–Ну, гости же… – Развел руками Басмач.
–Вот в том-то и дело, что гости. Это мой дом.– Сказал злобно Отец. Ливень заколотил по макушкам с прежней силой.
–Компьютер, зонты,– сказал Захаров, и незваные мужики были укрыты от непогоды цветными полосатыми пляжными зонтами.– Я вижу ты нахальный через меру. Ничего, спесь пройдет.
Пошел ты, подумал про себя Отец. Декс скрипнул.
–Пока мы будем прорабатывать эту версию, ты поживешь немного у нас.– Сказал Ефимов.
–У вас?– Не понял Отец.
–Я имею в виду здесь.– Продолжал Ефимов, давая Отцу понять, что жить тот будет не у него дома.– А пока мы дадим тебе работу, чтобы ты не помер со скуки.
–Убирать территорию?– Осклабился Отец.
–Не совсем.– Закончил мысль Захаров.– Тебе же интересно пообщаться с умными людьми. Познакомишься с нашими технологиями. Будешь при деньгах, у нас заработки неплохие.
–А девчонки у вас есть?
–У тебя же есть подруга.– Сказал Ефимов, указывая на Нюру. Та выходила из заветной комнатки, поправляя на себе мягкий белый махровый халат.
–Эта, что ли? Она же дура. Ну ее к лешему.– Прошептал Отец, чтобы Нюра, не дай Бог, услышала.
–Есть, есть, не переживай.– Утешил его Захаров.
–Что за работа? Не пыльная?– Спросил Отец.
Он вспомнил одного своего знакомого, конченого поклонника великого Бахуса. Звали его Антоша. А фамилия его удивляла всех, даже самых искушенных– Зонов. На курсе его все звали– Граммофон, или покороче– Грам. Откуда это прозвище не помнит никто. Есть предположение, что прозвали его за громогласный бас, однако за достоверность поручиться никто не мог. Однажды Отец встретил Грама на лекции. Это был последний ряд, а, как всем известно, самые выдающиеся личности водятся именно там. Грам был с дикого похмелья и забрел на лекцию, как впрочем и Отец, только из-за того, что на лекции проверяли присутствующих. Делать было нечего, и Отец решил завести с Грамом разговор. «Антон, кем ты будешь после института?», спросил его Отец. «Наркологом», ответил тот. Отец чуть не порвался по швам от смеха, затыкая себе рот кулаком. «Чего ты несешь, дуралей, какой из тебя нарколог, ты же сам от бутылки дальше двух шагов отойти не можешь, как ты их будешь лечить? Тебя же самого спасать нужно». Антон обиделся. «Зато работа не пыльная, продолжал он, вот представь: ко мне приходит какой-нибудь пьяница, а я ему говорю: ты, козел, твою мать, ты какого лешего сюда пришел, пошел на … отсюда, чего тебе здесь нужно? Классно?» Отца разрывало от смеха: «Да уж, на самом деле классно». Грам работать не любил.
Отец хотел, чтобы ему дали такую же работу.
–Нет, будет много интереснее,– заскрипел Дексаметазон. Видимо он снова залез в голову к Отцу.
–Ну, ладно, ребятки, пора нам собираться в путь далекий, край родимый.– Сказал Отец и мысленно дал понять Басмачу, что терпеть своих гостей стало уже невыносимо. Появилась серая арка.– Мне нужно закончить одно великое дельце.– Сказал он и подмигнул Нюре. Девушка покраснела и убежала обратно в бетаку.
–Ну, ладно, бывай,– Сказал Ефимов.– Скучно будет– заходи.
–Завтра ждем тебя на работе. Только не сильно опаздывай. Мы это терпеть не будем.– Сказал Захаров, поднимаясь с кресла.
Отец пожал руки мужикам и те ушли.
–Декс, а ты кого ждешь?– Спросил Отец, заметив, что тот не собирается уходить.
–Ты же хотел, чтоб я остался.– Сказал тот.
–Ладно, пес с тобой, посиди тут пока. Я быстро.– Сказал Отец и зашел в кусты.
Журчание маленького водопада выдало Отца. Однако в его планы не входило потерять лицо перед этой жабой.
–Хороший диурез– хорошее настроение,– сказал тот, реабилитируя свое глупое положение и скрылся в бетаку.
Отец вошел в будуар к своей наложнице. Та сидела на краю кровати. Уголки ее губ свисали к подбородку, словно слюни. Это значило, что Отца ждет нелицеприятный разговор. Решив сразу перейти в наступление, он сказал:
–Что-то я ничего не понял, Нюра, у тебя плохая интуиция?
