организационной психологии может быть раскрыто через систему соответствующих понятий, по отношению к которым методология является более общим и широким понятием, включающим в свое содержание и направляющим ее идеи и принципы на исследования внутренних механизмов, логику движения и разработку стратегии познания социально-организационных процессов. Основными в этой системе исследовательских понятий следует признать: уровни методологии, предмет организационной психологии, системный подход в исследованиях феноменов организационной психологии, образ мира личности как условие восприятия и интерпретации организационных процессов в пространстве-времени социально-экономического мира, научные принципы организационной психологии.
Уровни методологии могут быть охарактеризованы как последовательность переходов от стратегии познания наивысшего уровня, на котором определяется общий замысел и конечные цели к методу как к тактическому уровню, далее к методике как оперативному уровню поиска и организации поисковых действий. Методология представляет собой тип рефлексии, направленный на изучение, совершенствование и конструирование методов практической деятельности.
Методологические ориентиры приобретают смысл, когда обретен объект исследования. Специфика методологического анализа в организационной психологии предполагает исследования производительности деятельности и успешности поведения на организационном, групповом, индивидуальном уровнях их функционирования с учетом обращения к своим культурным функциям.
Предметом организационной психологии являются исследования разнообразных психических феноменов и поведения людей в организациях. В организационной психологии, как и в клинической психологии, в психотерапии, в отличие, например, от общей и социальной психологии, приоритетна технология. Соответственно, исследования предваряют процесс проектирования, что налагает на привычный эмпирический формат определенные ограничения, обусловленные требованиями внедрения технологий, предполагающих оценку их эффективности. Например, в настоящее время обучающие программы остаются недостаточно согласованными с конкретными исследованиями конкретной организации, а потому имеют достаточно абстрактный характер, который мог бы быть преодолен с учетом получаемых результатов предварительных программ исследования в конкретной организации. Организационная психология способна помочь в установлении каналов обратной связи, адекватно информирующих людей о последствиях их поведения. Конкретизируя предмет исследования организационной психологии, необходимо фиксировать внимание на следующих аспектах: 1) психология и поведение людей во многом обусловлены характеристиками организаций, групп, внешней средой; 2) достижение целей организации детерминировано ее персоналом; 3) для решения психологических проблем организации необходимо использование достижений всей совокупности научных знаний и применение научного метода.
Системная методология в исследованиях феноменов организационной психологии предоставляет возможность определить область и метод корректирующего влияния на переменные организации. Организация как субъективная деятельность людей (организационная деятельность) неразрывно связана с экономикой и системой производства на всех этапах ее онтологии. Представители конкретных наук – экономисты, инженеры, социологи, психологи и другие представители конкретных наук – являются обладателями моносистемного видения своих объектов. Иной пласт видения исследовательских проблем открывается при использовании полисистемного исследования организационно-психологических и производственно-социальных феноменов [4; 5; 32; 44].
Образ мира личности как условие восприятия и интерпретации организационных процессов в пространстве-времени социально-экономического мира. Термин «образ» в традиционном смысле используется для обозначения сенсорного отражения объектов внешнего мира. Раздражители инициируют построение образов для выделения объектов из внешней среды. Новый современный методологический подход рассматривает образ как высшую психическую функцию, которой свойственны такие универсальные механизмы как опосредованность, сознательность, произвольность. Как пишет Л.С. Выготский, проблема психологии заключена в ограниченности непосредственного опыта: «глаз, который видел бы все, именно поэтому не видел бы ничего; сознание, которое сознавало бы все, ничего бы не сознавало, и самосознание, если бы сознавало все, не сознавало бы ничего. Наш опыт заключен между двумя порогами, мы видим лишь маленький отрезок мира» [13, С. 347]. Среди всеобщего движения психика выбирает устойчивые точки действительности. Она есть орган отбора, «решето, процеживающее мир и изменяющее его так, чтобы можно было действовать. Восприятие субъективно искажает действительность в пользу человека» [13, С. 348].
Если на мгновение представить себя в обозримом пространстве окружающих объектов, то человека окружали бы, прежде всего, беспристрастные объекты без «значений» и «смыслов». Объектная детерминация, несомненно, присутствует как тот материал, без которого не может быть построен субъективный образ объективного мира. Однако предметная детерминация определяет формирование образа ситуации в условиях деятельности субъекта, а объекты при этом в условиях деятельности приобретают системные качества. Вне деятельности объекты системными качествами не обладают [4].
Объект может стать мотивом деятельности, но сам объект эти преобразования не предсказывает. Эти преобразования начинаются только тогда, когда он попадает в систему деятельности субъекта. Мир объектов и мир субъекта – это полюса единой развивающейся системы. Анализ активности (деятельности) возможен как на полюсе субъекта, так и на полюсе объекта. Однако не всегда легко различать и разделять методологические различия и позиции в процессах познания и его задачах.