–Что ты заставляешь меня краснеть перед незнакомыми людьми? Они же не дураки. Эти твои прозрачные намеки…– Девчонка была готова заплакать.
–Ну ладно, малыш, не бухти.– Отец поцеловал ее в шею. Нюра недовольно повела плечом.– Ну не дуйся. Будешь дуться– я тебя на месяц ласки лишу.
–Ну и лишай, больно мне нужно.– Сквозь сопли залепетала Анна.
–Не хнычь, малыш, обещаю, больше не буду.
Отец принялся ластиться к девушке, которая секунда за секундой таяла. Отец провел пальцами по ее красной кайме губ. Нюра жадно схватила пальцы губами.
Руки. Объятия. В руках вся сила мира. Весь мир на кончиках пальцев. Блаженство. Отец ощущал себя героем. Он непобедим, он вечен. Для него ничего не было невозможного. Упругая кожа пахнет особенно. Жаркое дыхание. Отец обладал целым миром. Ничто не было сейчас важно для него. Прикосновение. Так много в жизни зависит от прикосновения, Отец это понимал. Центр удовольствия замкнулся в круг. Нервные импульсы колесили по мозгу, не находя выхода. Все ушло в небытие. Имел смысл лишь шепот. Полудрема. Блаженство. Этот мир, который он оставил за дверьми, ожидал его. Отец был занят. Этот мир, эта вселенная подождет. Он занят. Нет ничего важней этого шепота и кожи, такой упругой и шелковистой. Позже, все будет позже. Волна. Нет, пока не время. Сердце так безудержно колотит по грудной стенке. Пусть. Не время. Солнце, Земля, галактика. Чушь. Это бессмысленно. Время остановилось, ожидая Отца. Жди. Отец занят. Есть дела важнее. Пусть все идет к черту. Солнце, не слепи глаза. Я тебя не слышу. Уже ничто не важно. Волосы. Как это на самом деле красиво. Что может быть прекраснее этих волос. Раствориться. Хочется раствориться, скрыться навеки в этих волосах. Нет. Пусть это будет вечно. Пусть это никогда не кончится. Пусть кончится вечность, но эти волосы– никогда. Я так хочу. Во власти Отца повелевать вселенными. Кому это надо? Наплевать на вселенные. Прикосновение. Ради этого стоит жить. Больше ничего не надо. Глубокий вздох. Аромат чистой кожи. Она пряная и молодая. Ты и только. Синее– синее море. Укутаюсь твоей синевой, запутаюсь твоими волосами. Прикосновение. Жизнь, ты прекрасна. Прекрасна и настолько же бессмысленна. Ради волос, кожи, прикосновения. Жарко. Немного жарко. Пусть. Немного жарко и чуть больно. Пусть. Немножко боли– это хорошо. Я немножко прикрою болью спину. Я так хочу. Волна. Я погружаюсь. Все бессмысленно. Уже глубоко. Еще волна. Еще. Бег. Безудержный бег, безумная скачка, галоп. Прыгнул. Все. Свободный полет. Волна захватывает тело, несет его вдаль. Буря. Вселенная, к черту тебя, умри. Мне некогда. Агония. Ты меня погубишь. Все. Жаркий поцелуй. Губы. Все великолепно. Все… Все. Давай успокоимся. Все уже позади. Уже все кончилось. Чуточку жаль. Последний раз. Кожа, как хорошо ты пахнешь. Всюду волосы. Больно. Уже нестерпимо больно. К черту все это. Уже все закончилось. Куда делась буря. Мир, ты ждешь меня. Погоди, я сейчас выйду. Глоток воздуха. Жарко. Время, заводи мотор, поехали дальше. Я свободен.
–Куда ты?– Спросила Нюра.
–Там Декс, эта ящерица.– Одевался Отец.
–Так не все ушли что ли?– В глазах Нюры сверкнула молния.– Ты же обещал.
–Он– же животное.– Улыбнулся Отец.
–Он умнее тебя во сто раз. Они, веганцы– телепаты. Ну, как ты мог.– На глаза Нюры навернулись слезы.
–Ну не обижайся, все, теперь точно в последний раз.– Сказал Отец и поцеловал ее в щеку.
–Уйди,– сказала Нюра и заплакала в ладони.
–Не реви, я люблю тебя.– Сказал Отец. Он всегда так говорил, когда нужно быстро и эффективно успокоить девчонку.
–Правда?– Удивилась Нюра. Глазки ее просветлели.
–Ну конечно, глупенькая.– Отец снова ее поцеловал. На сей раз негативизм куда-то ушел.– Очень люблю, не реви.
–Не буду.– Девчонка улыбнулась.– Ты всегда меня будешь любить?
Отец кивнул, собрался и вышел. Дверь тихонько скрипнула. Он пробрался тоненькой тропинкой к заводи, где оставил рептилию.
То, что он увидел, превзошло все его ожидания. Рептилия парила в воздухе на стульчике, который она позаимствовала у столика, стоящего на берегу заводи. Вокруг бушевал хаос. Проносились обломки космических кораблей, взрывы, феерия звуков и красок. Появлялись новые корабли, они палили неведомыми лучами. Порой открывался вид изнутри разных кораблей, где у управления сидели земляки Декса, такие же страшные крокодилы. Они ругались, скрипели, хлопали ушами, стреляли по чужим кораблям. Кусок какого-то корабля упал к ногам обезумевшего Отца, пошипел и также быстро испарился. Вид из космоса изменился, показывая поверхность какой-то планеты. Туда падал корабль малинового цвета, освещенный яркими всполохами взрывов и пожара. Еще раскаты ударов неведомого оружия. Ящер выполз из корабля. Раздался чудовищной силы взрыв, Отец упал на землю. Пиначет, казалось, взбесился. Он метался по веткам, как мартышка. Всюду шипело и пенилось пламя, обдавая жаром все вокруг. И вдруг, все закончилось. Декс повернулся к потерявшему дар речи Отцу и спустился на стульчике наземь.
–Я тут без тебя фильм начал новый смотреть, ты не против?– Спросил он.
Отец помотал головой, так и не приходя в себя.
–Так это был фильм?– Спросил Отец, еще не отошедший от былого зрелища.
–Потрясающие эффекты. Столько шума было вокруг этого фильма, да все недосуг. Времени посмотреть нет. Ты, я гляжу, живешь в спартанских условиях. Похвально.
–Круто. У вас все фильмы такие?– Спросил Отец, поднимаясь с земли.
Декс его понял правильно.
–Ты имеешь в виду эффект присутствия? Все.– Ящерица кивнула своей ужасной головой.– На твое усмотрение. Можешь смотреть в плоском виде, в объемном, с эффектом присутствия. Можешь выбрать эффект участия. Будет выглядеть, как если ты сам летаешь на корабле, стреляешь в этих гадов. Можешь сам играть за любую сторону. Если хочешь, можешь изменить сюжет. Только я люблю лишь присутствовать. Тогда становится понятной актерская игра, замысел сценариста и режиссерская работа. Ты со мной согласен?– Спросил Дексаметазон.
Отец глупо кивнул.
–А эта сволочь– Басмач мне ничего не показывает.– Обиженно произнес Отец.
–Так ты, наверное, не просил его. Видишь ли, домашний компьютер ограничен в действиях желанием обитателя. Он может тебе лишь советовать что-то, да и то если ты сам этого захочешь.
–Слушай, Декс, а как эти мужики, начальнички мои, сюда попали, да и ты тоже?– Спросил Отец.
–Нет ничего проще,– ответил Дексаметазон,– они даже, впрочем, как и я, не покидали тот холл, в котором мы с тобой познакомились. Просто компьютер проецирует наш образ тебе в мозг, твоя обстановка– в наш. Понял?
–Ага,– кивнул Отец.– Это выходит, что и тебя со мной нет?
–Я по-прежнему физически в холле. Холл псевдореален, однако это не имеет никакого значения. Я же для тебя фактически объективен?
–Больше чем.– Ответил Отец, потрогав шершавый хвост Декса.
–Басмач, ну-ка, иди сюда прохвост ты этакий.– Крикнул в ветви Отец. – И успокой этого медведя.
Отец имел в виду Пиначета, который не заметил, что фильм закончился и продолжал неистовать в листве.
Басмач присел за столик около Декса.
–Что кричишь как потерпевший?– Спросил тот.
–Рассказывай, что еще я пропустил.– Потребовал Отец.
–Много чего. Полжизни, а другую половину ты проспал.– Ответил Басмач.
–Вот видишь, и с этим человеком мне приходится жить в этом раю.– Укоризненно произнес Отец.
–Весело вы тут, как я посмотрю, живете.– Сказал Декс, а потом добавил.– Если тебя он не устраивает, ты можешь его сформировать ну, к примеру, молчаливой застенчивой лягушкой, или золотой рыбкой. Вон, я погляжу, сети у тебя есть. Выловить сможешь.
–Застенчивой лягушкой,– промолвил задумчиво Отец,– это заманчиво. Нет. Басмач, сделай-ка вон там, под кедром конуру. Нет, не такую просторную, поменьше. Вот так, в самый раз. Теперь ты будешь жить там.