В позиции обыденного понимания предмет рассматривается как объект творчества, т. е. исследуется со стороны его идеализации или дополнений, опосредованных воображением и рассматривается как сугубо имеющий субъективную причину. Между тем наиболее важный приоритет состоит в том, что преобразование объекта в предмет – это преобразование, предполагающее открытие новых системных качеств; это объединение в одно целое и субъективного, и объективного. Образы ориентируют человека в конкретной ситуации, разворачивают его действия в пространстве и времени, направляют на достижение поставленных целей. Объем содержания образов безграничен: от образов микрочастиц до образа Вселенной.
Как совершенно справедливо отмечает Г.А. Берулава, важнейшая задача методологии психологии состоит в открытии роли феномена субъективного образа мира и в понимании механизма его функционирования. Образ мира выступает одновременно исходным пунктом, определяющим движение любого познавательного акта и условием интерпретации любых наблюдений, ситуаций, фактов. В образе мира запечатлен и сконцентрирован весь смысл информации для человека [8].
Особый интерес в осмыслении возможностей индивидуального образа мира имеет вероятностно-смысловая модель сознания, предложенная В.В. Налимовым. Сознание автор рассматривает как некий текст, подлежащий интерпретации, а точнее как его триаду «текст – смысл – язык». Каждое слово содержит семантический потенциал и соответственно несет смысловую многозначность. Язык понимается не как логическая, а как мифологическая категория. Он всегда остается открытым для перестройки смысловых квантов. А образ мира предстает как интегральный текст, богатство смыслов которого представлено в сознании [39].
Редакторы Большого психологического словаря Б.Г. Мещеряков и В.П. Зинченко совершенно своевременно добавляют к возможному пониманию термина «образ» информацию о том, что корень этого слова родственен глаголу резать. Мир может быть воспринят и рассмотрен по-разному. Что и какой мир оформляет и вырезает конкретный человек в результате взаимодействия с ним, предопределено его образом жизни, складывающимся стилем мышления, «додумыванием» того, что для науки остается неизвестным.
Сам приход мыслей (в том числе и ошибочных) остается загадочным. Ошибочное мышление обсуждается во все времена, но его механизм происхождения сводится, как правило, к когнитивному акту, а не рассматривается как сложнейший личностный феномен, который трудно подвергнуть непосредственному эмпирическому изучению. Традиционный подход к анализу заблуждений признает и рассматривает познание как «шествие по столбовой дороге науки», в ходе которого осуществляется прирост новых и новых истин, дополняющих друг друга в объеме знаний. Тезис о случайности заблуждений – важнейшая гносеологическая догма. По мере развития мышления, его стиля, приобретаемого индивидуального образа мира заблуждения становятся все более сложными, все более похожими на истину и все более значимыми для человека, имеют все больше негативных последствий, могут быть опасными для общества.
Мышление не является тождественным знанию, а кроме того «для понимания чуда мышления одного мышления, даже теоретического, недостаточно» [10, С. 224]. А.А. Ухтомский относил интегральный образ мира к числу функциональных органов. Это особый класс органов в отличие от морфологически сложившихся органов. В качестве функционального органа он может выступить как всякое временное сочетание сил, способных осуществить определенное достижение. Особенностью функционального органа является то, что в нем одну и ту же функцию могут выполнять разные наборы структур, а одна и та же структура в разных ситуациях может участвовать в совершенно разных процессах. Ф.В. Бассин переносит акцент на сферу подсознания, отвечающую за происхождение индивидуального образа мира. Считается, что стремления существуют в человеке стойко только потому, что на протяжении определенных фаз своего существования они выступают как системы неосознаваемых психологических установок, обеспечивая единство личности и последовательность стратегии поведения.
Образ мира как интегратор следов взаимодействия человека с миром выступает парадигмальным основанием в исследованиях социально-психологических феноменов. Образ мира первичен по отношению к любому конкретному образу, по отношению к любому переживанию. Любой когнитивный или эмоциональный конструкт не представляет самостоятельной сущности; это только элементы образа мира [52]. Образ мира активен и функционирует как совокупность непрерывно генерируемых гипотез, адресуемых к разным уровням. К поверхностному уровню относят гипотезы, которые возникают и реализуются в чувственных модальностях и регулируют происхождение зрительных, слуховых, тактильных образов и т. д. К глубинному уровню относят гипотезы, которые возникают на языке смыслов, обращенных к переживаниям, установкам. Установки существуют стойко на протяжении определенных фаз жизни. К интегративному уровню образа мира относят гипотезы, которые возникают как целостные гештальты. В этом случае образ мира – это целостное интегративное образование, детерминированное культурой, этническими традициями, моралью. Образ мира не только определяет протяженность пространства и длительность времени, но и то, какую энергию несут в себе жизненные процессы. Образ мира дает представление о крае, пределе, к которому не следует приближаться [48]. В.П. Зинченко обращает внимание на избыточность образа мира в том смысле, что он содержит в себе то, чего нет в реальном мире, содержит в своем составе не только прошлое (часто ложно истолкованное), но и хорошо или плохо предвидимое будущее [10].