–Пошел ты,– сказал Басмач.– Сам там живи. Полурослик.
–Ты же его сам запрограммировал на непослушание. Так чего же жалуешься.– Заскрипел Дексаметазон.
–Да я так, шутки ради. Хотя в конуре он смотрелся бы больше к месту. Да шут с ним. Пусть живет. Нам татарам одна черт. Убери конуру, дурак, весь пейзаж испортил.
–Не обращайте на него внимания,– обратился к Дексаметазону Басмач. – У него всего лишь один надглоточный ганглий, и тот вегетативный.
–Книжку по анатомии прочитал?– Съязвил Отец.– Я тебе дам промеж ушей. Надглоточный…
–Да ты же мне как родной.– Парировал Басмач.
–Этот дурачок шутит. Мы с ним даже не одного вида. Он раньше по ветвям скакал.– Засмеялся Отец.
–Так он же твой друг.– Начал было Дексаметазон.
–Его друзья в канаве кобылу доедают. Он у меня всю кровь выпил уже. У меня гемоглобин– шестьдесят.
Декс заскрипел. Видимо перепалка друзей насмешила его.
–Басмач, ну-ка, испарись отсюда, как ты это делаешь обычно, ты мне наскучил.– Махнул на него рукой Отец. Басмач ушел за холм, недовольно ворча.
–А эти мужики, Захаров с Ефимовым, чем они занимаются?– Спросил Отец.
–Захаров, то? Временные аномалии, ксенология. Ефимов тоже. Хорошие спецы, я тебе докладываю.– Сказал Дексаметазон, похлопывая ушами.
Из зарослей появилась Нюра. Была она в маленьком синем декольте. Волосы расчесаны и уложены. Девушка была ослепительна. Улыбка на ее лице расплылась от уха до уха. Она подошла к Отцу и встала чуть за его спиной, будто не доверяя Дексаметазону.
–Познакомься, Декс, это Нюра.– Сказал Отец, привлекая девушку к себе на колени.
–Анна,– сказала девушка, усаживаясь на коленки к Отцу.
–Дексаметазон,– представилась рептилия,– однако с недавних пор меня стали звать Декс.– Заскрипел он.– Просто Декс.
–Очень приятно.– Улыбалась Нюра.– Хотите чего-нибудь?
–Если можно Джеф,– попросил Декс.
–А мне,– задумался Отец,– ну ты в курсе…
Нюра поднялась с колен, не успев сесть и убежала к дубу, в котором Отец поместил свою драгоценную выпивку.
–У тебя тоже с ней проблемы?– Спросил с участием Декс.
–Ага,– кивнул Отец,– где баба есть, там черт не нужен. Мозгов ни на грош, а заводится по пустякам, как открытая книга. А твоя баба как?
–Нам проще, во-первых у нас самки– глупые.– Сказал Дексаметазон.
–Так у нас тоже…
–Ты не понял, они не разумные. У нас только особи мужского пола разумные. Во-вторых, у нас брачный сезон раз в году. Это, по-вашему, восемнадцать месяцев. Браков в вашем понимании у нас нет.
Отец гулко захохотал.
–Так они у вас мычат, как коровы и пасутся в болотах что-ли?
–Ну не совсем так здорово. Они хоть и неразумные, держим мы их в своих владениях. Кормим, убираем за ними.
–А где вы их берете, жен то?– Не унимался Отец.
–Покупаем. Если родится, не дай бог, девочка, выращиваем и продаем в хорошие руки. Так-то.
–Класс. Декс, ты мою тещу не купишь? По дешевке продам. С приданным. Половичок дам в нагрузку.
–А что я с ней делать буду?– Принял за чистую монету Декс.
–Да что, на цепь посадишь, гавкать будет.
–На кого?– Не понял Декс.
–А на кого натравишь, на того и будет. Временами поесть ей кинешь, чтоб не околела, и нехай себе, пусть лает.– Сказал серьезно Отец.– А то знаешь, как цыган свою лошадь есть отучал? Практически отучил, только она пала.
–А сколько ты за нее просишь?– Спросил Дексаметазон.
–Сколько? Да ни сколько. Грязный носок, да мяса кусок.– Ответил Отец.
–По рукам.– Сказал Дексаметазон.– Тащи ее ко мне. Адрес мой возьми.
–Давай.– Сказал Отец.
–Что давай?– Не понял Декс.
–Адрес.
–Да это просто так говорится.
–Ты что, отказываешься?– Спросил Отец.
–Нет, ты у компьютера запрашиваешь мой адрес, тот свяжется с моим, и если я дома– придешь ко мне. Воспользуешься выходом.
–А на кой черт она тебе нужна?– Спросил Отец.
–На цепь посажу, гавкать будет.– Ответил Дексаметазон.
–На кого?– Спросил Отец, не понимая.
–А на кого натравлю на того и будет.– Оба засмеялись.
Подошла Нюра с подносом, поставила его на столик.
Дексаметазон схватил свой длинный бокал с соломинкой и отхлебнул:
–Божественный напиток.
–А что это– Джеф?– спросил Отец.
–Аланин. Эта аминокислота у нас незаменимая. Мы ее получаем только нутритивно. Какое блаженство.– Причмокивая, попивал аланин Декс.
–Дай попробовать.– Отец отхлебнул с края.– Фу, какая гадость. Вкус у тебя не из лучших.
–Не будем спорить, Кесарю– кесарево.
–Слушай, Декс. Если ты сейчас не здесь, а где-то, каким образом ты удовольствие получаешь от этого?– Спросил Отец, потягивая из своего бокала коньячок.
–Нет, в этом что-то есть. Пусть хоть Джеф виртуальный, зато удовольствие настоящее.
–Дывись Нюра, у Декса жинка– животное.– Сказал Отец.
–Грубо, но верно.– Сказал Дексаметазон.
–Я знаю.– Улыбнулась Нюра.– У них женщины неразумные.
–Так ты знала??? А что ты мне ничего не сказала?– Удивился Отец. Нюра кивнула.– Везет им.– Сказал Отец и тут же получил подзатыльник.
–Они очень несчастны.– Вздохнула Анна.
–Напротив. У нас, не бывает семейных скандалов и разводов.– Убедительно вещал Дексаметазон.
–Декс, слушай, расскажи мне что-нибудь про этих Инвизов, которые меня хотят видеть. Мне Басмач вовсе ничего не рассказывает.
–Да и мне– то, впрочем, рассказывать нечего. Мы о них мало что знаем.
–Ну, все-таки.– Умоляюще произнес Отец.– Все-таки интересно из-за кого я попал в такую переделку.
–Вся эта история началась около десяти лет назад. Как-то в гиперпространстве мы заметили какие-то возмущения. Думали резонанс на наше проникновение в конвертерное пространство и всякое такое. Потом заметили, что эти возмущения носят какую-то систему. Стали думать. И так и эдак вертели проблему. Не получается. Потом постепенно разгадали. С трудом, правда. Сначала шел какой-то непонятный поток информации. Затем односложные сигналы. Вроде азбуки Морзе. Точка, потом еще точка, потом сразу две точки. Это вроде как они передавали нам, что один плюс один– будет два. Затем пошли сложнее задачки. Позже снова простые. Передали, таким образом, формулу водорода, гелия, затем всю систему Менделеева, вплоть до тяжелых изотопов, затем формулу воды и так далее. Понимаешь, их сообщения не носили никакой системы. Задачка не из легких. Затем перешли на космические темы. Некоторые сообщения мы до сих пор не понимаем. Такое впечатление, что они что-то хотят нам сообщить. Года четыре назад они нам выдали твой генетический код ДНК. Вот тут то мы и подумали, что ты– ключ к разгадке этой тайны. Мы пытались сами с ними связаться. Такие возмущения в гиперпространстве мы пока не можем создать, передавали точно тем– же кодом, что и они. Точка, точка, две точки, только гравитационными полями, радиационным излучением. Они еще ни разу не ответили нам. Или они нас не слышат или еще черт знает что. Только выяснилось, что на некоторые наши вопросы они уже ответили. Просто мы не сразу их ответ расшифровали. Получается, что они предвосхищают наши вопросы. Или они нас хорошо знают, или у них сильная интуиция. Как они выглядят, мы не знаем. Мы их спрашивали, они не отвечают. Где они– тоже молчат.
–Да, задача. Так, может, они вовсе не материальны?– Спросил Отец.
–Да в том то и дело, что материальны. Поле ведь– это материальная категория.
–Логично. А много вы расшифровали их сообщений?– От удивления у Отца побежали по спине мурашки.
–Совсем нет. Около процента.– Дексаметазон потягивал свой Джеф.
–Декс, здесь ветер, я не расслышал. Около одного процента?– Переспросил Отец.
–И ветер здесь ни причем. Действительно около одного процента.
Отец присвистнул:
–И вы из-за них перестали спокойно спать, понятно?
–Еще как. На данный момент это– величайшая загадка вселенной. Все силы, все ученые брошены на разгадку этой тайны. А ты, мальчик мой в центре всех событий.
–Да вы, значит, тоже не цените научный потенциал, коль вы своими учеными разбрасываетесь.