Г.А. Берулава считает, что понятие «образ мира» близко понятию ментальной репрезентации, введенному в отечественную литературу, Е.А. Сергиенко. Под ментальной репрезентацией понимается представленность себе картины мира и социума посредством когнитивных структур, которые формируются на основе использования вербального и невербального кодирования информации. Амодально репрезентированное знание является форматом неанализируемых целостных концептов, определяющих стратегию переработки модально-специфического материала. Если амодальные (холистические) коды перерабатывают информацию на основе типизации, то модальные коды – на основе классификации. Амодальные и модальные коды, рассматриваемые сначала лишь как механизмы переработки образной и вербальной информации, стали интерпретироваться в качестве общих принципов ментальной репрезентации [8].
Г.А. Берулава отмечает, что современный евро-американский образ мира и стиль мышления во многом вызывают разочарование, обусловленное потерей смысложизненных ориентаций. Именно этим обусловлен все усиливающийся интерес к восточному стилю мышления, соотносимому с нравственными идеалами. Психологические учения Востока представляют собой учения о душе, а не учения о разрозненных психологических феноменах [8].
Важнейшая идея современной методологии состоит в том, что интерпретация фактов автоматически получает определенную концептуализацию в связи со сложившимся у субъекта образом мира. Вместе с тем, как утверждает Ф.Е. Василюк, современное методологическое знание переживает новый подъем, а основное предназначение и утверждение в обществе сложноорганизованных психологических практик осуществляется через разработку психотехнических систем. Социальный психолог, работающий в современных обстоятельствах с человеком, с его семантическим пространством, с личностным ростом, может инициировать в условиях постоянной коммуникации механизм функционирования, изменения, становления его стиля мышления, образа мира. Если признавать образ мира активным процессом, а не реактивным, то он должен рассматриваться как собственная гипотеза человека, сопоставляемая им с объективной реальностью. Происхождение знания, адекватного содержанию окружающего мира, возможно лишь в условиях диалога как с теми, кто творил много веков назад, так и в смысловом пространстве с современниками. Диалог открывает путь к нормам совместной жизни и деятельности, его ведут конкретные люди, и он возможен только в условиях существования общего смыслового пространства.
Научные принципы организационной психологии – это основополагающие идеи и конкретизация методологических позиций научного познания. В традициях отечественной психологии были сформулированы принцип детерминизма, принцип единства сознания и деятельности, принцип развития и др. Научные принципы являются, с одной стороны, условиями, определяющими направление и характер научного поиска, а с другой – объяснительными представлениями и моделями изучаемых феноменов. Нам представляется важным в контексте задач организационной психологии обратиться к описанию, прежде всего, следующих объяснительных принципов: принцип активности и деятельности, принцип саморегуляции, принцип толерантности к неопределенности и к организационным изменениям. Их выбор определяется, во-первых, необходимостью сохранения классических идей причинной обусловленности, особенно необходимых на первых этапах внедрения новой социально-психологической практики; во-вторых, освоением неклассического вектора науки, представленного пониманием сил самоорганизации и саморегуляции функционирования живых систем; в-третьих, освоением «вероятностной» стилистики познания, соединяющего случайное и закономерное в происхождении жизненных и социально-организационных событий, стратегии человеческого бытия.
Организационная психология как высокоорганизованная практика осваивает следующие области ее применения – промышленно-производственную, экономическую, организационно-социальную. Это содружество обязывает организационную психологию перестраивать свои принципы и свою активность так, чтобы они выдержали высшее испытание практикой. Как пишет Л.С. Выготский, именно практика перестраивает всю методологию науки: «для методолога, нет никакого сомнения в том, что ведущая роль в развитии нашей науки сейчас принадлежит прикладной психологии: в ней представлено все прогрессивное, здоровое, с зерном будущего, что есть в психологии; она дает лучшие методологические работы. Представление о смысле происходящего и возможности реальной психологии можно составить себе только из изучения этой области. Центр в истории науки передвинулся; то, что было на периферии, стало определяющей точкой круга…о прикладной психологи можно сказать: камень, который презрели строители, стал во главу угла» [13, С. 387]. Л.С. Выготский отмечает, что многие психологи принципиальную реформу психологии отождествляли с экспериментальной психологией. Но эксперимент в психологии остался все-таки на уровне технического приема. Единство методологии и практики позволяет анализировать процессы в их сущности, позволяет исследовать психическое в контексте того, «как это вообще происходит» [13, С. 406].