–Шутишь?– Спросил Декс.
–Еще как. А куда меня тогда возили?
–Мы примерно рассчитали, откуда идут сигналы. Думали, твоя близость к ним поможет нам. Но они на твое присутствие никак не прореагировали.
–Да, не весело.– Согласился Отец.– И что вы сейчас намерены делать?
–Пока ничего. Мы прорабатываем версию, что, может, не тебя они просят на встречу, а твоего братца. Тогда мы тебя обратно домой отправим.
–А как же я?– Спросила Нюра.
–Не бойся, милая, я тебя с собой возьму.– Сказал Отец, и довольная девушка укусила его за мочку уха.
Глава 8.
Утро. Не верьте утру. Оно точно наврет, насулит с три короба и все равно наврет. Утро всегда все делает по-своему. Оно каждый раз обещает, что сегодня все состоится. Все будет пучком, все будет в лучшем виде. И каждый раз нагло врет. Не верьте утру. Оно будет вам улыбаться, шептать на ухо ласковые слова, петь сладкие песни, будет говорить вам, что лучше вас нет на целом свете. Оно будет доверчиво заглядывать к вам в глаза, будто выворачивая свою душу наизнанку. Это очень убедительно, этот приятный, ласкающий волос около уха, шепот, лжет вам, так льстиво, так нежно. Так хочется ему верить. Не верьте. Оно привыкло лгать, может это его истинное назначение, чтобы каждый мог убедиться в своей слабости.
Утро живет в одиноком маленьком доме со старым ветхим садом. Окна в этом доме выкрашены в ветреный зеленый цвет, однако краска местами отлетела, и видно, что утро не заботится о своем жилище. Под окнами растет старый дуб, с которым утро всякий раз заговаривает, пытаясь найти в нем собеседника. Однако дуб намного мудрее, чем может себе предположить утро. Он лишь устало отмахивается от назойливого говоруна. Он еще в молодости понял скверную ворчливую натуру утра. Когда тот был молод, он тоже прислушивался к лживым обещаниям, однако вскоре ему утро надоело, и дуб замолчал.
Просыпаясь, утро несет старому дубу маленькую леечку теплой воды, сметает с его усталых ног пожухлую листву дубовым веником из его же ветвей и желает ему доброго утра. Оно садится под невысокий кленовый стол, который стоит под дубом, поет веселенький водевиль, раскрывает газету и с упоением читает некрологи. Дуб ухмыляется нахальству своего хозяина, однако сделать ничего не может, ведь он сам пленник. Утро в свое время обещало дать дубу свободу, да каждый раз переносило обещанное на утро. Так он и стоит. Давно, очень давно. Даже усталая вечность стала сочувствовать обманутому гиганту.
Хоть дуб и молчалив и неприветлив к утру, оно все-таки очень привязалось к нему. Оно понимает, что ему не верят, однако поздно уже что-то менять. Сколько утро себя помнит– оно лжет. Оно лжет даже себе, упиваясь собственной правдивостью, оно лжет, когда поднимается с кровати, говорит самому себе, что этот день будет другим, не таким, как остальные. Оно себя уверяет, что у него мягкая перина, хотя знает, что постель его– могила. Лжет, когда сажает на светленькие грядки чистые помыслы, а позже вечер, который живет чуть поодаль, срывает и хоронит их.
У создателя испортилось настроение, когда он создал черепаху, и делал утро он уже в скверном расположении духа. Потому они так похожи друг на друга– черепаха и утро. Но вскоре создатель, на забаву, отобрал у Адама ребро, сделал из него бабу и возрадовался, а утро навсегда осталось пробным камнем в чудесах природы. И в память об этом неудачном эксперименте утро готовит всякого к несправедливости.
–Басмач, – крикнул Отец, чуть привстав на локте с постели.– Сбоку зашевелилась недовольная сонная Нюра.– Басмач, обезьяна, ты куда делся?
–Кого ты обезьяной назвал? – Сбоку появился Басмач, помахивая огромной сучкастой дубиной.
–Да ты не кручинься, дуралей. Человек– это звучит гордо, а обезьяна– перспективно. У тебя все впереди, я тебе даю шанс.– Отцу пришлось резко перепрыгнуть через Нюру, потому как дубина Басмача полетела в Отца. Немного не рассчитав движения, а, может, и нарочно Нюре слегка перепало дубьем по ноге.
Нюра взвизгнула и соскочила, потирая заспанные глаза:
–Сашка, чего ты дурак, бесишь его? Он же дикий. В другой раз точно подкрадется, пока ты спишь и хмызнет тебя по башке этой палкой. – Отец с Басмачом в который раз убедились в глупости Нюры, переглянулись и хмыкнули.
–Не хмызнет. Я ему тогда снова хвост пришью к тому месту, откуда у него ноги растут.– Сказал Отец, медленно натягивая на себя рубашку.
Басмач бросился на Отца, громко матерясь и махая над головой дубиной.
–Убью, гад. Держите меня люди, сейчас будет много крови.– Криком кричал Басмач, бегая за Отцом меж деревьев.
Отец едва мог бежать, задыхаясь от смеха. Вскоре Басмач настиг свою бездыханную жертву, повалил на землю, пару раз треснув Отца дубиной. Еще несколько минут они как малые дети катались в пыли, мутузили друг друга, щекотали, а потом как по команде кинулись в заводь, громко смеясь. Друзья плавали, фыркали, ныряли и матерились, хватали друг друга за ноги, залезали под ребра пальцами. Выкупавшись, довольные обитатели конверта выбрались на берег, отдавая последние капельки утренней прохлады солнцу.
–Отец, Дексаметазон звонил, просил тебя ему перезвонить.– Сказал, отдышавшись, Басмач.
–Давай его сюда. Я голоден. – Ухмыльнулся Отец. – Нюра, обедать будешь?
Нюра недовольно заерзала в кровати, и, смущаясь и прикрывая свою наготу от Басмача одеялом, поднялась.
–А что есть? – Спросила она.
–Ладно, спи давай. Я пошутил.– Махнул на нее Отец.– Где он?
–Ты чего, не оденешься даже? – Возмутился Басмач.
–А что, он– сексуальный маниак, что-ли ?– Спросил Отец, указывая на то место, из-за которого, по мнению Отца, у маниаков все неприятности.
–У них спермоциты созревают на хвосте, и коитус в твоем понимании у них, это когда они трутся с самкой хвостами.
–Не весело.– Сказал Отец, выковыривая из уха затекшую воду.
–Им нравится. Так ты не будешь одеваться?– Настаивал Басмач.
–У меня дикция плохая что-ли?– С участием спросил Отец.
–Смотри сам! Мне то все равно, только ты перед ним будешь, как клоун тряпочный выглядеть.
–Это он то– красавец? Басмач, у тебя очень плохой вкус. Да и выражение лица у тебя тоже не доброе.
–Я не это имел в виду.– Сказал Басмач.
–Вот и молчи.– Лягнул ногой Басмача Отец.
Меж деревьев засветился огромный экран.
–Здорово, Декс. Как спалось?– Спросил Отец. С экрана на Отца смотрела свирепая морда веганской рептилии.
Подвижные на стебельках глаза его свело судорогой, так сильно он хотел посмотреть за спину Отцу. Сзади визгнула Нюра, с головой уйдя под одеяло. Девчонка сгорала со стыда.
–Hi,– махнул лапой на него Декс.– Потихонечку. Как твое ничего?
–Ничего,– ответил Отец.– А ты чего это на земных баб засматриваешься, неж-то нравится?
Декс заскрипел. За спиной нервничала под одеялом Нюра. Отец понимал даже корнями волос, как его в эту минуту называет девчонка. Нечего ползать, где стреляют, думал Отец.
–Нельзя так, – сказал Дексаметазон, кивнув невзначай на злую протоплазму, не находящую себе места от стыда под одеялом.– У тебя, Отец, как всегда экстравагантный вид. Тебя не назовешь скучным.– Декс снова заскрипел.
–Кто меня пытался так назвать уже давно стоят в очереди к Аллаху за документами,– улыбнулся Отец.– Ты чего меня видеть хотел? Или ты у себя весь аланин выпил?
–Весь, да не весь. Ты не собираешься к нам?
–А что у вас делать? Мне и здесь весело.
–А у тебя что делать?– Он кивнул на кровать,– небось, надоело уже?
–Вот тут ты прав. И с ними нельзя и пристрелить жалко.
–Так собирайся, я уже Басмачу передал наши координаты, подходи.
–Ты никак по мне соскучился!– Приятно отметил для себя Отец.
–С тобой не соскучишься. Ну так давай к нам.– Скосил глаза Декс.
–Ладно, Дороти, пристегни ремни. Следующая запинка– Канзас.– Сказал Отец. Скоро буду.
Дексаметазон исчез в ветвях. Нюра осторожно показала из-под одеяла свою остренькую курносую мордочку. Басмач скрестил на груди руки, довольно улыбаясь:
–Лови чертей,– кивнул он на Нюру.
Отец подошел к кровати:
–Молчи, я все знаю. Басмач, гардероб?– Спросил Отец и скользнул внутрь появившейся арки, представив себя в цветастой гавайке, в широченных шортах до колен и скошенных кроссовках.
–Сашка, ты же мне обещал…– На глаза Нюры навернулись слезы.
–Милая, если ты меня любишь, ты должна простить мне некоторые мои шалости.– С некоторым озорством произнес Отец, по дороге любуясь собой и своей гавайкой.
–Не люблю я тебя, противный. Что обо мне подумают твои знакомые?
–А чего это ты на меня все несешь, что не на Басмача? Это же он прямо напротив тебя Декса разместил.– Отец указательным пальцем ткнул в живот Басмачу.
–Э, ты чего на меня скандал переводишь? Ты со своей бабой сам разбирайся, нечего меня к этому приплетать.– Басмач даже не ожидал такого поворота событий.
–Он же глупый, сам ведь говорил.– Оправдывалась Нюра.
–Ты кого глупым назвала?– Басмач схватил свою дубину.
–Знаю, знаю, когда говорят мужчины– даже горы молчат.– Нюра осторожно бочком скользнула с кровати, собрала свои нехитрые пожитки и пустилась наутек в бетаку. Лишь там она могла себя чувствовать в относительной безопасности– там не было видно Басмача.
Друзья переглянулись и засмеялись. Было очень мило наблюдать, как виртуальная баба с не виртуальным страхом боялась не менее виртуального злодея в обличии Басмача. Однако Отец был благодарен Басмачу за дубину, которая избавила его, Отца, от новой порции нытья и стенаний.
–Слушай, Отец, ты так что-ли пойдешь? – Спросил Басмач, осматривая своего подопечного с головы до ног оценивающим взглядом.
–А то…– Заверил его Отец.
–Когда ты перед видным ученым появляешься в одних трусах, это я еще могу уразуметь, коль скоро ваша встреча приватна и вы вроде как с ним сдружились, но когда идешь на работу в таком виде– это уже перебор.
–Если нельзя, но очень хочется, значит можно. Понял? И не приставай ко мне с глупыми вопросами, от этого ты в моих глазах не растешь.– Отец для убедительности свирепо повращал глазами.
–Ты очень экстремальный тип, Отец.– Прошипел Басмач.
–Спасибо.– Ответил тот.– Пойдешь со мной? Или тебе нравится на эту трусиху страх нагонять?
–Пойду, как нет-то. Ты по дороге можешь на кого-нибудь напасть. Тебя вообще было приказано даже в туалет на поводке выводить, а уж в город и подавно.– Басмач хищно осклабился.– Я вообще не понимаю, зачем тебя здесь держат. У нас своих клоунов хватает. Отправили бы тебя домой и дело с концом.
– Вот и я про то же. Не путали бы мне и себе мозги. Но ты все равно договорился. Вечером тебя ожидает секирбашка. Ну, ладушки, поехали.
Басмач сформировал выход. Уже выходя, Отец для себя заметил перекошенное от страха лицо Нюры, которая несмело выглядывала из бетаку. Вот глупая, подумал Отец. Надо будет от нее избавиться.
Отец перенесся в какой-то холл громадных размеров. Это не походило на работу, по крайней мере, на ту, которую себе представлял Отец. Здесь в небольших кадушках росли причудливые растения. Некоторые из них цвели, некоторые устало выбросили свои корни из кадки, развалясь, как пьяный мужик после парной. Вокруг в воздухе кружили какие-то непонятные маленькие аппараты, подстригающие листву и поливающие дерн в кадках. Компания, собравшаяся в холле, напоминала изысканный шизофренический бред. Здесь были, конечно же и люди, но они на фоне этой фантасмагории смотрелись, словно негры в синагоге. Мимо пробегали и пролетали летающие бегемото-крокодилы, были ползающие, прыгающие, мохнатые и лысые уроды. Были и такие существа, которые за собой оставляли зеленый след от слюней, старательно вымываемый бегущими за ними роботами. Некоторые были окружены сизым, видимо защитным полем, другие были в скафандрах. Таким была не по вкусу агрессивная кислородная атмосфера, а может они за своими оболочками прятали свое небрежение перед слюнявыми негодяями. Существа, наполнявшие холл, одеты были тоже по-всякому. Представьте себе лысого цветастого страуса, одетого в лохмотья листьев какого-то растения, пахнущего, словно общественный туалет на народном гулянии, и попробуйте ему объяснить, что с ним что-то не так. Похоже, что в холле вентиляторы работали достаточно эффективно, поскольку зловоние, идущее от проползающих, пролетающих, прыгающих, земноводных, гладкошерстных, не успевало больно ударить по нервам.